- Ты настоящий крот, Три-Вэ! - Он поднялся наверх со вторым ведром. - Держи, - сказал он и добавил: - А тебе, случаем, не приходилось слышать о такой новой штуке, как бур?
Ироничный тон Бада тут же перенес Три-Вэ в детство. Он словно похолодел, хоть и пожалел об этом.
- До нефти осталось копать совсем немного, - сказал он.
Бад присел на сложенные одна на другую доски и раскрыл кузовок с едой, принесенный Три-Вэ на работу.
- Что там у нас, ну-ка?
- Только хлеб и сыр.
- Я люблю хлеб с сыром. Меняю на выпивку. - Бад достал из кармана серебристую фляжку и отвинтил крышку. - Скотч, - сказал он. - За Чарли Кингдона Ван Влита! - Бад сделал большой глоток и протянул фляжку Три-Вэ.
- За Чарли, - сказал Три-Вэ, взяв нагретую телом брата флягу, и влил в себя немного виски.
Бад разломил сыр и кусок побольше отдал Три-Вэ, затем положил свою долю на ломоть свежего белого хлеба, испеченного Ютой.
- С чего ты взял, малыш, что здесь есть нефть? - весело спросил Бад, но лицо у него было серьезным. Он напряженно ждал ответа.
Никто, даже Юта, не спрашивал об этом Три-Вэ.
Он задумчиво жевал свой сыр.
- За последние семь лет я узнал больше, чем за всю свою жизнь. В основном из области геологии. Ну, ты знаешь, что это такое. Геология позволяет узнать, как формировались горы и долины, рождались реки. В том числе земляные пласты. Как появились в том или ином месте залежи минералов, угля, нефти. Ты знаешь, Бад, что представляет собой нефть?
- Похоже, сейчас узнаю.
- Там, где мы сейчас с тобой стоим, раньше не было твердой земли, - сказал Три-Вэ. - Материки сформировались многие миллионы лет назад, но их очертания существенно отличались от современных. К примеру, все это, - он повел рукой вокруг, давая понять, что имеет в виду весь бассейн реки Лос-Анджелес, - было скрыто под водами Тихого океана.
- Ты просто строишь предположения? - спросил Бад. - Или знаешь наверняка? И если знаешь наверняка, то откуда?
Три-Вэ положил на газету несколько предметов с въевшейся в них пылью. Затем поднял один из них, который оказался окаменевшей раковиной.
- Сегодня я нашел вот это. Примерно в пятнадцати футах ниже уровня земли. - Он провел грязным пальцем по раковине, вдоль ее рельефных завитков. - Видишь? Это моллюск. Он жил и умер задолго до того, как человек научился ходить на двух ногах прямо. Вот из таких моллюсков и получилась нефть. Миллиарды крохотных морских существ осели на океанское дно и смешались с тиной и илом.
- Почему же в Лос-Анджелесе и вокруг него до сих пор скважины только сухие? - спросил Бад, и Три-Вэ вспомнил о том, что его прагматичный брат всегда интересовался каким-либо предметом сразу с точки зрения его возможного использования.
- Не знаю. Наверное, бурили не там, где нужно.
- Может, весь фокус в том, что нужно не бурить, а рыть голыми руками? - вновь иронично спросил Бад.
- Здесь наносы образуют очень глубокий пласт, - упрямо проговорил Три-Вэ, не желая признаваться в том, что он просто не может себе позволить буровую установку. - Нефть лежит выше образований вулканического происхождения.
- И зарядка к тому же хорошая.
Три-Вэ покраснел, усилием воли сдерживая свой гнев. Он вел себя как ребенок.
- А ты чем занимаешься? - спросил он, пытаясь скрыть свою обиду, впрочем, неудачно.
Бад улыбался.
- У меня был первый в жизни отпуск, Три-Вэ. К тому же отец писал мне ежедневно и спрашивал о том о сем, чтобы я не расслаблялся. Он возложил на меня миссию вправить тебе мозги.
- Можешь не стараться.
