Уильям встревоженно посмотрел на мрачное лицо хозяина и спросил, не нужна ли его помощь. Но Хоук не хотел, чтобы были свидетели того дела, которое он задумал. Он надвинул шляпу на глаза и выехал на улицу. Толпа, наблюдавшая за фейерверком, уже начала расходиться.
Должно быть, он несколько переборщил, потому что какие-то подвыпившие молодые повесы, покидавшие праздник, приняли его за извозчика и хотели нанять, но он не остановился, и они осыпали. Хоука ругательствами и угрозами. Сначала он решил заехать в тюрьму. Около ворот "Флита" он спрыгнул на землю и, подозвав какого-то беспризорника, попросил его постеречь лошадей, пообещав скоро вернуться.
Привратнику Хоук сказал, что ему нужно видеть Альфреда Гамильтона, и его пропустили внутрь. Проходя по коридору, он оглядел вестибюль.
Кабинет надзирателя был закрыт.
- Надзиратель сегодня не на дежурстве? - беспечно спросил он сторожа.
- Работал днем.
- А-а… - кивнул Хоук, смерив взглядом провожатого. - Верно, вы этому рады. Он ведь крутехонек.
- Да уж, чего и говорить. Прямо надсмотрщик за рабами, черт его побери! - проворчал молодой сторож.
Когда они добрались до камеры Гамильтона, сторож повернулся к Хоуку, ожидая платы за то, что сейчас повернет ключ.
Хоук положил ему в руку десять золотых соверенов, что было, по всей вероятности, больше, чем этот человек зарабатывал за месяц.
- Не знаете, где мне найти его? - поинтересовался он.
- Надзирателя?
- Мне нужно поговорить с ним.
Сторож уставился на монеты и нервно сглотнул.
- Таверна "Петушиная арена", вот где.
- А где это? - вежливо спросил Хоук.
- Паддинг-лейн, в двух шагах от Биллингсгейта.
- Это точно?
Сторож бросил на него взгляд через плечо.
- Точно. Нам только что выдали жалованье, а он ходит туда играть на петушиных боях. Да там еще продают спиртное по ночам для разносчиков рыбы. А надзиратель не прочь выпить - что днем, что ночью.
Хоук удовлетворенно кивнул.
- Будет лучше, если запись о моем посещении исчезнет из вашего журнала, согласны?
- Сделаем.
- Смекалистый малый, - улыбнулся Хоук, дал ему еще несколько золотых и вошел в камеру к Альфреду, чтобы поведать ему горькую правду.
Он сделал это без всякой жалости; горестный вопль старика отдавался у него в ушах, когда он выходил из "Флита". Да, когда-то у него были намерения освободить Альфреда Гамильтона из долговой тюрьмы, но они исчезли бесследно, стоило ему узнать, во что обошлась дочери безответственность отца. Пусть гниет в тюрьме, решил Хоук.
Он сунул мальчишке монетку, сел в экипаж и направился через Сити к низовьям Темзы. От реки накатывались клубы тумана. Когда воздух наполнился запахом рыбы, исходившим от прибрежного рынка Биллингсгейт, Хоук понял, что цель его близка.
Вдали маячил окутанный туманом, огромный зловещий Тауэр.
Хоук свернул в Паддинг-лейн и сразу же нашел таверну "Петушиная арена". Он завел экипаж в тень между домами и нырнул в переполненное помещение. Держась у стены, Хоук высматривал среди орущей пьяной публики надзирателя. Наконец он нашел его и вернулся к своему экипажу. Вскарабкавшись на кучерское сиденье, он сложил руки на груди и стал терпеливо ждать. Время от времени Хоук глотал коньяк из серебряной фляги. С ночного неба начал моросить дождь.
Спустя час Хоук сошел на землю, решив поразмяться. Что-то блеснуло в куче щебня у стены. Это оказалась металлическая труба. С хищной улыбкой он ухватил трубу и вернулся к экипажу. Прошел еще час. До дуэли с Долфом оставалось всего два часа - летом светает рано.
Полил сильный дождь. Хоук с раздражением взглянул на небо, и тут вдруг дверь таверны отворилась и наконец-то появился, спотыкаясь, флитский надзиратель.
