Отель, в сущности, был лабиринтом, сплетением коридоров, потайных дверей и переходов. На это может уйти несколько дней, в течение которых "Ратледж" будет гудеть словно улей. Он потеряет постояльцев. И, что хуже всего, он станет предметом насмешек на долгие годы вперед. К тому времени, когда остряки с ним покончат...
– Клянусь Господом, покатятся головы, – пообещал Гарри с убийственной мягкостью, заставившей Каллипа вздрогнуть. – Ступай в мои апартаменты, Каллип, и принеси Дрейзе? из шкафа красного дерева в моем личном кабинете.
Младший управляющий выглядел сбитым с толку:
– Дрейзе, сэр?
– Ружье. Это единственное оружие, заряжающееся с казенной части капсюлем в шкафу.
– Капсюлем...
– Коричневое, – мягко произнес Гарри. – С большим затвором, торчащим сбоку.
– Хорошо, сэр!
– И Бога ради, не направляй его ни на кого. Оно заряжено.
Все еще сжимая в руках рапиру, Гарри поспешил наверх по черной лестнице. Он перепрыгивал через две ступеньки, на скорости пролетев мимо двух перепуганных горничных, несших корзины с постельным бельем.
Поднявшись на третий этаж, он направился к кухонному подъемнику, где обнаружил Валентайна, троих нагарайских дипломатов и Бримбли, управляющего этажа. Ящик из дерева и металла стоял поблизости. Мужчины столпились возле дверцы подъемника и заглядывали в его шахту.
– Валентайн, – резко окликнул своего верного помощника Гарри, приближаясь к нему, – вы нашли ее?
Джейк Валентайн бросил на него обеспокоенный взгляд.
– Она вскарабкалась по подъемной веревке кухонного подъемника. И сейчас сидит на верхушке передвижного блока. Всякий раз, как мы пытаемся опустить его, она цепляется за веревку, и зависает над нами.
– Достаточно ли она близко, чтобы я смог достать до нее?
Взгляд Валентайна скользнул по рапире в руке его работадателя. Его глаза широко распахнулись, как только он понял, что Гарри скорее намерен нанизать животное на лезвие, чем позволить ему свободно бродить по отелю.
– Это будет непросто, – предположил Валентайн. – Вы, наверное, только окончательно возбудите животное.
– Вы пытались приманить ее едой?
– Она не купится на наживку. Я высовывался в шахту подъемника с яблоком, так она попыталась укусить меня за руку.
Помощник бросил расстроенный взгляд на кухонный подъемник, возле которого остальные мужчины свистели упрямой обезьяне.
Один из нагарайцев, стройный мужчина среднего возраста, одетый в светлый костюм с накинутой на плечи богато украшенной тканью, выступил вперед. Выражение его лица было страдальческим.
– Вы – мистер Ратледж? Хорошо, да, я благодарен вам за то, что вы помогаете достать этот самый важный подарок Ее Величеству. Очень редкая макака. Очень особенная. Ей нельзя причинять вред.
– Ваше имя? – спросил Гарри, не церемонясь.
– Ниран, – представился дипломат.
– Мистер Ниран, несмотря на то, что я понимаю ваше беспокойство за животное, я также несу ответственность за безопасность моих постояльцев.
Нагараец сердито посмотрел на него.
– Если вы повредите наш дар королеве, боюсь, что это не пойдет вам на пользу.
Адресовав дипломату тяжелый взгляд, Гарри невозмутимо предупредил.
– Если через пять минут вы не найдете способ достать животное из моего подъемника и засунуть в этот ящик, Ниран, я сделаю из него кебаб.
Заявление вызвало неподдельно возмущенный взгляд, и мужчина поспешил к дверце кухонного подъемника. Обезьяна испустила возбужденный крик, сопровождаемый серией уханий.
– Понятия не имею, что такое кебаб, – сказал Валентайн, ни к кому конкретно не обращаясь, – но не думаю, что обезьяне это понравится.
Прежде чем Гарри смог ответить, Валентайн уловил краем глаза за собой какое-то движение и застонал.
– Постояльцы, – пробормотал он.
