Переводя взгляд с одного бледного чумазого личика с широко раскрытыми глазами на другое, Бел объяснила ребятишкам, что они будут здесь жить, но если кто-то из них стащит хотя бы кусочек сахара, она лично спустит с него шкуру. Лучше получить трепку от нее, чем попасть в Нью-гейт, а затем на виселицу. Они должны отучаться от дурных привычек.
В той части дома, где жили слуги, хватило места и для мальчуганов. Возле очага быстро поставили две кровати. Непоседливые, любознательные мальчишки очаровали прислугу, едва переступив порог этого роскошного дома. Одна из горничных, непрестанно улыбаясь, умчалась поискать для них чистую одежцу. В доме, где выросли пятеро сыновей и было бесчисленное количество мужской прислуги, на чердаке стояли сундуки с ношеной одеждой, часть которой вполне могла еще пригодиться.
Все это время герцог сидел запершись в своем кабинете, с кем-то беседуя, сообщил Уолш. Дворецкий смотрел на все происходящее с мрачным беспокойством, размышляя о том, что сказал бы его светлость по поводу того, что его любовница привела в дом бродяжек. А кухарка заставила детей умыться и разогрела для них вчерашнее тушеное мясо. Когда смущенные, но веселые ребятишки уткнулись в свои тарелки, Бел улыбнулась поварихе с искренней благодарностью. Добрая женщина ответила радостной улыбкой, и ее синие глаза заблестели.
Убедившись, что дети попали в хорошие руки, Бел ушла к себе.
Она выпила вина, отпустила на все четыре стороны свои горести и тревоги и положила голову на подушку. Она не знала, сколько прошло времени, когда раздался быстрый стук в дверь и она услышала голос герцога:
- Белинда, это Хоуксклиф.
Она ахнула и села на постели, а он влетел в комнату с озабоченным видом.
- Я насчет парадного обеда…
И остановился. Она смотрела на него, едва дыша. На лице его появилась лукавая усмешка.
- Ну и ну! - Он захлопнул дверь, запер ее и улыбнулся быстрой очаровательной улыбкой. - Хоуксклиф, старина, у тебя прямо-таки дар появляться в нужный момент.
Бел вспыхнула ярким румянцем. Она испугалась, что он пришел потребовать, чтобы она удалила мальчиков из его дома, но в данный момент его, кажется, интересовала только она сама.
- Вы что-то хотели, ваша светлость?
- До этого момента - нет, - ответил он с озорной улыбкой.
Он подошел к ней, наклонился и, взяв за подбородок, коснулся ее губ легким поцелуем..
- Здравствуй, милый колокольчик, - прошептал он. - Спасибо за красивую фляжку. Я буду хранить ее, - он похлопал пальцем по кончику ее носа, - вечно.
Она облегченно улыбнулась. Если это причина его визита, он, наверное, еще не знает о мальчиках.
- Почему вы все время мне что-то покупаете? - спросил он, усаживаясь на краешек кровати.
- Это доставляет мне радость.
Он покачал головой с удивленным видом.
- Я хотел сказать вам, что к списку приглашенных на обед нужно прибавить еще одного гостя.
- Это не принц-регент? - в ужасе прошептала она, распахнув глаза. Она и без того уже запуталась, пытаясь определить, как правильно рассадить гостей: где должны сидеть низкорожденные, но высокопоставленные члены правительства, а где - герцоги и виконты. Посадишь человека не на то место и рядом не с тем, с кем нужно, - нанесешь удар по его самолюбию.
- Нет, это лорд Колдфелл.
- Вот как? - Ошеломленная, она поставила бокал с вином на столик рядом с кроватью.
- Да, обстоятельства складываются несколько странно, - согласился он. - Но Колдфелл - давний друг нашей семьи. Он знал, что я никогда не посягал на честь его жены. Видите ли, именно лорд Колдфелл первый заронил во мне подозрения насчет Долфа и направил меня по этому пути.
Бел кивнула с серьезным видом.
- А он знает о нашем договоре?
- Нет, дорогая. Это наша маленькая тайна, - ответил он с лукавой улыбкой, и она тоже улыбнулась ему в ответ.