- Ты спросил про мои дела, не забывай. Сейчас мы говорим обо мне, а не об отце, который упустил из виду две вещи. Во-первых, мне всегда нравились азартные затеи, которые, впрочем, вряд ли можно назвать очень уж азартными, потому что я не умею проигрывать. Для меня ничего нет страшнее проигрыша. Поэтому я выигрываю. Я вынужден это делать. И во-вторых, отец позабыл про то, что нефтяной дух не выветривается из человека, а ведь я старый нефтяник.
- Это верно, я забыл. Ты работал на промыслах в Ньюхолле. - Три-Вэ смущенно покраснел. А он напыщенно втолковывал Баду, что такое нефть. Да, славно же он выглядел со стороны! - Я тут перед тобой разыграл ученого профессора. По-дурацки получилось, верно?
- А это как раз третье во мне, что отец также упустил из виду. Я люблю науку. Так что, Три-Вэ, не красней. Помнишь, когда-то я помогал отцу в его затее с буровым инструментом? Я ловил каждое слово бурильщиков. Но никогда и ни от кого не слыхал, что на этом месте когда-то был океан. Я торчал в Ньюхолле и, конечно, не мог не знать, что окаменелости указывают на наличие нефти, но никто никогда не объяснял мне связи между ними и нефтью. - Он пнул носком лакированного ботинка пропитанный смолой холмик земли. - Смола всегда была верным признаком. Так что перед тобой стоит человек, который не прочь войти в долю в твоей затее с нефтью. Давай для начала купим бурильную установку, что скажешь?
У Три-Вэ от изумления открылся рот. "Купим бурильную установку?! - подумал он ошалело. - Мы купим?!"
- Тебе нужен компаньон, - сказал Бад. - Я знаю, что тебе бур не по карману.
В первое мгновение Три-Вэ испытал настоящий триумф, он торжествовал. Бад, практичный Бад поверил в него, принял его всерьез. Не один Хендрик называл Три-Вэ безумцем. Жители ближайших домов любили гулять по Колтон-стрит, и до Три-Вэ частенько долетали их смешки. Он никак не мог привыкнуть к этому. И то, что Бад, его удачливый в бизнесе старший брат, поверил в него, вновь наполнило Три-Вэ теплым чувством к нему. Но он тут же вспомнил об Амелии. И понял, что не сможет принять предложение Бада. "Я не могу взять в напарники человека, соблазнившего девушку, которую я любил, казавшуюся мне такой юной, что я не смел заговорить с ней о своих чувствах! Как я могу взять в напарники человека, к которому испытываю жгучую ревность и над которым я должен доказать свое превосходство?"
- Спасибо за доверие, но...
- Да ладно тебе, Три-Вэ, я серьезно.
- И я тоже. Я должен сделать это сам.
Бад подобрал серебристую фляжку и долго изучающе смотрел на Три-Вэ. Потом он бросил фляжку на кузовок. Серебро звякнуло о жесть. Три-Вэ опустил глаза и увидел, что на фляжке выгравированы три буквы В.
- Я не знал, что это мне, - проговорил он. - Спасибо.
- De nada.
- Бад, ты единственный человек, поверивший в меня! Для меня это много значит.
- Мы станем компаньонами, - беззаботно сказал Бад. - Вот увидишь. - Он встал, отряхивая хлебные крошки со своего дорогого костюма. - Мой племянник, должно быть, уже покончил с обедом. Пойдем-ка в дом.
"Амелия..." - подумал Три-Вэ и судорожно сглотнул. Свидание с ней, когда бы оно ни произошло, причинит ему боль. Как он предстанет перед ней в таком виде? Весь в смоле, в грязи, неудачник, над которым все смеются?! "На следующей неделе, когда забьет нефтяной фонтан, я смогу посмотреть ей в глаза", - подумал он, но тотчас понял, что эта мысль - всего лишь смешение ребяческой надежды и попытки уйти от неизбежного.
- Мне надо возвращаться к работе, - сказал он. - До темноты осталось совсем немного.
- Довольно тебе, - тихим, не своим голосом проговорил Бад.
- Что? - не понял Три-Вэ.
- Это я у тебя должен спросить - что?! Это ты мне ответь - что?! Почему ты уперся и не идешь домой? Что, так трудно преодолеть это расстояние? Или ты так занят своей кротовьей работой, что не можешь уделить даже полчаса своего драгоценного времени, чтобы поздороваться с моей женой?
