- Сегодня утром мы вместе с ним ездили к его декану, - объяснил Роке. - Алекс берет академический отпуск на год.
- И к-куда же он собрался? - запинаясь, спросила Энджи.
- В Бразилию, - спокойно ответил Роке. - Если быть точным, на мое ранчо недалеко от Сан-Паулу.
- В Бразилию? - прошептала потрясенная Энджи.
- Он будет жить на ферме, научится ухаживать за скотом, научится жить за счет своего собственного труда…
- В Бразилию? - еще раз повторила Энджи, почти срываясь на крик. - Ты отправляешь моего девятнадцатилетнего брата на другой конец земного шара на целый год и не ставишь меня об этом в известность?
- Он уже взрослый. И сам может решить, что ему нужно.
- Но это было твое решение, а не его! И какая у него была альтернатива - Бразилия или тюремная камера?
- Ты попала в точку, - не стал возражать Роке. - Он выбрал работу на ферме как возможность заработать деньги и вернуть то, что украл.
Энджи опустила голову, ей нечем было крыть. Ее брат действительно украл эти деньги у Роке. Она с трудом проглотила ком, стоявший у нее в горле.
- И где же он сейчас?
- То есть в данную минуту? - Алекс посмотрел на свои золотые часы. - Прямо сейчас он наслаждается полетом в салоне первого класса где-то над Атлантическим океаном. На пути в Сан-Паулу…
Энджи не могла пошевелиться добрых полминуты. Она просто смотрела на Роке, который возвышался над своим столом, как какой-то высокомерный господин и хозяин, в котором не было ничего человечного. Роке мог видеть, как в изумрудно-зеленых глазах Энджи вспыхнула искра, а потом погасла, превратив их в бездонный мрак.
Энджи медленно опустила голову и посмотрела на свои руки, в которых держала вещи, возвращенные ей Роке.
- Ты забрал мой телефон.
Роке нахмурил брови, не понимая, что она хочет этим сказать.
Она снова повторила свои слова, на этот раз посмотрев ему в глаза:
- Ты забрал мой телефон, чтобы я не смогла позвонить Алексу. Ты отправил его и даже не позволил мне поговорить с ним, прежде чем он уедет… Почему ты так поступил?
Когда Роке ответил, в его голосе, впервые на протяжении этого разговора, послышалась резкость.
- Мне показалось, что в этом случае ты отнесешься к этому более спокойно, чем если бы…
- Ты сделал так, как было удобно тебе. Ты это хочешь сказать?
- Ему необходимо принять на себя ответственность за свои поступки, - не сдавался Роке. - Он принял мое условие намного быстрее, потому что считал, что ты в этом не участвуешь.
- Ты… ты позволил ему подумать, что я бросила его одного, отвернулась от него?!
Роке вздохнул:
- Энджи, мы ведь договорились, что теперь я буду нести ответственность за твоего брата.
- Больше ни слова не говори об этом дурацком соглашении! - обрушилась на него Энджи.
- Чтобы спасти наш брак, нам нужно время друг для друга, а с твоим вечно вмешивающимся в нашу жизнь братом это было просто невозможно!
- Но я не хочу спасать наш брак!
- Тогда почему ты тут стоишь передо мной?
Энджи затряслась от злости. И он осмелился ожидать от нее, что она превратится в самую лучшую жену на всем белом свете только потому, что он взял под контроль жизнь Алекса и ее самой?
- Для чего тебе все это? - выпалила она.
- В моей семье не принято разводиться, - спокойно ответил он.
Энджи изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыдать. Она сосредоточилась на вещах, которые сжимала в руках.
- Поэтому на этот раз нам нужно приложить еще больше усилий, чтобы добиться успеха в наших отношениях…
Она молча посмотрела на него, взглядом давая понять, что она думает по этому поводу. Роке показалось, что она видит перед собой Надю, которая стеной вставала между ними.
- Я очень хочу этого, - резко добавил он.
Роке видел, как она заморгала, и образ Нади исчез, но в ее глазах осталась боль.