Хоук напрягся. Сердце его бешено стучало.
Надзирателя сопровождали двое мужчин, но на углу они простились, и пьянчуги, выписывая зигзаги, направились к реке, а тюремщик, шатаясь, поплелся по улице. Хоук затаился, как хищный зверь перед прыжком.
Надзиратель подошел ближе, и Хоук вышел из тени. Тюремщик всмотрелся в него, щурясь, и увидел экипаж.
- Извозчик! Вези в Чипсайд! - рявкнул он.
Это приказание несколько удивило Хоука, но он тут же улыбнулся, слегка растянув губы.
- Сию минуту.
Спустя мгновение надзиратель уже лежал на полу экипажа с кляпом во рту, а Хоук упирался ему в спину коленом. Тюремщик был чудовищно силен, они боролись, как дикие звери, но Хоука распирала такая ярость, что он даже не чувствовал ударов, наносимых ему. В конце концов он связал тюремщику руки за спиной и уселся на место кучера.
Он гнал лошадей по узким грязным улицам, и сердце его радостно билось в груди. Бешено промчавшись мимо Тауэра, он свернул к докам Шедвелла и остановил экипаж между двумя заброшенными складами.
Дождь лил не переставая, вокруг не было ни души.
Хоук соскочил на землю и, открыв дверцу кареты, вытащил огромного тюремщика и отволок его, связанного, в темный проулок. Потом наклонился над ним, держа в руке свинцовую трубу. В этом бою справедливость ничего для него не значила. Где была справедливость, когда этот негодяй напал на беззащитную девушку?
Тюремщик с ужасом взглянул на металлическую дубинку и перевел взгляд на Хоука.
- Узнаете меня?
Надзиратель покачал головой.
Хоук присел перед ним на корточки.
- Я хочу сказать вам всего два слова: Белинда Гамильтон.
Замычав от страха сквозь кляп, надзиратель попытался встать. Хоук ткнул его в грудь, и негодяй растянулся на мокрой мостовой. И тогда Хоук поднял трубу и со всей силы нанес удар.
И еще раз.
Хруст сломанной кости громко прозвучал в ночной тишине.
Белинда.
Шел дождь, текла кровь.
Ничто в жизни Хоука не подготовило его к той свирепости, которая захлестнула его теперь, когда он осуществлял казнь того, кто изнасиловал его подругу. Взбешенный, с мокрыми от дождя волосами, падающими на лицо, со звериным рычанием, он превратился в кого-то, кого он не знал и о существовании кого даже не подозревал. Это было ужасно и восхитительно. В перерывах между ударами Хоук разговаривал с надзирателем, кружа вокруг, точно хищный зверь, играющий со своей жертвой. Тюремщик взревел и встал на колени. Хоук снова сбил его на мостовую, нанося удары в ребра и в лицо и осыпая ругательствами. Наконец он остановился, поняв, что если не прекратит избиение, то может убить этого негодяя.
Передернувшись, он отбросил свинцовую трубу. Содрогаясь от собственной жестокости, он неторопливо подошел к реке, а надзиратель со стонами корчился на мостовой.
Хоук посмотрел на черную лоснящуюся воду. У последнего пропускного пункта стоял корабль с каторжниками, которых должны были отправить на поселение в Австралию. Глаза Хоука довольно блеснули. Вот она - высшая справедливость, подумал он. Он даст взятку судовым сторожам, чтобы те приняли надзирателя на борт и бросили его в трюм, к осужденным. Наверняка многие из них вспомнят своего мучителя и отплатят ему за жестокость, которую он проявил к ним во "Флите".
У подножия лестницы, ведущей к реке, колыхалась на волнах рыбачья лодчонка. Хоук задумчиво взглянул на судно с каторжниками. Пожалуй, его имя здесь ему не поможет, но вот если он сошлется на своего брата-капитана, лорда Джека Найта… Что ж, стоит попробовать. В крайнем случае можно просто сбросить надзирателя в воду, и пусть Темза вынесет его тело в море.
Хоук вернулся к надзирателю, протащил его через док, спустил в лодку, отвязал веревку, которой та была привязана к столбу, и принялся грести, с трудом преодолевая течение.
