. - Дюки - мои лучшие клиенты, Джен. Я не могу отказывать их управляющему, когда он приезжает сделать заказ. Кроме того, я ведь такой же конфедерат, как и он. Если бы не мой возраст, я тоже сражался бы против янки. Конечно, Гарнет может избегать Стила, если чувствует, что так надо. Но, Джен, этот бедный малый… просто умирает от любви к ней.
- Да, с того самого момента, как они встретились, - подтвердила Дженни со вздохом. - Он был бы для нее неплохой парой. Именно для нашей девочки. Может быть, Гарнет когда-нибудь и простит его, но сейчас мы ничего не можем сделать. Меня беспокоит ее самочувствие, Сет. Она все еще пребывает в шоке, как-то заторможена. Это может опять привести к ухудшению здоровья и, не дай Бог, к кризису.
- Не надо ничего загадывать, Джен. Позволь мне самому накрыть на стол, - предложил он, видя, как Дженнифер вынимает посуду из буфета.
- С такими-то трясущимися руками? Ну уж нет, я сама.
- Да уж. Я, пожалуй, все переколочу. Ты уж извини меня, Джен. Я очень давно так не напивался. С того самого дня, как мы услышали об Аппоматоксе. Стил сказал, что в тот раз он тоже крепко выпил. Но сегодня алкоголь па него, похоже, не слишком подействовал. Чем больше он пил, тем грустнее становился. Пока наконец эта красотка не увела его.
- Мисс Ли?
- Да. Думаю, этой ночью она утешит своего любимого. Каждому дураку понятно, что эта девица без ума от него. А Салли Фосс сходит с ума по ней. Просто заколдованный круг… - Сет замолчал, о чем-то вдруг задумавшись, а потом ни с того ни с сего спросил:
- Интересно, как ее обезьянка живет без бананов и кокосовых орехов?
Дженни наполнила супницу дымящимся тушеным мясом.
- Лоллипоп питается тем же, чем и мы.
- А наша девочка будет ужинать с нами?
- Спасибо, я не голодна, - спокойно сказала Гарнет, входя в комнату.
Дженни спросила себя: интересно, с какого момента она слушала их разговор?
- Дядюшка, у тебя на складе есть черная краска для ткани?
- М-м, не думаю, моя милая. Настоящую краску для одежды сейчас трудно достать, она в основном привозится из Европы. И на нее такой спрос в последние… пять лет. - Сет, осекшись, помолчал. - Местные женщины научились сами изготовлять красители из корней, листьев, коры и ягод. За время дефицита фабричной продукции им удалось научиться делать неплохие краски для домотканой материи, не хуже промышленных.
- Мне нужна только черная, дядя. Может быть, завтра на складе я смогу отыскать одну-две упаковочки.
- Присядь и съешь что-нибудь, - предложила Дженни.
Гарнет покачала головой и скрылась в спальне.
К огорчению Дженни, Гарнет не отказалась от своей идеи перекрасить одежду в черный цвет. Из сложной комбинации местных плодов и трав, среди которых преобладал черный боярышник, они изготовили наконец необходимый краситель, не уступающий индийским чернилам.
- Не нравится мне это, - сказала Сету Дженни, когда мрачное одеяние было вывешено сушиться на мягком осеннем ветерке. - Все время, пока я помогала Гарнет, меня не покидало странное чувство…
- Какое чувство, Дженни?
- Что на самом деле она готовит траур по себе.
Через пару недель Брант Стил зашел в лавочку Сета. Без подготовки он выпалил:
- Ну, как она? Сет нахмурился:
- Самое печальное создание, которое я когда-либо видел. Дженни считает, что состояние здоровья Гарнет опять пошатнулось. Доктор Уорнер разводит руками, не зная, чем помочь. Разговоры с ней не помогают. Может быть, Гарнет было бы лучше вернуться домой… но зима не позволяет.
- А почему бы мне…
Поняв, о чем тот хочет спросить. Сет прервал:
- Нет, сынок. По крайней мере, не сейчас. Она ясно дала понять это. Я даже не скажу ей, что ты здесь. Ты привез заказ хозяина ранчо?
Брант кивнул, протянув Сету листок бумаги.