Три-Вэ поморщился. Он и представить себе не мог раньше, что эти слова Бада, сказанные тоном собственника, отзовутся в нем такой сильной болью. "Моя жена".
Бад стоял, чуть расставив ноги, согнув руки в локтях и сжав кулаки. Это была боевая стойка, которую старший брат раньше никогда не принимал перед Три-Вэ. С самого детства Три-Вэ считал Бада своим сильным и грозным защитником. Но теперь перед ним стоял не защитник, а человек, которого не стоит злить. И все же он сдался не потому, что испугался Бада. Он сдался из-за этих слов: "Моя жена". Амелия принадлежала Баду, и это было непреложным фактом. Может, это и к лучшему, что она увидит Три-Вэ в таком виде. Так по крайней мере то страстное желание, которым он томился, не будет иметь опасных последствий.
Он стал медленно натягивать полинявшую шерстяную рубашку.
Бад резво зашагал по Колтон-стрит, вдоль которой стояли дома на продажу, взбежал вверх по Паттон-стрит. Две девчушки в детских фартучках играли в орлянку. Увидев Три-Вэ, одна из них подтолкнула локотком подружку, и обе захихикали. Когда они свернули на Уотер-стрит, Бад взял младшего брата за руку.
- Повторять не буду, - сказал он тихо и жестко, - так что слушай, и слушай внимательно. Моя жена многое пережила в Лос-Анджелесе, и я обещал ей - и себе тоже, - что тот, кто ее обидит или скажет что-нибудь против нее, станет моим врагом.
"Я любил ее еще до того, как ты с ней познакомился", - захотелось сказать Три-Вэ, но язык у него словно распух, и он не мог ничего выговорить.
Парадная дверь маленького дощатого домика распахнулась. На крыльце показалась Юта с Чарли на руках.
- Мы давно вас ждем! - крикнула она возбужденно. - Я поставила кофе. Живее, Три-Вэ! Взгляни на подарки. Такая красота! Мы с Амелией очень подружились.
На ее круглом лице играла теплая и искренняя улыбка.
10
Женщины были в гостиной. На полу везде валялась оберточная бумага, а на примитивных, грубо сколоченных столах и стульях лежали раскрытые коробки.
Амелия стояла у окна. Она сняла жакет и осталась в белой английской блузке из прозрачной ткани, на которой были точно такие же изящные складочки, как и на ее детских летних платьицах, запомнившихся Три-Вэ. Она была все такая же хрупкая и утонченная, с той же горделивой осанкой. Но волосы уже не ниспадали до талии, как он помнил. Она не носила прическу валиком, популярную у местных матрон. Ее волосы цвета топаза свободно падали вниз, а несколько прядей по бокам подчеркивали ее высокий лоб. "Она все та же, - с облегчением подумал Три-Вэ. - Не огрубела. Да и что могло бы повлиять на нее? Душная атмосфера Лос-Анджелеса? Бад?"
- Три-Вэ!
- С приездом, Амелия, - отозвался он.
- Это ты! Но борода изменила тебя до неузнаваемости! - В ее глазах он не уловил выражения презрительной насмешки, только легкую радостную улыбку. - Ты стал настоящим мужчиной, Три-Вэ.
- Годы, годы... - проговорил он и замолчал, потом добавил: - Твои письма приходили ко мне тогда, когда отвечать было уже поздно. Извини.
Она писала ему до и после замужества. Донья Эсперанца переправляла ему ее письма. Но он был не в силах заставить себя ответить хотя бы на одно из них.
- Ты все такой же, - сказала она и рассмеялась. - Три-Вэ, ты краснеешь!
Бад подошел к ней.
- Я поцеловал мою новую сестру, - весело проговорил он. - Теперь твоя очередь, братец.
- Амелия не хочет, чтобы ее всю измазали смолой, - ответил Три-Вэ.
Бад устремил на него тяжелый ледяной взгляд.
