Глава 20
Доктору удалось остановить кровотечение, но он удрученно качал головой, пока мыл руки.
- Она потеряла много крови, - сказал он мрачно, - Она очень слаба.
- Но она выкарабкается? - с тревогой спросил Тернер.
Доктор Уинтерс печально пожал плечами:
- Мы можем только надеяться.
Не принимая такой ответ, Тернер обошел доктора и сел на стул у постели жены. Он взял ее безвольную руку и сжал ее.
- Она выживет, - сказал он хрипло. - Она сможет.
Леди Ридланд откашлялась.
- Доктор Уинтерз, у вас есть предположения, что могла вызвать такое кровотечение?
- Это мог быть разрыв в матке. Вероятно, это случилось, когда выходил послед.
- Такое часто случается?
Доктор кивнул.
- Боюсь, что мне пора идти. Меня ждет еще одна пациентка, и мне надо хоть немного поспать, чтобы суметь должным образом помочь ей.
- Но Миранда.., - леди Ридланд осеклась, посмотрев на свою невестку с тревогой и страхом.
- Я больше ничего не могу сделать для нее. Мы можем только надеяться и молиться, что ее тело залечит разрыв, и он не будет снова кровоточить.
- А если это случиться? - решительно спросил Тернер.
- Если случится, надо наложить чистый бандаж, так как сделал я. И пошлите за мной.
- И если мы все это сделаем, есть хоть один чертов шанс, что вы доберетесь сюда вовремя? - язвительно процедил Тернер, от горя и ужаса растеряв всю свою вежливость.
Доктор не ответил, лишь кивнул головой.
- Леди Ридланд. Лорд Тернер.
Когда дверь за ним закрылась, леди Ридланд подошла к сыну.
- Тернер, - мягко сказала она, - тебе надо отдохнуть. Ты не спал всю ночь.
- Ты тоже.
- Да, но я …, - она умолкла. Если бы ее муж умирал, то она хотела бы быть с ним. Она наклонилась и поцеловала Тернера в макушку. - Я оставлю тебя с ней.
Он обернулся к ней и его глаза опасно вспыхнули.
- Черт побери, мама! Мне не нужно говорить ей последнее "прощай"! Не говори так, будто она умирает!
- Конечно, нет, - но ее глаза, наполненные сочувствием и горем, сказали ему совсем другое. Она тихо вышла из комнаты.
Тернер не сводил глаз с бледного лица Миранды, его горло сдавил спазм.
- Я должен был сказать тебе, что я люблю тебя, - хрипло произнес он, - Я должен был сказать тебе. Это ведь все, что ты хотела услышать, да? А я был слишком глуп, чтобы понять это. Я думаю, что я любил тебя все время, любимая. Все время. Каждую минуту, с того момента, в карете, когда ты сказала мне, что любишь меня. Я был…
Ему показалось, что что-то шевельнулось в ее лице и он умолк. Но это была всего лишь его собственная тень, скользившая по ее лицу оттого, что он раскачивался взад и вперед.
- Я был так удивлен, - продолжил он, как только смог снова говорить. - Так удивлен, что кто-то мог любить меня и не желать поработить меня. Так удивлен, что ты могла любить меня и не хотела меня изменить. И я…я не думал, что смогу снова полюбить. Но я был неправ!
Он судорожно стискивал руки, едва сдерживая себя, чтобы не взять ее за плечи и встряхнуть.
- Я был не прав, черт побери, и это была не твоя ошибка. Это была не твоя ошибка, котенок. Это была моя ошибка. Или может быть Летиции, но определенно не твоя.
Он поднес ее руку к губам.
- Это никогда не было твоей ошибкой, котенок, - сказал с мольбой в голосе, - Вернись ко мне. Пожалуйста. Я клянусь, ты пугаешь меня. Ты ведь не хочешь напугать меня, правда? Уверяю тебя, это выглядит не очень-то красиво.
Ответа не последовало. Он отчаянно желал, чтобы она кашлянула или беспокойно пошевелилась или еще хоть что-нибудь. Но она просто лежала, так неподвижно, что леденящий ужас охватил его и он отчаянно перевернул ее руку, чтобы нащупать пульс на внутренней стороне запястья. Тернер вздохнул от облегчения. Пульс был. Едва ощутимый, но был.
