Сара и Джеффри, герои романа американской писательницы Б. Делински, встречаются через восемь лет после развода на похоронах трагически погибших друзей, у которых осталась годовалая дочь. Джеффри хочет ее удочерить, но для этого он должен быть женат, и он предлагает руку и сердце бывшей жене. Превратится ли фиктивный брак в настоящий?
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 4
Глава третья 8
Глава четвёртая 12
Глава пятая 16
Глава шестая 21
Глава седьмая 25
Глава восьмая 29
Глава девятая 32
Глава десятая 35
Барбара Делински
Бриллиант
Моему сыну Эрику,
думая о весьма примечательном
периоде в его жизни
Глава первая
Сара Маккрей дрожащими руками медленно разгладила газету, лежавшую на ее письменном столе, и еще раз прочитала некролог. Алекс и Диана Оуэнс? Алекс и Диана погибли? Это невозможно!
Пытаясь осознать этот факт, она почувствовала, как затуманился взгляд ее карих глаз. Но слова, напечатанные в газете, не исчезли и после того, как она прочитала их в третий раз. Автомобильная катастрофа произошла на скользкой дороге в северном пригороде Сан-Франциско. Никто из находившихся в машине не выжил.
Пораженная, ошеломленная, Сара молча сидела, горюя об этой паре, такой молодой, жизнерадостной и такой влюбленной. Алекс и Диана были ее единственными друзьями в тот момент, когда казалось, что против нее ополчился весь мир. Но она покинула Сан-Франциско восемь лет назад. С тех пор она не встречалась с ними и даже не имела возможности поблагодарить их за поддержку. Разрыв оказался полным… как, должно быть, и хотел Джеффри.
Джеффри… И по прошествии восьми лет при воспоминании о нем сердце ее начинало учащенно биться. Задыхаясь, Сара поднялась и подошла к темному окну, где ее отражение выступило на фоне мерцающих огней ночного Нью-Йорка.
Она изменилась. Она уже не та наивная молодая женщина, которую он встретил в Колорадо десять лет назад. Отражение в стекле подтвердило эту мысль.
Тогда ее одежда была проще, она носила в основном джинсы, свитера и ботинки. Теперь на ней были великолепного покроя шерстяные слаксы, шелковая блузка и импортные кожаные "лодочки". Прежде ее золотистые волосы свободно струились по спине, теперь же они были изящно завиты и с шиком заколоты над ухом. В юности свежий воздух Скалистых гор покрывал се щеки здоровым румянцем, а теперь обычной бледности горожанки противостоял искусный макияж.
Отведя глаза от своего отражения в окне, Сара устремила в ночь невидящий взгляд. Да, она изменилась, но воспоминания остались. Это были воспоминания о Джеффри… о его семье… об Алексе и Диане…
Все еще не веря в случившееся, Сара вернулась к письменному столу и снова принялась изучать газету двухдневной давности.
Слова оставались ясными, как и всегда, но их значение было безмерно мучительным, несмотря на ее нежелание принять заключавшееся в них известие. Как бы ей хотелось снова увидеться с Дианой и Алексом, рассказать им обо всем, что она делала, поблагодарить их за то, что тогда они поддержали ее. Но было слишком поздно… слишком поздно… Теперь оставалось лишь отдать им последний долг.
Склонив голову, она вошла в часовенку и скользнула на крайнее сиденье рядом с проходом в последнем ряду как раз тогда, когда служба только начиналась. Модная замшевая шляпа, глубоко надвинутая на глаза, скрывала не только усталость от ночного перелета, но и горе, которое так неожиданно привело ее на Запад. Чтобы унять дрожь в руках, ей пришлось сложить их на коленях. Впервые с тех пор, как они с Джеффри развелись, она оказалась в Сан-Франциско.
