- Мне кажется, - произнесла Франциска, подходя к Лили, - что ни один эстет не может пройти мимо мужчины с такими широкими плечами и бронзовой кожей.
- А, ты уже видела мистера Торна!
- Да, только что. Кстати, не забыть бы предупредить Драммонда, чтобы он заколол для нас барашка.
- А ты уверена, что не предпочла бы откормленного тельца? - отозвалась Лили сухо.
Франциска осторожно поставила рюмку рядом с фарфоровой тарелкой перед своим креслом.
- Судя по внешности Эйвери, его приезд заметно увеличит наш ежемесячный счет у бакалейщика.
- Вряд ли он пробудет здесь так долго.
- В самом деле? - бросил в ответ Эйвери, едва показавшись в дверях. - Добрый день, Франциска. Я рад, что снова вижу тебя.
Лили обернулась в сторону Эйвери Торна, маячившего смутной тенью на фоне дверного проема. Он уже успел переодеться к ленчу, и его рослая широкоплечая фигура каким-то чудом уместилась в безупречно скроенный, хотя и несколько старомодный сюртук, который был мал ему по меньшей мере на два размера. Он воспользовался представившейся возможностью помыться с дороги, и голова его до сих пор еще не высохла. Темные от влаги волосы завивались в тугие колечки, увлажняя воротник белой рубашки, что еще больше привлекало внимание к резким выразительным чертам его лица. В самой этой спешке чувствовалось нечто мальчишеское, и Лили с трудом поборола невольное восхищение.
Эйвери поцеловал Франциску в щеку, после чего обратил свой взор на Лили, словцо пресытившийся лев, неспособный устоять против легкой добычи. Его светлые глаза задержались на ней - явно не без задней мысли, крупный, красиво очерченный рот изогнулся в чарующей улыбке. Тонкая сеточка морщин проступила вокруг его глаз, а зубы казались ослепительно белыми на фоне смуглой кожи.
- Вот мы и встретились с вами еще раз, мисс Бид.
- Добрый день, мистер Торн.
Фамильярность есть признак неуважения, фамильярность есть признак неуважения, твердила она мысленно, но тут ей в голову пришла злорадная мысль: а что, если она является признаком совсем другого чувства?
- Полагаю, вашу комнату уже успели привести в порядок? - спросила она. - Обычно мы не пользуемся этой частью дома, так как, не говоря уже обо всем прочем, она находится слишком далеко от остальных жилых помещений Однако мы не хотим, чтобы вы остались разочарованы вашим выбором.
Эйвери, который во время этого разговора незаметно подбирался все ближе к Лили, остановился в нескольких футах от нее. Девушке пришлось собрать всю свою волю, чтобы не отпрянуть в сторону - таким чудовищно огромным он ей показался. Его тело, казалось, словно излучало вокруг себя некое подобие энергетического поля, которое она улавливала с несвойственной ей прежде чуткостью.
- Я вовсе не хотел доставлять вам лишние хлопоты, - произнес он, и улыбка исчезла с его лица. - Эту комнату я занимал, когда останавливался здесь будучи ребенком, поэтому она единственная, которую я помню.
- О нет, что вы! - поспешно ответила Лили. - Никаких хлопот.
Эйвери окинул взглядом неподвижно застывшую фигуру Лили. Улыбка словно приклеилась к ее лицу, во всем облике присутствовал некий налет… страха? Он нахмурился. Чего, собственно, она могла опасаться? Кроме, разумеется, неминуемой потери прав на наследство.
Последняя мысль не принесла ему желаемого удовлетворения. Он смотрел сверху вниз в ее темные, настороженные глаза и вдруг увидел, как ее смуглое лицо вспыхнуло ярким румянцем - зрелище, полное несказанного очарования.
- Не хочешь ли присесть, Франциска? - спросил он, отвернувшись от Лили.
На лице Франциски появилась улыбка, полная радости и изумления.
- О, Эйвери, как ты внимателен! И где только ты успел научиться светским любезностям?
