Подумав так, Пенелопа оперлась на протянутую руку, и Рэмзи, легко приподняв ее, усадил впереди себя. Мягко проведя ладонями по ее ногам, он снял с нее туфли.
- Эти шпоры чересчур остры, - сказал он, покосившись на длинные каблуки, и откинул туфли в сторону, затем передвинул за спину кремневый пистолет и, стараясь не смотреть на задравшуюся юбку Пенни, сосредоточил все свое внимание на уздечке. - Готова?
Пенелопа оглянулась, коротко кивнув в ответ. И Рэмзи, обхватив ее вокруг талии, поправил перепутанные вожжи.
- Держись крепче, дорогая, - произнес он ласковым голосом. - Какая это радость - иметь между ног такую лошадь!
Этот сомнительный комплимент смутил Пенни. Она сделала вид, что не поняла грубоватого намека, но лицо ее против воли залилось алой краской.
- Эта радость, думаю, для тебя не нова, - сказала она, потрепав его по подбородку.
Низкий веселый смех слился с топотом копыт снявшейся с места лошади, когда она рысью выбежала из ворот. Подковы зазвенели по камням, и О'Киф направил лошадь на траву, заставив ее скакать быстрее, оставляя позади себя дорожку вывороченного дерна. Они направились к группе деревьев, ажурной купой стоящих на склоне пляжа.
Благородное животное легко и свободно бежало по кромке берега, выбивая копытами серебристые фонтанчики песка и воды и обдавая порою всадников солеными прохладными брызгами.
- Боже мой! Как здорово! - закричала вдруг Пенни, весело засмеявшись.
Ее волосы растрепались и густым мягким потоком рассыпались по груди Рэмзи. Она в восторге прижалась к нему, наслаждаясь легким стремительным полетом. И все вокруг, казалось, отвечало этой ее восторженной радости. Даже накатывающие на берег волны словно дышали могучим возбуждением счастья, взбивая сияющую па солнце белую кисею пены.
- Быстрее, быстрее! - требовала Пенелопа, и Рэмзи все крепче и крепче прижимал ее к своей груди.
Они неслись почти беззвучно под топот копыт, заглушающий монотонный шум моря. Скакали и скакали, пока не устала лошадь. И только тогда, утомленные и счастливые, позволили ей перейти на шаг. Наконец, остановив ее, О'Киф помог спуститься на землю Пенни, чуть дольше, чем нужно, задержав ее в своих объятиях. И она, раскрасневшаяся и Веселая, благодарно прижалась к нему, радостно и сбивчиво говоря:
- Ах, как это чудесно, как замечательно! Спасибо тебе.
- Я рад, что доставил тебе радость, милая моя девочка, - отозвался он, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы.
- Это похоже на ласки.
- Ласки?
- На нежную прелюдию перед тем, как заняться… Ну ты сам знаешь чем.
Рэмзи засмеялся и прижался к ней всем своим телом.
- Перед тем, как ты попросишь любви, - нежно прошептал он ей на ухо.
- Да, - ответила она, ласково прикоснувшись языком к его подбородку.
- И тогда я возьму тебя, - продолжил он, целуя ее в губы, и она застонала от сладостного предчувствия, медленно опускаясь на песок.
Лошадь ткнулась мордой в плечо О'Кифа, словно приглашая продолжить путешествие.
- Кажется, она ревнует, - шепотом сказала Пенни, лаская сильную мускулистую грудь Рэмзи.
- Нет, просто нюхает.
- Что? - спросила она, увлекая его в сторону стоящих неподалеку ежевичных деревьев.
- Ищет, чего бы поесть, - ответил он, привязывая поводья к кустам.
- Прелестное животное, - улыбнулась Пенелопа, прижимаясь бедром к бедру О'Кифа.
Сердце ее бешено колотилось, дыхание участилось. Она ласкала языком его грудь и нежно гладила руками ягодицы. Вдруг он резко приподнял ее и прислонил спиной к древесному стволу.
- Мне нравится твоя страстность, - пробормотал Рэмзи, склоняя голову и вновь целуя ее в губы. Она ответила на его поцелуй, нежно заворковав от удовольствия.