Торжественно-печальные звуки органа стали замирать, уступив место тихому голосу священника. "Бог мой пастырь…"
Подняв глаза в первый раз, Сара скользнула взглядом поверх голов собравшихся и посмотрела вперед, туда, где стояли два гроба с бронзовой окантовкой, неумолимо свидетельствуя о произошедшей трагедии. Алекс и Диана. Такие заботливые. Такие самоотверженные. Такие понимающие. Что они сделали, что заслужили такую безвременную кончину?
Сара вспомнила, как впервые познакомилась с ними всего за несколько часов до того, как они стали свидетелями на их с Джеффри бракосочетании. С самого начала они относились к ней с теплотой, и пониманием, произносили тосты за ее будущее с Джеффом, подбадривали, как могли, во время обратного рейса на частном самолете в Сан-Франциско, исподволь подготавливая ее к неизбежной встрече с миром Паркеров.
Но этого оказалось далеко не достаточно. Ничто не могло бы подготовить ее к этой встрече - произошедшую сцену нельзя ни забыть, ни, как она поклялась себе во время развода, повторить.
Подавляя дрожь, Сара постаралась вновь переключить внимание на священника, который мягким голосом дочитывал вдохновляющие слова и закончил свою речь прочувствованным панегириком этой паре, которую он знал и любил.
Сара вслушивалась в его слова, ища в них оправдания тому, что случилось с Алексом и Дианой. Разве в этом была воля Божия?
Когда до боли сладкие звуки "Возвращения домой" заполнили часовню, на глазах Сары выступили нечаянные слезы. Склонив голову, она почувствовала, как они медленно покатились по щекам сначала из одного глаза, потом из другого. Рукой в перчатке она достала из сумочки носовой платок и поднесла его к губам.
Да, ей было больно прощаться с друзьями. Но полная душевных переживаний музыка вызвала еще более глубокое чувство. Сара вдруг ощутила всепоглощающее одиночество, которого не испытывала несколько лет. Может быть, так повлиял на нее этот город, столь непохожий на Нью-Йорк, который дал ей жизнь, карьеру, друзей и сослуживцев? Или это было воспоминание о том, что она надеялась обрести здесь - любовь, семью, тепло домашнего очага и детей? Или ее охватил страх, что жизнь коротка, слишком коротка?
Музыка смолкла, не дав ответов на ее вопросы. Но в последних словах священника прозвучала такая сила, что Сара вновь обрела присутствие духа, и она встала вместе с другими, когда гробы медленно понесли по узкому проходу.
Сара внимательно следила за процессией, и по мере ее приближения сердце ее забилось чаще. Она посмотрела сначала на первый гроб, потом на второй. Пальцы Сары непроизвольно сжали спинку Деревянной скамьи, стоявшей впереди. Это было неизбежно. Она знала это с самого начала, с того самого момента, когда торопливо приняла решение поехать на похороны. Там будет Джеффри. Она увидит его впервые за восемь лет.
Мимо прошествовали гробовщики, за ними маленькая группа родственников. Сара лишь скользнула по ним взглядом, она смотрела на тех, кто идет вслед за ними. Затем она ощутила толчок, и дыхание ее пресеклось. Вот там - плечи опущены под бременем скорби…
Он шел медленно, словно каждый шаг приближал его к будущему, с которым он не хотел встречаться. Сара не могла отвести от него взгляд - его высокая худая фигура в черном костюме, черный галстук как видимое выражение печали, темная склоненная голова. Он подходил все ближе, пока не поравнялся с последней скамьей.
Она понятия не имела, что привлекло его внимание: то ли сила ее мысли, сконцентрированной на нем, то ли какая-то другая таинственная энергия, то ли просто его приближение к выходу из часовни. Но, приблизившись к тому ряду, где она стояла, Джеффри остановился и, чуть повернув голову, заметил ее руки в перчатках, сжимавшие скамью. Тогда он медленно, почти с опаской, поднял глаза.
В этот момент восьми лет разлуки для нее как не бывало. Когда она последний раз видела его, Джеффри был рассержен и тверд. Он не позволил себе ни малейшего намека на сочувствие или сожаление, в то время как выражение любого из этих чувств легко бы предотвратило ее уход.
