- Несправедливо, что ты должен скрываясь, тайком видеть меня, а такие глупые и скучные люди, как мистер Крейн, могут приходить ко мне и сидеть рядом целыми днями. И все почему, спрашивается? Потому что его дядя - лорд! Только потому, что однажды он получит титул, он может говорить с любой женщиной, которую выберет. А я должна сидеть и ждать, пока достойный и приятный мужчина найдет меня. Какая несправедливость быть женщиной!
Гнев Гарри моментально испарился, он тихо рассмеялся:
- Возможно, но ты тут ничего не сможешь изменить. Мария скривила губы и опять хлопнула по подушке, но на этот раз без особой силы. Ее темные волосы выбились из косы и упали налицо, скрывая его. Гарри сделал глубокий вдох, потом устало произнес:
- Я пришел извиниться…
- Как ты попал к нам на бал? - требовательно спросила Мария. Гарри напрягся. - Секретари не ходят по балам. Их просто не приглашают. Лорд Крейн никогда не возьмет тебя с собой, во всяком случае, на бал к моей матери.
- Может быть, я прокрался тайком, - уклонился от прямого ответа Гарри.
- Но ты бы выделялся среди других. Никто тебя не знает, а на балу моей матери все знают друг друга или, по крайней мере, друг о друге. А если ты прокрался тайком, то почему? Чего ты хотел добиться?
На языке у Гарри вертелась правдоподобная история; на каждый свой шаг у него была заранее подготовленная легенда. Что-то могло пойти не так, как задумано, люди могут ошибаться. В любой момент его могли схватить или заподозрить. Но он уже и так достаточно много наврал Марии. И хотя это противоречило всему тому, что ему нужно было делать, Гарри подумал, что будет лучше сказать ей что-то похожее на правду, чтобы только удержать ее от попытки докопаться до истины самой.
- Ты должна мне верить, - начал Гарри. - Клянусь, у меня была благородная цель. Я не преследовал личной выгоды и не сделал ничего, чтобы навредить твоей семье или кому-то из гостей. Но я не могу подробно рассказать тебе, почему я там оказался.
С каждым его, словом у Марии все больше округлялись глаза. Некоторое время она молчала. - Это опасно? - прошептала она, наконец. Гарри оставил вопрос без ответа.
- Я… Я никому не расскажу! - приглушенно проговорила Мария. - Я не хочу навредить тебе…
- Я не могу приходить к тебе. Не смею. И ты не должна заговаривать со мной, если мы встретимся где-то. - Гарри шагнул к ее кровати и, не раздумывая, взял ее за руку. - Обещай мне, Мария.
- Хорошо, - едва слышно откликнулась девушка. - Но когда ты будешь… свободен? - Гарри застыл. - Когда ты сможешь прийти ко мне снова? Не говори, что не придешь. Только не ночью, а днем, под своим именем. - Гарри стал отрицательно качать головой, но Мария обхватила руками его лицо, не давая ему сказать. - Ты должен, - умоляла она. - Пожалуйста! Я дам тебе слово, только если ты пообещаешь мне, что, придешь!
Ее лицо было так близко, ее глаза так блестели в серебристом свете луны, ее губы были так соблазнительны, что Гарри услышал свой ответ, прежде чем успел подумать о чем-то:
- Я постараюсь…
Отказываясь думать о том, что он делает, Гарри потянул ее к себе. Она прильнула к нему без колебаний, обвила руками его шею и уткнулась головой в плечо. Она была словно специально создана для него, так замечательно их тела подходили друг другу. Несколько мгновений Гарри просто удерживал ее в своих объятиях. Мария была теплой и мягкой, ее волосы пахли весенними цветами, а щека касалась его щеки как тончайший шелк. Гарри закрыл глаза и подумал, что мог бы продать душу, чтобы только остаться с ней.
Но даже этой сделки будет недостаточно - ни в глазах ее отца, ни в глазах общества, ни даже в ее собственных глазах, если она узнает, кто он такой на самом деле. Поэтому Гарри осторожно посадил ее на кровать.
- До свидания.