Пенни уже хотела его, и О'Киф чувствовал это. Все неистовее и неистовее становились ее ласки. Прильнув к нему, Пенни страстно гладила его спину, грудь. Вытащив из-за пояса пистолет, она небрежно бросила его на песок.
Затем, добравшись до брюк Рэмзи, нежно провела ладонью по набухшей изнутри материи, отыскивая и расстегивая пуговицы.
- Иди ко мне, - прошептала Пенелопа, возбуждая его ритмическими поглаживаниями. И он, быстро расстегнув ее блузку, снял скрывающую грудь белую ткань. Пенни выгнулась вперед, будто предлагая ему себя. И он, наклонившись, принялся ласкать губами ее соски, то всасывая, то вновь отпуская их. Тяжело дыша, она ерошила ему волосы и в горячем нетерпении торопила миг величайшего восторга.
Ее тело жаждало чувственных наслаждений. И О'Киф понимал это. Опустившись на колени, он приподнял ее кожаную юбку и опустил трусики. Пенелопа изогнулась, ощутив приближение нарастающего экстаза. Рэмзи прикоснулся губами к самому чувственному месту ее тела и принялся ласкать быстрее и быстрее. Она задрожала от охватившего ее блаженства и, хрипло вскрикнув, проникла рукой ему под брюки и взяла в ладонь напрягшуюся тугую плоть.
- О, еще, еще! - просила Пенни, учащенно дыша.
И О'Киф поднял ее вверх так, что она, обвившись ногами вокруг его талии, ощутила в глубине себя его горячее обжигающее присутствие. Чувствуя нарастающий восторг, она, упираясь спиной в ствол дерева, отвечала жесткому ритму страсти. И Рэмзи наслаждался ее страстностью и любовным задором движений.
Пенелопа смотрела ему прямо в глаза, испытывая невыразимую радость единства всякий раз, когда он вновь сливался с нею в жарком любовном порыве. Держа ее перед собой, О'Киф наблюдал за тем, как ее глаза застилала туманная дымка экстаза, и его сердце трепетало от любви и наслаждения. Мгновения казались часами. Пока Пенни вдруг не вздохнула легко и освобожденно. Слеза катилась по ее щеке, и Пенелопа, убрав со лба волосы, произнесла:
- С тобой опасно находиться рядом.
- Опасно для кого? - спросил Рэмзи, с улыбкой покосившись на следы от ногтей, оставшиеся на его плечах, затем поцеловал ее и опустил на землю.
Поправив на ней одежду и все еще не выпуская из объятий, он тихо произнес, глядя ей прямо в глаза:
- Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.
- Знаешь ли ты, о чем просишь?
- Знаю. Я давно уже не мальчик и не играю в детские игры. Мое сердце может принадлежать только тебе.
- Не надо, - сказала она, застегивая блузку. - Не разрушай прекрасного мгновения.
- Ты избегаешь меня? - спросил он, взяв ее двумя пальцами за подбородок и заставляя смотреть себе в глаза. - Не увиливай от прямого разговора.
- Я и не увиливаю. Ты же должен знать, что я чувствую твое присутствие, даже если тебя нет рядом.
- Тогда почему ты боишься моей любви?
- Я не боюсь. Но мое прошлое, кажется, вновь возвращается ко мне, угрожая разрушить мою жизнь. И это вряд ли будет тебе приятно.
- Я хлопочу не о приятности. Но меня беспокоит твое теперешнее состояние. И я не твой отец, который бросил тебя посреди улицы, а потому не оставлю тебя, что бы с тобой ни случилось.
- Это ты теперь так говоришь, - неуверенно произнесла она, с надеждой глядя ему в лицо.
- Черт возьми! - выругался он, слегка отступив в сторону. - На каком основании ты сомневаешься во мне? Ничто не может изменить моего отношения к тебе. И я хочу, чтобы твое прошлое не стояло между нами. А потому давай покончим с этим раз и навсегда. Рассказывай, что тебя мучает?
- Я боюсь, - всхлипнула Пенелопа. Суровый взгляд Рэмзи пугал ее.
