- Дорогая моя девочка, потому что это значило бы воспользоваться тобой…
- А если я не возражаю?..
- Тогда, учитывая все обстоятельства, это тем более неблаговидно. - Он взмахнул рукой, указывая на дикое безлюдное пространство, замыкающее их со всех сторон. - И если мы когда-нибудь вернемся к цивилизации, возможно, ты одумаешься и пожалеешь о своем решении…
- Ты сказал, что мы обязательно вернемся, но я не пожалею, - горячо уверила она Кента дрогнувшим голосом.
Кент мягко улыбнулся ей:
- Ты так уверена в этом?
- Да.
Он сразу стал серьезным, засунул руки в карманы брюк и стал взволнованно прохаживаться рядом.
- Тогда мне придется выдвинуть несколько других доводов, - деловито и сухо заметил он. - Возможно, один из них тебе не понравится… Это очень опасно… играть с огнем!
- Что ты хочешь сказать? - неуверенно сказала Карин и снова почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. - О, я… я понимаю, - пробормотала она.
Кент обернулся и с состраданием посмотрел на девушку.
- Понимаешь? - В его голосе снова прозвучали шутливые нотки, но он не спешил снова обнять ее. - В некотором отношении ты еще совершенный ребенок, Карин, но на этом острове ты - единственная девушка, а я - единственный мужчина, который представляет для тебя опасность. Легкий флирт под луной - безусловно, занятие захватывающее и восхитительное, но, думаю, нам не следует его продолжать. Очень сожалею, но в дальнейшем мы должны быть более благоразумными. Ради тебя!
Она стояла в негустой тени деревьев, потрясенная тем, как ситуация, которая вот-вот обещала стать возвышенной и торжественной, вдруг рассыпалась в прах и стала смехотворной и унизительной. Он назвал отношения между ними легким флиртом, но ее губы еще пылали от неподдельного жара его поцелуев, а ребра побаливали от страстных объятий.
Значит, легкий флирт - заманчивое и восхитительное занятие! И он так ни разу и не сказал, что любит ее!
Кент встревоженно наблюдал за девушкой, сощурив зеленые глаза.
- Возможно, я не очень удачно выразился, - ты знаешь, мужчины часто грубоваты, но ты должна верить, что я очень близко к сердцу принимаю твои интересы. На корабле, конечно, все было бы по-другому.
- Но ведь не было, - сказала она, вдруг похолодев.
- Не было.
Он звякнул затерявшейся в кармане мелочью, затем внезапно указал в сторону костра.
- Думаю, тебе нужно попытаться поспать, - спокойно предложил он. - Я понимаю, что тебя не очень-то манит твердое песчаное ложе, - сочувственно улыбнулся Кент, - но попробуем сделать с этим что-нибудь завтра. Может, будет неплохо, если мы попытаем удачи в пещерах Роландса. По крайней мере, там ты сможешь уединиться.
- Не уверена, что мне понравится спать в пещере.
- Ну, меня эта идея тоже не прельщает, но последние три дня меня все время мучило, что мы спим, сбившись в кучу, с Роландсом, который вытягивается у твоих ног. Уверен, что можно что-нибудь придумать… - Он осторожно взял ее за локоть и подтолкнул к тихо тлеющему костру, где уже лежал, раскинувшись во сне, Роландс. С чувством, похожим на потрясение, девушка поняла, что Кент не собирается поцеловать ее на ночь. - Роландс вполне хороший парень, но…
- Он мне нравится, - коротко сказала Карин, - и вам не стоит беспокоиться из-за того, что он спит у меня в ногах.
Карин всегда легко засыпала на теплом песке, но сегодня это казалось ей невозможным. Будто навсегда потеряв способность спать, она лежала и могла думать только о том, насколько осторожен, чрезмерно осторожен был Кент, несмотря на то что судьба забросила их на необитаемый остров и что его безусловно тянет к ней достаточно сильно, чтобы он желал заняться с ней любовью. Любит он ее или нет, могла бы определить только более взрослая и опытная женщина. Она же была искушена лишь настолько, чтобы понимать, что сами по себе поцелуи мало что значат, разве только что человек увлечен. Страстные поцелуи могут выражать только степень увлечения и ничего больше. Кент называл ее дорогой и говорил ей нежные слова. Он говорил о возможности провести на острове всю жизнь и постоянно ссориться друг с другом… Но кажется, он огорчился, когда она призналась, что он понравился ей с первого взгляда.
