- Нет, Майкл, - вздохнула Лиз, - это ты никогда не научишься меня понимать.
Лиз взяла полотенце и направилась в ванную комнату. Майкл пошел следом за ней.
- Лиз, - сказал он, - а что я должен понять?
В ванной мягко шелестела вода, и силуэт Лиз был еле различим сквозь полупрозрачную штору.
- То, что я только что тебе сказала, - ответила Лиз из-за шторы.
- А что ты мне только что сказала, Лиз? Ты так много всего говорила.
- А я тебе сказала, Майкл, нечто важное.
Лиз подняла ладони, и вода стекала по ее рукам. Ей было уютно и хорошо.
- И что же это важное, Лиз?
- А то, - надулась Лиз, - что если ты не можешь отличить важное от неважного для меня, значит, ты меня совсем не любишь.
- Зачем ты говоришь такие слова, Лиз, ты же знаешь, как я тебя люблю.
- Да, ты очень часто мне об этом говоришь. Просто я не хочу, чтобы ты об этом забывала, - пожал плечами Майкл.
Лиз протянула руку и достала полотенце.
- И когда я об этом забывала?
Лиз обернулась полотенцем и отодвинула штору.
- Ну вот сейчас, например.
Майкл помог ей выйти из ванны.
- Сейчас, - спросила Лиз, - сию минуту?
- Нет, чуть раньше.
- А что было чуть раньше?
- Ты сказала, что уйдешь от меня.
- А тебе кажется, что это никогда не сможет произойти?
- Мне кажется, нет.
- Почему? - улыбнулась Лиз.
- Потому что ты так привыкла быть любимой мной.
- Что, - удивилась Лиз, - привыкла быть любимой тобой?
- Да, - сказал Майкл.
Лиз направилась в комнату.
- И ты уверен, что именно по этой причине я не уйду от тебя?
- Ну... я не совсем уверен, - Майкл пошел следом за Лиз, - но я надеюсь.
- А-а-а, - сказала Лиз, - оказывается, все еще не столь безысходно.
- Я просто думаю, что тебя вряд ли кто-нибудь будет любить так, как я.
- Ты этим хочешь сказать, что я не смогу привлечь еще чье-то внимание?
- Почему же, я прекрасно знаю, сколько у тебя в этом клубе поклонников.
- Ты боишься, что у Николя их будет еще больше?
- Нет, не боюсь. Все равно тебя никто и никогда не будет любить так, как я.
- А как ты меня любишь? - поинтересовалась Лиз.
- Я не знаю, как объяснить это словами.
- Попробуй, - попросила Лиз.
- Не смогу.
- А ты написал мне письмо? - вспомнила Лиз.
- Я сегодня был занят, - сказал Майкл.
Он наблюдал за Лиз, на ней из одежды было только полотенце.
- И чем ты занимался?
Лиз подошла к платяному шкафу и стала изучать свою одежду.
- Я записывал мелодию.
- Записывал мелодию... разве ты ее уже закончил?
- Я этого не говорил.
- Говорил, Майкл, ты же сам и проговорился.
Лиз выбрала белое длинное платье.
- Когда это я проговорился? - удивился Майкл.
- Только что.
Лиз ушла в другую комнату.
- И что я сказал?! - крикнул ей Майкл.
- Ты сказал, что записывал мелодию.
- Но я каждый день записываю мелодии, - пожал плечами Майкл, - почему ты решила, что это именно последняя моя мелодия?
- Я почувствовала.
Лиз появилась в дверном проеме в длинном белом платье.
Майкл сдался:
- Хорошо, Лиз, она готова, но я хотел, чтобы ты услышала ее в день нашей свадьбы.
- Наша свадьба послезавтра, - сказала Лиз.
- Я об этом не забыл.
- А мелодию я хотела бы услышать сейчас же.
- Сию секунду?
- Сию секунду.
- Ты, как всегда, спешишь жить, Лиз.
- А когда же нам еще жить, если не сейчас?
- Ну... для жизни нам еще предоставлено много дней.
- Сколько?
- Очень много, поверь.