- Когда, Гарри? - прошептала Мария. - Когда ты придешь опять? Я не вынесу, если ты мне не пообещаешь…
- Не знаю…
Гарри чувствовал, что этот ответ расстроил Марию, но она промолчала. Может быть, догадывалась, что он не может говорить ей правду. Ведь он не надеялся, что ее родители когда-нибудь примут его, независимо оттого, что он ей пообещает.
- Почему… Почему ты подошел ко мне?
- О чем ты? - нахмурился Гарри.
- Помнишь вечер на балу у моих родителей, когда ты был на балконе, а я вышла подышать воздухом… Первый раз. И почему ты приходил ко мне потом?
Гарри, все еще хмурясь, быстро соображал. Что он, черт возьми, должен ответить?
- Это, случайно, не из-за моей семьи? - продолжала Мария.
Ее предположение было абсолютно абсурдным, Гарри едва не засмеялся. Если уж на то пошло, он приходил, нисколько не думая о ее семье. Отец Марии мог бросить его в тюрьму за это. Но потом он вспомнил, что она сказала в тот вечер на балконе, и все понял. Ему стало обидно, что она приняла его за жадного, помешанного на деньгах поклонника, но ей, должно быть, встречались такие. Вряд ли он имел право обвинять Марию за подобные сомнения после того, как отказался рассказать о себе и о своем занятии.
- Нет.
- Точно? - Эти слова прозвучали почти как обвинение, и только лишний раз напомнили Гарри, как они далеки друг от друга.
- Нет, - резко повторил он.
- Ты же знаешь, в этом нет ничего необычного, - продолжала Мария, не в силах остановиться. - Мой отец - очень важная персона. Жениться на мне - огромная выгода для такого человека, как ты.
Как только эти слова сорвались с ее губ, Мария захотела вернуть их обратно. Она была так взволнована и сбита с толку сегодня, что, похоже, уже не могла контролировать свои чувства. Вся горечь от мысли о том, что Гарри - всего лишь один из тех, кто хочет жениться на ней из-за денег и положения ее семьи в обществе, снова всколыхнулась внутри. В голове стучали слова Джоан: "Как будто у него был какой-то шанс быть принятым… ты должна радоваться, что раскусила его…" Ее обуяла внезапная радость, когда она подумала, что распознала его замысел, потом последовало его резкое опровержение, и Мария уже была не в состоянии усмирить свои эмоции или придержать язык, вот и сболтнула.
- Я не то хотела сказать, - поспешно, проговорила она, но Гарри уже отвернулся.
- Нет, ты права. - Его голос звучал тихо и сдержанно. - В таком браке выгода целиком принадлежала бы мне. Но я уверяю тебя, что ни разу не подумал о какой-то выгоде, когда разговаривал с тобой. Извини, конечно. - Не оглядываясь, он направился к окну.
Мария соскочила с кровати и побежала за ним следом.
- Прости меня, Гарри! Я сказала глупость, потому что никогда не считала тебя похожим на этих бестолковых идиотов и щеголей, которые приходят ко мне, но… - Мария замолчала, заламывая руки, когда Гарри оперся руками о подоконник и оглянулся через плечо. - Я просто хочу знать, - отчаянно продолжала Мария, - почему ты проскальзывал в мою комнату, если даже не надеялся на серьезные отношения?
Несколько мгновений Гарри просто молчал, мрачно глядя на Марию. Лунный свет окрасил его фигуру в серебристо-черный цвет, словно обозначил грань между реальностью и фантазией. Если бы только он объяснил… Мария считала, что сможет вынести почти все и столько, сколько нужно, если он скажет ей правду…
Медленно, словно принимая осмотрительное решение, Гарри повернулся.
- Потому что ты - самое прекрасное создание, которое мне приходилось видеть, - хриплым шепотом произнес он. Его взгляд прожигал Марию насквозь. - Потому что твой голос звучит в моих снах каждую ночь, и я боюсь, что сойду с ума от этого. Потому что я лучше буду видеть тебя вот так, эти несколько тайных мгновений, зная, что у меня нет надежды на большее, чем не видеть тебя совсем. Почему? Потому что я ничего не могу поделать с собой, Мария, хотя знаю, что должен прекратить все это.