Он сказал, что нравиться - это довольно невыразительное слово, но ни разу не сказал: "Я люблю тебя!"
Конечно, если бы он любил ее, - а она сама со всей очевидностью доказала, что любит его, - он хоть раз произнес бы эти три самых важных в жизни слова! И после этого уже было бы не важно, что еще он говорил бы ей.
До самого рассвета она беспокойно ворочалась, хотя меньше всего хотела разбудить спящих рядом мужчин. Роландс всю ночь ровно и мерно храпел, объятый здоровым сном уставшего за день человека. Но Кент лежал рядом с девушкой совершенно тихо. К ее ужасу, когда она старалась найти более удобное положение на песке, который за долгие часы без сна стал казаться ей жестким, как бетон, и попыталась натянуть на себя брезент, потому что под утро совсем продрогла, Кент пошевелился.
- В чем дело? - спросил он, как будто проснувшись. - Не можете уснуть?
- Все в порядке.
- Вам холодно?
- Не очень.
Он склонился над девушкой.
- Бедняжка, - нежно проговорил он. - Все это слишком тяжело для вас. Хотел бы я чем-нибудь помочь вам!
- Но вы не можете, - решительно отрезала Карин и отвернула лицо в другую сторону.
- Можете лечь поближе ко мне, и я постараюсь согреть вас… если вам холодно.
- Мне не настолько холодно.
Он удрученно вздохнул:
- Карин, будьте же благоразумной. Я не хотел вас обидеть вечером. Я думал только о вас. И только предположил, что, если в течение ближайших суток нас вызволят отсюда, вы должны будете почувствовать ко мне благодарность. В подобных неординарных обстоятельствах чувства быстро разгораются, но могут войти в норму, как только вы почувствуете под ногами палубу корабля. С вами так не происходило?
- Достаточно того, что, очевидно, это случалось с вами, - холодно ответила она.
Он снова вздохнул:
- Все равно, ложитесь ближе…
- Нет! Мне и так удобно.
- Хорошо. - Он снова невозмутимо улегся и, видимо, постарался изгнать из своей головы все мысли о ней. Карин вполне допускала, что это ему легко удается. - Как хотите!
Горячие слезы обожгли веки девушки. Если бы только их действительно забрали с этого проклятого острова в ближайшие же сутки!
Глава 7
За завтраком Роландс был, как обычно, бодрым и жизнерадостным, но Карин и Уиллоугби избегали разговаривать и смотреть друг на друга. Никто не заводил речь о том, чтобы перебраться в пещеры, и все утро они бесцельно бродили по острову. Часов около трех Роландс, который устроил себе нечто вроде наблюдательного пункта на вершине огромного дерева, чтобы в случае удачи первым увидеть избавителей, прибежал в лагерь в чрезвычайном возбуждении и сообщил, что на горизонте показался какой-то корабль.
В несколько секунд обезумевший от радости Роландс разжег костер - опять-таки именно он позаботился, чтобы под рукой всегда был запас хвороста, - как сигнал бедствия для все еще далекого корабля. Спустя короткий, но мучительный отрезок времени, когда им уже показалось, что призыв или не заметили, или проигнорировали, корабль изменил курс и стал медленно приближаться к острову.
