Проклятие! По всем правилам Кейн должен бы радоваться, что его друг наконец нашел женщину, у которой есть шанс расколоть жесткую раковину и высвободить из нее парня. Видит Бог, Кейн пытался радоваться, но он не хотел бы сидеть в одной лодке с Мадди Бэнкс с ее выбитыми в камне нравственными устоями и презрением к низшим классам, к которым, несомненно, принадлежала и замотанная Салли Смит, официантка в соседнем торговом центре, где подавали кантри-блюда и играли кантри-музыку.
Нет, вероятно, старина Чарли уже неисправим. Что чертовски жаль, потому что в нем много хорошего. У Чарли есть то, что, обобщая, называют золотым характером.
Но Чарли - и Кристел Аврора Хаббард? У нее непроизвольно прошлой ночью вырвалось полное имя, и Кейн заметил, что ее это смутило. Лично он пришел в восторг. Все в этой женщине вызывает у него телячий восторг.
Не к добру это.
Нехотя Кейн направил мысли в более безопасное русло. Работа на ходу спорится лучше. Он вчерне набросал сюжет, прежде чем отправиться в Ки-Уэст, чтобы там собрать столь нужный фон для интриги. Книга не продвигалась, и он надеялся, что перемена обстановки освежит мозги.
Три дня, пропитанный солью, он потел на солнце в пламенной борьбе с пламенно-рыжей девицей, плюс еще пьянка, какою он отпраздновал ее исчезновение после того, как оплатил ей билет на самолет в первом классе. Но дело с места не сдвинулось.
Ладно, тогда он пойдет по накатанному пути. Поищет привлекательную рыжую, поухаживает за ней, завоюет ее и какое-то время поживет счастливо с ней, чтобы не просыпаться в одиночестве и, уставясь в потолок, не размышлять, что же он упустил, если его наполненная успехом жизнь кажется такой пустой.
Но он слишком стар - в частности, для таких встрясок. Впрочем, они и раньше не срабатывали. Ни одна из женщин, независимо от того, насколько она ему подходила физически, почему-то не отвечала его запросам. Различия в подходах к жизни, в интересах не позволяли ему найти с ними общий язык. Рыжие смеялись не над тем, над чем надо, и не тогда, когда надо. Или, что еще хуже, вообще не смеялись. Они тараторили, когда ему хотелось молчать. Они хотели танцевать, когда у него появлялось настроение поговорить. И если они разговаривали, то только о себе.
Черт возьми, неудивительно, что он топчется на месте. Ему не удалось даже прошагать по собственной жизни. Он все еще не раскрыл, что тормозит его сюжет, а ведь ради этого проехал полторы тысячи миль!
Кейн вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев, глаза сощурились от полуденного жара. И тут из ниоткуда вдруг донеслась одна из острот Рори, сказанная с невозмутимым видом. И Кейн разулыбался. Ах, Чарли, старина, в этот раз ты и вправду сорвал банк, удачливый прохиндей!
Остановившись на одной из сюжетных линий, которая неделями мучила его, Кейн позволил интуиции свободно перебирать варианты. Ага. Хорошо. Он разжал пальцы и теперь спокойно держал руль. А что, если приход агента перенести в конец девятой главы, какого черта он заявляется в седьмой? А что, если он поставит сначала "жучок", а потом самодельную бомбу? Или лучше наоборот? А что, если?..
Правильно! Вдруг все встало на место. Не вкривь, не вкось, а так, как надо. И никаких провисающих эпизодов. Все в нужном ритме.
Ритм, выбор времени… Все это приходило к нему, когда он размышлял по принципу "что, если бы". Игра часто помогала ему в работе над романами. Что, если бы он встретил Рори раньше, чем она познакомилась с Чарли? Что, если бы он приехал к Чарли и Сьюзен, а Рори жила бы в соседнем доме?..
Что делает Рори Хаббард, лениво размышлял он, таким уникальным созданием? Неожиданные вспышки остроумия. Она словно бы дает пас его чувству юмора, шутка на шутку. Тепло, которое он чувствовал в ней, - это темперамент. Страстность дремлет у нее глубоко внутри и ждет момента, когда ее разбудят. Какая же она, эта Рори?