- Я полагаю, что именно с лордом Колдфеллом вы беседовали сейчас у себя в кабинете.
- Нет, это был Клайв Гриффон, эсквайр, который опять пришел терзать меня.
- А это кто?
- Юный идеалист с глазами как звезды, который умолял меня провести его в палату общин.
- Неужели?
- К сожалению, он высказывает безумные идеи.
- Надеюсь, он не радикал?
- Он независимый.
- Почему бы вам не дать шанс мистеру Гриффону?
- Признаюсь, у него для этого есть основания. Он сын судьи и знает законы. Но он молод…
- Как и Алек. И как вы, если уж на то пошло…
- Белинда, - прервал он ее низким, интимным голосом.
- Да? - отозвалась она, одарив его невинным взглядом.
- Я больше ни минуты не стану говорить о политике, когда рядом со мной на кровати лежит такая соблазнительная женщина.
Она лукаво улыбнулась:
- Вы что же, флиртуете со мной, Хоуксклиф?
- Пытаюсь.
Его твердые губы прикоснулись к ее атласно-нежным; она обняла его за шею и жадно поцеловала. Он застонал и сжал ее грудь. Его прикосновение было необычайно нежным; он ласкал ее грудь, а потом медленно провел пальцем вокруг соска, и у нее закружилась голова.
Наслаждение было таким сильным, что она больше не целовала его, а, закрыв глаза, отдалась ласкам; тело ее плавилось от нарастающего жара. Он гладил ее тело, с жадностью целовал ее, прокладывая губами дорожку по ее животу. Бел не ощущала больше никакого страха, только доверие и радость, потому что это был он, Роберт, ее покровитель.
- Боже мой, да понимаете ли вы, как совершенно ваше тело? - прошептал он. - Я мечтал о том, что когда-нибудь прикоснусь к вам, но вы оказались еще красивее, чем я думал, а кожа у вас… прекрасный божественный шелк.
- Ах, Роберт! - простонала она, задыхаясь от волнения. Закрыв глаза, она положила голову ему на грудь.
Он посмотрел ей в глаза, медленно и порочно улыбнулся, а когда заговорил, слова его звучали нежно, неторопливо и усыпляюще.
- Скажите, Белинда, разве вы не хотели бы, чтобы кто-то целовал вам ноги? Чтобы кто-то обожал землю, по которой вы ступаете? Разве не этого вы хотите, не этого достойны? Разве нет?
Она молча смотрела на него, очарованная. Хоук наклонился и начал медленно покрывать ее ногу легкими поцелуями. Загипнотизированная, она смотрела, как легко поигрывают мускулы его плеч, рук и торса, пока он ласкал ее ноги, забираясь все выше.
Когда он встретился с ней глазами, ее грудь вздымалась от желания. Он заговорил, и голос его звучал хрипло.
- Встаньте, Белинда, прошу вас.
Ей и в голову не пришло возражать. Каждый дюйм ее тела дрожал от нетерпения, когда она встала на нетвердых ногах и теперь возвышалась над ним. Он любовался ее телом, розовым от пламени камина. Ее груди выступали вперед в крайнем возбуждении, а соски затвердели в прохладном воздухе и жаждали его прикосновении. Он смотрел на нее с восторгом.
- Не существует такого количества денег, которыми можно оценить подобную красоту.
Она выдохнула его имя и ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. Он ласково провел руками по ее бедрам и поцеловал в живот. Бел почему-то совсем его не боялась. Его руки скользнули ей за спину, а губы коснулись линии волос - аккуратно подстриженных, как и положено куртизанке.
Бел чувствовала, как его горячее дыхание восхитительно проникает в ее нежную и теплую глубину. Она старалась сохранить здравый рассудок, а потом поняла, что все усилия ее тщетны.
- Этого нет в нашем договоре, - тихо сказала она.
- Я знаю. Боже мой, я знаю! - Он снова коснулся губами ее живота. - Мне хочется попробовать вас.