Поскольку лайнер не мог войти в лагуну, он бросил якорь на некотором расстоянии от сверкающего изумрудной зеленью острова, испещренной яркими всполохами причудливого оперения птиц и экзотических цветов. С борта корабля спустили шлюпку, и через несколько минут незадачливых островитян приветствовал салютом щеголеватый офицер в белоснежной форме, одарив особенно радостной и чувственной улыбкой хрупкую девушку, которой, видимо, немало пришлось перенести. Кент, чье лицо способно было скрывать любые чувства, когда он считал это необходимым, на этот раз демонстрировал откровенное облегчение от того, что долгожданный час их спасения наконец настал. Когда Карин уселась рядом с ним на корме шлюпки, возвращающейся на корабль, она прекрасно поняла его состояние по вырвавшемуся у него восторженному восклицанию, которое он произнес, специально наклонившись к ней:
- Ну, я даже не смел надеяться на такое чудо! Нам невероятно повезло!
- Да, - не глядя на него, холодно ответила Карин. - Нам действительно повезло.
Он окинул взглядом ее порванное платье и улыбнулся:
- Слава богу, скоро у вас снова появится нормальная одежда… ну, и все остальное, что так необходимо молодой женщине. Вы были очень смелой, Карин. Я действительно должен похвалить вас за ваше поведение, - серьезно закончил он.
В этот момент девушка чувствовала себя невыразимо несчастной. Она вовсе не была уверена, что рада их спасению, и ни капли не сомневалась по поводу истинных чувств к ней Кента, поэтому в ее ответе невольно просквозила едкая горечь.
- Теперь, когда этот кошмар закончился, я хотела бы поблагодарить вас, мистер Уиллоугби, за ваше столь благоразумное решение относительно нас, которое вы приняли вчера вечером. Вы были абсолютно правы, когда говорили, что на лоне девственной природы чувствам свойственно бурно вспыхивать. Не то что когда мы окажемся на борту. - Она кивнула на заполненную взволнованными пассажирами палубу "Каролины", корабля такого же класса, что и "Ариадна". - Теперь мы более или менее вернемся к тому, с чего начали. Никаких изменений, все просто вернется к своему началу. Разумеется, я говорю о нас с вами.
Кент ничего не ответил.
- Если когда-нибудь мы вспомним эти несколько дней на острове, мы содрогнемся, считая их ночным кошмаром… Но думаю, мы его быстро забудем, не правда ли?
- Надеюсь.
Карин понимала, что только сама себя мучает, но ничего не могла поделать.
- Только что вы похвалили мое поведение, но… Я ненавижу, ненавижу каждую минуту, проведенную на этом острове!
И снова Кент промолчал.
Карин с силой стиснула руки.
"Каждую… буквально каждую минуту ненавижу!"
На борту "Каролины" их встретили возбужденные необычайным происшествием и обрадованные благополучным его исходом пассажиры и заботливые галантные офицеры. Все удобства, которыми располагал лайнер, были гостеприимно предоставлены к услугам спасенных. Карин разместили в роскошной каюте на верхней палубе, и она не сомневалась, что Кенту также выделили комфортабельное помещение. Не успели они ступить на палубу, как им вручили две телеграммы. Одна из них предназначалась Карин и была послана миссис Мейкпис. Она благополучно добралась до Сиднея и горела желанием как можно скорее встретиться с девушкой. Что касается Кента, то, судя по довольной улыбке, с которой он читал свою телеграмму, она была отправлена человеком, дружбой с которым он очень дорожил.
Прочитав телеграмму, он поднял глаза на Карин и улыбнулся ей с прежней насмешливостью.
- Это миссис Монтегю, - сказал он. - Насколько я понимаю, все это время она ни на секунду не оставляла в покое руководство пароходной компании. Я должен с ней связаться.
- Разумеется, вам необходимо это сделать, - ответила Карин, не замечая своего язвительного тона. - И поторопитесь, пока она не впала в полное отчаяние от вашего исчезновения.
- О, я уверен, что оно страшно огорчило Сару, - ответил Кент с неожиданной серьезностью.
Едва взглянув на Карин, он отправился в радиорубку.