Но больше смысла в другом вопросе. В кого превратится она под постоянным давлением, когда станет миссис Чарлз Уильям Эдвард Бэнкс III? Одно можно сказать вполне определенно: она больше не будет среди ночи мыть пол на террасе. В пижаме. С веревкой, завязанной вокруг лодыжки, чтобы напомнить себе о покупке новых туфель.
Где она завязывает веревку, чтобы напомнить себе купить остальное приданое?
Брак с Чарли, печально подумал Кейн, наденет настоящий глушитель на ее восхитительный смех. Забавно, ему никогда не приходило в голову, что женский смех с такой удивительной точностью может попадать в эрогенные зоны мужчины.
Да… Перспектива чертовски печальная. С ее-то чувством юмора. И с полным отсутствием юмора у Чарли. У Кейна мелькнула мысль, что если бы человек больше болел душой за других - или, может быть, меньше, - то вряд ли удержался бы от искушения спасти этих двоих, ведь они собираются сломать друг другу жизнь.
Рори получила сегодня приглашение в большой дом поужинать с Чарлзом и Кейном. И вот еще, напомнила она себе, наклоняя голову, чтобы надеть перед зеркалом маленькие жемчужные сережки, - хватит ей называть дом Чарлза большим домом. Запомни раз и навсегда. А то звучит очень похоже на тюрьму.
Хотя дом и вправду большой. Огромный, квадратный, неуступчивый. Очень напоминает ей мать Чарлза, слишком напоминает, чтобы чувствовать себя в нем уютно. Рори видела Маделин Бэнкс в первый год, когда приехала в Тобакковиль, и только мельком. В большом доме жила Сьюзен, и, хотя Сьюзен ей нравилась, Рори по-настоящему так и не познакомилась с ней. Жену Чарли соседи не интересовали. Очевидно, она спала всю первую половину дня, а после полудня выходила в город. Время от времени, когда окна были открыты, Рори, испытывая неловкость, слышала, как Сьюзен с кем-то спорит - или с Чарлзом, или с миссис Маунтджой. У Сьюзен голос был из тех, которые разносятся далеко вокруг. Беспощадный человек мог бы назвать его визгливым.
Вообще-то Рори не особенно жаждала новой встречи с миссис Бэнкс. Еще меньше ей нравилась неизбежная встреча всех Бэнксов и всех Хаббардов. Может быть, в конце концов, ее семье не удастся приехать. Или, может быть, миссис Бэнкс будет связана делами дочери, которая сейчас переживает суету второго развода.
Вздохнув, Рори пригладила волосы, которые она причесала так, как нравилось Чарлзу, - аккуратный вертикальный валик на затылке. Она покрыла лицо слоем пудры, хотя вряд ли это поможет скрыть веснушки, и добавила легкий мазок коралловой помады, размазав ее по губам подушечкой мизинца. И последний штрих - чуть поправить отороченный кружевом воротник белой батистовой блузки и надеть жакет от светло-серого льняного костюма, этой своеобразной униформы ассоциации родителей и учителей. Она купила его, когда учительствовала первый год в начальной школе Олд-Ричмонда, в нескольких милях дальше по Тобакковильской дороге.
Миссис Маунтджой приготовила обед по своим обычным стандартам, которые, видимо, полностью удовлетворяли Чарлза. За похожим на клейстер супом последовали окаменевшие цыплята с переваренной спаржей и водянистым яблочным соусом и гора капусты, плавающая в море майонеза. Предполагалось, что это салат из свежей капусты, моркови и лука…
Чарлз сидел на одном конце массивного овального стола, Рори - на другом, а Кейн посередине между ними. Рори подумала, что, наверно, когда они поженятся, то смогут сидеть чуть ближе друг к другу, если не будет гостей.
Рори взяла кусок хлеба и протянула хлебницу сначала Кейну, а потом Чарлзу, который с подробностями описывал случай, над которым сейчас работал. Рори подавила зевок. Взглянула на Кейна. И поймала его взгляд. Что это? Сострадание?
