- Это моя вина, Ник. Он умер из-за меня. Он хотел, чтобы прыгнула я. А я не смогла, не смогла… - Ее лицо исказила судорога страданий.
- Я рад, что это он, а не ты, Лорена.
- Я чуть не свалилась, когда он заставил меня посмотреть вниз. У меня закружилась голова…
- Да, ты ведь боишься высоты, я знаю.
Лорена крепко прижала Алана к себе.
- Он так перепугался, бедняжка, когда Дуглас выстрелил! Так плакал…
- И я перепугался не меньше, хоть и не плакал. Я думал, он застрелил тебя.
- Нет. Он не собирался стрелять в меня - не хотел портить ковер. Он только хотел доказать, что его пистолет настоящий. Потому что я смеялась, говорила, что в его возрасте стыдно играть в игрушки… Я так глупо вела себя, Ник. И теперь бедняжка Кора… - Голос Лорены задрожал.
- Ты вела себя молодцом, Конфетка. И не забывай, именно из-за "бедняжки Коры" ты чуть не погибла.
- Ник, ты не должен так говорить! Ведь он был ее единственным ребенком. Разве могла она поступить иначе? Мне страшно подумать, что с ней будет, когда она узнает о случившемся.
- Не волнуйся, у нее есть на кого опереться. Мистер Уоррен сумеет позаботиться о ней. А ты, Лорена, давай собирай вещи малыша. Пора отправляться, а то не успеем на самолет.
- Ты тоже полетишь с нами, Ник?
- Нет, Конфетка, я остаюсь. Надо уладить формальности, чтобы тебе не пришлось возвращаться сюда на дознание. Это часть моей работы, не забывай.
Он взял у нее из рук Алана, заставляя встать, начать что-то делать. И она послушно поднялась с кресла, нашла брошенную на полу сумку. Спустилась в кухню, достала из холодильника уже готовые бутылочки с детским питанием…
Спустя десять минут вертолет взмыл в небо, унося в Майами последних участников произошедшей трагедии.
Времени до отправления самолета, следующего рейсом Майами, Флорида - Сан-Франциско, Калифорния оставалось совсем немного, когда Ник подвел Лорену с малышом к стойке регистрации и передал ей билеты.
- Ник, почему ты остаешься здесь? - спросила она вдруг.
- Я же уже сказал, Конфетка, что надо уладить кое-какие формальности. - Он боялся выдать охватившее его волнение, но еще больше - сказать то, о чем сможет потом пожалеть.
- Только поэтому?
- Лорена, дело практически закончено.
- А что с нами, Ник? С тобой и со мной? Это тоже закончено? - Скорая разлука, возможно навсегда, придавала ей храбрости.
- Сейчас не время говорить об этом. Нам надо вернуться каждому к своей жизни, к тому, что мы делали, что нам нравилось. И подумать о том, что с нами случилось.
- Значит, мои чувства тебя не интересуют?
- Лорена, твои чувства подверглись слишком тяжелому испытанию. Тебе надо отдохнуть, прийти в себя. Вот о чем я пытаюсь тебе втолковать. Ты должна уладить свои семейные дела, вспомнить о работе. - Ник говорил и видел, как ее глаза медленно наполняются слезами, и ненавидел себя за это, но продолжал говорить то, что должен был сказать: - Мне тоже пора вернуться к своему делу. Я пропустил целую неделю, а издательство ждет книгу. Я не готов все бросить ради того, что произошло между нами.
- Но… но я думала, это было так важно…
- Да, важно. Более того, удивительно. И я никогда не забуду этого и не забуду тебя. Но я не хочу совершить ошибку и превратить то, что мы пережили вдвоем, в нечто большее, чем оно было в действительности. - Ник притянул Лорену к себе и крепко прижал к груди. Он чувствовал, как бешено колотится ее сердце, с каким трудом она сдерживает рыдания. Он поцеловал ее, потом с усилием отстранился и сказал: - Теперь тебе пора, Конфетка. Не плачь, нам с тобой очень повезло. Поверь мне, скоро ты будешь вспоминать о времени, что мы провели вдвоем, без грусти, только с удовольстви…
Ник оборвал себя на полуслове, повернулся и, не оглядываясь, зашагал к выходу, чувствуя глубокую, ноющую боль и тягостную пустоту в душе.