Когда он вернулся на берег, дождь уже почти смыл с мостовой кровь.
- Джентльмены, у вас две минуты, - сообщил секундант Долфа, сверившись с карманными часами.
Бел смотрела, как Роберт совещается с Алеком.
Дуэль должна была состояться в отдаленной рощице Гайд-парка в сером предрассветном тумане.
Долф нервно вышагивал взад-вперед у своего экипажа. Врач и хирург, привезенные лордом Алеком, с безучастным видом стояли в стороне. Приехал также и граф Колдфелл сидя в роскошной карете, он с интересом наблюдал за происходящим, постукивая костлявыми пальцами по ручке трости.
Кивнув Роберту, Алек направился к секунданту Долфа согласовать условия дуэли и проверить пистолеты.
Охваченная смятением, Бел смотрела, как Роберт идет к ней. Это испытание отнимало у нее все силы, но она ни за что на свете не отказалась бы от возможности присутствовать на поединке.
Она не осмеливалась спросить, где он был, пока она спала, - знала, что он не скажет. Подойдя к ней, он вынул из жилетного кармана подаренную ею флягу и быстро сделал глоток. Ей он тоже предложил глотнуть - весело улыбнувшись, чтобы заставить и ее улыбнуться, - но она лишь покачала головой. Он сунул флягу в карман, взял ее за руку и отвел под большой дуб.
- Роберт, - произнесла она дрожащим голосом, едва сдерживая слезы.
Он поднес ее руки к губам и поцеловал их.
- Не нужно слов, василек мой. Только поцелуй на счастье.
Она обвила его шею руками, притянула к себе и постаралась вложить в свой поцелуй всю любовь, какую она к нему испытывала, но тут подошел Алек и позвал его к месту дуэли. Она чувствовала, как слезы горячим потоком текут по щекам, пока она старалась впитать его в себя, ощущая вкус коньяка на его языке, запоминая шелковистость его черных волос и колючую кожу щек, целые сутки не знавших бритвы. Он оторвался от нее, взял в ладони ее лицо и нежно прошептал:
- Вы - моя леди, и я дерусь за вашу честь.
И он ушел, вырвавшись чуть ли не грубо из ее объятий.
Бел зажала рот рукой, чтобы не закричать, и смотрела ему вслед, дрожа всем телом. Такое короткое слово "леди" - он не мог не знать, что для нее оно значит очень многое.
Роберт пошел туда, где ждал его Долф. Лорд Алек подошел к Бел, положил ее руку себе на локоть и отвел к карете.
Она и представить себе не могла, что этот белокурый ангел может держаться столь хладнокровно в такую минуту.
- С Робертом все будет хорошо, мисс Гамильтон, уверяю вас. Он слишком озабочен тем, чтобы Джек не унаследовал его титул.
Роберт и Долф с пистолетами в руках стояли спиной друг к другу на маленькой поляне, когда первый кровавый луч солнца пробился сквозь листву черных деревьев.
Бел начала читать молитву.
Лорд Колдфелл, опираясь на палку, ковылял к дуэлянтам, потому что был удостоен чести бросить свой белый платок, подавая тем самым сигнал к началу поединка. Стоя на краю поляны, он держал платок в костлявой руке и ждал.
Секундант Долфа подал знак, и противники начали расходиться, отсчитывая по двенадцать шагов.
Наконец Долф и Роберт, повернувшись друг к другу боком, одновременно подняли пистолеты. Вид у обоих был весьма кровожадный.
Граф бросил белый платок. Бел схватилась за сердце и побледнела. Казалось, прошла вечность, когда шелковый квадрат медленно опустился наконец на мокрую от росы траву.
И в ту же секунду раздались выстрелы. Бел в ужасе смотрела на дуэлянтов, закрыв рот рукой. И вдруг мимо нее промчались врачи.
Он ранен.
На поле чести творился хаос. Полные боли ругательства Долфа наполнили воздух одновременно с криками хирурга. Оба противника лежали на земле. Внезапно обретя способность двигаться, Бел побежала к Хоуку, задыхаясь от ужаса.
- Роберт! - закричала она.
- Белинда!
Он был в сознании, он искал ее глазами среди толпившихся вокруг людей.