И, не дожидаясь разрешения, он опустил голову и поцеловал ее розовый напрягшийся бугорок. Она застонала. Он легко коснулся его большим пальцем, потом нажал сильнее, и когда она решила, что наслаждение слишком сильно, за пальцем последовал язык. Она громко вскрикнула и задрожала в экстазе.
Эротический поцелуй стал глубже, он нежно провел пальцем по ее маленькому твердому бугорку. Охваченная непреодолимым вожделением, она запустила пальцы в его густые черные волосы, а потом, почувствовав, что слабеет от желания, вцепилась в широкие сильные плечи Хоука.
Оторвавшись от нее, он восхищенно воскликнул:
- Боже, вы узкая, точно девственница!
Она чуть не улыбнулась с горечью, услышав эти слова, но тут все ее мысли улетели, точно стайка беспокойных птиц, потому что он жадно впился губами в ее клитор, а затем просунул в теплую влажную глубину два пальца, и ее стоны превратились в крики, которые становились все громче. Она двигалась вместе с ним, закинув голову назад, вцепившись в его плечи изо всех сил, чувствуя, как внутри у нее бушует ураган. Она сотрясалась в экстазе, и вдруг взрыв страсти пронзил ее, точно молния, ослепительный в своем великолепии. Она вскрикнула, задыхаясь, теряя разум, а он пил ее влагу, пока последняя капля не покинула ее тело и пока она не обмякла в его руках.
- О Боже, Роберт! - только и смогла она прошептать. Он присел на край кровати и, наклонившись, нежно поцеловал ее в губы. Она ощущала борьбу, терзающую его сильное тело, - он старался сдержать свое неистовое желание.
- Боже, что же мы делаем? - простонал он.
- Не знаю.
Она обвила его руками.
Он тихо выговорил ее имя и наклонился, чтобы поцеловать в шею.
- Вы знали, что это случится, не так ли? Вы знали, что я не устою? Что вам нужно только выждать?
Она провела пальцами по его волосам.
- Это ведь хорошо, Роберт? Вы счастливы?
- Настолько, что мне становится страшно. - Ресницы его взметнулись, и он посмотрел ей в глаза. - Я так долго был один, но теперь, когда я с вами, ах, когда я с вами, Бел, земля поет, звезды танцуют и я не кляну себя за то, что я такой скучный.
Удивившись, она взяла в ладони любимое лицо и улыбнулась; в глазах ее блестели слезы.
- Роберт, мне никогда не бывает с вами скучно. Сколько же я должна повторять вам это?
Он отстранился с легкой печальной улыбкой, и темные глаза под длинными черными ресницами блеснули, точно солнечный закат.
"Я вас люблю, - хотелось ей сказать. - Вы изменили мою жизнь". Но она не посмела.
Вздохнув, он неохотно встал с ее кровати.
Она приподнялась на локтях, любуясь игрой света на его гладкой мускулистой спине.
- Куда вы идете, друг мой?
- Одеваться к вечеру в честь Блюхера. Вы будете скучать без меня?
- Очень.
Он улыбнулся и, набросив на голые плечи мятую рубашку и жилет, направился к двери.
- Роберт.
Он уже потянулся к дверной ручке, но быстро повернулся к ней, услышав ее голос, с вопросительным выражением на лице.
Она одними губами проговорила "спасибо" и послала ему воздушный поцелуй.
Он поклонился с веселой улыбкой:
- К вашим услугам, мисс Гамильтон. С огромным удовольствием.
Глава 11
Хоук с нетерпением дожидался, когда же его камердинер Ноулз кончит наконец поправлять на нем галстук. Все это время он спорил со своей совестью на тему о том, почему бы ему не выплатить долги Альфреда Гамильтона и не вызволить этого старого дуралея из тюрьмы. Чем сильнее он привязывался к Белинде, тем сильнее ему хотелось помочь ей всеми мыслимыми способами.