- А ты оптимист, Майкл.
- Нет, я просто самый счастливый человек.
- Тогда ты должен непременно напеть мне свою мелодию.
- Но я не могу напевать свои мелодии.
- Ты не можешь напеть своей любимой девушке посвященную ей же мелодию?
- К сожалению.
- Тогда расскажи мне ее.
- Как ты себе это представляешь?
- Очень просто, ты раскрываешь рот и рассказываешь мне, о чем это таком важном повествует эта твоя несравненная мелодия.
- В моей мелодии нет ничего такого особенного, она проста, как мир.
- И о чем же она?
- Она о любви.
- И все?
- И все.
- И как же это тебе удалось написать такую простую мелодию?
- Ты же знаешь, Лиз, мне это далось очень нелегко.
Лиз посмотрела в уставшие глаза Майкла и не стала больше ни о чем его спрашивать. Она и так прекрасно знала, как тяжело давались ему все его произведения. Майкл вкладывал в них по частичкам свою жизнь.
Лиз пошла на кухню готовить завтрак. Она достала из холодильника все, что было, на бутерброды. Майкл пришел на кухню вслед за Лиз.
- Лиз, - сказал Майкл, - мы еще не окончили наш разговор.
- Ты о чем? - беззаботно спросила Лиз.
- Я не хочу, чтобы ты танцевала в клубе у Николя.
- А, ты опять об этом, - равнодушно сказала Лиз и стала делать бутерброды.
- Да, - повторил Майкл, - я не хочу, чтобы моя жена танцевала в ночном клубе.
- Может, ты хочешь, чтобы я вообще не танцевала?
- Нет, Лиз, я прекрасно понимаю, что для тебя значат танцы, но меня всерьез беспокоит твое здоровье.
- И что тебя беспокоит в моем здоровье?
- Твои обмороки.
Майкл приготовил кофе.
- А-а-а, - сказала Лиз.
- Что - а-а-а? - возмутился Майкл. - Ты была у врача, что они значат?
- Я была у врача, - спокойно сказала Лиз, - он понятия не имеет, что значат мои обмороки.
- Тогда какой же он, к черту, врач? - поинтересовался Майкл.
- Хороший, добрый, внимательный, отец троих детей.
- Поздравляю, Лиз, ты опять ушла от разговора.
Майкл сел за стол.
- И заметь, Майкл, мне все труднее и труднее это удается, своими заботами ты загоняешь меня в угол.
Лиз подвинула поближе к Майклу тарелку с бутербродами.
- А кто же, кроме меня, черт возьми, должен заботиться о твоем здоровье? - удивился Майкл.
- Майкл, я знаю, почему у меня эти обмороки.
- Почему?
- Потому что я давно не была на море, - улыбнулась Лиз.
- И только-то?
- Ты же знаешь, что я не могу без него жить.
- Так море или танцы?
- И танцы, и море.
- Ты меня убиваешь, - сказал Майкл.
- Тогда напой мне свою мелодию, - не растерялась Лиз.
- Ты опять? - грустно спросил Майкл.
- Да, и на этот раз я не отстану.
- Хорошо, - улыбнулся Майкл, - уговорила, я тебе ее расскажу, только не перебивай меня. Правда, я плохо представляю себе, как это делать.
- Хочешь, помогу тебе, - предложила Лиз.
- Нет, подожди, я сам, - сказал Майкл и надолго замолчал.
- О чем ты думал, когда ее писал? - осторожно спросила Лиз.
- О тебе.
- И что ты обо мне думал?
- Я думал, как передать в музыке тебя, твои мысли, твою суть, твои желания, - тихо сказал Майкл. - Я хотел передать мои чувства к тебе...
Майкл опять надолго замолчал.
- Майкл.
- Вот видишь, я запутался.
- Извини, Майкл, это была не лучшая из моих идей.
- Нет, это была не плохая идея, просто у меня ничего не получилось. Одно только я знаю точно, Лиз. Мне кажется, что, где бы ты ни услышала эту мелодию, ты сразу поймешь, что это она и есть.