Оттолкнув стоящих около него, Бел упала на колени рядом с ним. Хирург стянул с него фрак, чтобы выяснить, куда он ранен. Бел без конца спрашивала, все ли с ним в порядке, а он отвечал, что да, в порядке; она не слышала стонов Долфа и его просьб подойти к нему. Внезапно хирург воскликнул:
- Смотрите!
Он вытащил из жилетного кармана Роберта серебряную флягу. Она была сильно покорежена, но именно она остановила пулю. Бел и Роберт изумленно уставились на нее. Невероятно! Он ошеломленно посмотрел на Белинду:
- Мне показалось, что выстрел прозвучал как-то не так…
- Испорченная фляга и отлетевшая при выстреле жилетная пуговица, ваша светлость, - потрясенно сказал хирург. - Кто-то охранял вас.
- Дайте мне взглянуть!
Бел не успокоилась до тех пор, пока не обнажила грудь Роберта и не убедилась собственными глазами, что он ничуть не пострадал - разве только на ребре был синяк, оставленный флягой, преградившей дорогу пуле.
Облегченно вздохнув, Бел громко закричала от радости.
Он притянул ее к себе и поцеловал. Солнце уже заливало светом рощицу. Не обращая внимания на врачей и на всех остальных, забыв о приличиях, они самозабвенно и страстно целовались. Наконец Бел оторвалась от него, тихо рассмеявшись, потому что почувствовала, как его плоть шевельнулась под ее бедром.
- Ничего себе образец всех мыслимых достоинств, - прошептала она, проведя пальцами по его волосам. - Дуэта, куртизанки, контрабандный коньяк. Что сказали бы дамы-патронессы?
- К дьяволу патронесс, милая моя! Поехали домой. Они помогли друг другу встать. Роберт обнял ее за плечи, и они медленно направились к его экипажу. С сияющим видом Бел обнимала Роберта за талию, не сводя с него глаз. К ним подошел лорд Алек:
- С вашим везением вам нужно играть в карты.
- Как там Брекинридж?
Алек бросил взгляд на другой конец поляны.
- Вообще-то он умирает. Бел остановилась.
- Умирает?
Тут она осознала, что Долф зовет ее, причем так жалобно, что не отозваться на его зов она не смогла. Она нерешительно оглянулась.
Долф лежал на земле в луже собственной крови, опираясь на поддерживающего его друга. Он был смертельно бледен.
- Роберт, прошу вас, на одну минуту, - попросила она.
- Бел, не нужно…
- Я должна это сделать, - твердо сказала она, высвободив руку, и пошла к Долфу.
При виде Белинды глаза его наполнились слезами.
- Бел.
Хирург расстегнул на нем жилет и рубашку, чтобы рассмотреть рану на груди. Шрам от когтей медведя заливала кровь. Бел стало нехорошо.
- Я не могу умереть, пока вы меня не простите, - с трудом произнес он. - Я жалею, что засадил вашего отца в тюрьму. Я сделал это потому… вы знаете почему. Вот. - Он поднял что-то в окровавленной руке. Бел опустилась на колени рядом с ним и взяла из его руки ожерелье с зубом медведя, который однажды чуть не убил его. - Я действительно люблю вас, на свой манер.
- Я знаю, Долф. - Она положила руку ему на лоб. - Постарайтесь расслабиться.
Он схватил ее за руку.
- Я не боюсь, - прошептал он, содрогаясь от попыток напустить на себя презрительный вид. - Дядя! Где мой дядя?
- Вы что-то хотите мне сказать?
Лорд Колдфелл вышел вперед со своей тростью. Судя по всему, графа совершенно не трогало, что его наследник вот-вот испустит дух. Бел обменялась настороженным взглядом с Робертом, который тоже подошел к группе, собравшейся вокруг умирающего.
Долф крепче сжал руку Белинды, словно ища у нее защиты.
- Пожар в "Семи дубах". Дядя, это я поджег. Это был я. - Да, Долф, я знаю, - проговорил граф с видом холодным и удовлетворенным.
Внезапно Долф начал задыхаться. Его секундант закричал и в страхе оглянулся на врача, хирург подбежал к Долфу, но все уже было кончено. Искра пни померкла в его глазах, и он выпустил руку Бел. Долф Брекинридж скончался.