12
Лорена проплакала бы всю дорогу до дома, если бы не малыш Алан. Для двухмесячного ребенка он обладал необыкновенной энергией и дружелюбием и требовал внимания почти каждую минуту. Немногочисленные пассажиры позднего рейса улыбались, глядя на прекрасную мадонну с младенцем.
Она удивилась, обнаружив в аэропорту Сан-Франциско всю семью в полном составе - родителей и сестру. Это Ник позвонил Элизабет и вкратце рассказал ей о событиях последнего дня, чтобы та успела забрать младшую дочь из больницы и организовать торжественную встречу. Лорена только радовалась, что всеобщее внимание полностью приковано к Алану и некоторое время никто не будет терзать ее расспросами.
Как только они добрались до дома, она ощутила, что не в силах сидеть за столом в окружении семьи, рассказывать обо всех волнующих подробностях и, главное, говорить о Нике Тэрренсе. Лорена сослалась на естественную после пережитого усталость и, извинившись, поднялась к себе.
Тут-то, в тишине спальни, на нее и навалилось отчаяние. Мгновенно нахлынуло воспоминание, которое она старательно гнала от себя в самолете. Воспоминание о том самом ужасном мгновении, когда Ник резко повернулся и, не оглядываясь, ушел из ее жизни. Ушел навсегда… Он не оставил ей никакой надежды, ничем не дал понять, что продолжение возможно… Да и почему она решила, что может стать для него чем-то большим, нежели временная подружка? В памяти всплыло, как она вела себя накануне в ресторане, обидные слова, которые сказала ему, - и слезы потекли из ее глаз, слезы раскаяния, слезы утраты. Лорена поняла, что потеряла его - единственного мужчину, которого по-настоящему полюбила.
А жизнь шла своим чередом, несмотря на значительные перемены. Доналд и Элизабет Гордон больше не разлучались. Лорена видела, что родители счастливы, искренне рады снова быть вместе после многолетней разлуки. Они переживали второй медовый месяц, и было похоже, что этот месяц растянется до конца их жизни. Грейс расцвела с возращением сына и ничем уже не напоминала пациентку психиатрического отделения. Смех ее постоянно звенел по всему дому, как колокольчик, на радость родителям и сестре. О Дугласе Кроссе никто не вспоминал, будто тот никогда и не жил на свете.
Словом, все было хорошо… Но только не для Лорены. Два долгих месяца она была не в состоянии думать ни о чем и ни о ком, кроме Ника. Лорена проводила все дни в кабинете, разложив на столе собранные для книги материалы, но не работала. Она прислушивалась к телефонным звонкам и ждала. Но Ник не звонил.
Однажды в конце июня раздался звонок в дверь. Лорена открыла и вздрогнула… Но нет, это был не Ник, а его младший брат. Генри Тэрренс пригнал ее "форд" из Аризоны и забрал "феррари", который стоял, начищенный до блеска, в гараже. Наконец пришло письмо. Она нетерпеливо рванула конверт, развернула дрожащими пальцами бумагу и…
Нет, он не писал, что любит ее, что не может жить без нее. Ник терпеливо повторил все то, что сказал при расставании в Майами. Сообщил, что свою книгу закончил вовремя и сейчас работает над следующей. Что Кора Уоррен тяжело переживала смерть сына, была на грани нервного срыва, и Роджер решил отправиться с ней в круиз. Он вежливо желал Лорене счастья и всяческого благополучия. Она изорвала письмо на мельчайшие кусочки и провела потом три часа, складывая их вместе.
Через три дня Лорена переехала в отдельную квартиру. Она заставила себя работать по шесть часов ежедневно, и книга стала продвигаться. Записалась на курсы греческого языка в колледже и не пропускала ни одного занятия. Эллен Макгрегор часто приглашала ее в кино или в ресторан по вечерам, и она охотно соглашалась.