И он, поняв это, изменил выражение своего лица на более бесстрастное. О'Киф чувствовал, что в это мгновение решается их судьба, и приготовился терпеливо ждать той минуты, когда Пенни сама будет в состоянии рассказать ему о своих проблемах. Пристально глядя ей в глаза, он старался придать своему взгляду как можно больше нежности и любви, чтобы она почувствовала доверие и решилась на откровенность.
- Я принимала наркотики, - наконец выговорила Пенелопа, отвернувшись в сторону и глядя на туманную черту горизонта. - Это было тогда, когда я сбежала от Маргарет. Я была слишком упряма. И, как оказалось, себе во вред.
- Это похоже на тебя.
- Я жила на улице, скрываясь от полицейских. Если бы они меня арестовали, могла пострадать и Маргарет, Потому что ее опека надо мной была незаконна. - Нахлынувшие воспоминания заставили Пенни сесть на песок. - Я долго не возвращалась, не могла, мне мешала гордость и уверенность, что с любыми трудностями я могу справиться сама. - Взяв палочку, она принялась чертить что-то на песке. - Боже! Каких только закоулков и проходимцев я не перевидала за это время: пьяниц, спавших в грязи и отбросах, наркоманов, пожелтевших от героина, детей, ночующих на улице и ворующих продукты, чтобы не умереть с голоду. Я научилась ловко забираться в чужие карманы и воровать в магазинах. И даже порой заставляла своих друзей работать на меня.
Тряхнув головой, она смущенно потупилась, и ее длинные рыжие волосы рассыпались по плечам. Ей было стыдно, но надо было освободить душу от груза давивших воспоминаний.
- Обнаженной я позировала фотографу, - продолжала Пенелопа едва слышно, пугливо покосившись на Рэмзи. Но он молчал. И трудно было понять что-либо по выражению его лица. - Я делала это ради денег, чтобы купить проклятые наркотики. Позже, одумавшись, я украла фотопленку и уничтожила ее.
О'Киф слушал внимательно, стараясь не проронить ни слова. Он понимал, в каком состоянии она была сейчас, и не хотел пугать ее излишней суровостью. "Она принимала наркотики, потому что была одинока", - думал он, радуясь тому самообладанию, с которым Пенни рассказывала о своем прошлом. К тому же он сам когда-то баловался опиумом и знал, как трудно избавиться от этого соблазна.
- Рэмзи, что же ты молчишь? - вдруг воскликнула Пенни, нервно теребя в руках подобранную палочку.
Чувствуя, как бьется его сердце, он ласково погладил ее по голове и спросил:
- Это было в то время, когда ты встретила Энтони?
- Да, - кивнула она, всхлипнув. - За несколько месяцев до встречи. Он меня просто спас. Я старалась освободиться от дурной привычки. И хотела, чтоб никто не знал о моем прошлом.
- Прошедшие годы не должны омрачать твое настоящее, - сказал О'Киф. - Если ты мне напомнишь, то я как-нибудь расскажу тебе, что мне пришлось пережить в прошлом. Ведь я был даже рабом. И все-таки выжил.
- Я не ищу оправданий, а хочу, чтоб ты понял меня. Я тогда была не в себе, совсем потеряла голову. И теперь уже ничего нельзя изменить. Оттого-то так тяжело, когда прошлое вновь всплывает перед тобой.
- Детям свойственно ошибаться, на ошибках они учатся.
- Когда я в первый раз попробовала кокаин, то перестала быть ребенком, - печально улыбнулась Пенни, не сводя глаз с его лица. - А в том пакете, который украла Тесс, были старые негативы и фотографии. - Эта новость не удивила его. Похоже, он уже догадался об этом. - Но есть кое-что и похуже. - Она сделала паузу и облизала пересохшие губы. - Сегодня по почте я получила копию этих фотографий. Не знаю точно, кто их послал, но отправитель угрожает передать имеющиеся у них материалы в газету, если я не верну драгоценные камни.
- Мне казалось, что ты не очень беспокоишься об общественном мнении, - сказал Рэмзи, недовольный тем, что она сразу же не сообщила ему о полученном послании.