- Уверяю тебя, я понятия не имею, что ты имеешь в виду, - отозвался Эйвери, рассматривая тяжелое кресло красного дерева, прежде чем приподнять его и отодвинуть от стола. - Я джентльмен, и предложить кресло даме - моя прямая обязанность.
Он подхватил Франциску под руку, подвел ее к тому месту, где только что стояло кресло, и затем подставил его ей - может быть, с излишней поспешностью. Она опустилась на сиденье и удивленно посмотрела на него.
- Возможно, я сказала не подумав… - начала было Франциска.
- Мисс Вид? - Эйвери обогнул стол, выдвинул кресло Лили и встал рядом, ожидая ее.
Лили тоже изумленно моргнула, словно его поступок был чем-то из ряда вон выходящим. Неужели она была так мало знакома с правилами приличия, что даже простой знак внимания смущал ее? Впрочем, чего еще можно было ожидать в доме, где живут одни женщины?
- Мисс Вид? - повторил он.
Она сглотнула и робко приблизилась к своему месту за столом. Он подставил ей кресло, слегка подтолкнув его вперед, так что передний край сиденья ударил ее сзади по коленям. Лили пошатнулась, он подхватил ее под руку, чтобы не дать упасть, и вдруг оцепенел словно громом пораженный.
Никогда еще простое прикосновение не вызывало такого сильного отклика в его душе.
Внезапно он всем своим существом ощутил присутствие Лили Бид - не только крепкие, упругие мускулы ее руки, но и тепло ее кожи, такой гладкой и бархатистой на ощупь, словно излучавшей жизненную силу. Ему хотелось провести ладонью сверху вниз и снизу вверх по ее руке. Ему хотелось прикасаться к ней снова и снова. Лили Бид. Его богиня-мстительница. Он резко отдернул руку.
Лили вскинула голову, глаза ее ярко блестели. Стало быть, она тоже что-то почувствовала. Должна была почувствовать. Он наклонился к ней, и она негромко сказала:
- Прошу прощения за то, что миссис Торн нет с нами. Знай Эвелин о вашем прибытии заранее, я уверена, она смогла бы отложить свою поездку в Бат. Надеюсь, вы любите баранину?
Ее слова вызвали у Эйвери нескрываемое разочарование, чуть ли не досаду. Он терпеть не мог баранину! По-видимому, отвращение отразилось на его лице, поскольку Лили тут же съязвила:
- Разумеется, это не то, что пиршество у маори, однако мы старались.
- Пиршество у маори? - переспросила Франциска.
- Мистер Торн в одном из своих писем к Бернарду привел довольно красочное описание празднества новозеландских дикарей, на котором ему пришлось присутствовать, - без сомнения, в качестве почетного гостя.
- Нет, вовсе нет, - смущенно пробормотал в ответ Эйвери. Проклятие, он совсем забыл о тех ярких посланиях, которыми засыпал юного кузена! - Я просто случайно оказался поблизости.
- И что же они ели на этом празднестве? - полюбопытствовала Франциска. Лили улыбнулась:
- Жуков, не так ли?
Франциска изумленно уставилась на нее:
- Ты ел жуков?
- И змей, - добавила Лили, не в силах удержаться от озорной выходки. В первый раз с момента их встречи она увидела, как он покраснел от смущения. - Кухня для гурманов, достойная богов, надо полагать. И что, они были вкусными?
- Никак не мог наесться досыта этих маленьких паразитов, - ответил Эйвери, поймав на себе взгляд Лили и постепенно успокаиваясь. Она просто по своему обыкновению подшучивала над ним, а он не мог припомнить другой женщины, которая осмелилась бы над ним подшучивать. Для него это ощущение было совершенно новым и отнюдь не неприятным. Он уселся на свое место. - У меня есть сильное подозрение, что если бы англичане узнали, как вкусны эти обладатели аметистовых крылышек, овцеводство в нашей стране очень скоро пришло бы в упадок.