Но однажды в начале осени Эллен пришла на встречу не одна, а в компании высокого улыбающегося мужчины лет тридцати с огненно-рыжей шевелюрой. Эллен представила его Лорене как своего коллегу-журналиста Пита Дермотта. Они вместе провели прекрасный вечер в "Лунном свете", а потом Пит пригласил подруг прокатиться по берегу океана в его "шевроле". Эллен отказалась - ей утром предстояло сдать статью, за которую она еще и не бралась, и Лорена с Питом отправились одни.
Они ехали и болтали обо всем, что приходило в голову, вместе смеялись его шуткам. Пит проводил ее до порога, когда часы уже показывали три утра. И, согласившись встретиться на следующий вечер, Лорена позволила поцеловать себя в щеку.
Ник сидел на берегу озера и задумчиво смотрел на заходящее солнце. Скоро полгода, как он расстался с Лореной. Он практически ничего не знал о ней с тех пор, кроме того, что рассказал ему Генри, пригнав машину. Все лето и осень Ник продолжал работать в привычном ритме - полторы тысячи слов в день, - не давая себе передышки, надеясь найти в работе забвение и спасение. Только в июле съездил на два дня в Майами на свадьбу Дайаны и Криса.
Постепенно приятное одиночество превратилось в мучительную пытку. Он часто по вечерам стоял у окна, вслушивался в звенящую тишину и вглядывался в чернильную темноту ночи, будто надеясь увидеть на берегу знакомый светлый силуэт. Огромный красного дерева стол стал раздражать его своими неуместными габаритами, и он постепенно начал есть в кухне, без удовольствия, второпях.
Дважды звонила Дайана. Первый раз в сентябре, вернувшись из свадебного круиза, расспрашивала, как дела, как работа, передала привет от Криса и простилась как-то нерешительно. Во второй раз она была энергичнее, настойчивее. Заявила, что он ведет себя как упрямый осел, что ему пора устроить свою личную жизнь, и в итоге прямо поинтересовалась, как обстоят дела с Лореной. Он вспылил, рявкнул, чтобы она не лезла не в свое дело, и бросил трубку. На следующий день успокоился, перезвонил, извинился. Дайана, конечно, все поняла и простила, но продолжала настаивать, что ему пора подумать о спутнице жизни. Он пообещал и вскоре на две недели уехал в Лас-Вегас…
Ник Тэрренс развлекался по полной программе. Он поселился в "Звездной пыли" на Стрип и все вечера проводил в разных ресторанах и казино. На пятый день в баре "Острова сокровищ" заметил молодую светловолосую женщину, подсел к ней и завел ничего не значащий разговор, угостил "Кампари", а потом они до утра танцевали и целовались. Алиса Свит оказалась просто находкой. Нежная, мягкая, заразительно веселая, она отдыхала здесь после тягостного скандального развода и не собиралась брать на себя или возлагать на Ника какие-либо обязательства. Они закончили вечер в номере Ника в постели и были счастливы, и не расставались десять дней, а потом простились с легким сердцем и без сожалений…
Наступила весна… Больше всего Лорена любила именно это время года - время цветения, время любви. Но сегодня ей некогда было наслаждаться пением птиц и ароматами цветущего сада, сегодня с самого утра она занималась большим праздничным обедом. Ей предстояло принимать сегодня много гостей, всех своих родных и родственников ее мужа. Они отмечали пятилетний юбилей свадьбы. Лорена с улыбкой прислушалась к голосам за окном - ее муж и трехлетний сын собирались ехать в аэропорт, встречать мистера и миссис Гордон.