- Может быть, пойдем в салун и я угощу вас стаканчиком виски?
- Нет, спасибо. У меня еще с прошлого раза голова гудит. Скажите мне, мистер Дюк собирается гнать скот на север следующей весной?
- Да, на продажу.
- И как далеко?
- Туда, где получит за него наилучшую цену. Может быть, до Канзаса, Чикаго или Миссури. Пока еще точно не решено.
- Дюку следует лучше молиться, чтобы у животных до конца пути не началась техасская лихорадка, - задумчиво сказал Сет. - Иначе другие штаты введут карантин, чтобы уберечь свои стада, и будут у себя на границе убивать вновь прибывших здоровых животных наряду с больными. Впрочем, думаю, ты и сам это знаешь.
- Да. Я постоянно говорю мистеру Дюку о необходимости скрещивания пород. Надо завести несколько английских херефордов, восточноиндийских брахманов или ангусов из Шотландии и попытаться скрещиванием вывести породу, не подверженную этой болезни. Да и качество мяса улучшилось бы. Другие владельцы ранчо пытаются это делать.
Говоря это, Брант то и дело с надеждой поглядывал на двери, ведущие в жилое помещение. Один раз оттуда появилась Дженни, чтобы поздороваться с ним и предложить чашечку кофе, но Гарнет не показывалась. Он провел еще полчаса за разговорами, но в конце концов сдался и побрел в салун.
По пути в "Серебряную шпору" Брант предавался горьким размышлениям. Войны, дуэли, правила чести - да разве может быть у человека в действительности долг или право убивать себе подобного? Этот бедный, совсем зеленый мальчишка, изображавший из себя солдата, растерянный и напуганный, был убит в спину, как трус, только потому, что бежал к свободе. Гарнет назвала его убийцей. Палачом. Может быть, она и права.
- Почему у тебя такой унылый вид, дорогой? - спросила Лэси, наливая ему стакан виски. - Это хороший сорт, и бутылка не разбавлена. Фосс выдал мне ее вместе с большой прибавкой к жалованью.
- Он теперь что, ручной как Лоллипоп, а? - Обезьянка сидела тут же, облизывая леденец, полученный в награду за вечернее представление. - Ест из твоих рук?
- Нет, он по-прежнему все такая же похотливая, упрямая и несносная горилла, - усмехнулась Лэси.
Они сидели у нее в комнате. Очаровательная в своем ярко-зеленом сатиновом неглиже и таких же тапочках, Лэси рассказывала ему свои новости:
- На прошлой неделе здесь был один парень, имеющий два салуна в Далласе. Посмотрев представление, он предложил мне выступать у него.
Похоже, мое имя стало широко известно в Техасе. Фосс пришел от его предложения в бешенство и приказал этому парню убираться вон. А потом сразу удвоил мое жалованье и предложил долгосрочный контракт, от которого я, впрочем, отказалась. Только опасение, что я уйду от него, заставляет этого зверя держаться в рамках приличий. Но если он узнает все, ситуация может измениться.
- Про нас, что ли? Черт возьми, Лэси, да ему же и так все известно.
Лэси медленно вынимала шпильки из волос. Брант любил, когда они были распущены, и она замирала от наслаждения, когда он нежно поглаживал их.
- Действительно, но Фосс думает, что я кручу с тобой только для собственного удовольствия, а когда надоест, уйду к нему.
- Как знать, как знать, - вздохнул он.
- Не делай мне больно, Брант. Не заставляй меня страдать из-за другой.
Брант нахмурился и еще удобнее расположился в кресле.
- Оставь миссис Лейн в покое, Лэси. Она не имеет к нам никакого отношения.
Лэси так не считала. Разумеется, она видела в Гарнет Лейн источник всех своих проблем. Но Лэси также знала этот предостерегающий тон Бранта. Еще немного, и он уйдет из ее комнаты, а может быть, даже из ее жизни.