– Проклятие, – выругался Гарри себе под нос и повернулся, чтобы встретить приближающихся постояльцев, размышляя над тем, что он им скажет.
Троица женщин быстро двигалась в его сторону, две из них следовали за шедшей впереди темноволосой девушкой. Слабый шок понимания потряс Гарри, как только он узнал Кэтрин Маркс и Поппи Хатауэй. Он предположил, что третья, вероятно, Беатрис, которая, похоже, намеревалась пройти сквозь него, торопясь к кухонному подъемнику.
Гарри шагнул вперед, преграждая ей путь:
– Доброе утро, мисс. Боюсь, что вы не можете туда пройти. Да вы и не захотите.
Она остановилась, уставившись на него глазами такого же глубоко-голубого цвета, как у ее сестры. Кэтрин Маркс поприветствовала его с суровой невозмутимостью, тогда как Поппи резко вздохнула, а ее лицо залилось румянцем.
– Вы не знаете мою сестру, сэр, – предупредила Поппи. – Если поблизости имеется дикое животное, она совершенно определенно захочет его увидеть.
– Что заставляет вас думать, что в моем отеле есть дикое животное? – спросил Гарри, словно сама идея подобного была немыслимой.
Макака выбрала именно этот момент, чтобы испустить полный энтузиазма визг.
Попрежнему глядя ему в глаза, Поппи усмехнулась. Несмотря на свое раздражение, вызванное ситуацией и отсутствием у него контроля над ней, Гарри не мог не улыбнуться в ответ. Она была даже еще более притегательна, чем ему запомнилось, ее глаза влекли прозрачной синевой. В Лондоне было много красивых женщин, но ни одна из них не обладала подобным сочетанием ума и слегка экстравагантного очарования. Он хотел увлечь ее куда-нибудь сию же секунду, и заполучить в свое полное распоряжение.
Взяв под контроль свои эмоции, Гарри вспомнил, что хотя они и встречались вчера, считалось, что они не знакомы. Он поклонился с безупречной учтивостью.
– Гарри Ратледж, к вашим услугам.
– Я – Беатрис Хатауэй, – представилась младшая из девушек, – а это – моя сестра Поппи и наша компаньонка мисс Маркс. В кухонном подъемнике обезьяна, не так ли? – сказала она совершенно прозаически, словно экзотические животные были обычным делом в гостиницах.
– Да, но...
– Таким способом вы его никогда не поймаете, – перебила его Беатрис.
Гарри, которого никто и никогда не перебивал, поймал себя на том, что сдерживает очередную улыбку.
– Я вас уверяю, мы держим ситуацию под контролем, мисс...
– Вам нужна помощь, – заявила ему Беатрис. – Я сейчас вернусь. Не делайте ничего, что способно расстроить обезьяну. И не пытайтесь выцарапать ее оттуда этой рапирой, вы можете ее случайно проткнуть. – Без дальнейших проволочек она бросилась назад в том направлении, откуда пришла.
– Это было бы не случайно, – пробормотал Гарри.
Мисс Маркс перевела взгляд с Гарри на свою удаляющуюся подопечную, у нее отвисла челюсть.
– Беатрис, не носитесь по отелю! Остановитесь немедленно!
– По-моему, у нее есть план, – заметила Поппи. – Вам лучше пойти за ней, мисс Маркс.
Компаньонка бросила на нее умоляющий взгляд.
– Пойдемте со мной.
Но Поппи не двинулась с места и только невинно пообещала.
– Я подожду здесь, мисс Маркс.
– Но это неприлично...- Компаньонка перевела взгляд с быстро удаляющейся фигуры Беатрис на неподвижную фигуру Поппи. В мгновение ока, решив, что Беатрис представляет собой более серьезную проблему, она развернулась, и с неподобающей леди руганью помчалась вслед за своей подопечной.
Гарри обнаружил, что его оставили наедине с Поппи, которую, как и ее сестру, похоже, совершенно не возмущали обезьяньи выходки. Они посмотрели друг на друга: он с рапирой в руке, она со своим зонтиком.
Поппи оглядела его фехтовальный костюм и вместо того, чтобы застенчиво промолчать или проявить подходящую к случаю нервозность юной леди, оставшейся без защиты компаньонки...она начала разговор.