- Роке, запомни, ты потеряешь контроль надо мной в тот самый момент, когда я перестану заботиться о своем брате.
Энджи тихо закрыла за собой дверь. Роке вздрогнул, как будто она ее захлопнула, и поморщился, потому что его жена была права.
Их отношения всегда отличались повышенной сложностью. А все из-за того, что прежде всего учитывались интересы ее брата.
Роке засмеялся, думая о том, что он мог бы и не преодолевать подобные трудности, ведь вокруг было столько женщин, с которыми можно было построить нормальные взаимоотношения.
Но все дело в том, что он никого не хотел, кроме Энджи. Ему нужна была только она, его темпераментная, рыжеволосая сварливая женушка, которая умела любить и любовь которой была безусловной.
Глава 7
Роке миновал ворота своего португальского поместья и въехал на дорогу, по обеим сторонам которой росли, образовывая своеобразный тоннель, деревья с густыми пышными кронами. В момент их поглотил мрак, свет фар мягко лился на ведущую впереди узкую дорогу, покрытую щебнем, и рассеивался по обеим сторонам, вырывая из темноты деревья и обесцвечивая все вокруг. Дорога извивалась и вела их все выше и выше.
Это восхождение началось сразу же, как только они выехали из Лиссабона, потому что поместье Роке находилось на высокогорном, покрытом пышной зеленью плато, рядом с верхушкой устланного лесом холма. Издалека увидеть сам особняк, скрывающийся под отвесной крышей из серой черепицы, можно было только с высоты птичьего полета.
Когда наконец стена деревьев стала не такой плотной, Энджи посмотрела вокруг, впервые за все время с тех пор, как они пересели из частного самолета Роке в его внедорожник. Она была здесь всего один раз, что сейчас казалось ей немного странным, потому что как-никак это место являлось его основным домом. Роке также принадлежала квартира в центре Лиссабона, которая размещалась в великолепном замке XVI века. Раньше они проводили там достаточно много времени. Но это сказочное поместье, с его густыми непроходимыми лесами и ухоженными зелеными садами, казалось ей почти что чужим.
Последние деревья остались позади, уступив место пышным лужайкам и аллейкам, обсаженным цветущими кустарниками. Все вокруг утопало в солнечном свете. Энджи выпрямилась и через лобовое стекло взволнованно посмотрела на сам дом, радушно раскрывающий им свои объятия.
Она подумала, что дом светится от радости, встречая своего хозяина.
Это величественное здание являлось квинтэссенцией элегантности и многовековой истории. Энджи медленно переводила взгляд с ярко освещенных солнечным светом террас первого этажа на сводчатые балконы верхних этажей, окаймленные белоснежными решетками, залюбовалась каменной башней, гордо возносившейся в бескрайнюю синеву неба. Она увидела сверкающую воду плавательного бассейна, окруженного пышной зеленью ухоженного и невероятно красивого сада, прильнувшего к одной из стен дома.
Роке повернул машину налево от центрального входа и направил ее к гаражам. Он остановился, заглушил мотор и вышел из машины.
Энджи раздраженно взглянула на его высокомерное и невероятно привлекательное лицо, когда он обогнул капот машины, открыл дверцу с ее стороны и, подав ей руку, помог выбраться наружу. С тех пор как они покинули Лондон, они вели себя друг с другом подчеркнуто вежливо. И почти не разговаривали. Казалось, дистанция между ними не только не сократилась, но еще больше увеличилась.
Энджи поежилась от прикосновения прохладного воздуха, и Роке, опять же не говоря ни слова, снял с себя пиджак и накинул ей на плечи.
Возможно, он подумал, что ей следовало бы надеть пальто, но она не сказала этого вслух, не желая нарушать молчание, которое стало их постоянным спутником. Перед поездкой она заглянула в свой вещмешок и обнаружила на самом дне бирюзовое трикотажное платье, которое практически не мялось. Она переоделась в него, а остальные вещи, включая ее пальто и зеленую сумку, убрала обратно.