Карин же вернулась в свою каюту, где с наслаждением долго отмокала в горячей воде, наполненной душистой пеной для ванн. Затем она вызвала горничную и попросила назначить для нее время в парикмахерской, а также принести одежду из корабельного магазина. Пароходная компания уже распорядилась снабдить ее всем, что она пожелает, и вскоре ей доставили целые вороха одежды, обуви и всякого рода аксессуаров. Помимо белья, она выбрала платье из хлопка, два шелковых наряда, которые можно было носить в течение дня, и одно вечернее платье, которое оказалось таким тонким и нежным на ощупь, что она едва могла представить, как обходилась без таких вещей почти целую неделю. В своей телеграмме миссис Мейкпис сообщала, что все вещи Карин в полной сохранности, находятся на борту "Ариадны" и будут немедленно возвращены ей, как только "Каролина" достигнет порта своей приписки - Сиднея. Что до драгоценностей, пока Карин вполне могла обойтись и без них.
Девушка провела много времени в изящно обставленном салоне парикмахерской. Было уже шесть часов, когда она сочла, что вновь приобрела приличный вид, но даже теперь Карин не сделала попытки подняться на палубу или связаться с Кентом Уиллоугби. Она просидела в своей каюте до самого обеда и собиралась выйти, когда ей доставили огромный букет нежно-розовых роз. К ним была приколота карточка, на которой значилось: "От товарища по несчастью" и инициалы: "К.У.".
Карин небрежно бросила букет на кровать. Будь его товарищем по несчастью Сара, он прислал бы ей красные розы. Впрочем, красные розы достались бы ей, даже если бы она и не перенесла вместе с ним все эти приключения.
Но затем она сжалилась над чудесными цветами, ничем не провинившимися перед ней, чтобы погибнуть без воды, и снова вызвала горничную и попросила ее поставить цветы в вазу. Неожиданно Карин охватила непреодолимая неловкость, и она решила пообедать в каюте, не подвергая себя тяжелому испытанию любопытными взглядами пассажиров в ресторане. Если там окажется и Кент, возможно, он сделает вид, что не замечает ее, но все равно его присутствие только испортит ей все удовольствие от еды. Правда, у нее почти не было аппетита, хотя ей предстояло впервые за несколько дней испробовать нормально приготовленную пищу.
Казалось, горничная прекрасно понимала желание девушки избегать посторонних глаз, и ей подали в каюту великолепно сервированные кушанья. После обеда, когда небо начало темнеть, Карин направилась на палубу.
По дороге она столкнулась с Роландсом, уже полностью вернувшим себе обычное благодушное расположение духа и выглядевшим весьма привлекательно в белоснежной тужурке и с тщательно причесанными волосами. Он очень обрадовался встрече с девушкой и сообщил, что его хозяин боялся, не случилось ли с ней чего, когда не увидел ее в столовой.
- Но я сказал, что, наверное, вы просто крепко заснули, - сказал Роландс, широко улыбаясь, - для разнообразия на этот раз на кровати, а не на жестком песке!
Карин подтвердила, что испытывала искушение подремать, но у нее и без того нашлось много дел. На ней было темно-синее вечернее платье с изящной вышивкой золотой нитью, и она выглядела просто очаровательной с только что вымытыми волосами и искусно наложенным, почти неприметным макияжем. Глаза Роландса, который всегда был ценителем женской красоты, красноречиво отразили его восхищение.
- Помяните мое слово, мисс, если позволите сказать, мистер Уиллоугби ожидает приятный сюрприз, когда он вас увидит!
Карин благодарно улыбнулась ему.
- Спасибо, Роландс. - Затем ей пришло в голову узнать, находится ли его хозяин еще в столовой. - Полагаю, он еще обедает?
Роландс на мгновение замялся, устремив взгляд в потолок, затем пожал плечами.
- Не знаю, мисс, - сказал он. - Но, может, вы правы. Сейчас я свободен, хозяин разрешил мне весь день отдыхать.
Снова улыбнувшись, Карин простилась с ним и продолжала свой путь на палубу. И поскольку меньше всего ожидала встретить там Кента, она вздрогнула, как от удара, когда натолкнулась на него, стоящего у перил борта.
Он курил и глядел в море, но, заслышав ее шаги, обернулся и быстро пошел навстречу.
- А! - воскликнул он. - Вот и вы наконец!
В огромных серых глазах девушки мелькнула растерянность.