– Мой отец называл фехтование "физическими шахматами", – произнесла она. – Ему очень нравился этот спорт.
– Я пока еще новичок, – признался Гарри.
– По словам моего отца, весь фокус в том, чтобы держать рапиру так, словно это птица у вас в руке: достаточно крепко, чтобы не дать ей улететь, но и не слишком жестко, чтобы не раздавить ее.
– Он давал вам уроки?
– О, да, мой папа всех своих дочерей пытался научить фехтовать. Он говорил, что не знает ни одного другого вида спорта, который бы так точно подходил женщинам.
– Конечно. Женщины сообразительны и быстры.
Поппи кисло улыбнулась:
– По-видимому, недостаточно, чтобы ускользнуть от вас.
Сухому юмору этого единственного комментария удалось мягко высмеять и его, и ее саму.
Каким-то образом они оказались, ближе друг к другу, хотя Гарри не был уверен, кто кому шагнул навстречу. От девушки исходил восхитительный аромат: волнующий запах ее кожи, духов и мыла. Вспомнив, как мягок был ее рот, он вновь так сильно захотел поцеловать ее, что едва сдержался, чтобы не потянуться к ней. Гарри был ошеломлен, осознав, что слегка задыхается.
– Сэр! – Голос Валентайна вернул его к действительности. – Макака лезет вверх по веревке.
– Там ей некуда деваться, – резко сказал он. – Попробуйте сдвинуть подьемник и поймать ее под потолком.
– Вы навредите животному! – воскликнул нарайец.
– Я могу только надеяться на это, – проворчал Гарри, раздраженный вмешательством. Он не желал утруждать себя организацией поимки непокорной макаки. Он хотел побыть наедине с Поппи Хатауэй.
С крайней осторожностью, неся ружье Дрейзе, появился Уильям Каллип.
– Мистер Ратледж, вот оно!
– Спасибо. – Гарри потянулся было к ружью, но в ту же секунду Поппи подалась назад в бессознательном испуге, ее плечо врезалось ему в грудь. Гарри поймал ее за руки и почувствовал сотрясающую ее паническую дрожь. Он осторожно развернул девушку к себе. Ее лицо побледнело, в глазах был страх.
– Что такое? – мягко спросил он, прижимая Поппи к себе. – Ружье? Вы боитесь оружия?
Она кивнула, пытаясь перевести дух.
Гарри был потрясен своей реакцией на нее, нахлынувшей волной желания защитить. Она дрожала и задыхалась, ее рука была прижата к центру его груди.
– Все в порядке, – прошептал он. Гарри не мог вспомнить, когда кто-нибудь в последний раз искал у него утешения. Возможно никто и никогда. Ему хотелось сильнее прижать ее к себе и успокоить. Похоже, он всегда хотел этого, ждал этого, даже не осознавая.
Тем же тихим голосом Гарри произнес:
– Каллип, ружье не понадобится. Отнесите его назад в шкаф.
– Да, мистер Ратледж.
Поппи оставалась в убежище его рук, наклонив голову. Ее беззащитное ушко казалось таким нежным. Запах ее духов дразнил его. Он хотел исследовать каждую частичку ее тела, обнимать, пока она не расслабится.
– Все в порядке, – снова тихо проговорил он, выводя ладонью круги на ее спине. – Его больше нет. Мне жаль, что вас напугали.
– Нет, это мне жаль, я... – Поппи отстранилась, теперь ее побелевшее лицо залилось краской. – Я обычно не столь психически неустойчива, это из-за неожиданности. Когда-то давно...- Она остановилась и занервничала, затем пробормотала, – я не хочу плакаться.
Гарри не желал, чтобы она останавливалась. Он находил все, что касалось Поппи, бесконечно интересным, хоть и не мог объяснить почему. Просто она была ему интересна.
– Расскажите мне, – попросил он вполголоса.
Поппи сделала беспомощный жест и одарила его косым взглядом, словно говоря, что она его предупредила:
– Когда я была ребенком, одним из самых дорогих мне людей был дядя Ховард, брат отца. Ни жены, ни собственных детей у него не было, поэтому он щедро одаривал всех нас своим вниманием.