С другой стороны, если он выплатит долги ее отца, отношения их потекут по другому руслу, а это сопряжено с серьезным риском. Она подписала их соглашение о том, что будет помогать ему, но как можно быть уверенным, что она не покинет его в тот момент, когда ей уже не нужны будут деньги, чтобы освободить отца? Разумно ли сделать жест, открыто показывающий, как глубоко он к ней привязался? Больше того, он боялся, что, выплатив долги ее отца, он создаст опасный прецедент и она будет знать, что всякий раз, когда она попадет в затруднительное положение, Хоуксклиф с его миллионами непременно ее спасет.
И последнее - пожалуй, самое серьезное. Если старик Гамильтон узнает об истинной профессии дочери, он, чего доброго, разыграет роль разгневанного папаши и уведет ее от Хоука. И тогда он с яростью отбросил мысль вызволить Альфреда из тюрьмы. Никто не отберет у него эту девушку.
- Все в порядке, ваша светлость, - сказал камердинер, в последний раз поправив узел из белого шелка, а потом лукаво добавил: - Это обратит на себя ее внимание.
Хоук поднял брови.
Ноулз вежливо поклонился:
- Желаю вам хорошо провести вечер, сэр.
- Благодарю, Ноулз. Вид у меня довольно щегольской, не так ли? - добавил он с усмешкой, выходя из своих апартаментов, и спустился вниз, чтобы подождать Белинду.
Спускаясь по плавно изгибающейся лестнице, Хоук услышал весьма странный звук, хорошо ему знакомый, но не слышанный более десяти лет: детский смех. И к тому же довольно озорной смех. Что за черт?!
Оглядев мраморный вестибюль, он остановился и даже прищурился, решив, что глаза его обманывают. Там, под канделябром, двое мальчишек рассматривали старинные парадные доспехи, которые подарил его предку Генрих VIII. Грязноватыми пальцами они тыкали в драгоценные камни и поглаживали тупое лезвие палаша.
- Ух ты!
- Смотри, а им и убить можно!
Хоук кашлянул.
Ребята испуганно вскрикнули и обернулись, столкнувшись друг с другом; Хоук принял надменный вид, сжал руки за спиной и спустился вниз, с неудовольствием глядя на мальчиков. Наверное, родственники кого-то из слуг, решил он.
- Эй, джентльмены, это нельзя трогать. Это очень старые доспехи. И что вы делаете в господских покоях?
Они не ответили и только смотрели на него с ужасом. Когда он остановился перед ними, глаза их широко распахнулись.
Он хмуро оглядел доспехи.
- Вы все залапали. Теперь придется начищать их заново.
- Извините нас, - сказал тот, что выше ростом, внезапно расхрабрившись.
- Вы чьи?
Они посовещались шепотом, и Хоук подумал, что они чем-то похожи на близнецов, его средних братьев, Люсьена и Демьена. В детстве у этих двоих был собственный язык, и до сих пор они, казалось, умели читать мысли друг друга.
- Джентльмены, я задал вам вопрос.
- Это вы о чем? - спросил тот, что повыше, почесывая голову.
- Кто ваша матушка и где она?
Они пожали плечами. Хоук нахмурился.
Тот, что повыше, кажется, совсем осмелел и расправил плечи.
- Это ваше? - Он кивнул на доспехи.
- Да.
- И что, вы их надеваете?
Хоук удивленно улыбнулся:
- Нет.
- А почему?
- Как-то, знаешь ли, ни к чему. И потом, я слишком высокий.
- А можно мне попробовать?
- Нет. Ты слишком маленький. Дети, как вы попали в мой дом?
- Нас привезла мисс Бел, - пискнул младший.
- Мисс Гамильтон?
Старший проницательно посмотрел на него.
- Вы ее дружок, да?
Хоук озадаченно посмотрел на него.
- Откуда вы знаете мисс Гамильтон?
- Она нам апельсины давала.
- Что?
- Апельсины, - повторил старший, вытаращив глаза на слегка шепелявящего младшего брата. - Она нам апельсины давала, когда торговала ими из корзинки.
- А теперь у нас больше нет апельсинов, - протянул младший с огорченным видом.
Бел спускалась по мраморной лестнице. К вечеру в честь Блюхера она была одета в прозрачное платье-тунику жемчужного цвета, на голове красовался украшенный перьями тюрбан; на запястье, затянутом в перчатку, висел вышитый жемчужинками ридикюль. Она что-то напевала. Но на середине лестницы она услышала разговор Роберта с детьми.
