Их семейную жизнь - а они прожили вместе целых пять лет - нельзя было назвать легкой и безоблачной - уж слишком разными людьми они были. За плечами Паолы легко угадывалось богатое на авантюры прошлое. Об этом несложно было догадаться в первый же день их знакомства, хотя она упорно не желала ни о чем рассказывать. А Колин слишком дорожил женой, чтобы досаждать ей расспросами. Ему было вполне достаточно тех признаний в любви, которые с легкостью слетали с алых губ Паолы, особенно когда на нее находил приступ нежности к своему простодушному мужу.
Благодаря всему этому какое-то время наш ковбой был по-настоящему счастлив. Он пылко любил Паолу, которая, находясь в игривом настроении, порой дарила ему совершенно потрясающие мгновения.
В постели его жена была бесподобна! Паола занималась любовью с такой непринужденностью, с таким мастерством и самозабвением, что Колин невольно превращался в стонущего и ревущего от страсти самца, готового на все ради последнего, освобождающего усилия.
Увы! Все на свете кончается, но ничего так не жаль, как пламенного любовного возбуждения, быстро отступающего и уносящего с собой блаженное ощущение максимальной полноты жизни.
Как правило, в любовных отношениях главенствует тот, кто притворяется более искусственно. Поначалу Паола вела себя как образцовая жена. По-видимому, она решила сделать в своей бурной жизни небольшую передышку, для чего и скрылась в глуши, где ее никто не знал и где она никого не знала.
Но, разумеется, такая жизнь не могла ей особенно нравиться и рано или поздно обязательно бы надоела. Вот только Колин по простоте души не мог, да и не хотел этого понимать, строя далеко идущие планы.
Вполне возможно, Паола оставила бы Колина гораздо раньше, если бы не ее случайная беременность, вызванная отсутствием в их глуши противозачаточных таблеток, которые она обычно принимала.
Сначала она пришла в ярость, зато Колин обрадовался как ребенок. Он и слышать не хотел ни о каком аборте, проявив твердость в этом вопросе. Паола пошла на попятный и, скрепя сердце, согласилась рожать, выговорив себе в качестве подарка новенький "форд".
Вот так и получилось, что уже в первый год замужества она подарила супругу очаровательного малыша, по взаимному согласию названного ими Албертом. После этого в Паоле на какое-то время проснулись материнские чувства, и следующие три года она ни на шаг не отходила от сына, пренебрегая ради него даже мужем. Впрочем, Колин настолько обожал маленького Берта, что и не думал обижаться на жену.
Но всему хорошему на свете, как известно, приходит конец. На пятом году супружеской жизни Паола явно заскучала, стала крайне раздражительной и все чаще куда-то звонила, после чего мужу приходилось оплачивать внушительные счета за междугородные переговоры.
Даже Берт, ставший к тому времени симпатичным четырехлетним бутузом, не вызывал в ней прежних чувств, и она все чаще передоверяла заботу о нем Колину.
Все закончилось в тот день, когда Паола села в свой "форд", оставив на кухонном столе записку, что едет купаться. Колин в тот момент находился на дальнем пастбище, поэтому об исчезновении жены узнал только поздно вечером от соседки, на чьем попечении остался маленький Берт.
Неожиданно оказавшись один, Колин впал в такую беспросветную тоску, что Берта пришлось отдать в семью двоюродного брата, у которого и без того было четверо детей.
С тех пор отец и сын виделись не чаще одного-двух раз в месяц. Как только у Колина выдавался свободный денек, он тут же садился в свой верный джип и быстро покрывал расстояние в двадцать миль до ближайшего городка Сан-Эстевес, где проживал его двоюродный брат Джонатан.
Что касается женщин, то после исчезновения Паолы у Колина никого не было. Более того, ковбой фактически выпал из бурного течения жизни в некий мутный осадок, которым можно назвать незавидное положение холостяка.