Воспоминания вызвали улыбку на ее устах.
– Дядя Ховард был очень терпелив со мной. Моя болтовня доводила всех остальных до умопомрачения, но он всегда выслушивал меня, будто в его распоряжении было все время на свете. Однажды утром, когда отец с несколькими мужчинами из деревни отправился на охоту, он пришел навестить нас. Когда мужчины вернулись со связкой птиц, мы с дядей Ховардом вышли к концу аллеи им навстречу. Но чье-то ружье случайно разрядилось...Я не знаю, то ли его уронили, то ли неправильно несли... Я помню только звук, он прогремел как гром, и в мои руку и плечо впились несколько жестких щипков. Я повернулась, чтобы сказать об этом дяде Ховарду, но он очень медленно оседал на землю. Его смертельно ранило, а в меня попало несколько отдельных дробин.
Поппи запнулась, глаза ее блестели.
– На нем повсюду была кровь. Я подошла к нему, просунула руки ему под голову и спросила, что мне делать. А он прошептал мне, что я всегда должна быть хорошей девочкой, чтобы мы однажды смогли встретиться на небесах. – Она прокашлялась и коротко вздохнула. – Простите меня. Я чересчур разоткровенничалась. Мне не стоило...
– Нет, – успокоил ее Гарри, оглушенный тяжелыми и незнакомыми эмоциями, вселяющими в него тревогу. – Я мог бы слушать вас весь день напролет.
Девушка удивленно моргнула, вырванная из своей скорби. Застенчивая улыбка появилась у нее на губах.
– Не считая моего дяди Ховарда, вы первый человек, сказавший мне это.
Их прервали восклицания мужчин, собравшихся вокруг подьемника, в то время как макака взбиралась все выше.
– Ад и все демоны, – пробормотал Гарри.
– Пожалуйста, подождите еще минуту, – настойчиво попросила его Поппи. – Моя сестра отлично справляется с животными. Она вытащит обезьяну оттуда, не навредив.
– У нее есть опыт обращения с приматами? – спросил Гарри язвительно.
Поппи обдумала его вопрос.
– Мы только что пережили лондонский сезон. Это считается?
Гарри с искренним удовольствием рассмеялся, что с ним не часто случалось, Валентайн и Бримбли в изумлении посмотрели на него.
К ним спешила Беатрис, сжимая что-то в руках. Она не обращала внимания на мисс Маркс, которая ворча следовала за ней.
– А вот и мы, – радостно возвестила она.
– Наш кувшин с засахаренными фруктами? – уточнила Поппи.
– Мы уже предлагали ей еду, мисс, – сообщил Беатрис Валентайн. – Она не возьмет это.
– Это она возьмет, – Беа уверенно шагнула к дверце кухонного подъемника. – Давайте поднимем кувшин к нему наверх.
– Вы подмешали что-то в конфеты? – с надеждой спросил Валентайн.
Все три нарайских делегата обеспокоено воскликнули, что не хотят, чтобы макаку одурманили или отравили.
– Нет, нет, нет, – успокоила их Беатрис, – поступи я подобным образом, и он мог бы упасть в шахту подьемника, а этому драгоценному животному нельзя причинять вред.
После ее заверений иностранцы успокоились.
– Чем я могу помочь, Беа? – спросила Поппи, подойдя к ней.
Ее младшая сестра протянула ей отрезок тяжелого шелкового шнура.
– Обвяжи его вокруг горлышка кувшина, пожалуйста. У тебя всегда узлы получаются намного лучше, чем у меня.
– Мертвым узлом?? – предложила Поппи, забирая шнурок.
– Да, идеально.
Джейк Валентайн с сомнением посмотрел на двух занятых молодых женщин и перевел взгляд на Гарри.
– Мистер Ратледж...
Гарри жестом велел ему молчать, и позволил сестрам Хатауэй продолжать. Независимо от того, увенчаются ли их попытки успехом, он слишком наслаждался происходящим, чтобы останавливать их.
– Ты не могла бы сделать нечто вроде петли на конце веревки для ручки? – попросила Беатрис.
Поппи нахмурилась.
– Может "клеверный лист"4? Не уверена, что помню, как он делается.