- Майкл, - удивилась Лиз, - где же я могу ее без тебя услышать?
- Ну... мало ли, - улыбнулся Майкл. - Мне кажется, - продолжил он, - что ты сразу ее узнаешь. Она тебе напомнит тебя. Она напомнит тебе твои мысли, поступки, желания. Она напомнит тебе детство, море и белый снег. Тебе покажется, что ты ее уже слышала. Она напомнит тебе забытую мелодию, которая уже когда-то пришла в твою жизнь, и теперь тебе осталось ее только вспомнить.
- Майкл, - тихо сказала Лиз, - спасибо тебе, но неужели ты и правда меня так любишь?
- Мне ничего не стоит любить тебя, Лиз, для меня это так же естественно, как жить.
- А что ты будешь делать, когда я умру?
- О, Лиз, ты опять за свое!
Майкл вышел из-за стола и направился в комнату. Лиз пошла следом за ним.
- Скажи, Майкл, я хочу знать.
- Лиз, перестань доводить меня глупыми разговорами.
Майкл взял с письменного стола какие-то документы и сложил их в свою папку с бумагами.
- Майкл, разговоры о смерти не так уж и глупы. - Лиз протиснулась между Майклом и столом.
Майкл улыбнулся и обнял ее.
- Лиз, - сказал он, - через два дня мы будем на побережье. Ты отдохнешь от города. У нас все будет хорошо. У нас не может быть иначе. Поняла?
Лиз вздохнула и положила голову ему на грудь.
- Хорошо, Майкл, - сказала она, - я не буду больше доводить тебя глупыми разговорами. К тому же откуда ты сейчас можешь знать, как сложится твоя жизнь, если я вдруг умру.
- Лиз! - возмущенно сказал Майкл.
Он отошел от стола и поискал глазами куртку. Она валялась в кресле. Майкл надел куртку и взял со стола свою папку.
Лиз ходила следом за ним.
- Майкл, - сказала она, - мы собирались съездить к моей сестре.
- Лиз, я подъеду туда немного позже. Часа через три.
Лиз надула губы.
- Лиз, - мягко сказал Майкл, - мне надо заехать на студию. Еще мне надо довершить некоторые формальности с новой квартирой и машиной. А еще сегодня съезжаются мои родственники, и их надо где-то разместить. У меня много дел сегодня, а завтра их будет еще больше.
- Ну да, - совсем расстроилась Лиз, - может, тогда не будем жениться?
- Не выдумывай, Лиз.
Майкл взял ее за руку и повел за собой к входной двери.
- И давай будем прощаться. Я подъеду прямо к Каталине, поняла?
- Поняла, - грустно сказала Лиз.
Майкл нежно обнял ее и поцеловал. А потом он открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Он обернулся и улыбнулся Лиз.
Лиз послала ему воздушный поцелуй и закрыла дверь. А потом она прислонилась к двери, за которой скрылся Майкл, и простояла так несколько долгих мгновений.
Я видел в тот день Майкла. Он заходил в музыкальную студию, которая находится напротив Центрального парка. Через этот парк мы с Эдди ходим на занятия по психологии.
Я не хочу говорить о том, сколько лет мы туда ходим, но могу уверенно сказать, что это нам здорово помогает. Только не подумайте, что мы какие-нибудь там уроды, нет, мы обычные люди.
Просто мы очень не уверены в себе. И чтобы убедиться в том, что мы такие же молодцы, как и все остальные, нам и приходится посещать эти курсы.
И на этих курсах нас в этом очень здорово убеждают. После занятий мы выходим бодрые, уверенные в себе и полные великих начинаний. Нам хочется осветить все небо звездами, написать хорошую музыку и одарить наших женщин цветами.
К концу недели эти желания потихоньку меркнут на тусклом небосводе наших возможностей. И нам приходится опять плестись на наши курсы.
Видимо, эта планета плохо приспособлена для жизни на ней таких слабых людей, как мы с Эдди и нам подобные. И поэтому, специально для нас, большие профессора по психоанализу и самовнушению и создали эти курсы.