А теперь он был полон скорби - скорби и неверия, какой-то уязвимости, то есть того, что было немыслимо для Паркера. Но это уже не ее дело… больше не ее.
Слегка шевельнув губами, он почти беззвучно произнес:
- Сара?
Она закусила нижнюю губу и едва заметно кивнула, с удивлением поняв, что он не сразу узнал ее, а затем спросила себя, рассердился ли он, что она посмела вторгнуться в его личную трагедию. Меньше всего ей хотелось усугублять положение.
Но в его лице она прочитала не раздражение, а скорее смущение и замешательство - и почувствовала их сама, когда его глаза смягчились в немой просьбе, а рука неуверенно потянулась к ее руке. Во время этой секундной заминки она поняла, что, несмотря на все случившееся между ними в прошлом, сегодня она может принять на себя малую толику его скорби. И если Джеффри нуждался в ее утешении, Саре требовалось от него то же самое. Не раздумывая, она подала ему руку и позволила привлечь к себе так, что дальше из часовни они пошли бок о бок.
Стояла поздняя осень. Солнце не могло прогреть холодный воздух, оно даже казалось как-то не к месту. Джеффри прижал ее руку к своему бедру, его сильные пальцы крепко сжимали ее руку в перчатке. Он смотрел вперед, и Сара тоже.
Оба молчали. Когда подошли к ожидавшей у обочины машине, Сара скользнула на заднее сиденье. Не разжимая руки, Джеффри быстро последовал за ней.
Машина тронулась и, вырулив на дорогу, поехала потихоньку, ожидая, когда другие автомобили заполнятся пассажирами. Сару поразила мысль, что без нее Джеффри остался бы в одиночестве. Это казалось абсолютно не в его характере. Когда они были женаты, он наслаждался нескончаемой чередой светских раутов, которые до предела обострили ее нервное напряжение.
Внимательно следя за событиями по сан-францисским газетам, Сара знала, что он больше не женился. Но она почему-то всегда воображала его окруженным людьми. Президент "Паркингтон Энтерпрайзиз", попечитель многочисленных учебных и благотворительных учреждений, уважаемый член мужского клуба, высшее общество во плоти.
Позволив себе, наконец, взглянуть на него, Сара с трудом могла поверить, что, несколько лет подряд следила за жизнью этого погруженного в свои мысли человека. О да, он был красив какой-то мрачной красотой и по-своему даже неотразим. Но сейчас он был задумчив и рассеян. Если бы Джеффри не сжимал ее руку так, словно она была единственным надежным предметом в этом зыбком мире, Сара могла бы подумать, что он вообще забыл о ее присутствии.
Словно читая ее мысли, Джеффри перевел взгляд на ее руку. Затем, к удивлению Сары, он разжал пальцы настолько, чтобы снять ее перчатку, и снова взял ее руку в свою. Учитывая трагическую причину их воссоединения, она почти понимала его желание ощутить это живое тепло. Почти… но не совсем. Ведь, помимо всего прочего, мужчина, за которого она вышла замуж, был олицетворением самообладания. На самом деле он никогда не нуждался в ней так, как это казалось сейчас.
Прижимая ее руку к бедру, он нежно поглаживал ее большим пальцем. Вопреки желанию Сара находила в этом удовольствие. Потом она напомнила себе, что его прикосновения всегда доставляли ей удовольствие. Это не изменилось. И это никогда не изменится.
Вдруг пространство в машине как бы сжалось. Сара затаила дыхание, не зная, что делать. Когда большой палец Джеффри скользнул по овалу ее ногтя, Сара вдруг подумала, что он никогда не видел ее руки в таком ухоженном состоянии. У него, должно быть, мелькнула та же мысль, и он в растерянности сдвинул брови, заметив эту маленькую, но многозначительную перемену. Затем он медленно взглянул на нее.