Лили рассмеялась. Чудесный звук - такой открытый, естественный и заразительный. И затем, как будто он застал ее врасплох и обманом завлек на вражескую территорию, ее смех вдруг прервался, а выражение лица снова стало замкнутым. Она обернулась к Франциске, которая с видимым удовольствием следила за их беседой:
- Ты собираешься в этом году присутствовать на дерби, Франциска?
По-прежнему улыбаясь, Франциска отпила хереса.
- Я пока еще не знаю. Я собиралась отправиться туда в ближайший вторник, однако мне совершенно ни к чему торопиться с отъездом. Скачки начнутся не раньше чем через три недели. Но ты не беспокойся, Лили. Даю тебе слово, что я не забуду узнать для тебя клички всех сошедших с дистанции.
- Сошедших с дистанции? - Эйвери удивленно поднял голову.
- Лили коллекционирует списанных за негодностью скаковых лошадей.
- Лошадей?
Эйвери перевел озадаченный взгляд на Лили, которая молча уставилась в свою тарелку. О да, конечно, лошадей. Что еще могла коллекционировать Лили Бид, как не главный предмет его неприязни, единственную причину, вызывающую у него астму, ставшую роком и проклятием его Детских лет? Лошадей, к которым он испытывал странную, необъяснимую, мучительную аллергию. Само собой, он не позволит ей узнать об этой его слабости.
Да, у меня их несколько, - пробормотала Лили.
Тут дверь, выходившая в коридор, внезапно распахнулась и в столовую въехала какая-то женщина на инвалидной коляске. Одна ее нога, заключенная в кокон из бинтов, была вытянута вперед, карие глаза под широким, влажным от пота лбом в обрамлении рыжеватых кудрей светились торжеством.
Что-то тихо проворчав, женщина крепко ухватилась за колеса и, перебирая их руками, подъехала к столу. Эйвери
Тотчас вскочил.
- Не будете ли вы так любезны освободить для меня место? - спросила вновь прибывшая. У нее был низкий, прекрасно поставленный голос с характерным мелодичным акцентом северной провинции.
- Позвольте мне, - вмешался Эйвери.
А вы кто такой? - спросила женщина, едва он приблизился, чтобы ей помочь, и запрокинула голову, чтобы осмотреть его получше с ног до головы.
- Эйвери Торн, кузен миссис Торн.
- Эйвери Торн?
Лили, вспомнив о своих обязанностях хозяйки дома, вышла из-за стола и поспешила к гостье. Бережно, с видом человека, спускающего с поводка заведомо опасную собаку, она помогла установить ее коляску на место.
Мисс Мейкпис, я и понятия не имела о том, что вы намерены присоединиться к нам за обедом, - сказала она. Как вам удалось спуститься вниз? И стоило ли вообще спускаться?
- Женщина только оказывает дурную услугу себе и своему полу, притворяясь, будто она слабее, чем есть на самом деле и не в состоянии справиться с тем, что в действительности ей вполне по силам, - заявила Полли Мейкпис, развернув салфетку и разложив ее на коленях.
Ее взгляд, устремленный на Франциску, ясно говорил, что она считает ту виновной по крайней мере в одном из двух названных ею грехов, если не в обоих сразу.
Франциска зевнула.
- Извините меня. Я… э-э… слишком поздно легла спать вчера вечером.
- Но все-таки как вам удалось преодолеть ступеньки? - осведомилась Лили.
- Я попросила ваших девушек отнести меня вниз, а на ровных участках я в состоянии передвигаться и сама.
- Позвольте мне предложить вам на будущее свои услуги, - вставил Эйвери.
- Ни в коем случае! - отрезала Полли. - Женщина становится слишком изнеженной, когда знает, что мужчины освободят ее от всех забот, а если есть на свете люди, которых я не выношу, то это…
- В любом случае я рада, что вы с нами, - перебила ее Лили, отодвинув свое кресло в сторону, между тем как еще одна беременная горничная - Мери, если Эйвери верно запомнил ее имя, - поспешно принесла чистый прибор и поставила его на стол. - Мистер Торн, разрешите представить вам нашу гостью, мисс Полли Мейкпис. Мисс Мейкпис - одна из основательниц Коалиции за права женщин, которая не так давно проводила тут у нас свое ежегодное собрание. К несчастью, мисс Мейкпис в самой середине своей речи упала с подиума и сломала ногу. Теперь она уже поправляется.