- Да, но карьера одно время была для меня едва ли не единственной целью в жизни. Правда, я никогда не хотела быть особенно знаменитой. А ремесло артистки давалось мне легко. И я не думала, что мое увлечение привлечет ко мне такое широкое внимание публики. Когда это случилось, я скорее испугалась, чем обрадовалась. Тем более что с тех пор поклонники стали преследовать меня повсюду, сочинять про меня небылицы. И лишь деньги помогали сдерживать их назойливое внимание, - Она печально вздохнула и умоляюще посмотрела ему в лицо. - Ах, Рэмзи, я так много напутала в своей жизни, что теперь и не знаю, как во всем этом разобраться.
- У тебя есть один выход, - тихо проговорил О'Киф, утерев скатившуюся по ее щеке слезинку, - рассказать обо всем самой до того, как это сделают другие.
Она испуганно посмотрела на него, и он, сохраняя совершенное спокойствие, выдержал этот взгляд.
- Послушай, что я тебе скажу, - продолжал он. - Когда все узнают об этом из твоих уст, тебе станет значительно легче. От смущения еще никто не умирал, не умрешь и ты, А твои враги лишатся своего оружия.
- Как это страшно! - пробормотала Пенни после продолжительного молчания, прижимаясь к его груди. - А ты не оставишь меня?
- Никогда. - Он решительно тряхнул головой, нежно проведя ладонью по ее плечу. - Я сделаю все, чтобы остаться с тобой. Наши сердца давно уже бьются в унисон, твоя боль стала и моей болью.
- Спасибо, Рэмзи, - прошептала она, чувствуя, как на глаза навертываются слезы.
- Ты можешь смело открывать передо мной свое сердце. Теперь уже ничто не разделяет нас. Мы предназначены друг другу судьбой. - Он крепко обнял ее и ласково погладил по голове. - Ради тебя я прошел сквозь столетия. Чтобы найти тебя, оставил свой мир и друзей. И теперь не мыслю своей жизни отдельно от твоей. Я люблю тебя и буду любить вечно.
- Но мы не можем любить друг друга, - вдруг сказала она.
- Не спеши произносить слова, - с трудом проговорил О'Киф, стараясь справиться с охватившей его дрожью. - Подожди, пока их за тебя скажет сердце.
- Я не спешу. Мне нечего скрывать от тебя. И я люблю тебя всем сердцем.
Он облегченно вздохнул и радостно улыбнулся. И Пенни поняла, как сильно он боялся, что она откажет ему.
- Я люблю тебя, - повторила она.
- Еще, - попросил он, осыпая ее поцелуями.
- Люблю.
- Еще!
- Люблю!
Рэмзи стиснул ее в объятиях и, повалив на землю, принялся покрывать поцелуями. Она шутливо отбивалась, весело смеясь в ответ, и он вторил ей восторженным басом. Словно беспечные дети, катались они по песку и хохотали, совершенно довольные собой и всем миром. Лошадь удивленно покосилась на них большим глазом и вопросительно заржала, будто спрашивая, что так развеселило ее хозяев, но тем было не до нее. Переплетясь руками и ногами, они катались по мягкому песчаному пляжу, что-то радостное и невразумительное выкрикивая в ответ на недоуменные взгляды растерянного животного.
Глава 33
- Где вы были? - спросил их Хэнк, когда Пенелопа и Рэмзи переступили порог дома.
- А что такое? - забеспокоилась Пенни. - С Маргарет все в порядке?
- В порядке, - откликнулась сама Маргарет из глубины комнаты. - У меня была очень заботливая сиделка.
Шофер улыбнулся и оглядел с ног до головы Пенелопу, отметив про себя, что она выглядит отдохнувшей и посвежевшей, и заметив несколько соломинок, застрявших в волосах у нее и у О'Кифа.
- Ты, кажется, где-то потеряла туфли? - сказал он, закончив осмотр.
Пенни покосилась на свои голые ноги, затем - на Рэмзи и пожала плечами, словно только что заметила пропажу. О'Киф насмешливо и самодовольно улыбнулся, как улыбается самец бабуина, получивший причитающийся ему банан.
- А как ты перепачкалась! - продолжал между тем Хэнк. - Ты вся в песке.
- Оставь их в покое, - остановила его миссис О'Халерен, исподтишка толкая в бок и подходя к Пенелопе. Достав из ее волос соломинки, она кивнула в сторону лестницы:
- Иди, тебе надо отдохнуть.