Когда Сара встретилась с Джеффри взглядом, сердце ее распахнулось навстречу ему. Мужчина, которого она знала много лет назад, был полон уверенности в себе и своем предназначении. А этот человек, который сидел сейчас в нескольких дюймах от нее, казался одиноким и потерянным, терзаемым скорбью. Таким она его никогда себе не представляла.
Что же тогда она представляла, когда вчера вечером в Нью-Йорке бросилась покупать билет на ближайший рейс в Сан-Франциско? Она представляла себе, как будет присутствовать на похоронах, отдавая последнюю дань памяти супружеской паре, которую она никогда не забудет, может быть, мимоходом кивнет Джеффри - и все.
Она никогда не могла представить себе, что окажется с ним наедине, тем более будет его утешать. Она не могла понять, почему он так рассеян. Он даже не заметил бы, если бы она исчезла.
Медленного движения машины оказалось достаточно, чтобы развеять микробы горечи, которой было не место в теперешней ситуации. Теперь она была другой женщиной. И приехала сюда лишь для того, чтобы выразить свою печально запоздалую благодарность двум людям, которые некогда были добры к ней. Вот и все. То, что она снова увидела Джеффри, не имело значения.
Но это - одно дело, а совсем другое - любопытство. Когда машина набрала скорость, и Джеффри обратил свой полный боли взгляд на проплывающий за окошками ландшафт, Сара воспользовалась его рассеянностью, чтобы молча заново рассмотреть когда-то столь знакомый ей профиль. Это действительно был Джеффри, с его глубоко посаженными серо-стальными глазами, аристократическим носом, твердыми губами и квадратной челюстью.
Он постарел. Восемь лет наложили на него свой отпечаток. На лице Джеффри вокруг глаз и рта появились следы морщинок, он явно устал и испытывал большую психологическую боль.
Когда они приехали на кладбище, где душераздирающая аура неизбежности конца увеличила изначальную скорбь, эта боль только усилилась. Высокий, одетый в черное Джеффри, стоявший рядом с ней, держался подчеркнуто прямо, однако сила, с которой он сжимал ее руку, свидетельствовала о том, что за его самообладанием скрывается огромная горечь, которой невольно поддалась и Сара. Слезы набежали на ее карие глаза, превратив их в кристально чистые коричневые озера, в которых отражалась боль утраченных возможностей. Жизнь коротка… и дорога. Осознание ее хрупкости глубоко потрясло Сару.
Прочитав последние молитвы, священник закрыл требник и медленно направился к группе собравшихся. Сара стояла рядом с Джеффри, склонив голову в знак скорби и уважения. Она была здесь посторонней. Если бы Джеффри так крепко не стиснул ее руку, она остановилась бы поодаль, чтобы он в одиночестве принимал соболезнования. Бывшие на похоронах подходили один за другим, одни бормотали деликатные слова, другие молча пожимали ему руку. Когда Сара наконец решилась поднять глаза, то заметила, что они остались одни.
Затем, впервые с тех пор, как они встретились в часовне, он отпустил ее руку. Медленно выйдя вперед, он остановился, перед парой почти одинаковых гробов и медленно дотронулся сначала до одного, затем до второго Лицо Джеффри выражало глубокую печаль, вновь ощутив свою неуместность, Сара повернулась, чтобы уйти. Не успела она сделать и двух шагов, как его голос остановил ее:
- Сара?..
Она ждала, словно примерзнув к земле, не зная, что делать. Она предполагала, отдав последнюю дань уважения Алексу с Дианой, отправиться сразу в аэропорт. Надо было наверстать упущенное; ведь она срочно отложила несколько совещаний и встреч. Ее ждал Нью-Йорк.
Но что-то в его тоне остановило ее, то, что ей хотелось бы услышать восемь лет назад, но тогда она так и не услышала. Сара просто не могла сдвинуться с места.