Сменив тему, она сообщила:
- Я решила несколько изменить свой номер, добавив в него пикантности. Я потренировалась с Лоллипопом, и он уже почти готов к своей новой обязанности. Я разрезала одно из трико вдоль и скрепила обе половинки ленточками, которые могут быть развязаны по команде, - она подождала, какой будет его реакция. Брант неподвижно сидел в кресле, глубоко задумавшись и вытянув длинные мускулистые ноги в плотно облегающих брюках из коричневой кожи. - Я собираюсь выбрить себе лобок и надевать фиговый листок из шифона телесного цвета, - продолжала она. - Я буду ездить на спине позолоченного пони с пылающей короной на голове. Я хочу… Черт побери, Брант, да ты не слушаешь меня. Кажется, тебя совершенно не волнует, буду ли я раздеваться догола или же спать с любым из здешних бродяг!
Лэси в ярости швырнула щетку для волос на пол и, упав поперек кровати, зарыдала, что с ней случалось крайне редко. Брант, не проронив ни слова, сосредоточенно рассматривал выцветший ковер под ногами. Лэси плакала так, что, казалось, сердце вот-вот выскочит у нее из груди. Наконец он поднялся и подошел к ней.
- Разыгрываешь сцену, Лэси? Вот уж от кого от кого, а от тебя истерики не ожидал.
- Почему же? Или это привилегия одних только леди? У меня тоже есть чувства, а ты их топчешь, Брант.
Она лежала на животе, уткнувшись в подушку, но при его прикосновении повернулась и подняла заплаканные, умоляющие глаза:
- Ты убиваешь меня, Брант.
- Я всех убиваю. Такое уж у меня роковое свойство.
- Забудь об этом, ну пожалуйста. Хотя бы на эту ночь.
Лэси протянула к нему руки, и он опустился на нее.
Некоторое время спустя она сказала:
- Не уходи. Проведи здесь ночь, если, конечно, тебе не надо рано вставать, чтобы пойти в церковь.
- Очень смешно, Лэси.
- Я серьезно. Местный священник собирает утром людей на проповедь, он также будет исповедывать и крестить. Ты читал когда-нибудь Библию, Брант? - спросила она, доверчиво прижимаясь к нему.
- Мама читала нам по одной главе после ужина каждый вечер. Это была ее вечерняя сказка детям.
- Мои родители не верили ни во что, кроме денег, - печально вздохнула она. - Только и думали, как урвать побольше зелененьких. Мне нравится слушать церковные колокола, особенно на кафедральных соборах.
- Ты становишься сентиментальной, девочка. Виски и любовь всегда оказывают на тебя такое действие, - ухмыльнулся Брант.
- И это мне запрещено. Настроение, чувства, религия - все это табу для меня, а, Брант? Что ж, я вовсе не претендую на то, чтобы быть печальной шлюхой с золотым сердцем. Твоя дурочка лучше предпочла бы иметь много золотых монеток.
- Ну что ты говоришь, Лэси! Перестань. Ты вовсе не шлюха.
- Есть разные степени проституции, сэр. Любая уважаемая матрона смогла бы растолковать вам это, хотя многие считаются просто официальными метрессами. Но меня не прельщает крытая кактусами лачуга в прерии, даже если вы мне ее предложите, мистер Пастух. Хижина, лошадь и стадо - этого может быть достаточно для мужчины, но женщине нужно нечто большее. Бьюсь об заклад, это - единственное, что у нас есть общего с вдовой Лейн. Я скажу вам еще нечто большее. Даже если она снова выйдет замуж, ее супруг всегда будет чувствовать, что она изменяет ему с призраком!
Брант пристегнул кобуру, даже не повернув головы в сторону Лэси:
- Ты все сказала?
- Нет! - крикнула она, бросаясь к нему. - Я сама не понимаю, что говорю. Прости меня, Брант! Ты же знаешь, я хочу совсем другого. Я буду жить в землянке, научусь бросать лассо и клеймить скот, буду питаться пылью и умру для тебя, если ты только позволишь, если я буду тебе нужна, если только ты будешь любить меня. Позволь же мне быть с тобой, Брант - Она ждала ответа, с ужасом понимая, что ее сбивчивая речь лишь смутила его. Оба долго молчали. Наконец, Брант с каменным лицом произнес:
- Спокойной ночи, Лэси. Приятных снов.
- Спасибо. И передай ей мой привет.
- Кому?
- Той маленькой тени, что будет сопровождать тебя в твоем одиноком путешествии, ковбой, - ответила девушка.