- Если я буду целыми днями лентяйничать, то непременно сойду с ума, - ответила Пенни, целуя ее в щеку и послушно отправляясь наверх.
Рэмзи хотел последовать за ней, но Маргарет встала у него на пути.
- Не смей входить в жилое помещение в таких грязных сапогах, - сказала она. - Ну-ка быстренько снимай их.
О'Киф подчинился ее приказанию, и она, поморщившись, передала сапоги Хэнку. Но не успела она обернуться, как Рэмзи уже оказался наверху.
- Можно я оставлю их себе на память? - спросил он, останавливаясь у двери в комнату Пенелопы.
Пенни, сидящая на краю кровати, улыбнулась и подняла голову. Но как только она увидела то, о чем он просит, улыбка тут же сползла с ее губ. На кончике пальца у Рэмзи покачивались ее черные кружевные трусики.
- Ты хочешь завладеть ими, как военным трофеем? - поинтересовалась она, слегка покраснев.
- Нет, - сказал он, пряча трусики в карман и подходя к кровати. - Как залогом твоей благосклонности. - С этими словами он повалил ее на постель и, прижав к одеялу, повелительным тоном потребовал:
- Повтори то, что ты говорила на берегу.
- Я тебя люблю, - произнесла она.
- А за что?
- За то, что ты - наглый сумасброд.
- Повтори еще раз.
- За твои гигантские косолапые ноги.
- Еще.
- За твой колоссальный аппетит, в котором ты превосходишь целую команду НХЛ.
- За что еще?
Она подняла глаза к потолку, стараясь придумать еще одну причину привязанности. Как вдруг он быстро проник рукой под ее блузку, так что она вскрикнула от неожиданности, но, успокоившись, удовлетворенно выгнулась, прижимаясь к нему.
- За то, что ты сильный, благородный, терпеливый, - заговорила Пенни, - галантный, добрый, незлопамятный. - С каждым новым определением голос ее становился все мягче и мягче, а пальцы все нежнее ласкали его щеку. - Я люблю тебя потому, что ты все предвидишь заранее, и потому, что никогда не оставишь меня.
- Это правда, - согласился он, поглаживая рукой ее голую ногу. - Да ты вся в песке!
- Не вся, - возразила она, игриво посмотрев на него. Минутой позже он смог убедиться в ее правоте.
Рэмзи сидел возле кухонного стола, на котором в беспорядке были разбросаны дневники Тесс. Он только что оторвался от чтения одного из них и теперь с интересом следил за действиями Пенелопы, шарившей в шкафу в поисках пищи.
- Прекрасно, - наконец сказала она, доставая одну за другой несколько разноцветных коробок и раскладывая их на стойке.
Заинтересованный О'Киф оставил свое занятие и, читая на ходу надписи на коробках, подошел к ней.
- Каша пригодится на завтрак, - продолжала рассуждать Пенни.
- Но вряд ли насытит, - возразил Рэмзи, думая о том, что занятие любовью всегда возбуждает зверский аппетит.
- Что ж, - улыбнулась она, - тогда, быть может, вот это как раз тебе подойдет. - И поставила перед ним коробку пшеничных хлопьев "Капитан Кранч".
Он запустил в нее руку и высыпал в рот горсть маленьких хрустящих кружочков.
- Черт возьми! - выругался О'Киф, с трудом пережевывая сухую засахаренную пшеницу.
Пенелопа насмешливо усмехнулась и, высыпав хлопья в миску, залила их молоком, показывая, как с ними надо обращаться. Затем положила на стол ложку и пододвинула незадачливому капитану готовую пшеничную кашу.
- Ешь.
- Есть! - отсалютовал он ей деревянной ложкой и принялся с наслаждением поедать то, что она ему приготовила.
Пенни размешала в своей тарелке "Очарование" (так по крайней мере было написано на коробке) и присоединилась к процессу поглощения пищи. В продолжение нескольких последующих минут слышны были лишь хруст, чавканье да изредка довольное похрюкивание увлеченного трапезой моряка. Каждый из сотрапезников положил перед собой на стол по тому записок Тесс и иногда, отрываясь от поедания каши, читал другому понравившиеся ему места.