Естественно, что внезапное ночное появление очаровательной белокурой соседки не могло не взволновать простого деревенского ковбоя…
Глава 2
Как только шелковой подушки Сандры коснулся первый утренний луч солнца, молодая женщина открыла глаза. Странно, но, несмотря на не слишком хорошие сны, проснулась она с улыбкой на губах.
"С чего бы это? - подумала Сандра и тут же вспомнила вчерашнюю встречу со своим новым соседом, судя по всему, закоренелым холостяком с ярко-голубыми глазами и простодушным нравом.
Она приподнялась на локте и посмотрела в окно. Невероятная синева неба едва не ослепила ее, так что пришлось даже ненадолго зажмуриться. В окутанном смогом Нью-Йорке редко удается увидеть столь чистое небо! Да и люди там совсем не столь добродушны и наивны. И вместо того чтобы открыть ночью дверь на стук соседа, они скорее вызовут полицию.
Интересно, что за жизнь ожидает ее здесь, в окружении ковбоев?
Сандра поймала себя на том, что в который уже раз вспоминает своего соседа, и разозлилась. Это уж слишком! Что за нескромный, прямо-таки девичий интерес к мускулистым молодым мужчинам? И какое ей дело до того, почему он пил в одиночестве и о чем хотел ей рассказать?
Сандра сладко потянулась и села на кровати.
Еще вчера она чувствовала себя совершенно потерянной, никому не нужной, самой несчастной из людей. И так продолжалось до тех пор, пока она не встретила существо, еще более несчастное, чем она, - осла.
Кстати, Сандра напрасно беспокоилась: осел был настолько истощен, что и не думал никуда уходить. Поэтому, выскочив из дома соседа, она обнаружила животное на прежнем месте, после чего тут же отвела его в полуразвалившийся сарай, где и заперла на ночь.
"Боже мой, я ведь про него совсем забыла! - спохватилась она. - Бедный мой ослик, жив ли он еще?"
Она соскочила с постели, будто подброшенная пружиной. Быстро надев бежевый свитер и натянув старые джинсы, Сандра наскоро умылась и побежала в сарай.
Осел, разумеется, был на месте и встретил ее с самым понурым видом.
- Бедненький ты мой, ну почему ты так тяжело вздыхаешь? - проговорила она, глядя на истощенное, еле держащееся на ногах животное. - Что же мне с тобой делать?
- Я бы вам посоветовал его пристрелить, - раздался снаружи бодрый мужской голос. - Но ведь вы все равно меня не послушаетесь.
Сандра с неприязнью оглянулась. На какой-то момент дверной проем закрыл силуэт высокого мужчины в широкополой шляпе.
Разумеется, это был вчерашний сосед, который оказался верен своему слову и не забыл ее осле. Но при этом бесцеремонный ковбой позволил себе начать разговор с настолько бестактного замечания, что Сандра уже хотела было сказать в ответ какую-то резкость. Однако она вовремя прикусила язык, увидев у него в руках охапку свежего душистого сена.
- Это загнанных лошадей пристреливают, сердито буркнула она. - А насчет ослов я ничего такого не слышала… За сено вам огромное спасибо, но больше вы так не шутите, иначе мы серьезно поссоримся.
- Я вовсе не хотел вас обидеть, - заверил Колин, кладя сено перед мордой осла. Тот встрепенулся и начал жадно жевать. При этом его длинные уши, прежде понуро опущенные, слегка приподнялись. - Однако смею заметить, что вам его стоит кастрировать.
- Это еще зачем?
- Ну, во-первых, у него заметно улучшится нрав, и он станет гораздо спокойнее. Во-вторых, не будет гоняться за моими кобылами.
- Так бы сразу и сказали, что беспокоитесь за собственный бизнес!
- Естественно… Жеребят я всегда смогу продать, а вот что мне делать с мулами, ума не приложу. Впрочем, - добавил Колин, внимательнее оглядывая истощенное животное, - пока ему явно не до кобыл.