А я думаю, что в мире, на самом деле, полно таких людей, как мы. Ведь не для всех же и не каждый день на этом свете радостно сияет солнце, цветут цветы и дует легкий бриз.
И когда я проходил в тот день мимо музыкальной студии, из ее окон лилась просто божественная музыка. А надо сказать, что я частенько проходил как раз под окнами этой студии.
И когда из окон этой студии была слышна музыка, я знал, что эту музыку написал Майкл. И написал он ее потому, что в его жизни была Лиз.
И Лиз мы видели в тот день тоже. Мы с Эдди и не думали, что на нас свалится такое счастье.
Лиз довольно часто приходила в большое здание рядом с оперой. В этом здании на последнем этаже жила многодетная сестра Лиз. Муниципалитет предоставил ей эту квартиру как многодетной матери, и поэтому ее муж теперь мог запросто нигде не работать. Сестре Лиз было нелегко справляться с оравой своих детей, и Лиз всячески ей помогала.
И в тот день Лиз прошла мимо нас с Эдди в ослепительном белом платье. А следом за ней шел носильщик из супермаркета и тащил несколько огромных пакетов с продуктами.
Лиз, наверное, решила обеспечить свою многодетную сестру питанием недели на две и уехать в свой медовый месяц спокойной за ее благополучие.
И произошло в этот день чудо. Лиз прошла мимо нас с Эдди.
А мы остановились как вкопанные и раскрыли рты от счастья. Вот такие мы дураки, видите, как мы плохо справляемся с необычными ситуациями. Нас так и обдало духами Лиз, у нас даже головы закружились.
А Лиз уже прошла мимо, но вдруг она замедлила шаги, обернулась, посмотрела на нас и улыбнулась. У меня до сих пор перехватывает дух, когда я вспоминаю об этом.
Я пришел в себя, когда Лиз уже поднималась по ступенькам своего большого здания.
Ее белое платье мягкими волнами обволакивало ее божественные ноги, длинные каштановые волосы были слегка растрепаны легким ветром. И вся она была ослепительна и прозрачна, как самая несбывшаяся мечта.
И весьма глупо и приземленно смотрелся на ее фоне носильщик из супермаркета со своими огромными пакетами, полными продуктов.
- Ты видел, как она мне улыбнулась? - вдруг сказал дурак Эдди.
Я чуть собственным языком не подавился. Это же надо было додуматься до такой наглости.
А надо сказать, что наш Эдди худ, как щепка, а я, напротив, толстый, как арбуз. Так что кого из нас Лиз заметила первым, совсем нетрудно догадаться.
- Ты что это себе позволяешь? - немедленно набросился я на Эдди.
Но вы бы только видели, как он был горд и высокомерен, он сложил руки на груди, притоптывал ногой и насвистывал что-то веселенькое. Воображаемое счастье так и распирало его, и мне очень нелегко было в тот момент в чем-то его убедить.
Так что мы еще очень долго стояли с Эдди посреди улицы и махали руками, пытаясь втолковать друг другу, кому же из нас все-таки улыбнулась Лиз, а кого она даже и не заметила.
А Лиз тем временем уже давно скрылась за стеклянными дверьми большого здания.
Носильщик еле-еле протащил пакеты в лифт. Лиз всегда любила навешивать на себя проблемы ближних. Чувствовать, что ты кому-то облегчаешь жизнь, это уже в какой-то степени счастье.
Сестра Лиз Каталина открыла входную дверь своей квартиры и сделала большие глаза, увидев Лиз, носильщика и огромные пакеты.
- Лиз! - закричала она. - У меня в холодильник даже половина этого добра не войдет!
- Придется съесть все сразу, - пожала плечами Лиз.
- Ну уж нет, - сказала сестра.
Носильщик занес пакеты в квартиру и, получив от Лиз чаевые, скоренько убрался восвояси.
В коридор высыпали дети. Они похватали из пакетов, кто что увидел, и, шурша конфетными обертками и целлофаном от печений, бросились обратно к своим компьютерам.
- А "спасибо" где? - возмутилась Каталина.