Он утомленно зевнул. Он совершенно вымотался, и его веки слипались, но он не мог позволить себе заснуть. Он должен был быть с ней. Он должен был видеть ее, слышать, как она дышит, видеть, как отблески света играют на ее коже.
- Здесь слишком темно, - пробормотал он, поднимаясь на ноги, - Это похоже на покойницкую.
Он стал обыскивать комнату, судорожно открывая ящики тумбочек и шкафов, пока не нашел еще несколько свечей. Он зажег их все, рассовав по светильникам. И все равно было еще слишком темно. Он кинулся к двери и, распахнув, ее завопил:
- Брейли, мама, Оливия!
На его зов немедленно явились человек восемь, опасаясь худшего.
- Мне нужны свечи, много свечей, - сказал Тернер, бодрым голосом заглушая свой страх и усталость. Несколько горничных немедленно понеслись прочь.
- Но здесь уже и так достаточно светло, - произнесла Оливия, заглядывая в комнату. Она замерла, увидев Миранду, ее лучшую подругу с младенчества, лежащую так неподвижно.
- С ней все будет в порядке? - прошептала она.
- С нее все будет прекрасно, - огрызнулся Тернер. - При условии, что здесь будет немного больше света.
Оливия откашлялась.
- Можно мне войти, я хочу ей кое-что сказать.
- Она не собирается умирать! - взорвался Тернер. - Ты слышишь меня? Она не собирается умирать. Не никакой нужды говорить ей прощай. Ты не должна прощаться с ней.
- Но если все-таки она… - упорствовала Оливия, смахивая слезы, катящиеся по щекам. - Я должна прикоснуться…
Потеряв всякий контроль, Тернер схватил сестру за плечи и прижал к стене
- Она не собирается умирать, - сказал он глухим убийственным голосом. - И я был бы признателен, если бы вы все прекратили думать иначе.
Оливия судорожно кивнула. Тернер внезапно отпустил ее и уставился на свои руки так, будто они были чужими.
- Боже мой, - срывающимся голосом произнес он. - Что я делаю?
- Все в порядке, Тернер, - Оливия осторожно, успокаивающе коснулась его плеча. - Ты просто устал.
- Нет, я не могу. Не сейчас, когда она нуждается во мне, я должен быть сильным для нее, - он шагнул назад в комнату и сел рядом с женой. - Сейчас я - не имею значения, - пробормотал он, с трудом сглотнув. - Ничто не имеет значения, только Миранда.
Близорукая горничная вошла в комнату, принеся несколько свечек.
- Зажгите их все, - приказал Тернер, - Я хочу, чтобы здесь было светло как днем. Вы слышите меня? Как днем, - он вернулся к Миранде и погладил ее по лицу, - Она всегда любила солнечные дни, - он в ужасе замолк и отчаянно посмотрел на сестру. - Я хотел сказать, она любит солнечные дни.
Оливия больше не могла видеть брата в таком состоянии, она кивнула и тихо вышла.
Несколько часов спустя, леди Ридланд вошла в комнату с маленьким свертком на руках, завернутым в розовое одеяльце.
- Я принесла твою дочь, - произнесла она мягко.
Тернер оглянулся, потрясенно поняв, что совсем забыл о существовании этого крошечного человечка. Он недоуменно уставился на нее.
- Она такая маленькая.
Его мать улыбнулась.
- Обычно все младенцы такие.
- Я знаю, но….посмотри на нее, - он протянул к ней свой указательный палец. Крошечные пальчики схватили его с удивительной силой. Тернер взглянул на мать с изумлением от вида этой новой жизни, так ясно написанном на его застывшем лице.
- Я могу подержать ее?
- Конечно, - леди Ридланд осторожно вложила сверток в его руки, - Она твоя, ты же знаешь.
- А вот и ты, да? - он посмотрел вниз на розовенькое личико и коснулся крошечного носика, - Как твои дела? Добро пожаловать в мир, котенок.
-Котенок? - удивилась леди Ридланд, - Какое забавное прозвище.