- Я не собираюсь его кастрировать, - заявила Сандра, выпрямляясь во весь рост и глядя в глаза соседу. - А что касается улучшения нрава, то подобная операция здорово бы помогла кое-кому из присутствующих…
- Намекаете, что у меня скверный характер? - усмехнулся ковбой. - В этом вы ошибаетесь, потому что слишком мало меня знаете. На самом деле я на редкость добродушный и покладистый парень и надеюсь, что у вас будет время оценить меня по достоинству.
- Не думаю, что меня это заинтересует, - снова поворачиваясь к ослу, буркнула молодая женщина и, помолчав, добавила: - Еще раз спасибо за сено.
Сандра не видела, что Колин в этот момент улыбнулся, однако успела снова отметить, что у него красивые глаза. Казалось, в них сосредоточена вся синева калифорнийского неба. Черные как смоль ресницы только оттеняли их удивительный цвет и, казалось, прикрывали от чрезмерно любопытных взглядов. С такими глазами нельзя не иметь успеха у женщин…
Только этого ей еще не хватало! Ведь от подобных мыслей недалеко и до соответствующего настроения. А дальше и оглянуться не успеешь, как окажется, что ты напрасно сбежала из Нью-Йорка в эту глушь, ибо здесь подстерегают все те же опасности и соблазны…
Колин стоял молча, не имея ни малейшего представления, как продолжить разговор. Слишком долго он не общался с молодыми женщинами, да еще такими задиристыми и бойкими на язык, как его новая соседка. Не зная, чем еще привлечь внимание Сандры, кроме сена, он любовался женской шеей, которую спускались очаровательные пушистые завитки волос, выбившиеся из-под розовой заколки, и мучительно размышлял: а не сходить ли за еще одной охапкой. Почувствовав чересчур назойливый мужской взгляд Сандра поежилась и оглянулась.
- Как насчет того, чтобы позавтракать? - сухо предложила она, в глубине души надеясь услышать отказ.
- Прекрасная мысль! - обрадовался ковбой. - В отличие от вашего осла я сегодня еще ничего не ел. Однако вчера вы говорили, что у вас ничего нет, кроме чипсов…
- На ваше счастье, я уже успела кое-что найти. Пойдемте в дом.
Гостиная в доме Сандры была ничем не примечательна, кроме одного: в ней было много солнца. Свет заливал каждый уголок, отчего создавалось ощущение легкости и простора.
Колину это понравилось. И, чтобы доставить удовольствие хозяйке дома, он начал было выражать свое восхищение, но тут же осекся, заметив брошенный исподтишка насмешливый взгляд Сандры. После этого пришлось дать себе мысленный зарок - почаще держать язык за зубами, чтобы пореже давать повод этой городской красотке смеяться над "деревенщиной".
Фактически, весь первый этаж представлял собой одну большую комнату, разделенную на гостиную и кухню, где господствовала старинная печь с голубыми изразцами. Стены были сложены из грубо обтесанных бревен, а на второй этаж вела неширокая деревянная лестница с резными перилами. Полы тоже были деревянными, некрашеными.
Но особенно хороши были окна второго этажа, сделанные на французский манер. Большие, двустворчатые, они выводили на узкий балкон, идущий вдоль задней стены дома. Из этих окон открывался замечательный вид на уютный дворик перед входом - несколько деревьев, цветочная клумба и тропинка, ведущая в сторону полуразвалившегося сарая. Шоссе, по которому можно было доехать до города, находилось по другую сторону дома, поэтому ничто не мешало сполна наслаждаться тишиной и покоем.
Как ни странно, самый запустелый вид имела кухня. Нет, плита и холодильник были достаточно новыми и исправно работали, однако полки для посуды изрядно облупились, да и раковина заржавела.
- К сожалению, у меня не слишком богатое меню на сегодня, - смущенно заметила Сандра. - Все, что я могу предложить - это кофе и сандвичи.
- Для завтрака вполне достаточно, - заверил ее Колин. - Вам помочь?
- Ни в коем случае!