- Спасибо, спасибо, - убегая, поспешно пробормотали те, чьи рты еще не полностью были забиты конфетами.
Из коридора был виден большой диван в гостиной и лежащий на нем с газетой в руках отец семейства.
- Паоло, привет, - сказала ему Лиз, - все городские сплетни изучил?
- Еще нет, - важно ответил Паоло.
- Лиз, оставь его, - сказала Каталина.
- Хорошо, хорошо, Каталина, - сказала Лиз, - но еще пара лет, и тебе придется сдавать его в дурдом вместе с его любимым диваном.
- Лиз, мы, кажется, собирались больше не затрагивать эту тему, - надулась Каталина.
Они понесли пакеты с продуктами на кухню.
- Да, моя дорогая, - сказала по дороге на кухню Лиз, - я забыла, что мне следует послать к черту всю ту ненормальную обстановку, в которой вот уже который год вынуждена погибать моя единственная сестра.
Они с трудом перенесли пакеты.
А надо сказать, что в силу огромности своего семейства сестре Лиз приходилось едва ли не дневать и ночевать на кухне. И кухня была для этого неплохо приспособлена. Здесь были и телевизор, и телефон, большое зеркало, кресла и два дивана.
- И ты вовсе не для такой жизни вся такая возвышенная и воздушная десять лет назад выходила замуж за этого недотепу, - продолжила на кухне Лиз.
- Ладно, Лиз, хватит про меня, как Майкл поживает? - окончательно решила уйти от темы Каталина.
Каталина стала вытаскивать из пакетов продукты и складывать их на стол. Ей было приятно, что у нее есть такая заботливая младшая сестра.
Лиз и Каталина были мало похожи друг на друга. Каталина со стороны напоминала скорее тетю, чем старшую сестру Лиз. Слегка растрепанная прическа делала ее мягкой и домашней, и до взбалмошности и непредсказуемости Лиз ей было очень далеко.
Некоторые продукты Каталина откладывала сразу в холодильник. И теперь она, очевидно, будет ждать особого торжества, чтобы вот так, будь здоров, подать их на стол.
Лиз тем временем подошла к окну. Каталина жила на самом верхнем этаже, и из ее окна была видна почти половина города. Теплое солнце освещало крыши домов, а улицы утопали в буйной молодой зелени.
Но Лиз почему-то обратила внимание только на то, что где-то там, далеко внизу, стоят два маленьких человечка и, о чем-то яростно споря, смешно машут руками друг на друга.
Кажется, Лиз где-то уже видела этих молодых людей, но стоять здесь и вспоминать, где и когда она их видела, ей было просто некогда. Ей надо было спешить жить дальше.
- Майкл поживает нормально, - ответила Лиз Каталине, - он заедет за мной чуть позже.
- Он уже выбросил свой мотоцикл, как обещал? - поинтересовалась Каталина.
- Еще нет, - сказала Лиз.
Она отошла от окна.
- Как нет? - возмутилась Каталина. - Да как он может возить тебя на этой рухляди, и ты еще при этом ругаешь моего Паоло, который никогда, слышишь, никогда не подвергал меня такой опасности.
- Кати, успокойся, Майкл завтра его продает, и сегодня мы едем на нем в последний раз.
Каталина стала накрывать на стол.
- Наконец-то, - сказала она, - а чем вы собираетесь заниматься завтра?
- Завтра мы будем очень заняты, у нас еще много дел перед свадьбой.
- А как насчет общепринятых холостяцких вечеринок?
- Ты же знаешь, что мы с Майклом мало следуем общепринятым традициям.
- О да, вы с Майклом всегда избирали в этой жизни только свой собственный неповторимый путь.
- Но, согласись, - улыбнулась Лиз, - что этот путь всегда выглядел несколько заманчивее, чем проторенные дороги.
- Да, и лет десять назад я была еще полностью с тобой согласна, - сказала Каталина.
Лиз села на стул.
- И что же произошло с тобой за эти последние десять лет? - спросила Лиз.
Хотя она и так прекрасно знала ответ на этот вопрос.