- Понимаю, - ответил Эйвери.
Стало быть, Лили Бид использовала Милл-Хаус как место встречи суфражисток? Эту мысль ему претила. Чрезвычайно. Одно дело - лошади, и совсем другое - женщины, которые лезут в политику. По крайней мере лошадей можно было держать вне дома.
- Она как раз приводила свои доводы против выдвижения Лили на пост секретаря их маленькой организации, - добавила Франциска, подлив себе в рюмку вина из графина, стоявшего на столе. - Надо сказать, она слишком бурно выражала протест.
Полли побагровела, а щеки Лили вспыхнули густым румянцем.
- Я думала лишь о благе организации. Тут нет ничего личного, и мисс Бид прекрасно это понимает, - отрезала Полли и обернулась к Эйвери:
- Что ж, здравствуйте. Я много о вас слышала. Бесстрашный искатель приключений. Не один раз бывал в когтях смерти, ну и всякое такое. Должна, однако, заметить, сэр, что в наше время бедных женщин Лондона ожидают куда более опасные приключения…
Как раз в эту минуту, к немалому облегчению Франциски, дверь, соединявшая столовую с кухней, открылась и на пороге показалась миссис Кеттл в сопровождении Кэти, которая несла огромное фарфоровое блюдо, распространявшее восхитительный аромат. Кухарка остановилась рядом с Эйвери и быстро сняла крышку с супницы.
- Луковый суп, мистер Эйвери, сэр, - выпалила она на ходу.
- Превосходно, - отозвался Эйвери, кивнув.
- Потом вас ждет семга, фаршированная морскими гребешками, а затем - седло барашка. Вместо салата на этот раз вам подадут шпинат с гусиной печенкой и на десерт лимонный торт, - объявила кухарка.
- Благодарю вас, миссис Кеттл, - ответил Эйвери.
Он уже заметил, что пожилая женщина старательно избегала встречаться взглядом с Лили. Если Лили Бид тратит столько денег на еду, привечает у себя безденежных суфражисток и кормит одряхлевших от старости скаковых лошадей, то она очень скоро доведет имение до полного разорения. А это означало, что он может спокойно отбросить последние сомнения касательно того, кому в будущем предстоит стать хозяином Милл-Хауса.
Эйвери не спеша принялся поигрывать серебряной чайной ложкой. Как ни странно, последняя мысль не принесла ему радости.
Глава 7
Вечером следующего дня Эйвери покинул свою комнату и направился в библиотеку, намереваясь просмотреть домовую книгу - если только ему удастся ее найти. Две горничные присели в реверансе, когда он проходил мимо. Их лица показались ему знакомыми. Со времени своего приезда он успел заметить в доме всего трех служанок, и все они находились на разных сроках беременности. Он кивнул им, и руки женщин тут же взметнулись вверх, чтобы скрыть смешки. Очаровательное зрелище.
До сих пор он мало общался с женской прислугой, однако у него возникло подозрение, что в большинстве домов горничные не разражались смехом при виде проходящего мимо мужчины. Проведя всю свою сознательную жизнь среди мужчин, он находил сугубо женский мир Милл-Хауса столь же таинственным и полным экзотики, как и любую из тех стран, в которых ему довелось побывать. Этот мир властно манил его к себе.
Женские голоса разносились по коридорам от рассвета до заката, заполняя их громкой музыкой, звонкими трелями, недовольным брюзжанием, смехом, столь же легким и непринужденным, как камешек, отскакивающий от зеркальной глади пруда, шумом перебранки, столь же резким, как звук испорченного тормоза, а иногда чуть слышным шепотом, похожим на щебет ночной птицы. Совсем как у Лили Бид… О черт!