Она резко выпрямила спину и приклеила к лицу улыбку, а Чарлз все гудел и гудел. Рори не была музыкальной. Она любила музыку, но сама не могла ни петь, ни играть. Но даже она понимала, что время от времени надо менять высоту звука.
- Мэриленд, - вдруг сказал Кейн, выловив единственное слово из бесконечного монолога. - Эгей, помнишь тот уикенд, когда мы катались по Восточному побережью с теми двумя девушками из…
- Да, да… Уверен, Авроре неинтересно слушать о наших юношеских проказах. Как я говорил, штат Мэриленд снабжается из…
Аврора подумала, что она с гораздо большим удовольствием послушала бы рассказ об их юношеских проказах. Хотя трудно представить себе, чтобы Чарлз умел проказничать. Или участвовать в шалостях. Или даже быть жертвой чужих проказ.
- Ты сам проказничал или кто-то устраивал шутки над тобой? - размышляла она. - Или эти проказы были чем-то вроде тех маленьких архитектурных макетов, которые люди ставят у себя во дворе? Нет, это что-то вроде бельведера, не правда ли? - Она вдруг осознала, что говорит вслух, а Чарлз и Кейн смотрят на нее, вытаращив глаза. - Ой, простите. - Кровь бросилась ей в лицо. - Пожалуйста, продолжай свой рассказ, Чарлз. Я совершенно очарована им.
И Чарлз продолжал. Бесконечно. А Кейн закрывал зевки салфеткой.
Ох, Боже, она не сможет этого вынести. Всю свою жизнь респектабельность среднего класса она почитала как святыню Грааля. Единственное, чего она хотела в жизни, так это выйти замуж за человека, который носит костюм и кейс с бумагами, за человека, занятого бизнесом, и родить двух или сколько-то там детей в настоящей больнице, и назвать их нормальными именами, вроде Сэм или Джон, Бетти Джейн или Мэри Энн.
Три ее младших сестры, Мир, Фауна Любовь и Туманное Утро, не возражали, или ей так казалось, жить в коммуне хиппи вместе с тридцатью семью чужими мужчинами и женщинами. В коммуне, где воздух был густой от дыма костров и всякого другого дыма, где не было ни дисциплины, ни правил, ни уединения, где семьей называлась вся коммуна, а не мужчина, женщина и их дети. Жить в коммуне, где никто не ходит в церковь, а взрослые мужчины часами сидят скрестив ноги и смотрят на небо. А в это время женщины, образовав вокруг деревьев хоровод, танцуют и поют. Жить в коммуне, где едят, курят и обожествляют траву, где дети играют с шарфами и бусами вместо кукол и ружей, чтобы их нежные маленькие мозги не засорились ложными капиталистическими взглядами на жизненное предназначение и на войну.
Рори любила своих родителей, в самом деле любила, но порой возмущалась ими. Она любила своих сестер и видела, как они появлялись на свет. Роды выглядели каким-то ужасным спортивным зрелищем. Суматошным, шумным и чертовски пугающим ребенка трех лет. Хотя церемония эта сопровождалась оригинальной музыкой каждого члена коммуны, а роженица между хождением, криками и стонами читала стихи, написанные специально для будущего ребенка.
Рори предпочла бы смотреть мультики, но в их коммуне никто даже под угрозой смерти не согласился бы иметь телевизор. Она предпочла бы ходить в обычную и воскресную школу, и участвовать Четвертого июля в парадах, и носить обыкновенную одежду вместо того, чтобы мучиться в сидячих забастовках или в маршах протеста и путаться в связанных и раскрашенных отцом майках.
Рори было одиннадцать, когда Хаббарды вдруг снялись и оставили коммуну, которая уже сократилась почти до двадцати человек. Одни говорили, коммуна, мол, распалась из-за того, что санитарный департамент начал против нее судебное преследование. Другие считали, что все дело в землевладельце. Человек, намеренный развивать этот район, предложил ему целое состояние и купил землю, которую арендовала коммуна.