Потому что, несмотря на безрадостное настроение, в котором она находилась, присущее ей чувство стиля не позволило ей выйти на люди в бирюзовом платье и с зеленой сумкой в руках. И все мелочи, которые каждая женщина обычно держит под рукой, отправились в бумажный пакет с фирменным логотипом "Харродс", который она нашла на дне ящика комода. Поэтому она с удивлением посмотрела на гору багажа, который возник, когда они вышли из самолета.
- Твои вещи, - объяснил ей Роке в ответ на ее недоуменный взгляд.
Ее вещи, профессионально уложенные и упакованные в новенькие кожаные чемоданы и сумки известной фирмы, лежали сложенные на заднем сиденье внедорожника. Другими словами, ее перенесли, заперли, упаковали и перевезли в другое место. Ее выселили из ее же собственного дома и заставили покинуть родину, и все это с небывалой оперативностью, которой в два счета мог достигнуть находящийся рядом с ней мужчина, если только это входило в его интересы.
Рядом с Роке, почтительно кланяясь и улыбаясь, возник, как в сказке, невысокого роста мужчина в белой рубашке и черном фартуке. Роке перекинулся с ним парой слов, а затем снова повернулся к Энджи:
- Сокровище мое, знакомься, это Антонио. Он не говорит по-английски, поэтому будь добра к нему.
Его слова больно ударили ее. Разве она могла быть другой с его персоналом? Неужели он и вправду полагал, что она стала настолько строптивой и несговорчивой, что не знала, как вести себя с другими людьми?
Энджи улыбнулась Антонио и протянула ему руку:
- Boa tarde, Антонио.
- Boa tarde, senhora, - с улыбкой ответил на ее сердечное приветствие Антонио. Он затараторил на португальском, заставив Энджи бросить беспомощный взгляд на Роке.
- Он говорит тебе "Добрый день", - пояснил Роке.
- Д-добрый день.
Антонио снова поклонился и принялся доставать из машины их багаж. Роке легонько взял Энджи за талию и повел к дому. Они вошли через боковой вход, но даже здесь полы, выложенные наподобие шахматной доски из черных и бежевых плит, и двери из темно-красного дерева свидетельствовали о неподвластной времени изысканности и утонченности, которой отличался весь дом. Энджи казалось, что она попала в антикварный магазин, потому что каждая вещь, которая попадалась ей на глаза, насчитывала более сотни лет.
Наконец они подошли к главному входу с его впечатляющей двойной лестницей из мрамора и дерева, ведущей на второй этаж. Здесь их ждала какая-то женщина, очень похожая на Антонио. Роке объяснил, что это Зетта, сестра Антонио. Он снова провел тот же самый ритуал приветствия и дал Зетте еще несколько указаний.
И только теперь Энджи поняла, почему Роке повел ее через боковой вход.
Первый и единственный раз он привез ее сюда сразу же после свадьбы, и тогда Роке нес ее на руках в дом через главный вход. В доме, кроме них, никого не оказалось. Энджи заливалась смехом, когда Роке настоял, что он и наверх понесет ее на руках.
На этот раз никакой романтики, обычный боковой вход. Никакого смеха и нежных поцелуев по дороге.
Роке шел на шаг позади нее. Даже атмосфера была какой-то неживой, холодной, отчего Энджи то и дело зябко поеживалась. Молчание, которое стеной встало между ними, заползло в ее сердце и давило на нее. Что они потеряли? Что они сделали с той теплотой, нежностью, полной романтики любовью, которую принесли в этот дом в их первую брачную ночь?
Взойдя на последнюю ступеньку, Энджи прошла под аркой, которая вела в верхнее крыло дома. Она свернула направо по направлению к хозяйским апартаментам, где располагалось несколько спален. На этот раз ей бы и в голову не пришло убегать в другую комнату, ведь она знала, что Роке все равно придет за ней и отнесет ее обратно к себе.
Она чувствовала себя уставшей, подавленной и ко всему безучастной. Былые воспоминания теснились у нее в голове, и она изо всех сил старалась прогнать их.