Она никогда не видела смерть так близко. Роберт подошел к ней и помог подняться.
- Хоуксклиф!
Обернувшись, они увидели, что лорд Колдфелл поспешает за ними. Бел почувствовала, как напрягся Роберт.
- Славно проделано, Роберт, - сказал старик с добродушной улыбкой, подходя к ним. Его бледные голубые глаза блестели. - Вы поступили по справедливости, Роберт.
- Отец гордился бы вами. Я этого не забуду. Я многое могу для вас сделать.
Хоук устало покачал головой:
- В этом нет необходимости.
Бел крепче обняла Роберта, напуганная тем, что смерть наследника доставила графу удовольствие.
- Извините нас, милорд, но его светлости нужно отдохнуть. Пойдемте, дорогой, - сказала она.
Роберт простился с графом и повел Бел к экипажу. Оглянувшись, она увидела, что лорд Колдфелл все еще стоит там, где они его оставили, устремив на нее оценивающий и презрительный взгляд.
Глава 17
Спустя час Хоук лежал на широкой кровати, обнимая полуодетую Белинду. Им необходимо было отдохнуть после испытаний этой ночи. Утреннее солнце заполняло спальню и танцевало на теплой шелковистой коже Бел, а Хоук размышлял о событиях последних двенадцати часов. Ее правая рука лежала на его обнаженной груди, а голова покоилась на его плече.
Страх, который охватывал его при мысли о том, какое зло могло грозить ей в будущем, заставлял его крепче прижимать ее к себе. Срок их соглашения истек, но он и подумать не мог о том, чтобы расстаться с ней. Он ни в коем случае не позволит Бел вернуться к жизни куртизанки со всеми ее опасностями, но кто он такой, чтобы объяснять ей, что она должна делать? Ведь она "свободна и независима".
- Роберт, - задумчиво заговорила она, вторгаясь в сумятицу его мыслей.
- М-м-м?..
- Я вот о чем подумала. - Она приподнялась, опираясь на локоть и положив подбородок на руку. Он смотрел на нее заинтересованно и восхищенно. - Меня немного смущает эта история с леди Колдфелл. Действительно ли ее смерть была несчастным случаем, как сказал следователь?
Он пожал плечами:
- Ничего другого я не могу придумать. Она нахмурилась:
- Я так и не поняла, зачем ей понадобилось соблазнять Долфа, если ей были нужны вы.
- Поскольку я составил о ней совершенно неверное мнение, я не рискну даже предположить, какими мотивами она руководствовалась, - вздохнул он, играя длинной прядью ее льняных волос.
- У меня есть гипотеза, хотя вам она и не понравится. - И в ответ на его вопрошающий взгляд пояснила: - Долф сказал, что леди Колдфелл хотела стать вашей женой.
- Да.
- А как же лорд Колдфелл? Он человек немолодой, но, кроме хромоты, здоровье у него, кажется, отменное.
Хоук скептически поднял брови.
- Я понимаю, это странная мысль, - торопливо продолжала она, - но предположим, что леди Колдфелл действительно мечтала поскорее избавиться от старого мужа и заполучить вас в мужья прежде, чем ваше внимание привлечет более подходящая кандидатура. В то же время у нее был Долф - умелый убийца, жаждущий вступить в права наследства после смерти своего дядюшки. И прошу прощения, но я совершенно не верю, что Долф нужен был леди Колдфелл исключительно ради наслаждений. Женщины не таковы. Если мы соблазняем мужчину, мы делаем это с какой-то целью.
- Так вы полагаете… что они сговорились убить лорда Колдфелла?
- Представьте себе на минутку такую картину. Когда граф упокоится в могиле, Люси будет вольна выйти за того, кто ей действительно нужен, - за вас. А Долф получит титул и состояние. Разве Долф не говорил что-то такое перед смертью? Что он поджег "Семь дубов". Может быть, именно Люси подбила его на это?
Хоук покачал головой, похолодев от мерзкой картины, которую нарисовала Белинда.
- Если бы вы знали Люси, вы бы поняли, что это совершенно невозможно - то, что вы предполагаете. Она не была убийцей…