Мария почувствовала, как к горлу подступили слезы. Почему? Ну почему он не может быть тем, кого примут ее родители? Гарри, может, и не умрет из-за разбитого сердца, а вот она вполне может.
- Как ты смеешь… - У Марии дрожал голос. - Как ты смеешь приходить и ласкать меня…
- Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что это значит, - нервно расхохотался Гарри.
- Имею, - взорвалась Мария, не осознавая, что ее голос прозвучал довольно громко. - Я знаю, и ты…
Сделав два больших шага, Гарри оказался с ней рядом.
- Знаешь? - хрипло прошептал он, обхватив ее руками и немного встряхнув. - Ты знаешь, что я больше всего на свете желаю сделать с тобой?
- Что? - потребовала ответа Мария. - Еще больше мучить меня? И как ты будешь это делать?
Вместо ответа он развернул ее спиной и прижал к себе.
- Я очень хочу каждую ночь вот так держать тебя, - прошептал он, обжигая горячим дыханием ее ухо.
Мария, пораженная его словами, застыла на месте. Она не могла поверить, что он так грубо схватил ее, и все же… Словно какой-то сложный узелок боли развязался внутри от удовольствия, когда ее тело почти бессознательно прильнуло к телу Гарри.
- Я страстно хочу прикасаться к тебе. - Гарри легко дотронулся пальцами до ее щеки, провел линию до подбородка и остановился на шее. Мария вздрогнула. - Я страстно хочу целовать тебя, каждый дюйм твоего тела. - С этими словами Гарри прижался губами к ее шее, лишив всякой возможности протестовать.
Мария никогда не подозревала, что мужчина может быть таким огромным. Он словно укутал ее в свои объятия и даже показался намного выше и крупнее, чем прежде. Его губы путешествовали по ее шее, вызывая легкое покалывание кожи и жар во всем теле, его руки прикасались сначала к плечам, потом спустились к груди, коснулись изгиба талии и живота. Мария задохнулась от волнения, у нее подгибались колени, и, чтобы удержать равновесие, она уцепилась за Гарри.
А он словно чувствовал ее состояние… Он стиснул ее в своих объятиях и прижал Марию к себе так сильно, что она почувствовала крепкие мышцы его тела и плотно прижатые бедра. На Марии был только халат, и тонкий батист не представлял собой серьезного барьера. Гарри был таким горячим, и, наверное, поэтому ей показалось, словно лихорадка охватила ее тело, когда его руки продолжили медленное путешествие по ее телу, пробуждая к жизни сильное и мощное влечение.
- Ты сводишь меня с ума, - прошептал Гарри, покрывая поцелуями ее плечо. Одним движением пальцев Гарри потянул ленточку, завязанную на горловине халата, и он легко соскользнул с плеча. Мария посмотрела вниз, испытав новый шок, и обнаружила, что его пальцы пробрались под халат. Если бы она могла сейчас говорить, она, конечно, приказала бы ему остановиться… Но она уже не могла ни дышать, ни двигаться, когда Гарри обхватил рукой ее грудь и коснулся пальцем соска. Она пыталась сказать его имя, но смогла только ловить воздух открытым ртом.
- Понимаешь? - выдохнул Гарри. - Теперь ты понимаешь, почему я вернулся? - Он крепко прижал к себе ее бедра, и она почувствовала его возбужденную плоть. Гарри ослабил объятия и поднял халат Марии.
На разгоряченной коже появилось ощущение прохлады. В смутном подсознании мелькнула мысль о том, что надо остановить это, но Гарри опять поцеловал ее плечо, и вместо протеста Мария прижалась к нему всем телом, не предпринимая ни малейшей попытки сопротивляться. Она поняла, почему молодых леди предупреждают не оставаться наедине с джентльменами; если бы девушки знали, что может случиться, они бы сто раз подумали.