Какая бы ни была причина, но Рори почувствовала облегчение, когда ее послали жить к бабушке, пока Хаббарды найдут другое место, где смогут поселиться. Младшие дети остались с родителями, а Рори первый раз в жизни записали в настоящую школу. Так она и жила с бабушкой в Кентукки. Немного спустя Билл и Санни поселились в Виргинии, и Билл свой интерес к травам обернул в весьма и весьма успешный бизнес. Со временем Билл и Санни, к собственному изумлению, стали… капиталистами!
Рори, единственная из четырех девочек, пошла учиться в колледж. Она чувствовала себя виноватой, потому что бабушка завещала ей немного денег, но чувство вины не остановило ее. Санни хотела, чтобы она изучала фольклор, музыку и искусство. Билл предлагал садоводство с небольшим уклоном в бизнес. Но Рори знала, кем ей надо быть. Учительницей! Может быть, это не самая увлекательная карьера в мире, но респектабельная и незаметная. И Рори не жалела о своем выборе.
Хотя со временем ей стало чего-то в своей работе не хватать. Что-то определенно томило ее, она не могла придумать, чем бы заняться.
- Аврора, не хотите ли еще кофе с пирогом?
Рори моргнула, отмела прошлое и осторожно воткнула вилку в кусок сухого жесткого пирога, который домоправительница поставила перед ней.
- Кофе было бы хорошо, - сказала она Чарлзу.
Ну и ладно. Значит, ей нравится кофе. Стала ли она от этого предателем? "Райские травы" Хаббардов едва ли усохнут на корню только из-за того, что один из членов семьи случайно выпьет что-то иное, а не "Чеймомиль комфорт".
И кроме того, сейчас время переориентировать свою преданность. Через несколько дней она будет уже не Хаббард, а миссис Ч. У. Э. Бэнкс III. Чарлз смотрел на травы как на нечто смутно разрушительное, если не полностью незаконное. Хотя он не возражал против мятного желе с лопаткой ягненка или против сосисок с шалфеем по-деревенски.
Может быть, в будущем году она приучит его к травяному уксусу.
Потом Кейн спросил о семье Чарлза, и Рори опять выплюнула крючок, на котором, как ей казалось, она висела, и дала волю мыслям. Ее ли это вина, что мысли тут же обратились к шаферу Чарлза? Бабушка научила ее всему, что надо знать о дисциплине тела, но она никогда не говорила о дисциплине ума. Правда, после четырех лет в колледже и четырех лет работы учительницей Рори научилась более-менее контролировать свой разум.
И будто мало того, что дневные мечты сегодня у нее достаточно предосудительны, прошлой ночью ей приснилось такое, что и сном-то не назовешь! Она проснулась оттого, что мурашки бегали по всему телу, сердце стучало, как отбойный молоток, и пижама стала влажной от пота.
Рори взглянула на жениха, непроизвольно желая убедиться, что это именно он виновник ее рассеянного состояния. Влюбленные женщины часто грезят даже среди дня, разве нет? Чарлз красивый мужчина и вполне мог быть героем женских грез.
Но беда в том, что героем ее грез был другой.
А Чарлз, не замечая обращенного на него с надеждой взгляда, встал и повел их в гостиную, чтобы миссис Маунтджой могла убрать со стола.
- Теперь пять минут на "Уолл-стрит джорнэл", - объявил он, и Рори постаралась скрыть свое разочарование. Она надеялась, что они смогут побыть немного вместе, расслабиться, может бьпь, даже пообниматься. Рано или поздно ей придется подготовить себя к… к этому.
- Пойду посижу на крыльце, - сказал Кейн.
Рори задумчиво смотрела ему вслед. Ей нравилось, как он ходит - словно часть мощной, хорошо смазанной машины. Затем дверь с сеткой от мошкары за ним закрылась, и воцарилась скука. Рори села на темно-бордовый честерфилдский атласный стул, заняв свое обычное место рядом с Чарлзом.
Хоть бы Рюйкайсер был сегодня смешной, с надеждой подумала она. Его ужасные каламбуры не достигали ушей Чарлза, но Рори все равно им радовалась. Хоть какая-то компенсация, говорила она себе. Если ей предстоит просидеть рядом с занятым бизнесом Чарлзом следующие пятьдесят лет, то она заслуживает награды.