Эта женщина незаметно проникала в его мысли в самые неподходящие моменты, заставая его врасплох. Однажды ему пришлось наблюдать, как колдун слепил из воска грубое изображение человеческой фигуры, чтобы навлечь проклятие на своего врага и подослать к нему злых духов, которых не мог видеть никто, кроме его жертвы. Нет нужды добавлять, что бедняга был перепуган до смерти. Эйвери чуть было не дался искушению обшарить комнату Лили Бид в поисках ее собственного воскового изображения, поскольку он никак не мог выбросить злополучную женщину из головы.
О дьявольщина! Ведь он же был аристократом, классическим образцом самообладания. Он два десятилетия своей жизни посвятил выработке в себе этого качества, и, Бог свидетель, он не должен был желать ее.
Он завернул за угол, снова мысленно сравнивая Милл-Хаус его детских грез с тем, каким он оказался в действительности. Он вспоминал нескончаемые коридоры, обшитые деревянными панелями, похожие на гигантские пещеры залы с величественными, как в кафедральном соборе, сводами, тысячи таинственных томов, заполнявших полки в библиотеке, и целые армии лакеев, начищавших до блеска сотни оконных стекол.
На самом деле в каждой комнате было всего по два окна, потолки оказались самыми обыкновенными, высотой в девять футов, а библиотека была забита отжившими свой век сенсациями сорокалетней давности, а вовсе не фолиантами эпохи Шекспира, как ему когда-то представлялось. Милл-Хаус оказался просто крупной сельской усадьбой без особых претензий, да и те немногие, что имелись, вызывали у него улыбку - окно эркера, забранное цветным витражным стеклом, дорогая севрская ваза и, если память ему не изменяет, бальный зал на втором этаже. Тем не менее теперешний Милл-Хаус с его непринужденной, располагающей к отдыху атмосферой нравился ему даже больше, чем тот образ, который он лелеял все эти годы в своем сердце.
- Мистер Торн, сэр?
К нему вперевалку подошла рыжеволосая служанка. Она покраснела от усилий удержать в руках большую стопку постельного белья.
- Да, Мери?
Его простой вопрос почему-то вызвал у собеседницы взрыв безудержного веселья. Реакция горничных на самые обычные слова, которые он произносил, была настолько сходной, что, если бы дело происходило где-нибудь в Африке, он мог бы счесть это чем-то вроде ритуального приветствия.
- О, сэр! - запыхавшись, проговорила девушка и приложила руку к животу. - Да благословит вас Бог, сэр! Вы запомнили мое имя!
- Разумеется. Вы единственная рыжеволосая бер… рыжеволосая Мери, которая служит здесь.
Его слова вызвали у горничной новую череду ужимок. Эйвери бросил встревоженный взгляд на ее огромный живот. Ему как-то раз пришлось присутствовать при родах в иглу. При желании он мог остаться снаружи на пронизывающем ветру при сорокаградусном морозе - выбор, которому он охотно отдал предпочтение, пока у него от холода не онемели ноги. Последующие часы оказались весьма поучительными, и у него не было никакого желания проходить через нечто подобное еще раз.
Эйвери, нахмурившись, посмотрел сверху вниз на горничную.
- Что вы хотели?
- Мисс Бид попросила меня найти вас и узнать, как вы намерены поступить с приглашениями.
- Какими еще приглашениями?
- Приглашениями от местной знати, - ответила горничная, - на приемы, дружеские вечеринки, праздники,
Балы, танцы, домашние концерты, пикники и всякое такое в том же духе.
- Я понятия не имею, как мне быть с этими проклятыми приглашениями. Лучше отдайте их мисс Бид.
Он уже собрался пройти мимо нее, однако горничная преградила ему путь.
- Я уже это сделала, - пояснила она, - и мисс Бид попросила меня передать их вам, чтобы вы сами решили, какие стоит принять, а какие - нет. По ее словам, их и так уже накопилось слишком много, и на них нужно ответить.
- Ах вот как?
Какую еще игру Лили затеяла на этот раз? И где она сама, черт возьми?