Последние слова она произнесла так многозначительно, что только конченый идиот не понял бы их подспудного смысла. Раздраженно стиснув зубы, Кен притворился этим самым идиотом. Затем, подавив вздох, направился к лошадям. Ему еще предстояло помочь Анне забраться на кобылу Мисси. По мнению Кена, этот процесс был излишне интимным, потому что Анна всячески старалась напичкать его тем, что принято называть милыми шалостями.
Когда с упомянутой процедурой было покончено и Анна взгромоздилась на Мисси, Кен вскочил на жеребца, имя которого все время ускользало из его памяти. Зато он сразу вспомнил про фурункул, о котором успел на время забыть. Однако тот существовал по-прежнему и сразу дал о себе знать, как только Кен опустился в седло - мол, не расслабляйся, приятель, я здесь!
А ведь предстояли еще скачки по полям, по лугам. Судя по оживленному блеску в глазах Анны, их было не избежать.
Кен скрипнул зубами.
4
- Не сможешь прийти в офис? - удивленно произнес в телефонную трубку Алекс, буквально повторяя слова Кена.
- Да, папа. К сожалению, не смогу, - подтвердил тот.
- Но ведь сегодня отчет менеджеров всех отделов нашего молла… - В голосе Алекса ощущалась растерянность. Обычно подобные встречи с сотрудниками проводил Кен, а сам Алекс лишь присутствовал, внимательно слушая говоривших и лишь изредка вставляя словечко-другое, если считал необходимым. Он полагал, что у Кена лучше получается проведение такого рода мероприятий.
- Знаю, папа, - вздохнул Кен.
- И все равно не придешь?
- Я бы с радостью, но не могу.
Наступило молчание, в течение которого Алекс думал о том, что до сих пор Кен никогда не игнорировал своих обязанностей в их общем бизнесе. Затем у него в голове промелькнула тревожная мысль, и он спросил:
- Что-то случилось?
С губ Кена вновь слетел вздох. Он провел два тяжелых дня, потому что его состояние ухудшилось. Конные скачки с Анной пагубно сказались на развитии фурункула. Впрочем, если бы тот имел собственную точку зрения и к тому же обладал даром речи, то, наверное, сказал бы совершенно противоположное, потому что поминутное шлепанье о седло помогло ему разрастись вширь, набрать силу и окраситься в багровые тона.
Разумеется, Кена произошедшие с фурункулом перемены не радовали. Он уже не мог ни сидеть, ни лежать - вернее, лежал в основном на животе. Каждое неосторожное движение причиняло ему боль, заставляя цедить сквозь зубы ругательства.
Ехать в таком состоянии в офис принимать отчет у менеджеров он был не в состоянии.
- Почему ты не можешь приехать? - вновь с нарастающим беспокойством спросил Алекс. - Это как-то связано с Анной Гриер? Ты ведь недавно встречался с ней…
Кен усмехнулся, вспомнив, как счастливо улыбалась Анна, восседая верхом на кобыле Мисси, как он сам изо всех сил старался сохранить на лице нейтральное выражение и не выказать своего истинного настроения.
- Связано… отчасти, - сказал Кен.
- Вы договорились о новом свидании и из-за этого ты не можешь присутствовать в офисе? - Алекс заметно успокоился. - Если так, то…
- Мы с Анной действительно условились встретиться на днях, но…
- Не сегодня? - удивился Алекс.
- Нет. Мое отсутствие в офисе не связано со свиданием.
- Но ты сам только что сказал…
- Верно, к Анне Гриер это имеет отношение, но лишь в том смысле, что именно из-за нее мне пришлось два дня назад скакать на коне по бездорожью.
- Не понимаю, какое отношение ваша конная прогулка имеет к нашей сегодняшней встрече с менеджерами отделов.
- Не понимаешь? - мрачно усмехнулся Кен. К счастью, с отцом у него были гораздо более близкие отношения, чем с Анной, и ему он мог сказать о своей проблеме. - Сейчас объясню. Дело в том, что меня вот уже несколько дней донимает фурункул и…
- Ох! - вырвалось у Алекса. - Какая гадость…
- Не то слово! - с чувством произнес Кен.