Ровно в девять Чарлз выключил телевизор и, сидя на софе, повернулся к ней. Рори глубоко вздохнула и уставилась на его рот. И вправду вполне симпатичный рот. Не слишком полный, не слишком тонкий. И вовсе не кривой, как у некоторых.
- Я говорил тебе, что на следующей неделе приедет моя мать? Вместе с моей сестрой. Ты еще не знакома с Эвой, но я уверен, вы прекрасно поладите друг с другом. Эва поможет тебе со всеми оставшимися покупками, если ты что-то не успеешь приобрести.
Не успеет приобрести? Она еще даже не решила, какое у нее будет свадебное платье, не то что приобрести его. Список, названный "Приданое", содержал только два предмета: банный халат и плащ.
- Очень милое предложение, - сказала она, и холодный пот выступил у нее на лбу.
- Боюсь, моя дорогая, что до свадьбы я буду занят больше, чем обычно. - Прикрыв ее ладони своими, Чарлз улыбнулся. Рори храбро улыбнулась в ответ. Зубы у него - мечта ортодонта. Вот что значит хорошее питание в материнской утробе. Интересно, рассеянно подумала она, детская диета из фасолевого творога и дикорастущих трав тоже дает хорошие кости и зубы? - Зато потом, - продолжал Чарлз, - у нас будет возможность уехать на несколько дней. Я уже сделал заказ в Цинциннати. Все удобства и полное уединение. - Он сиял, и Рори тоже постаралась сделать вид, что она в восторге и потрясена. Конечно, не каждая женщина мечтает провести медовый месяц в Цинциннати, но если там в это же время проходит съезд агентов страховых компаний, то было бы глупо не воспользоваться таким преимуществом.
- Понимаю, Чарлз. Я тоже очень занята. Надо подготовить дом к переезду и взяться наконец за свои планы осенних занятий с детьми. По правде говоря, сегодня вечером я хочу раскрасить воск. Я оставила его плавиться на медленном огне…
- Ты оставила что-то на огне? - Чарлз нахмурился.
- Ох, совсем маленьком. Воск едва ли даже кипит. Честно. Кастрюля большая, и никакого риска…
- Риск всегда есть, Аврора, - нетерпеливо перебил ее Чарлз.
- Всегда есть риск чего? - вмешался в разговор Кейн; сетчатая дверь слегка заглушала его слова.
- Мы сейчас вернемся, Кейн. Аврора оставила включенной плиту. - Чарлз схватил ее за руку и фактически выволок из комнаты. В полном отчаянии Рори с порога смущенно оглянулась на Кейна.
Тысяча чертей! Что-то с ними неладно. Чарли относится к ней будто к мебели из своего офиса или к ребенку, который не умеет себя вести.
А она, что видит в нем она? Может, ее привлекает его банковский счет? Кейн мог бы объяснить ей, что Чарли все будет вкладывать в гарантированные государством ценные бумаги, с которых ежегодного дохода получится меньше, чем шерсти с короткошерстной собаки.
Нет, черт возьми, дело не в деньгах. Кейн не знал, что ее привлекает, но ее-то он уже хорошо знал. И не сомневался, пробыв здесь меньше двадцати четырех часов, что Чарли сумеет вытравить из Рори Хаббард все нежное, радостное, смешное и непосредственное.
А что она с ним сделает, одному Богу известно. Наверно, выжмет его в постели досуха, как лимон. За ее забавной пылкостью и странным чувством юмора скрывается сексуальная леди, которая только ждет, когда подожгут фитиль. Но способен ли Чарли поджечь его? Поразмыслив, Кейн пришел к выводу, что этого еще не случилось. И по какой-то причине почувствовал облегчение.
- Ох, черт, - с отвращением пробормотал он. Если не держать себя в узде, то из-под пера у него вместо триллеров будут выходить любовные романы. Чем раньше он покончит с этим свадебным делом и вернется к подпольному возрождению КГБ, тем лучше для всех заинтересованных лиц.