Три-Вэ никогда не только не целовал Амелию, но даже не держал ее за руку. Будучи уверенным, что, исполнив приказание Бада, он только испортит всем настроение, Три-Вэ наклонился к щеке Амелии, стараясь не запачкать ее. Когда же он приник к этой нежной и теплой коже, от которой исходил аромат цветов, неуловимо и возбуждающе знакомый, он испытал потрясение. Шок. На какое-то мгновение ему показалось, что он вместо Бада лежит в sala с обнаженной девушкой, белое тело которой притягивает к себе солнечный свет. Он быстро отшатнулся от нее. Эта реакция была мгновенной.
Он услышал добрый, материнский голос Юты:
- Иди умойся, Три-Вэ.
Он намылил лицо и руки новым куском красного мыла "Лайфбой", долго и тщательно пытался выковырять грязь из-под ногтей. Потом отыскал коробочку, где у него хранились воротнички, нашел один новый и белый, надел хороший костюм из черного сукна, купленный на зарплату, полученную в магазине отца. Расчесал влажные черные волосы и бороду. Теперь он выглядел неплохо.
Из кухни разносился по дому густой аромат кофе. Все сидели за столом и весело смеялись, когда он вошел.
Амелия с улыбкой посмотрела на него.
- Три-Вэ, помнишь, ты рассказывал мне о фанданго? Мы уже два раза устраивали это в Паловерде. - Она повернулась к мужу. - Бад! Устроим третий, в честь Юты и Три-Вэ, а?
- Что такое "фанданго"? - спросила Юта.
- Это старинный испанский танцевальный вечер, - объяснила Амелия. - Сейчас все помешались на "Рамоне" и называют фанданго любые танцы, но донья Эсперанца научила меня, как это делается по-настоящему. Мы зажарим целиком быка, а Мария и другие индейцы приготовят остальные блюда. Потом мы будет разбивать cascarones и танцевать старинные танцы.
Три-Вэ, прислушиваясь к увлеченному рассказу Амелии, не знал, как определить испытываемые им чувства. Он вновь ощутил присущую ей жизненную силу, которая пленила его давным-давно, но в то же время не узнавал в ней гордую девочку, которой было ненавистно все в Лос-Анджелесе.
А теперь она говорила:
- Юта, Три-Вэ уже показывал тебе Паловерде? Мы с Бадом кое-что там отремонтировали. Лучше места для устройства фанданго и не найти. Мы наденем старинные костюмы, которых полно у доньи Эсперанцы. Платья с высокой талией, костюмы с серебряными пуговицами! Я уверена, что там есть вещи, которые подойдут тебе и Три-Вэ. У доньи Эсперанцы есть красивые шали и кружевные мантильи. Мы позовем старых друзей Три-Вэ, Чо и Люсетту Ди Франко, Бейдера и Мэри Таунсенд, Ору Ли и Тима, Боствиков, одним словом, всех! Три-Вэ, Юта одним махом перезнакомится со всеми твоими друзьями.
Все эти люди, разумеется, не были его старыми друзьями. Это были друзья Бада. Но Три-Вэ понял, что это просто жест великодушия со стороны Амелии, которая хочет представить обществу Юту. Не надо покупать дорогих новых костюмов, не надо беспокоиться о всяких формальностях.
- Вы же только приехали, - неуверенно проговорил он.
- Но уже заметили, что лежит у Юты на руках, - добавил Бад, соглашаясь с сомнением Три-Вэ по поводу вечера.
- Юта, - заговорщическим шепотом обратилась Амелия к жене Три-Вэ, - теперь ты видишь, какие скучные эти братья Ван Влиты?
Юта издала короткий смешок. Женщины улыбнулись друг другу. "Они поладили", - с облегчением и радостью подумал Три-Вэ.
- Это все так грандиозно для меня, - сказала Юта. - Можно мне будет принести туда Чарли Кингдона?
- А что, по-твоему, будет у нас гвоздем всей программы? - вопросом на вопрос ответила Амелия. - Демонстрация публике нашего Чарли! Он просто прелесть! - На какую-то долю секунды печаль промелькнула у нее на лице, но она тут же снова улыбнулась. - Значит, решено. У нас будет вечер всех трех поколений рода Ван Влитов.
11
- Как я с ними со всеми буду знакомиться? Мне страшно, - призналась Юта, убирая со стола на кухне после ухода Бада и Амелии. - А знаешь, я думала, она будет смотреть на меня свысока. И он тоже. А оказалось, они так доброжелательны.