Когда они подошли к спальне, Роке выступил вперед и распахнул для Энджи дверь. При этом он слегка задел рукой ее плечо, и она услышала, как замерло его дыхание. Энджи чувствовала, что Роке хочет что-то сказать, ощущала на себе его взгляд, как будто он хотел, чтобы она повернулась и посмотрела на него.
Вспоминал ли он то же самое, что и она?
На ватных ногах она проследовала в огромную, со вкусом обставленную спальню. На высоких окнах висели тяжелые парчовые шторы светло-зеленого цвета, которые сочетались с покрывалом на широкой кровати, стоявшей в центре комнаты.
Энджи старалась не смотреть на кровать. Она сняла пиджак Роке и повесила его на спинку одного из стульев. Затем проследовала дальше по мягкому пушистому ковру и остановилась у окна.
- Антонио сейчас принесет твой багаж, - сказал Роке.
Энджи кивнула.
- А Зетта готовит легкий ужин, - добавил он на манер сверх вежливого администратора из гостиницы. - И поскольку уже довольно поздно, я подумал, что ты захочешь поесть здесь.
Энджи снова кивнула и учтиво поблагодарила.
- Энджи…
- Для начала я бы приняла ванну, если ты не против, - перебила она.
- Нет-нет, все в порядке.
В его голосе чувствовалось раздражение, но она никак не отреагировала, она не хотела этого делать. Энджи больше не желала воевать с ним. Она чувствовала себя опустошенной, как будто потеряла что-то драгоценное.
И она знала, что это за потеря. Право свободного выбора.
Роке постоял минуту, а потом развернулся и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой двери.
Энджи пересекла спальню и через одну из арок, которые находились по обеим сторонам кровати, вышла в громадную гардеробную, в которой могла поместиться вся ее лондонская квартира. В противоположном конце гардеробной находилась ванная комната. Энджи сбросила с себя одежду и забралась в большую ванну. Погрузившись в теплую мыльную пену, она снова почувствовала себя живым человеком.
Завернувшись в пушистый белоснежный халат, который она нашла на вешалке за дверью, Энджи вышла из ванной и замерла на пороге. Пока она нежилась в ванне, кто-то разобрал все ее вещи. Ее костюмы, платья, блузки и топы были аккуратно развешаны на плечиках, и под ними ровными рядами стояла вся ее обувь. Туалетные принадлежности, косметику и духи Энджи нашла расставленными на туалетном столике, все остальное было убрано в ящики комода.
Она печально подумала, что теперь действительно находится под неусыпным контролем. Энджи вздохнула и вошла в спальню. Возле одного из окон ее ждал накрытый стол. Она подошла ближе и увидела свежий с хрустящей корочкой хлеб, небольшую супницу с ароматным супом и чайник. Энджи печально улыбнулась, уловив запах своего любимого чая с бергамотом.
Усевшись за стол и наслаждаясь вкусной пищей, она наконец осмелилась посмотреть на кровать. Здесь она провела ночь после свадьбы с Роке.
Ночь нежных и теплых объятий, потом дикой и горячей страсти, когда их желание друг друга достигло своего апогея. В ту ночь она узнала, что существует разница между тем, чтобы быть чьей-то любовницей и быть чьей-то женой. Казалось, что клятвы, которыми они обменялись, открыли им неизведанную до этого, потрясшую их обоих близость.
Энджи не сомневалась, что Роке любил ее тогда. И она тоже его любила. В ту ночь они, не переставая, шептали друг другу слова любви.
И теперь она снова будет спать в этой кровати с ним, и только Богу известно, что приготовил для нее Роке на этот раз. Кровать стояла расстеленной, покрывало лежало аккуратно собранным на диванчике у ее подножия.
"Что ж, добро пожаловать в медовый месяц", - насмешливо подумала Энджи. Ей стало горько, потому что их настоящий медовый месяц закончился сразу же после первой брачной ночи. Утром зазвонил ее мобильный телефон, и она быстро собрала вещи и улетела обратно в Лондон. Ее брат опять что-то натворил.