- Сочувствую. Ну а прогулка…
- Прогулка, как я уже сказал, была конная, то есть мне пришлось сесть в седло и подпрыгивать на нем битый час, если не больше.
- А фурункул? Какое отношение он имеет к… Постой, где эта мерзость вскочила? На каком месте, я имею в виду?
- Эта мерзость, папа, вскочила у меня на… - Кен произнес одно из наиболее употребляемых, но считающееся неприличным названий того места, на котором у него сейчас красовался жуткого вида бугор.
- Что? - воскликнул Алекс. - На… - Он повторил то же слово. - И с этим ты сел в седло?!
- А что мне оставалось делать? - хмыкнул Кен. - Не мог же я сказать Анне: "Пардон, дорогая, но я не в состоянии отправиться на верховую прогулку, у меня фурункул на…" - Неприличное слово было произнесено в третий раз.
- Ха! Уверен, Анна Гриер сама не стесняется в выражениях. Но если уж ты так щепетилен, мог бы сказать, что фурункул на ягодице. Подумаешь… Что тут особенного?
- В общем-то да. Но все равно как-то неловко. Мы с Анной еще не настолько близки, чтобы я мог сообщать ей такие подробности.
- Чушь все это! - недовольно проворчал Алекс. - Здоровье дороже любых условностей. Ну ради чего, спрашивается, нужно было мучиться в седле?
Кен снова вздохнул. Разумеется, отец прав, а его логика несгибаема. Да и сам он сейчас понимал, что свалял дурака, жаль только, что исправить уже ничего нельзя.
- Я не спорю, папа, - сказал Кен, осторожно потрогав кончиками пальцев проблемный участок тела.
Тут Алекса, по-видимому, осенила какая-то мысль, потому что он спросил:
- Так в каком состоянии сейчас твой фурункул, если ты даже не можешь приехать на работу?
- Увы, в плачевном, - вынужден был признать Кен. - Распух, побагровел, пульсирует… И что самое неприятное - боль не утихает ни на минуту.
- Так что же ты сидишь! - вскричал Алекс.
Он явно собирался продолжить, однако Кен, не удержавшись, обронил с нервным смешком:
- Сидеть я как раз не могу, папа.
- Ах да, конечно. Впрочем, я выражаюсь фигурально. Постой, что же я хотел сказать? Ты сбил меня с мысли! Что-то важное… Ах да, вспомнил! Нужно поскорее обратиться к врачу!
- Из-за какого-то паршивого фурункула? - скептически усмехнулся Кен.
- Да ты что! - рассердился Алекс. - Малое дитя, что ли?! Эта дрянь может спровоцировать заражение крови. Тем более что у тебя хватило ума устроить скачки на лошадях!
- Я здесь ни при чем, - сдержанно возразил Кен. - Идея принадлежит Анне.
- Ну да, разумеется. А своей головы у тебя на плечах нет. Или ты уже влюбился?
- Я? С чего ты взял?
- Куда же подевалась твоя способность рассуждать здраво? Только не говори, что у тебя ее и не было.
- Почему, была, - сконфуженно пробормотал Кен.
- Тогда воспользуйся ею и поезжай в больницу. Вернее, ступай, ведь недалеко от твоего дома находится клиника "Спринг-блоссом".
- В соседнем квартале.
- Вот видишь, как удачно, - заметил Алекс. - Не нужно садиться за баранку. Ведь сам говоришь, что не можешь сидеть. - Немного помолчав, он спросил: - Что, неужели так плохо?
- Да уж хорошего мало. Болит, треклятый, просто сил нет…
- Немедленно в больницу! - решительно произнес Алекс. - Недоставало дождаться осложнений.
Кен ответил не сразу. Он безумно не любил больницы, докторов и вообще всего, что связано с лечением, которого тоже терпеть не мог. Одна мысль о том, что придется обратиться к врачу, приводила его в уныние.
- По мне, так лучше провести пятьдесят собраний с менеджерами, чем один раз встретиться с медиками, - проворчал он.