- Я же говорил тебе.
- Бад... он чертовски обаятелен, правда? Входит и сразу начинает всем командовать, всех заставляет плясать под свою дудку... в хорошем смысле, конечно. - Тарелки застучали об эмалированные стенки таза для мытья посуды, за ними туда полетели ложки и вилки из большого серебряного столового сервиза, купленного Бадом и Амелией в Лондоне для свадебного подарка Юте и Три-Вэ.
"А я так ничего и не послал им, - подумал Три-Вэ. - Даже просто привета".
- А она такая миниатюрная! Казалось бы, такие деньги, а на ней простые старые туфельки. Впрочем, когда говоришь с ней, забываешь обо всем. Она... она прямо как золотая жилка. Понимаешь, что я имею в виду? Жилка никогда вся не видна, сверкает только маленький кусочек. Вот и она не стала хвастаться своими путешествиями и красивым новым домом. Мы почти все время говорили про Чарли Кингдона. Ты видел? Она же просто влюбилась в него! - Юта повернулась к Три-Вэ. - Я заметила, что она тяжело переживает свою бездетность. Бедняжка! Они женаты уже больше шести лет, теперь уж она вряд ли родит.
Эта проявленная Ютой жалость была напускной, но в ее голосе не чувствовалось злорадства. Она вновь отвернулась к тазу с мыльной водой.
"Значит, - подумал Три-Вэ, - именно бесплодие Амелии делает возможным для Юты смириться с ее социальным статусом, ее богатством и личным обаянием. До тех пор, пока Юта сохранит свои позиции как единственный поставщик наследников для Ван Влитов, все будет хорошо". Он стал рассматривать свои черные от смолы ногти на пальцах. "А я чем лучше? Женское горе Амелии позволяет мне считать, что она на самом деле не принадлежит Баду".
- А знаешь, Три-Вэ? У меня никогда не было подруги, хотя всегда хотелось иметь ее, - с грубоватой застенчивостью проговорила Юта. - Думаю, мы с Амелией станем настоящими друзьями.
Вдруг Три-Вэ сказал:
- Бад предложил вложить деньги в мой участок.
Юта тут же обернулась к нему, рот ее изумленно искривился, она держала в мыльной руке чашку, с которой на линолеум капала вода.
- В твой участок? То есть ты хочешь сказать, что он поверил в тебя? Поверил в том, что там есть нефть? - Тон, которым она произнесла эти слова, говорил о том, что сама она до сих пор совершенно в это не верила.
- Похоже.
Это сообщение произвело на Юту большое впечатление. Брови у нее удивленно поползли вверх. Она не раз слышала от Хендрика о том, какой проницательностью в делах отличается Бад.
- Сколько? - спросила она.
- Достаточно для того, чтобы хватило на буровую установку, - ответил Три-Вэ. - Но я ему отказал.
- Правильно, - сказала Юта. - Нам не нужны его деньги.
Юта, как и он, хотела успеха как бы в противовес успеху Бада, а не благодаря ему. После этих слов Три-Вэ проникся теплым чувством к жене.
- Если все-таки надумаешь взять его в компаньоны, не давай больше десяти процентов.
- Нет, я ему уже твердо отказал.
- Ты правильно поступил.
Три-Вэ подошел к низкому шкафчику, сел на корточки и достал бутылку виски.
- Ты уже не передумаешь?
- Нет.
Он вышел с бутылкой из дома и уселся на ступеньках заднего крыльца. Наступал вечер, низкое солнце проглядывало между высокими камедными деревьями и эвкалиптами, которые фермеры завозили из Австралии для защиты посевов от ветра. Он встряхнул бутылку и сделал глоток. За годы старательства у него время от времени случались загулы. В шумных пирушках он безуспешно пытался утопить свои плотские страсти.
Он даже не думал о том, что Бад и Амелия могут любить друг друга. Бада он вообще считал не способным на такое чувство. А если предположить, что Амелия, благородная, умная, утонченная Амелия, может испытать чувство любви к человеку, которому совершенно чужды глубокие переживания... Нет, думать об этом было слишком больно.