Тернер покачал головой.
- Нет, это не забавно. Это прекрасно, - он посмотрел на мать. - Как долго она еще будет такой маленькой?
- О, я не знаю. По крайней мере, еще некоторое время, - она подошла к окну и раздвинула шторы. - Светает. Оливия сказала мне, что ты хотел больше света в этой комнате.
Он кивнул не в силах отвести от дочери взгляда.
Леди Ридланд закончила суетиться у окна и вернулась к нему.
- Да, Тернер… у нее карие глаза.
- Правда? - он снова взглянул на ребенка. Ее глазки были закрыты - она спала. - Я знал, что так и будет.
- Это хорошо, она не хотела бы разочаровать своего папу в свой первый день, не правда ли?
- Или свою маму, - Тернер посмотрел на все еще смертельно бледную Миранду и прижал к себе этот крохотный комочек новой жизни. Леди Ридланд поглядела на синие глаза своего сына, точно такие же, как у нее, и сказала:
- Осмелюсь предположить, что Миранда надеялась на синие глаза.
Тернер неловко сглотнул. Миранда любила его так долго и преданно, а он отверг ее. Теперь он мог потерять ее, и она никогда не узнает, что он понял, какой тупой задницей он был. Она никогда не узнает, что он любит ее.
- Осмелюсь предположить, что она их получит, - сказал он сдавленным голосом. - Ей только надо будет подождать до следующего раза.
Леди Ридланд прикусила губу.
- Конечно, дорогой, - сочувственно произнесла она. - Ты уже подумал, как назовешь девочку?
Он удивленно вскинул голову, сообразив, что никогда не думал над тем, какое имя дать ребенку.
- Я… Нет, я забыл об этом.
- Оливия и я думали о некоторых симпатичных именах. Что ты скажешь о Джулиане? Или Клэр. Я предложила Фиону, но Оливии не понравилось.
- Миранда никогда бы не позволила назвать свою дочь Фиона, - сказал он тупо. - Она всегда ненавидела Фиону Беннет.
- Ту маленькую девочку, которая живет неподалеку от Хейвербрикса? Я не знала об этом.
- Это спорный вопрос, мама. Я не назову ее никак, пока не посоветуюсь с Мирандой.
Леди Ридланд снова сглотнула.
- Конечно. Дорогой. Я буду только…, я оставлю тебя пока. Побудь немного со своей семьей.
Тернер посмотрел на свою жену, потом на дочь.
- Это твоя мама, - прошептал он, - Она очень устала. Ей понадобилось много сил, чтобы ты родилась. Не могу понять почему. Ты ведь такая маленькая. - Он коснулся одного из ее крошечных пальчиков, словно подтверждая это. - Я не думаю, что она успела тебя увидеть. Но я знаю, что она бы очень хотела. Она взяла бы тебя на руки, обняла и поцеловала тебя. Ты знаешь почему? - он неловко смахнул слезу. - Потому что она любит тебя, вот почему. И я держу пари, что она любит тебя даже больше, чем меня. И я думаю, что она должна любить меня совсем мало, за то, что я вел себя не так, как должен был.
Он украдкой взглянул на Миранду, чтобы удостовериться, что она очнулась прежде, чем он добавил:
- Мужчины могут быть задницами. Мы глупы и тупы, и мы редко открываем свои глаза достаточно широко, чтобы видеть все те подарки, что преподносит нам судьба. Но я вижу тебя, - добавил он, улыбаясь дочери. - И вижу твою маму, и я надеюсь, что ее сердце достаточно большое, чтобы простить меня в последний раз. Думаю, что это так и есть. У твоей мамы есть благородство.
Малышка загулькала, заставляя Тернера восхищенно улыбнуться:
- Я вижу, что ты согласна со мной. Ты очень умна для только что родившегося человечка. Но с другой стороны, чему я удивляюсь - твоя мама тоже очень умна.
Ребенок заворковал.
- Ты льстишь мне, котенок. Но сейчас я склонен думать, что и я тоже умен, - он посмотрел на Миранду и прошептал. - Только двое из нас знают, насколько глупым я был.