- Сара? - В его голосе, раздавшемся за ее спиной, угадывались отчаяние и одиночество. - Вернемся в дом вместе.
Когда она взглянула на него, Джеффри вложил ее руку в свою, и тогда она обнаружила, как холодно было ее пальцам без его прикосновения.
Он не ждал от нее ответа. Бросив последний долгий взгляд на его друзей, она опустила голову и пошла к машине. На этот раз уже была другая машина - не тот официальный похоронный лимузин. Новая машина была серой и глянцевой, на ее номере был знак "Паркингтон Энтерпрайзиз". Когда Сара носила фамилию Паркер, эти номера всегда были на машине Сесилии Паркер. И шофер, открывший им дверцу, возил раньше Сесилию.
Узнав его, Сара поразилась и спросила себя, узнал ли водитель ее. Домашняя прислуга третировала ее не меньше матери Джеффри. Но шофер и глазом не моргнул. Вежливо кивнув, он взглянул на Джеффри в ожидании распоряжений.
- Мы едем домой, Сайрус, - тихо пробормотал тот.
- Да, мистер Паркер.
Домой. Это слово эхом отозвалось в душе Сары, когда она садилась в машину. Джеффри сел рядом, снова взял ее руку и стал задумчиво ее разглядывать.
Дом. Величественный особняк, в котором она испытала столько страданий. В какой-то момент Сара спросила себя, зачем она согласилась на эту глупость. Взглянув на Джеффри, она поняла, что у нее не хватило духу возразить. Он был так потрясен смертью своих ближайших друзей, что, если ее присутствие утешало его, она должна была остаться хотя бы ради их общего прошлого.
В тишине, царившей во время их поездки в южный пригород Сан-Франциско, Сара испытывала неловкость, которая все возрастала. По мере того как дорога становилась все более знакомой, становились тяжелее и ее воспоминания. Как она ни старалась отбросить их, сосредоточиться на настоящем, это оказалось невозможным.
Вновь она была невинной девушкой с лучистыми глазами, приехавшей сюда десять лет назад в качестве новобрачной Джеффри. Когда машина въехала в ворота имения Паркеров и зашуршала по извилистой дороге, пролегавшей под балдахином обильной поросли вечнозеленых растений, на коже у Сары выступили те же мурашки. И тот же трепет охватил ее при виде массивного особняка, и то же чувство ожидания, когда машина въехала на стоянку под широким портиком, та же волна благодарности, когда Джеффри помог ей выйти из автомобиля и повел ее все к той же входной двери, мгновенно распахнувшейся перед ними. На какую-то долю секунды Сара затаила дыхание, ожидая того же самого натиска шокированных Паркеров.
Но никакого натиска на сей раз не было. Было печальное и спокойное настроение. Кроме горничной, открывшей им дверь, в доме не было видно ни души. Резкий контраст воспоминаний и действительности быстро вернул Сару в настоящее.
Она не узнала горничную, а Джеффри не остановился, чтобы ее представить. Вместо этого он равнодушно кивнул и стремительно двинулся через огромный передний холл в прилегающую к нему библиотеку. Войдя, он сразу же закрыл двойную дверь и прошел к массивному дубовому столу, где остановился спиной к Саре. Она ждала.
Казалось, в молчании прошла вечность. Наконец он расправил плечи, поднял голову и повернулся. Она тут же насторожилась. Но в этом не было необходимости. В его взгляде не было ничего, хоть отдаленно напоминающего угрозу, ничего, кроме всепоглощающей грусти.
- Я бы, пожалуй, выпил, - тихо сказал он. - А ты?
Учитывая, что накануне ночью она не спала, алкоголь мог вызвать ужасные последствия.
- Нет … спасибо.
Чувствуя себя неловко, она наблюдала, как Джеффри плеснул на дно бокала жидкость цвета бледного янтаря и выпил ее одним глотком. Потом он уверенным движением поставил бокал на стол, запустил пальцы в волосы и минуту стоял так, впитывая тепло напитка.