Теперь, почти два года спустя после того события, Энджи с удивлением подумала, как мог Роке терпеть все это. Она резко поднялась из-за стола и принялась расхаживать по комнате. Энджи представила, что мог чувствовать Роке, когда она поставила нужды своего брата превыше всего, даже их медового месяца.
Энджи вспомнила их разговор с Роке, когда он обвинил её в том, что в собственной семье чувствовал себя сторонним наблюдателем, которому все время указывали, что он вмешивается не в свои дела. Неудивительно, что их любовь пошла на убыль, а ее место заняла вражда.
Дверь спальни внезапно открылась, и вошел Роке. Он быстро подошел к ней и протянул руку:
- Возьми.
Энджи взволнованно облизнула пересохшие губы, не понимая, что он от нее хочет.
- Это твой брат, - сказал Роке. - Мне удалось дозвониться до него между пересадками.
Энджи про себя горько усмехнулась. Последний человек, о котором она сейчас хотела думать, был Алекс.
- Роке, - выпалила она. Она чувствовала необходимость сказать ему что-то, но не находила слов.
Роке мрачно посмотрел на нее и вложил в ее руку телефон. Затем он развернулся и исчез во второй гардеробной.
- Энджи, ты здесь? - раздался в трубке голос Алекса.
- Д-да, - рассеянно ответила она. - Я здесь. Ты в порядке?
- А то как же, - засмеялся он. - Я ведь не ребенок.
- Нет, но…
- Я не могу передать словами, как все это здорово, - восторженно сказал Алекс. - Я лечу первым классом…
- Г-где ты находишься? - запинаясь, спросила Энджи.
- Черт, я даже не знаю. - Ей показалось, что его это ничуть не беспокоит. - Мы делаем пересадку. Остановились, чтобы заправиться. А ты знала, что в подобных самолетах можно принять душ и тебе могут сделать массаж, пока ты ждешь? Вот же некоторые живут!
- Алекс, но как насчет твоей учебы? Ты ведь не можешь просто взять и…
- Ой, к черту эту учебу, - заявил он. - Я могу вернуться, когда пожелаю. Энджи, я в диком восторге от того, что случилось. Роке просто невероятный. Кто бы мог подумать? Он уже сказал тебе, что я буду учиться объезжать мустангов, ухаживать за скотом и всякое такое? Я чувствую себя очень виноватым, что вел себя с ним как последняя скотина.
Из-за помех на линии Энджи не могла расслышать, что говорил ее брат.
- Мне нужно идти. Нас зовут обратно в самолет. Энджи, послушай, - заторопился Алекс, - мне очень жаль, что я испортил ваши отношения.
- Ты этого не делал.
- Конечно, делал, - вздохнул Алекс. - Я все время думал об этом. Я ревновал тебя к нему и хотел разлучить вас. Но это было очень низко с моей стороны - поступить так с его деньгами. И мне повезло, что моя голова все еще при мне.
- Алекс…
- Энджи, я просто хочу сказать тебе, что я люблю тебя, но мне пора самому начать заботиться о себе. - В трубке снова запищало. - Я в порядке… Береги себя… Роке…
- Алекс?
Связь оборвалась окончательно. Энджи стояла и смотрела на телефон, который крепко сжимала в руке. Ее брат наслаждался жизнью. Он в восторге. Роке внезапно из его злейшего врага превратился в самого лучшего друга. И теперь Алекс не против того, чтобы уехать от нее на другой конец света. Какое счастье, что он теперь свободен!
Энджи всхлипнула, по ее щекам потекли слезы. Ее всю трясло, и она никак не могла унять эту дрожь.
Подошел Роке и забрал у нее телефон:
- Просто сделай несколько глубоких вдохов.
Энджи покачала головой. Ей хотелось плакать.
Ей хотелось выплакать свое глупое сердце.
- Надо же, ты вдруг стал его героем.