Алекс вздохнул.
- Что поделаешь, сынок, я тоже не большой любитель посещать лечебные учреждения. Но если иначе нельзя?
- Почему ты думаешь, что нельзя? - с каждой минутой все больше мрачнея, произнес Кен.
- Потому что с подобными вещами не шутят. Заражение крови практически не лечится, человек сгорает в момент. И вообще, зачем усугублять положение! Жаль, что я не могу взглянуть на твой фурункул. Наверняка ты приуменьшаешь опасность или что-нибудь скрываешь от меня, не желая беспокоить.
Кен поморщился, потому что сзади в очередной раз кольнуло.
- Нет, говорю как есть, фурункул выглядит паршиво, да и ощущения такие, что врагу не пожелаешь. И все-таки до чертиков не хочется обращаться в больницу. А может, как-нибудь само рассосется?
- Ну как ребенок, честное слово! Что мне тебя за руку вести?
- Но ведь бывает, что фурункул созревает, потом…
- Верно, бывает, однако я уверен, что у тебя не тот случай. Если бы ты хотя бы отказался от конной прогулки!
- Что уж теперь говорить…
- Правильно, говорить поздно, к тому же нечего терять время попусту. Одевайся и марш в больницу!
Несколько мгновений Кен хмуро молчал, потом обронил:
- Еще место такое он, подлец, выбрал… неприличное.
- Это ты про фурункул?
- Ну да, про него, прямо злости не хватает!
- Ступай в больницу, повторяю!
Кен вздохнул.
- Видно, придется…
- Постой, ты стесняешься, что ли? - удивленно протянул Алекс.
Кен замялся.
- Ну…
- Вот это да! Не ожидал от тебя подобной мнительности. Прежде ее за тобой не замечалось. Что вдруг случилось? Или это общение с Анной так на тебя повлияло?
- С Анной? - задумчиво повторил Кен. - Не знаю… Может быть. Между прочим, должен признаться, меня не покидает чувство, будто я обманываю ее.
- Почему это? - В голосе Алекса сквозило искреннее непонимание. - В каком смысле?
- Видишь ли, в последнее время я мучаюсь мыслью, что Анна… как бы это сказать… ну если не влюбилась в меня, то, во всяком случае, испытывает нежные чувства. Просто глаз с меня не сводит, порой это даже нервирует.
- Думаю, она всего лишь никак не налюбуется своим новым приобретением, - хмыкнул Алекс.
- Может, и так, но…
- Сынок, - перебил его Алекс, - у тебя нет ни малейшего повода для угрызений совести. Если бы ты обрюхатил девицу и пустился в бега, тогда можно было бы говорить о каком-то обмане. Но ты собираешься жениться на Анне, в то время как, если не ошибаюсь, еще даже речи нет о ребенке. Так в чем же твоя вина?
- Не только о ребенке, но даже о постели вообще, - уточнил Кен.
- Нет? - не без удивления произнес Алекс.
- Нет.
- Гм… Впрочем, дело ваше. Разберетесь. Сейчас гораздо важнее, чтобы ты отправился наконец в больницу.
- Хорошо, хорошо… иду.
- Правда пойдешь? Не обманываешь?
- Мне не пять лет, папа, - с достоинством ответил Кен.
И на этом разговор закончился.
Поминутно морщась, временами даже охая, Кен осторожно снял домашние брюки и надел летние, полотняные. Когда с переодеванием было покончено, он покинул квартиру и направился к выходу. Лифтов в старинных домах этого района не было, поэтому, чтобы добраться с третьего этажа до первого, ему предстояло преодолеть несколько лестничных пролетов. Вернувшись два дня назад домой из поместья "Элмисайд", от Анны, Кен никуда не выходил и сейчас обнаружил, что спускаться по ступеням не так-то просто: сжатие и расслабление ягодичных мышц, в частности правой, порождали приступы острой боли.
Кое-как одолев лестницу и выйдя на улицу, Кен поплелся в направлении клиники "Спринг-блоссом".