О Боже! Его пальцы прошлись по бедру Марии, ладонь обожгла кожу. Мария выгнула спину, уцепившись за руку, обнимавшую ее талию, и уперлась ногами в ковер, чтобы устоять перед его прикосновениями. Лихорадочный жар охватил низ живота, волна чувственного наслаждения прокатилась по всему телу. Мария покорно откинула голову на его плечо, колени ее подогнулись, и рука Гарри скользнула меж бедер.
- Я хочу, чтобы ты сгорала от желания, - пробормотал Гарри, обжигая горячим дыханием ее ухо, одновременно его рука продолжала исследовать жаркое лоно.
- Да… - простонала Мария, отметая ложную скромность или возмущение. До сих пор никому она не позволяла таких интимных ласк, но сейчас все тело ныло от безумного возбуждения. Кровь пульсировала в венах, пылая огнем. Она не знала, ни что думать об этой сладкой боли, зародившейся где-то внутри ее тела, ни что с ней делать, но она отчаянно хотела, чтобы Гарри показал ей.
- Нет. Пока нет, - прошептал Гарри, и в этот момент Мария ахнула от изумления: его длинные пальцы проникли внутрь ее лона. Она бесстыдно купалась в его самых смелых ласках, испытывая неземное наслаждение.
- Что… Что еще? - тихо прошелестел ее голос. Гарри лишь негромко рассмеялся в ответ и уткнулся в ее волосы, чтобы поцеловать нежную шею. Его губы заскользили вдоль шеи к плечам, он тихонько покусывал ее кожу. Одна рука продолжала ласкать жаркое лоно, а вторая накрыла грудь, сжав сосок большим и указательным пальцами. Мария почувствовала головокружение, когда ее бедра стали двигаться в такт с движениями его пальцев. Сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Мария пыталась оторваться от Гарри, желая восстановить дыхание и привести в порядок мысли. Но он не давал ей отступить ни на шаг.
- Ты уже чувствуешь это? - прошептал он, пока его пальцы продолжали доставлять ей сладостную муку. - Это жгучее желание внутри, которое грозит свести тебя с ума? Оно заставляет отбросить в сторону все правила приличия, любую крупицу здравого смысла и стеснения. И ты отдашь все, что у тебя есть, за шанс узнать, что будет дальше?
- Да… Нет… - Его чувственные умелые руки вели ее все дальше к сладостному мигу, и, не в силах больше собой владеть, она коротко вскрикнула, задохнувшись от пронзившего ее желания, в глазах заблестели слезы. - Я не могу, Гарри…
- Можешь. - Его дыхание было прерывистым. - Позволь себе…
- Нет… Да! - Мария вдруг замерла и напряглась. Волна неизвестных ей до этого момента ощущений накрыла ее с головой, все тело затрепетало от безумного желания, и она вскрикнула, хотя в последнюю секунду Гарри успел прикрыть ей рот рукой.
Мария осела в его руках. Если бы он не держал ее, она бы просто упала. Она была готова поклясться, что ее сердце остановилось на мгновение. Никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. Это всего лишь сон, сказала она себе, этого не может быть на самом деле… Мария уцепилась за руку Гарри, которая по-прежнему обнимала ее, и только с его помощью встала на ноги. Сейчас она была не в состоянии мыслить логически, чтобы спросить что-то, кроме одного-единственного вопроса:
- Когда ты придешь ко мне опять?
Гарри прижался губами к ее шее и почувствовал волнующий вкус ее кожи - горячей и влажной после утоленной страсти. Дрожащими руками Гарри привлек ее к себе, одна рука лежала у нее на груди, а вторая продолжала ласкать мягкие влажные завитки между ног. Страстный вскрик Марии звучал у него в ушах и вызвал болезненное напряжение плоти. То, как она возбудилась в его объятиях, будет изводить его всю оставшуюся жизнь. Гарри глубоко вдохнул легкий запах лаванды и почувствовал, как болит его сердце от жгучего желания обладать ею. Эта боль оказалась сильнее его физических мук.
- Я не могу, - прозвучал в тишине его ответ.