Девочка по-детски загукала, вынуждая Тернера полагать, что его дочь была самым умным ребенком на всех Британских островах.
- Ты хочешь познакомиться со своей мамой, котенок? Почему бы мне не представить вас друг другу? - его движения были неуклюжими, он никогда раньше не держал детей на руках, но все-таки ему удалось уложить дочь на сгибе руки Миранды.
- Вот так. Мммм, там тепло, не так ли? Я бы хотел поменяться с тобой местами. У твоей мамы очень нежная кожа, - он коснулся щечки ребенка. - Не такая нежная, как у тебя, но все-таки. Ты, моя маленькая, удивительно прекрасна.
Ребенок заволновался и, покряхтев, издал громкий вопль.
- О, дорогая, - пробормотал Тернер в недоумении. Он взял ее на руки и стал качать, придерживая головку так, как делала его мать.
- Тише. Тише. Шшшшш. Успокойся. Вот так.
Но очевидно его просьбы не были услышаны, потому что она заревела еще громче.
Послышался стук в дверь, и внутрь заглянула леди Ридланд.
- Хочешь, чтобы я взяла ее, Тернер?
Он покачал головой, не желая расставаться с дочерью.
- Я думаю,что она хочет есть, Тернер. Кормилица уже пришла, она в соседней комнате.
- О, конечно, - он выглядел смущенным, когда вручал ребенка матери. - Возьми ее.
Он снова был наедине с Мирандой. Она так и не пошевелилась за все время его бессменной вахты, если не считать легкого вздымания груди, когда она дышала.
- Вот и утро, Миранда, - сказал он, снова взяв ее за руку и пытаясь проникнуть в ее сознание, - Время просыпаться. Ты встаешь? Если не для себя, то ради меня. Я ужасно устал, но ты знаешь, я не смогу заснуть, пока ты не проснешься.
Но она не двигалась. Она не поворачивалась во время своего сна, не похрапывала, она его пугала.
- Миранда, - сказал он, слыша панику в своем голосе. - Уже хватит. Ты слышишь меня? Этого достаточно. Тебе нужно…
Его голос сорвался, он больше не мог продолжать. Он стиснул ее руку и отвел взгляд. Глаза застилали слезы. Как он собирался жить без нее? Как он будет воспитывать их дочь один? Как он узнает, как ее назвать? И самое ужасное, как он будет жить, если она умрет, так и не услышав от него, что он любит ее?
С отчаянной решимостью, он вытер слезы и вернулся к ней.
- Я люблю тебя, Мирнада, - сказал он громко, надеясь, что сможет достучаться до нее, сквозь окутывающий ее сознание туман, даже если она уже не проснется. Его голос стал настойчивым. - Я люблю тебя. Тебя. Не то, что ты делаешь для меня и не то, что ты заставляешь меня чувствовать. Только тебя.
С ее губ сорвался едва различимый звук, такой тихий, что Тернер подумал, что ему показалось.
- Ты что-то сказала? - Его глаза отчаянно вглядывались в ее лицо, ища малейшие признаки движения. Ее губы снова дрогнули, и его сердце подпрыгнуло от радости.
- Что ты сказала, Миранда? Пожалуйста, скажи это еще раз. Я не расслышал, - он приблизил к ее губам свое ухо. Ее голос был слаб, но слово было отчетливо слышно:
- Хорошо.
Тернер начал смеяться. Он не мог остановиться. Как это похоже на Миранду, сказать что-то осмысленное лежа на предположительно смертном ложе.
- С тобой все в порядке, не правда ли?
Ее подбородок переместился не более чем на четверть дюйма, но это определенно был кивок. Вне себя от счастья и облегчения, он побежал к двери, чтобы прокричать хорошие новости для всех обитателей дома. Его мать, Оливия и большая часть слуг собрались в зале.
- Она в порядке, - задыхаясь, произнес он, не заботясь о том, что его лицо залито слезами. - Она в порядке.
- Тернер, - донесся до него хриплый голос из кровати.
- Что, любимая? - кинулся он к ней.
- Кэролайн, - сказала она тихо, изо всех сил стараясь изогнуть непослушные губы в улыбке. - Назови ее Кэролайн.