- И с таким фурункулом вы отважились сесть на лошадь?
Кен повернул голову, чтобы через плечо взглянуть на задавшего вопрос доктора Харриса - невысокого, круглолицего, с залысинами и в очках. Произвести подобное действие Кену пришлось потому, что он лежал на смотровом столе на животе и из одежды на нем была лишь больничная накидка, которая не застегивалась, а запахивалась сзади. Собственно, сейчас она была распахнута, чтобы доктор Харрис имел возможность взглянуть на объект, вынудивший Кена явиться к нему на прием.
- Не на лошадь, - машинально поправил он, - на коня.
- Что? - Доктор Харрис не сводил глаз с фурункула, словно любуясь редкостным экземпляром.
- Лошадь тоже была, но на ней восседала дама, - пояснил Кен. - Из-за нее-то мне и пришлось принять участие в прогулке верхом.
- Из-за лошади? - задумчиво произнес доктор Харрис.
Кен вновь удивленно покосился на него через плечо.
- Почему? Из-за дамы, разумеется!
- Из-за дамы? - Мысли доктора Харриса явно были далеки от темы разговора.
- Конечно. Не мог же я, в самом деле, сказать ей, что у меня фурункул на… гм… ягодице.
- Не могли? Что же в этом особенного?
Кен открыл было рот, чтобы ответить на вопрос, однако в следующее мгновение осознал бессмысленность текущей беседы: бесполезно объяснять врачу, почему мужчине неловко признаться в подобных вещах женщине. Все равно не поймет. Для медиков, наверное, вообще не существует такого понятия, как стыдливость. Если речь идет о болезни, разумеется.
- Особенного? Ничего.
- В таком случае почему вы не сообщили о фурункуле своей спутнице? Ведь тогда вам удалось бы избежать множества проблем.
Кен замялся. Эту тему ему трудно было обсуждать даже с отцом, а уж с врачом и подавно.
- Просто не сообщил и все.
- Ну и напрасно. Тем самым вы лишь ухудшили свое состояние.
У Кена вырвался вздох.
- Что, плохи мои дела?
Доктор Харрис усмехнулся.
- Хорошего мало, разумеется, но шанс выжить есть. Счастье, что вы вовремя обратились за медицинской помощью, иначе еще бы денек и… - Он умолк, не завершив фразы, зато весьма красноречиво взглянул на Кена.
Интересно, найдется ли среди врачей хоть один, который никогда не произносил подобных слов? - мимоходом подумал Кен. Или это корпоративное медицинское правило: при любом удобном случае подчеркивать свою значимость? Мол, если бы не мы, врачи, вас давно бы уже не было на свете! Данная тенденция находит отражение даже в киносюжетах, где какой-нибудь хирург в последнюю минуту спасает главного героя. А еще лучше - героиню.
- Какое же лечение вы мне назначите? - осторожно поинтересовался Кен.
Доктор Харрис вновь устремил взгляд на багровую, воспаленную и даже на вид горячую опухоль на обнаженной ягодице.
- Радикальное!
Кен невольно вздрогнул.
- Что… - его голос пресекся от волнения, - вы имеете в виду?
- Обычное лечение вам уже не поможет, - пояснил доктор Харрис, поблескивая стеклами очков. И решительно добавил: - Будем резать!
Кен вздрогнул вновь.
- К-когда?
- Сейчас, - кивнул доктор. - Сию минуту!
- Сейчас? - робко пробормотал Кен. - Но есть ли необходимость в операции? Ведь это всего лишь фурункул, в конце концов. Может, со временем он сам рассосется…
- Рассосется? - с добродушным смешком подхватил доктор Харрис. Очевидно, ему не раз доводилось слышать от пациентов подобную фразу. - Не надейтесь. Вот если бы вы не отправились кататься на лошади…
- На жеребце, - удрученно поправил его Кен.
- Хоть на осле! - вновь с непонятным - и, по мнению Кена, совершенно неуместным - весельем произнес доктор Харрис. - Тогда еще можно было бы назначить вам щадящее лечение. Однако вы сами усугубили свое положение.