Глава 14
После всего случившегося у Марии все еще кружилась голова, поэтому она была не в состоянии спорить, когда Гарри подхватил ее на руки, отнес в кровать, заботливо укрыл одеялом и ушел, поцеловав в висок. Мария обхватила себя руками и закрыла глаза, вспоминая каждое мгновение его присутствия здесь.
Он не джентльмен. Ей казалось, что она всегда знала это, но не хотела думать об этом. Всякий раз, когда он спрашивал, имеет ли значение его имя, имеет ли значение его внешность, она отвечала "нет". Неужели она лгала? Кому? Конечно, ему, хотя подозревала, что Гарри не поверил ей. Но она… Ну, это другое дело. Она никогда так ясно не смотрела фактам прямо в лицо: Гарри не был тем, за кого себя выдавал, независимо от своей внешности. Он оставался для нее большой тайной.
Но он хотел ее так, как мужчина хочет женщину. Мария глубоко вздохнула, провела рукой по груди, коснулась живота. Воспоминания о ласках Гарри мгновенно вызвали дрожь во всем теле. Он заставил ее загореться и доставил ей такое блаженство, о существовании которого она даже не подозревала. Она понимала, что он подобного удовольствия не получил. Однажды Джоан тайком взяла у брата книгу фривольных стихов, и Мария с ней вместе хихикала над строчками, в которых говорилось, что величайшее наслаждение мужчина получает, когда погружает свою плоть в тело женщины. От одной только мысли Мария сейчас злилась краской. Гарри ласкал ее рукой, и, превратившись теперь в грешное создание, Мария хотела, чтобы все повторилось. И может быть даже - она еще глубже забралась под одеяло - почувствовать его плоть внутри своего тела. Если он смог одними лишь пальцами довести ее до полного экстаза, то, что же будет, когда его плоть окажется внутри? И теперь, когда Гарри помог ей испытать истинное наслаждение, ей не хотелось оставаться пассивной. У нее появилось сумасшедшее желание помочь ему испытать подобное, оставить его совершенно измотанным, бездыханным и полностью удовлетворенным. Оставался единственный вопрос… Что для нее имеет значение? Отсутствие у Гарри положения в обществе? Или то, как он целует ее, обнимает и заставляет смеяться? Мария зажмурилась и попыталась представить его лицо. В конце концов, она видела его в саду леди Плимптон, и луна сегодня была полная… Тем не менее, несмотря на все усилия вспомнить его, она не могла этого сделать.
Одинокая слеза покатилась по щеке. Она позволила ввести себя в заблуждение, но по собственной воле. Если бы только это можно было продолжить.
После той ночи светский сезон потерял свой блеск для Марии. Сначала она надеялась, что Гарри был несерьезен, когда говорил, что больше не вернется к ней, но он оказался верен своему слову и больше не появлялся в окне ее спальни. Джоан, к счастью, не упоминала его имя тоже, и если бы Мария могла просто вычеркнуть из головы ту ночь, она бы смогла почувствовать атмосферу предательства и разочарования и выбросила бы его из головы как жалкого лжеца, который на время одурачил ее. Вместо этого каждый вечер она оставляла на ночь горящую лампу и спала с открытым окном, даже когда шел дождь и ночной воздух был сырым и прохладным.
Она пыталась не раскисать. Еще два джентльмена, два потенциальных жениха, приходили к ее отцу, и Мария отказала обоим. Вместе с родителями она посещала все балы и вечера и по привычке танцевала со всеми, кто просил ее о танце. Но ничего не помогало. Проходил день за днем, и она чувствовала себя потерянной, была не в духе и ни на кого и ни на что не обращала внимания. Всякий раз, когда она видела лорда Крейна, ей приходилось сдерживать себя, чтобы не подбежать к нему и не спросить о его секретаре.
Эта деталь волновала ее больше всего. Гарри не ответил, когда она спросила, почему он пришел на бал к ее родителям; он только сказал, что у него была веская причина. Но что он имел в виду? И могло ли это повториться? Однажды он видел ее на балу у Спенсера, значит, он не сидел по вечерам дома. Мог ли он быть сегодня здесь, на званом вечере у леди Арнольд? Он говорил, что посещать общество его заставляет благородная цель, и Мария хотела верить ему.