И похолодела.
Одной рукой Бел схватилась за перила, а другую прижала к груди, чувствуя, как от ужаса там образовался комок, - она услышала, как Томми выдал ту самую унизительную часть ее прошлого, о которой она не рассказала бы своему покровителю и через тысячу лет.
Роберт стоял перед детьми, спиной к ней.
- Торговала апельсинами? - повторил он удивленно. В глазах светского человека уличная торговка в тысячу раз презреннее, чем куртизанка.
От унижения Бел зажмурилась, потом снова открыла глаза и уставилась на эту немыслимую троицу, чувствуя, что попала в ловушку. Но она не успела убежать, потому что Эндрю увидел ее и глаза его просияли.
- Мисс Бел!
Забыв о Роберте, они бросились к ней вверх по лестнице. Томми обхватил ее за ноги, а Эндрю схватил за руку и потянул вниз, чтобы показать доспехи; оба мальчугана взволнованно верещали.
Роберт скрестил руки на груди и смотрел на нее с непроницаемым видом.
Заметив этот взгляд, Бел чуть не вскрикнула от отчаяния. Как раз тогда, когда все, кажется, пошло в ее жизни хорошо, когда Роберт начал относиться к ней как к достойной себя женщине, ему пришлось узнать, что его утонченная, как он считал, любовница - бывшая торговка апельсинами! Проклятие! Как несправедливо!
А дети все тянули ее к доспехам.
- Томми, ты уронишь меня с лестницы. Пусти! - Она попыталась высвободиться из детских рук и тут обнаружила отпечатки грязных пальцев на новом роскошном платье. Это оказалось последней каплей. - Проклятие! - крикнула она, перекрывая их легкомысленный смех. - Да вы знаете, во что мне обошлось это платье? А вы его испортили! Теперь мне нужно возвращаться наверх и переодеваться, и мы опоздаем на вечер, и мне вообще не хочется туда идти!
- Мальчики! - прикрикнул на них Роберт. - Сядьте. Вот здесь. - И, щелкнув пальцами, он указал на нижнюю ступеньку.
Они отпустили Бел и послушно сели, не сводя с него глаз. Потом тревожно взглянули на Бел.
- Мы не нарочно, мисс Бел…
- Да знаю, знаю, - проговорила она, смягчившись, уже чувствуя свою вину - неизбежное последствие бурной вспышки. - Ничего страшного, Томми. Простите, что я на вас накричала. - Ей хотелось провалиться сквозь землю.
Покраснев, она заставила себя посмотреть на Роберта, страшась увидеть в его взгляде высокомерное отвращение. Но когда она все же осмелилась взглянуть на него, то увидела на его лице только терпение.
- Мы не обязаны идти туда. Хотите остаться дома?
"Дома, - жалобно подумала она. - Разве я дома?"
А Роберт взял бразды правления в свои руки. Сначала он отослал мальчиков к кухарке, чтобы та смотрела за ними. Ослушаться они не посмели.
Потом он медленно подошел к Бел и обследовал отпечатки маленьких пальцев на платье.
- Наверное, мой камердинер сможет удалить их при помощи белого вина. А если нет, мы купим другое.
Его мягкий тон снял напряжение, стиснувшее ее сердце. Закрыв лицо руками, она опустилась на ступеньку.
Роберт присел ступенькой ниже и погладил Бел по коленке.
- Почему вы мне не сказали?
- Как я могла? Мне не хотелось, чтобы вы знали, как низко я опустилась. У меня тоже есть гордость, Роберт. Порьте, я бралась за все, прежде чем стала такой…
- Я говорю не об апельсинах, дорогая. Меня это не нтересует. Почему вы не сказали, что привезли сюда этих детей?
Услышав этот вопрос, она насторожилась и нерешительно посмотрела на него.
- Я буду сама отвечать за них, Роберт. Клянусь, от них не будет никакого беспокойства. Я сама вычищу доспехи…
- Тс-с… Откуда они взялись?