Он не стал ей возражать, ведь любящую женщину не обманешь. Ему было жаль Лэси, но сделать он ничего не мог.
Глава 17
Лэси поставила пушистую ветвь кедра в вазу на столе, украсила серебряной мишурой и повесила не нее блестящие безделушки и леденцы для Лоллипопа. Для Бранта она положила омелу, в изобилии росшую на кустарниках.
- Как у тебя уютно, - сказал он, входя и целуя ее.
- Представляешь, Брант, мне уже двадцать пять лет, а я еще ни разу не справляла Рождество в домашней обстановке. Когда я была маленькой, это происходило в палатке, разбитой в лесу или у обочины дороги - там, где случалось остановиться нашему аптечному фургону. Когда я стала актрисой, то обычно встречала Рождество в гостиничных номерах.
- Это же ужасно, - искренне посочувствовал Брант.
Она кивнула:
- Впрочем, бывает в жизни и хуже. Я знала одну девушку, работающую в доме терпимости, клиенты которого строго отбирались хозяйкой и даже должны были предоставлять рекомендательные письма. Так вот, она рассказывала мне, что самое печальное место в мире - бордель в праздники. Его посетители, даже если они большие развратники, всегда в такие дни остаются дома с семьей. На Рождество эти люди украшают елку и изображают Санта Клауса, на 4 июля запускают фейерверки, на Пасху ходят в церковь. Этим они компенсируют свою неверность. Держу пари, ты бы не пришел сегодня сюда, если бы у тебя была семья. Скажи, дорогой, ты приехал в город повидаться со мной или в надежде встретить ее?
- Лэси, - вздохнул Брант. - Я пришел пожелать тебе веселого Рождества.
- И тебе тоже веселого Рождества, - целуя его, сказала девушка. Она открыла вино.
- Хорошее настроение прячется в бутылке. Они чокнулись бокалами, но выпили молча, не сказав обычных слов. Лоллипоп возился с новой погремушкой, мусоля ее, как младенец, у которого режутся зубы. Взгляд Лэси, наблюдавший за ним, стал задумчивым.
- Давай возьмем на прокат экипаж и поедем в Сан-Антонио, Брант. Мы вернемся завтра, - в голосе ее звучало отчаяние.
- Зачем?
- Мне хочется хоть ненадолго вырваться отсюда.
- Но это ничего не изменит, Лэси. Когда вернемся, все останется по-прежнему. Единственный способ не замечать чего-то, это - сделать его постоянным. Если ты хочешь навсегда избавиться от дурака Фосса и "Серебряной шпоры", по-настоящему избавиться, то тебе надо покинуть Техас.
- Ты хочешь, чтобы я уехала? Конечно, тебе надо освободиться от меня. Я - та вредная привычка, от которой ты сам не в силах отказаться. Ведь ты уходишь, но всегда возвращаешься. А для меня начинается все сначала: тоска, боль, отчаяние. Вот сейчас Рождество, люди идут в церковь, дарят друг другу подарки и чувствуют себя счастливыми, а я плачу над своим бокалом. Веришь ты мне или нет, Брант, но я никого до тебя по-настоящему не любила, а теперь молю Бога сделать так, чтобы ты остался моей последней любовью в жизни. Слишком много боли. Наверное, я скоро уеду отсюда. Что ты тогда будешь делать?
- Ждать твоего возвращения. Лэси прищурившись смотрела, как искрится вино в бокале.
- Не будьте столь самонадеянным, мистер! Слушай, разве ты сам не понимаешь, что только мое пребывание здесь - гарантия твоей безопасности?
Он засмеялся:
- Это тебе Фосс, что ли, сказал? Не верь ему, Лэси. Западнее Миссисипи больше, чем он, труса не найти! Знаешь, почему он не носит оружие? Из-за боязни, что придется им воспользоваться. Болтливый, толстозадый трус!
- Может быть, но он платит парочке бритых молодцов. Одно только мое слово - и ты мертв.
- Потом ты похоронила бы меня на холме и стала носить черное.
- Метрессы публично не носят траур, любимый. Это - удел жен таких богатых леди, как миссис Лейн. Интересно, долго она собирается носить траур о человеке, сделавшем ее вдовой?