Он прижался к ее руке поцелуем.
- Значит Кэролайн. Ты подарила мне прекрасную маленькую девочку.
- Ты всегда получаешь то, что хочешь, - прошептала она.
Он пристально, с любовью смотрел на нее, понимая внезапно степень чуда, которое возвратило ее из небытия.
- Да, - сказал он хрипло, - Кажется так и есть.
* * * * *
Несколько дней спустя, Миранда чувствовала себя гораздо лучше. По ее просьбе ее перенесли в спальню, которую они с Тернером разделяли в первые месяцы их брака. Эта обстановка умиротворяла ее и она хотела показать мужу, что желает реального брака. Они принадлежали друг другу. Это было так просто.
Она все еще не вставала с постели, но силы понемногу возвращались к ней, и щеки окрасил здоровый румянец. Хотя возможно это было от любви. Миранда никогда не чувствовала раньше и малой доли тех эмоций, что переполняли ее сейчас. Тернер, казалось, не мог произнести и двух предложений, не выпалив их. Кэролайн вызывала в них обоих такую любовь, что это было неописуемо.
Оливия и леди Ридланд тоже тряслись над нею, но Тернер попытался свести их вмешательство к минимуму, желая получить жену только для себя. Как-то, проснувшись после дневного сна, она увидела Тернера, сидящего рядом с ней.
- Добрый вечер, - пробормотал он.
- Вечер? Уже вечер? - она сладко зевнула.
- По крайней мере, полдень уже далеко позади.
- Замечательно. Я никогда не чувствовала себя такой ленивой.
- Ты заслужила это, - уверил он ее, его синие глаза светились теплотой и любовью. - Каждую минуту.
- Как малышка?
Тернер улыбнулся. Ей удавалось задать этот вопрос в течение первой минуты любой их беседы.
- Очень хорошо. Должен признаться, она получила пару отличных легких.
- Она такая милая, правда?
Он кивнул.
- Такая же, как и ее мать.
- О, я не настолько мила.
Он наклонился, чтобы чмокнуть ее в нос.
- Там, под ершистым характером, ты очень мила. Верь мне. Я проверял.
Она покраснела.
- Ты неисправим.
- Я счастлив, - он поправился. - Очень, очень, счастлив.
- Тернер?
Он пристально посмотрел на нее, слыша сомнение в ее голосе.
- Что, любимая?
- Что случилось?
- Я не уверен, что понимаю, что ты имеешь в виду.
Она открыла рот, потом закрыла его, очевидно пытаясь найти правильные слова.
- Почему ты вдруг…внезапно все понял…
- То, что я люблю тебя?
Она молча кивнула.
- Я не знаю. Я думаю, что это было во мне все время. Только я был слишком слеп, чтобы это разглядеть.
Она нервно сглотнула.
- Это случилось, когда я чуть не умерла?
Она не знала почему, но мысль о том, что он не смог распознать свою любовь, пока не понял, что может навсегда потерять ее, ей не слишком понравилась. Он покачал головой.
- Это случилось, когда родилась Кэролайн. Я слышал ее крик, и это звук был так…так…, я не могу описать это, но я немедленно понял, что люблю ее. О, Миранда, отцовство - удивительная вещь. Когда я держу ее в своих руках…. Мне так жаль, что ты не знала этого, то на что это походило.
- Полагаю, это походило на материнство, - сказала она насмешливо.
Он коснулся указательным пальцем ее губ.
- Помолчи. Позволь мне закончить свою историю. У меня есть друзья, у которых дети, и они говорили мне, как это замечательно, когда на свет появляется новая жизнь, которая является частью тебя самого, твоей плотью и кровью. Но я, - он откашлялся, - я понял, что люблю ее не потому, что она часть меня, я люблю ее потому, что она часть тебя.
Глаза Миранды наполнились слезами.
- О, Тернер.
- Нет, дай я закончу. Я не знаю, что я сделал или сказал, чтобы заслужить тебя, Миранда, но теперь, когда у меня есть ты, я не отпущу тебя. Я очень тебя люблю, - он сглотнул, задохнувшись от эмоций. - Вот так.