– Позвольте мне, – вызвался Гарри, выступив вперед.
Поппи уступила ему конец шнура, ее глаза сверкнули.
Гарри завязал один конец веревки в аккуратный веревочный шар, сначала обернув его несколько раз вокруг пальцев, затем, продев свободный конец вокруг намотанной веревки, и сделал четвертый виток. Не без желания покрасоваться, он затянул всю конструкцию эффектным жестом.
– Хорошо проделано, – признала Поппи. – Что это за узел?
– Забавно, – ответил Гарри, – он известен как "обезьяний кулак"5.
Поппи улыбнулась.
– В самом деле? Да нет же, вы шутите.
– Я никогда не шучу по поводу узлов. Хороший узел – отличная штука. – Гарри передал веревку Беатрис и стал наблюдать, как она устанавливает кувшин на верхушке рамы кабинки подьемника. Тогда он понял, в чем заключался ее план.
– Умно, – пробормотал он.
– Может и не сработать, – предупредила Беатрис. – Зависит от того, кто умнее: мы или обезьяна.
– Я несколько опасаюсь ответа, – сухо отозвался Гарри. Высунувшись в шахту кухонного подъемника, он медленно потянул веревку, поднимая кувшин наверх к макаке, в это время Беатрис держала шелковый шнур.
Все затихли. Вся группа в ожидании одновременно затаила дыхание.
Удар.
Обезьяна прыгнула на крышу кабинки. Несколько любопытных уханий и вскриков эхом разнеслись по шахте подьемника. Стук, тишина, а потом резкий рывок шнура. Обиженные крики заполнили пространство, а тяжелые удары сотрясли кухонный подъемник.
– Попалась, – воскликнула Беатрис.
Гарри забрал у нее шнур, пока Валентайн опускал кабинку.
– Пожалуйста, отойдите назад, мисс Хатауэй.
– Позвольте мне, – настаивала Беатрис. – Макака скорее бросится на вас, чем на меня. Животные доверяют мне.
– Тем не менее, я не могу рисковать безопасностью моих гостей.
Поппи и мисс Маркс отвели Беатрис подальше от дверцы кухонного подъемника. У всех перехватило дыхание, когда перед ними предстала крупная черно-голубая макака: ее глаза казались огромными и яркими на безволосой морде, шерсть на голове комично росла пучками. Самец на вид был коренастым и сильным, хвост, однако, упоминания не заслуживал. Его выразительная морда исказилась от ярости, когда он закричал, сверкнув белыми зубами.
Одна из его передних лап застряла в кувшине с засахаренными фруктами. Разгневанное животное неистово дергало ее, безуспешно пытаясь вытащить. Причиной ее пленения явился собственный сжатый кулак, – она отказывалась выпустить сладости даже ради того, чтобы высвободить лапу из кувшина.
– Ох, разве он не прекрасен, – пришла в восторг Беатрис.
– Для самок макак, возможно, – усомнилась Поппи.
Гарри одной рукой удерживал шнур, привязанный к кувшину, а в другой держал свою фехтовальную рапиру. Макак был крупнее, чем он ожидал, и способен нанести существенный ущерб. И совершенно очевидно решал на кого напасть первым.
– Пойдем, дружище, – тихо позвал Гарри, пытаясь подвести обезьяну к открытой клетке.
Беатрис полезла к себе в карман, достала несколько засахаренных фруктов и бросила их в клетку.
– Вот так, жадюга, – сказала она макаке. – Твое лакомство там. Давай-ка за ним, и без скандалов.
Чудесным образом, обезьяна подчинилась, волоча кувшин за собой. Бросив злобный взгляд на Гарри, самец зашел в клетку, и сгреб разбросанные фрукты свободной лапой.
– Отдай мне кувшин, – терпеливо попросила Беатрис, потянув за шнур, и вытащила его из клетки. Она бросила последнюю пригоршню сладостей обезьяне и закрыла дверцу. Нагарайцы поспешили запреть ее.
– Я хочу, чтобы ее трижды обвязали цепью, – приказал Гарри Валентайну, – и клетку второй обезьяны тоже. После этого отправьте их прямиком в Риджент-парк.
– Да, сэр.