- Что же мне тогда делать?
- Садитесь и ждите.
Сандра настолько быстро и проворно нарезала хлеб, ветчину и сыр, что ковбой не мог не подивиться ее поразительной ловкости.
- Можно подумать, что вы работаете официанткой в закусочной!
- Сейчас уже нет, - чуть заметно улыбнулась молодая женщина. - Но когда я училась в колледже, то действительно подрабатывала в студенческой столовой.
- Понятно… А ваша родственница, мисс Карпентер, любила читать, - заметил Колин, указывая на полки старых, запылившихся книг. - Я помню, что неоднократно заставал ее на террасе с книгой.
- Она жила здесь очень замкнуто, вот и полюбила баловать себя хорошими романами, - рассеянно откликнулась Сандра, думая о том, что сразу после ухода гостя непременно затеет генеральную уборку.
- Судя по фамилиям, она предпочитала французских авторов, - продолжил Колин.
- Вам не откажешь в наблюдательности…
- Подумаешь, наблюдательность! У меня есть масса других достоинств!
- Главным из которых является скромность.
- Вы думаете?
- Уверена, - фыркнула Сандра, ставя блюдо с бутербродами на поднос и наливая кофе в маленькие чашечки. - Кстати, тетя Сьюзан действительно любила французов и все французское. И я даже знаю, с чем это было связано.
- И с чем, если не секрет?
- А с тем, что в молодости ее сердце разбил один француз. По слухам, он был намного старше ее, зато необыкновенно обаятелен и очень красноречив. Когда он начинал говорить, все замолкали и слушали раскрыв рот.
- Да, французы отменные болтуны…
- Но в этом была еще какая-то притягательная сила. Короче, тетя Сьюзан поддалась его чарам и не устояла. В общем, та еще история… Но пожениться им помешали ее родители.
- И это все?
- Почти. Много позже она написала стихотворение, которое даже было опубликовано в "Антологии американской поэзии двадцатого века"!
Молодая женщина произнесла это с такой гордостью, что Колин решил сделать ей приятное.
- А я мог бы услышать этот стих? - с добродушной улыбкой поинтересовался он, хотя из всей поэзии признавал только тексты песен в стиле кантри.
- Вы этого действительно хотите? - строго спросила Сандра, внимательно глядя на него.
- Почему бы и нет? - ответил Колин, сумев выдержать испытующий взгляд ее карих глаз.
- Сомневаюсь, что вы способны оценить какое-либо стихотворение, если только в нем не говорится о лошадях и ковбоях.
- Так почему бы вам немного не пообтесать такого деревенщину, как я?
Несмотря на откровенную усмешку, с которой это было сказано, возразить против столь резонного довода было нечего, и Сандра сдалась.
- Ну хорошо, я вам его прочту. Кстати, оно называется "Соседка".
Милый, зачем мы терзаем друг друга?
И почему мы не можем иначе?
Наша любовь - то безумье, то скука;
Что это значит, что все это значит?Сердце любимого мне неподвластно.
Но почему им владеет другая?
Замужем я, только кто из нас счастлив?
Ревность обоим сердца обжигает.Ты и влюблен, и меня ненавидишь,
Лгать нам с тобою нелепо, постыло;
Прошлым уже никого не обидишь,
Как же нам быть, что нам делать, мой милый?Милый, прости, я не знала, что делать,
Мы рождены под единой звездою.
Смерть - это выход такой неумелый,
Ни без тебя не могу, ни с тобою…
Сандра так разволновалась, что в конце ее голос предательски дрогнул.
Не зная, как реагировать, Колин хотел было зааплодировать, но тут же опустил руки, заметив негодующий взгляд молодой женщины.
- А что, мне понравилось! - решительно заявил он. - Только я не понял двух вещей. Во-первых, почему мисс Карпентер врет, что была замужем? Во-вторых, почему пишет о смерти как о каком-то выходе, если преспокойно скончалась от старости в возрасте восьмидесяти двух лет от роду?