Как она удивительно счастлива сегодня! Как повезло ей найти человека, который идет с ней по жизни, охраняя и оберегая ее день за днем. Найти тогда, когда уже совсем отчаялась. Лорена подошла к окну, прислонилась к стеклу и вспомнила с легкой грустью свой мучительный разрыв с Ником Тэрренсом…
Долгие месяцы, даже после того, как познакомилась с Питом, она вспоминала Ника - его лицо, его сильные руки, чувствовала во сне, как его горячие губы прикасаются к ее губам, и таяла от этих поцелуев, и просыпалась в слезах, и тосковала… Лорена знала: ее ошибка в том, что она полюбила живого человека, мужчину. А он был просто полицейский, который принял брошенный преступником вызов и неуклонно, как локомотив по стальным рельсам, мчался к поставленной цели. Но знание не уменьшало боли, и сердце ее кровоточило…
Вскоре после Рождества раздался телефонный звонок. Она выскочила из ванной с мокрыми волосами, схватила трубку и услышала:
- Привет, Конфетка!
Сердце замерло, потом снова забилось где-то в горле, и она сказала, не решаясь поверить в невозможное:
- Кто… Кто это?
- Что за дурацкий вопрос ты задаешь. У тебя много знакомых, которые называют тебя Конфеткой?
Лорена недоверчиво посмотрела на трубку, которую держала в руке, как будто не понимала, что это такое, потом снова поднесла ее к уху и спросила:
- Чего ты хочешь, Ник?
- Знаешь, я тут подумал, может, ты и была права, когда говорила, что стоит нанять прислугу. Устал я что-то самому себе готовить обеды и завтраки. Но оказалось, не так-то просто найти человека, согласного на мои условия.
- Не может быть. Ты плохо искал.
- Да нет, искал изо всех сил. Но я живу слишком далеко от города для приходящей прислуги, а от постоянной работы все отказываются. Ты ведь знаешь, у меня только одна спальня и одна кровать. Вот я и подумал: может, тебя заинтересует мое предложение. Ты все-таки уже знакома и с кроватью, и со мной, да и я неплохого мнения о твоих кулинарных талантах…
Лорена не знала, смеяться или плакать. Она прекрасно понимала, что он имеет в виду и чего не хочет, не может, боится сказать вслух. Именно того, что ей так необходимо услышать…
- Нет, Ник, спасибо, нет.
- Ты шутишь, Конфетка?
- Нет, Ник, твои условия меня не устраивают.
- Черт, какие же условия я должен предложить?
- Не знаю. Но вряд ли одного телефонного звонка достаточно, чтобы… - Раздался щелчок, и Лорена с изумлением услышала короткие гудки.
Не веря своим ушам, она медленно положила трубку на рычаг. Да как он смеет! После такого долгого молчания позвонить, как ни в чем не бывало, даже не извиниться, и после этого еще и бросить трубку! Кровь прихлынула к ее щекам от волнения и обиды. Нанесенная им рана только начала затягиваться, как мог он так беспощадно снова разбередить ее? Стараясь унять сотрясающую ее дрожь, Лорена нашла бутылку коньяку, плеснула немного в бокал, сделала пару глотков. Нет, она не позволит ему больше так обращаться с собой, когда она с таким трудом наладила свою жизнь, снова обрела способность работать, встречаться с людьми, улыбаться… Она глубоко вдохнула, выдохнула, собираясь с мыслями, взывая к своему хваленому здравому смыслу.
В дверь постучали, и она пошла открывать… На пороге стоял Ник. Он подхватил ее на руки и молча понес в гостиную, не обращая внимания на слабые протесты. Он донес ее до окна, опустил на пол, впился ей в губы горячим поцелуем, тем самым, что снился ей ночами, заставляя плакать при пробуждении. Все так же молча он оторвался от нее и повернул Лорену лицом к окну. Под окном стоял огромный серебристый "кадиллак-эльдорадо", и все заднее сиденье было усыпано белыми, розовыми, красными, желтыми розами…
За окном послышались голоса, захлопали дверцы автомобиля, и Лорена неожиданно пришла в себя. Она сама не заметила, как пролетело время, пока вспоминала давно минувшие дни. Вот хлопнула входная дверь, и сердце ее подпрыгнуло от радости.
- Эй, Конфетка! - услышала она родной любимый голос. - Мы уже вернулись. Ты как, готова встречать гостей?
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.