- Я думала, вы еще обедаете…
Кент криво усмехнулся:
- И поэтому решили, что сейчас самое время прогуляться по палубе.
Прежде чем она успела ответить, он положил руки ей на плечи и серьезно и внимательно посмотрел ей в лицо. Затем глубоко вздохнул, как будто чем-то удовлетворенный.
- Выглядите вы очаровательно, - просто сказал он. - Но вам это свойственно в любых обстоятельствах!
- Даже в рваном платье и с облупленным от загара носом? - Карин не могла забыть, как он назвал ее грязнулей. - Должно быть, мистер Уиллоугби, вы стали менее придирчивы, если так считаете!
Он снова кисло улыбнулся:
- Значит, вы меня не простили?
- Что вы имеете в виду?
Кент все еще придерживал девушку за плечи, и она попыталась отстраниться.
- Думаю, это произошло только потому, что мне свойственно серьезно смотреть на вещи, а вы - чрезвычайно женственны и соблазнительны. Но прошлый вечер мог быть великолепным, если бы это было сегодня!
- Я… я не понимаю вас, - смущенно проговорила Карин.
Достав из внутреннего кармана только что приобретенного смокинга плоский сафьяновый футляр, он протянул его девушке.
- Вчера вечером мы были одни, если не считать Роландса. И вы имели право на защиту. Сегодня, если я позволю себе сделать то, что вам не понравится, вам достаточно крикнуть, и целая толпа тут же прибежит вам на помощь.
Девушка недоуменно смотрела на протянутую ей коробочку.
- Откройте его, - тихо попросил он. - Они не так хороши, как мне хотелось бы, чтобы предложить вам, но это культивированные, а не поддельные жемчужины, и это ожерелье оказалось самым лучшим, что я смог найти в магазине. Я знал, что у вас нет ни одной из ваших безделушек, и поэтому решил, что подойдет и это, пока мы не сможем подобрать вам что-нибудь получше.
Карин осторожно подняла нитку молочно-перламутровых жемчужин из бархатного ложа футляра и сбивчиво пробормотала:
- Но вы же не хотите сказать… это для меня?
- Конечно, для вас. А для кого же еще? - суховато возразил Кент.
Она подняла на него полные смятения глаза.
- Но… но… И вы послали мне розы, - невпопад сказала она.
- И снова мне пришлось довольствоваться лучшим, что там было, - извинился Кент. - У них не было красных роз, ни единой! Но надеюсь, розовые вам нравятся? Мне они чем-то напоминают вас. Вы всегда заставляли меня вспоминать нежно-розовую розу.
- П-правда?
Кент улыбался ей с высоты своего роста. Она продолжала растерянно держать ожерелье, поэтому он взял его из рук девушки и застегнул на ее обнаженной шее. Крупные шелковистые жемчужины холодком обвили ее шею, но касавшиеся ее кожи пальцы Кента были горячими.
С мальчишеской завистью он произнес:
- Им больше повезло, чем мне. Они касаются вас, они так близко к вам!
- О Кент! - проговорила Карин, и вдруг слезы наполнили ее грустные серые глаза.
Но прежде чем одна из них смогла скатиться по ее щеке, Кент обнял ее и привлек к себе.
- Знаю, знаю, - мягко сказал он. - Я не сказал тебе, что люблю тебя, и не продлил это сладкое мучение вчера вечером. Честно говоря, - выдохнул он ей в волосы, - на самом деле я не очень-то доверял самому себе, а ты, я знаю, не имела ни малейшего представления о том, как я тебя желал. Должен признаться, что был сражен еще много недель назад - думаю, я не ошибусь, что это произошло в нашу первую встречу с тобой! Но после своего несчастного опыта я ужасно гордился своей способностью устоять против искушения. Потребовался вчерашний вечер и твоя прелесть, а также, думаю, твоя беззащитность, чтобы я с болезненной ясностью понял, что был худшим из мужчин и что, когда мужчина влюбляется, он меньше всего думает о своей любимой. Он знает только одно - что безумно желает ее!