- Но… - начал было Кен.
Не слушая его, доктор Харрис повернулся в сторону смежного помещения.
- Пола, неси инструменты!
5
Кен тоже нервно взглянул в направлении, куда был обращен призыв доктора.
- Сию минуту, мистер Харрис, - донеслось оттуда.
Как ни был напряжен Кен, он все же отметил мелодичность раздавшегося голоса, который, несомненно, принадлежал молодой женщине. И тут незаметно для себя Кен, что называется, сделал стойку - естественно, в иносказательном смысле, так как, во-первых, лежал, а во-вторых, подобное действие все-таки относится к животным, а не к человеку. Правда, среди отдельных представительниц прекрасной половины человечества бытует мнение о тождественности двух упомянутых понятий - применительно к мужчинам, разумеется, - но подобные соображения явно относятся к категории крайностей.
Как бы то ни было, организм Кена сам собой настроился на благозвучные вибрации женского голоса и словно замер в ожидании.
Пока неведомая Пола готовила операционные инструменты, доктор Харрис натянул стерильные перчатки. Со все нарастающим беспокойством Кен наблюдал за его действиями. Он абсолютно не был готов к хирургическому вмешательству. Более того, если бы по дороге в клинику ему сказали, что его ждет операция, он на полпути повернул бы обратно.
К сожалению, сейчас уже поздно было что-либо предпринимать. Оставалось только лежать и беспомощно ждать пугающего момента.
- Ну-с, приступим, - бодро произнес доктор Харрис, возвращаясь к смотровому столу, на котором находился Кен. - Пола, пожалуйста, обработай операционную поверхность.
- Да, мистер Харрис.
Вновь этот удивительный голос! Причем практически рядом.
Когда она успела подойти? - промелькнуло в голове Кена, пока он оборачивался, чтобы взглянуть на медсестру, беззвучно приблизившуюся в мягкой обуви.
В следующее мгновение он увидел ее.
Если бы в этот момент Кен взглянул на себя со стороны, то наверняка посмеялся бы над собственным выражением лица.
С приоткрытым ртом он ошеломленно, во все глаза уставился на медсестру, как человек, впервые в жизни увидевший настоящую, живую женщину, о существовании которых ему до сих пор было известно лишь теоретически.
Возможно, всему виной была боль, терзавшая его несколько дней подряд, мешавшая спать и путавшая мысли, или же на него повлияло беспокойство по поводу предстоящей операции, но Пола показалась ему такой прелестной, будто была не обыкновенным человеком из плоти и крови, а по крайней мере ангелом небесным, ненадолго спустившимся на грешную землю ради помощи страдающему человеческому существу по имени Кен Уилсон.
Она была одета в зеленого цвета униформу - короткий хлопковый халат и брюки. Ее пышные светлые волосы удерживала на макушке заколка, серые, похожие на окутанные туманом озера, глаза глядели внимательно и спокойно.
Когда Кен встретился с ней взглядом, в его душе будто что-то перевернулось. На минуту он даже забыл, где находится и по какому поводу явился сюда. Ему хотелось лишь, чтобы эта внезапная пауза длилась бесконечно, чтобы он просто смотрел на удивительную девушку - и все.
Ему показалось, что прошла вечность. Потом Пола наклонилась над ним и он ощутил прикосновение к ягодице влажной ватки и запах йода. В следующую минуту к нему вернулось ощущение реальности.
Кен с содроганием вспомнил, что лежит на смотровом столе и сейчас ему будут вскрывать фурункул. Затем в его голове промчалась мысль, заставившая стиснуть зубы: он находится в обществе обворожительной женщины без штанов!
Разумеется, как каждому - разве что за редким исключением - мужчине, Кену и прежде не раз доводилось обнажаться перед дамой. Но то было совсем другое дело. Да и дамы, как правило, тоже были не вполне одеты. В данный же момент собственное положение представлялось ему не просто невыгодным, а смешным: он лежал кверху той частью тела, которую определяют как место пониже спины, и прелестная девушка вынуждена была заниматься им - смазывать йодом правую ягодицу.