Как раз в этот момент Лоллипоп уронил свою игрушку на пол, и она закатилась под кровать. Он, беспокойно лопоча, полез за ней.
- Как и эта обезьянка, ты придаешь некоторым вещам слишком большое значение, - заметил Брант.
- Он понимает меня, - ответила Лэси с хитрецой в голосе. - В этом отношении он чутче, чем некоторые мои знакомые.
Брант встал и снял шляпу с вешалки.
- Но ты ведь только что пришел! Я еще не дала тебе твой рождественский подарок.
- Я уже получил этот подарок, милая.
- Да, но его можно дарить снова и снова. Вот это-то в нем и восхитительно.
- Ты права.
Лэси стиснула его руки:
- Любимый, ну пожалуйста!
- Пустите меня, леди. И ради Христа, не просите ни о чем.
- О, Брант, я же тебе не надоела, правда? Ты еще любишь меня? Я по-прежнему хороша для тебя… и интересна в постели?
- Черт возьми, Лэси! - сказал Брант, вырвал свою руку и вышел из комнаты.
Он прямым ходом направился в "Серебряную шпору" и занял место у окна, откуда хорошо была видна лавка Сета.
- Не возражаете, если я присяду? - раздался вкрадчивый голос Салли Фосса.
- Вы здесь хозяин, - ответил Брант холодно.
Фосс плюхнулся всей тушей на стул напротив.
- Что будете пить?
- Кофе, если у вас его готовят.
- Я продаю только спиртное.
- Я уже исчерпал свою квоту на сегодня.
- Зачем же вы тогда сюда пришли?
- Погреться в сочельник у дружеского очага, - цинично произнес Брант. - Как вы могли заметить, на улице чертовски холодно. Мало кого обрадует дождь со снегом.
- Мисс Ли сегодня не выступает. По ее словам, неприлично танцевать полуголой в день рождения Иисуса Христа. Странно, триста шестьдесят четыре дня в году ее номер никого не коробит, а на Рождество вдруг оказывается оскорбительным.
- Что ж, пойдите ей навстречу, - посоветовал Брант.
- Я только это и делаю со дня ее приезда, - пробурчал Фосс. - Никому в жизни я так много не уступал, как ей. Слушайте, разве она не рассказывает вам обо мне? Вы же видитесь довольно часто, вот и сейчас пришли сюда прямо от нее. Я это знаю точно. Один из моих ребят видел, как вы выходили из отеля.
- Сколько шпионов работает на вас, Фосс?
- Некоторые из них - друзья, а не шпионы.
- У людей, вроде вас, не бывает друзей.
- Задираетесь, ковбой? Я знаю, вы, южане, горазды на дуэли, и слышал, лично у вас быстрая рука. Но мои ребятки тоже не робкого десятка.
- Вы, никак, меня пугаете. Фосс громко захохотал, сотрясаясь жирным телом:
- Стил, вы надежно спрятались за юбку. За небольшую такую, знаете ли, юбчонку с оборочками, хотя, черт возьми, ума не приложу, что наша красотка в вас нашла.
- А почему бы вам не спросить у нее самой?
- Спрашивал. Она говорит, вы похожи на ее брата.
- У нее нет брата.
- Я знаю. Это и не дает мне покоя. - Фосс изучающе рассматривал Бранта. - Вас ведь не очень легко сбить с толку, не так ли?
- Вряд ли я предстану в виде мишени для какого-нибудь дурака. А если хотите - берите в руки оружие и я к вашим услугам. Мне не хочется затевать ссоры в вашем доме, чтобы не давать повода "пистолерос", которым вы платите, превратить меня в решето.
- Пижон, ничего не скажешь. - Фосс наблюдал за противником из-под полуприкрытых век, покачиваясь на стуле. - Когда вы собираетесь отгонять скот Дюка?
Допрос начал раздражать Бранта.
- После весеннего клеймения, как вы, конечно, знаете. Никто, кроме полных идиотов, не погонит скот зимой на север.
- Хорошо, думаю, я смогу подождать до весны, - пробормотал себе под нос толстяк, оправляя свой жилет с золотыми пуговицами. - Эй, Стил, что там такого интересного на улице? Вы смотрите на площадь так, как будто надеетесь увидеть там Санта Клауса на северном олене.