- Знаете, мистер Макмиллан, если я начну рассказывать вам о таких вещах, как поэтическая метафора, то явно злоупотреблю вашим терпением, - с досадой произнесла Сандра. - Давайте лучше завтракать.
С этими словами она перенесла поднос на столик, после чего ловко развернула салфетку и аккуратно разложила ее перед гостем, переставив на нее чашку кофе.
- Вы пьете сладкий, с молоком? - поинтересовалась она, искоса взглянув на ковбоя.
- Нет, я предпочитаю черный, - ответил Колин и неожиданно для себя добавил: - А знаете, леди, я вдруг подумал о том, что в одном только взгляде такой красивой женщины, как вы, заключено больше поэзии, чем в собраниях сочинений всех французских писак.
Сандра заметно удивилась, решив, что давненько не слышала столь изысканного комплимента - и от кого! Похоже, он не так прост, как кажется.
- Хорошо, - словно очнувшись, сказала она, - я налью вам черный.
- Вот-вот! Тем более что после вчерашнего мне не мешает как следует взбодриться.
- И часто вы так проводите вечера?
В ее интонации столь явственно прозвучало "в компании с бутылкой виски", что Колин мгновенно напрягся. Кстати сказать, к алкоголю он относился достаточно прохладно не любил напиваться, справедливо полагая, что из всех совершаемых человеком глупостей самые обидные делаются спьяну. Далее следуют глупости, творимые в состоянии раздражения, и лишь затем идут те, которые можно объяснить недостатком сообразительности.
И вот теперь эта чертовски привлекательная молодая особа, с которой они видятся всего второй раз в жизни, подозревает его в пьянстве!
Усилием воли ему удалось сдержаться. Впрочем, как тут же выяснилось, - ненадолго.
- А что, если я помогу вам привести в порядок ваше жилище? - предложил он, дабы сменить неприятную тему разговора. - У меня имеется хорошее средство от ржавчины, да и кухонные полки стоит заново покрасить в белый цвет.
- Вы собираетесь обосноваться в моем доме, мистер Макмиллан, или предлагаете нанять вас в качестве маляра и сантехника?
Это было уже слишком! Что за невозможная ведьма: то достает его стихами своей покойной родственницы, то начинает откровенно грубить!
- Поберегите ваши денежки для более подходящих целей, - сквозь зубы процедил Колин и поднялся из-за стола. - Может быть, это у вас, в городе, принято сначала говорить, а потом думать. Здесь у нас все по-другому, - хмуро пробурчал он и направился к выходу.
- Извините, - донеслось ему вслед, и Колин остановился у двери.
- Ладно, чего уж там. Я схожу за инструментами, а потом, как и обещал, начну чинить ваш забор.
Он сказал это таким бесцеремонным тоном, что теперь уже обиделась Сандра.
- Вы напрасно считаете меня городской неумехой, мистер Макмиллан. Я и сама смогу починить изгородь.
- Я ни секунды не сомневаюсь в ваших достоинствах, мисс Петерсон, однако мужскую работу лучше делать мужчинам.
- Согласна, но лишь тогда, когда их об этом настоятельно просят!
- Уф! - шумно выдохнул Колин и почесал в затылке.
Как же тяжело общаться со своенравными городскими дамочками! Ну что он такого особенного сказал и почему она так враждебно воспринимает все его предложения? И этот ледяной тон, словно она общается с провинившейся прислугой! Возможно, у них в Нью-Йорке так и принято, но здесь, на Тихоокеанском побережье, живут люди с гордым и независимым нравом, и хорошо бы ей поскорее это понять.
Ладно, что он мучается? Предложив помощь, он выполнил свой мужской долг, а принимать ее с благодарностью или отвергать с негодованием - дело самой женщины. Но все-таки, какого черта! Вот ведьма кареглазая!
- Вы лучше возьмите скребок и хорошенько почистите своего осла, - наконец сказал он. - А ремонтом забора, с вашего позволения, займусь я…