- Мы не в детской песочнице. Здесь никто ни с кем не играет, - назидательно заметила Диана.
Эммет лукаво прищурился.
- Неужели?
От его усмешки у Дианы по спине пробежали мурашки, и она поспешила переменить тему разговора:
- Ты давно вернулся?
- Минут двадцать назад.
- А почему меня не разбудил?
- Ты так сладко спала, что я не решился.
Диана недовольно вздохнула. Она ненавидела, если кто-нибудь наблюдал за ней, когда она спит. Ей почему-то казалось, что это не самое приятное зрелище. Вдруг она храпит или пускает во сне слюни? Брр, как супруги могут спать годами в одной кровати и при этом не терять друг к другу интерес? Правда, если брачное ложе таких размеров, как кровать Эммета, то еще куда ни шло. Там могла бы разместиться на ночь половина футбольной команды.
- Ты во сне что-то бормотала. Кажется, чье-то имя… - Эммет смотрел на Диану не отрывая взгляда, словно желая просветить ее насквозь подобно рентгеновским лучам.
- Блефуешь, - сухо ответила Диана, решив не давать Эммету возможности вновь вогнать ее в краску. Самое ужасное, что она и впрямь могла разговаривать во сне. И нетрудно догадаться, чье имя слетало с ее губ. - Кстати, где я буду спать ночью? На том же диване?
- Вообще-то я сам обычно на нем ночую, - подтвердил догадку Дианы Эммет. - Думаю, на кровати тебе будет удобнее. С твоей клаустрофобией…
- Огромная кровать пугает меня еще больше тесного лифта, - призналась Диана. - Она слишком велика для одного человека, тебе не кажется?
- Это что, намек? - Эммет расплылся в широченной улыбке и озорно подмигнул ей.
- Намек на что? Эммет, ты неисправим! Даже не надейся переспать со мной.
- Надежда умирает последней.
- Можешь похоронить ее вне очереди.
- Неужели? - задал свой излюбленный вопрос Эммет.
Этим "неужели" он сводил Диану с ума. В нем звучало не только сомнение в искренности ее слов, но и прямо противоположное утверждение. Казалось, Эммет не только читает ее мысли, но и предугадывает желания и поступки.
- Неужели ты решил приготовить нам ужин? - спросила Диана, перехватив инициативу.
- Нам? Я думал, что актрисы не едят после шести вечера.
- В каждом правиле есть исключения. И они почти всегда лучше самих правил.
Эммет рассмеялся.
- Сегодня в нашем скромном меню спаржа, бифштексы и красное вино.
- Собираешься меня напоить?
- Диана, если ты еще раз обвинишь меня в злом умысле, то я и правда обижусь. Почему тебе трудно поверить в то, что я хочу всего лишь провести приятный вечер в твоей компании? Выпьем по бокалу вина, поговорим… Ничего предосудительного. Обещаю. - Эммет снова лукаво улыбнулся: - Разумеется, если ты сама не пожелаешь большего.
- Прости, Эммет. Я пару часов назад поклялась себе, что больше не буду тебя обижать своим недоверием и беспочвенными сомнениями, но… Я слишком испорчена.
- О да, ты исчадие ада, доставшееся мне за прегрешения отца… - произнес на низких нотах Эммет. Неожиданно он осекся, словно сболтнул лишнее, и, взяв за руку, повел Диану в кухню. - Я голодный, как стая волков.
- Я тоже. Сколько я проспала?
- Смотря когда ты легла. Сейчас около восьми.
- Ты больше никуда не уйдешь?
- Тебе не кажется, что твой вопрос не слишком вежлив? - с напускным укором произнес Эммет. - Не успел я прийти, как ты торопишь меня на выход.
- Вообще-то наоборот: я не хочу, чтобы ты уходил.
- Правда? - Эммет развернул Диану лицом к себе и заглянул в ее по-детски доверчивые зеленые глаза.
Горячее дыхание обожгло ее кожу, и Диана инстинктивно попыталась отступить, но руки Эммета надежно удерживали ее в своем плену. Их губы были так близко, что у Дианы перехватило дыхание и участилось сердцебиение. Глаза Эммета потемнели, и она уже с трудом могла разглядеть границу между зрачком и радужной оболочкой. Эммет сжал ее еще сильнее и, чуть склонившись, коснулся поцелуем ее губ. Диана закрыла глаза, наслаждаясь сладостными ощущениями.
Робкий, нежный поцелуй Эммета становился все глубже и страстнее. Диана забыла о своих страхах, без остатка растворившись в наслаждении. Она жадно ловила ртом дыхание Эммета, ласкала его губы своими. Их языки то сталкивались, то отлетали в разные стороны в безумном танце. Это могло продолжаться бесконечно, но длилось не более минуты. Эммет прервал поцелуй и услышал в ответ разочарованный вздох Дианы.
- Извини. Но наше мясо вот-вот превратится в угли. Мы еще вернемся к этому… хм… разговору.
- Не надейся, - отрезала Диана, гордо вскинув голову.
- Где-то я уже это слышал, - заметил с улыбкой Эммет, убрав с плиты шипящую сковороду. - Диана, ты никогда не пробовала соотносить свои слова и действия? Твоим губам я верю больше. Или ты сейчас снова обвинишь меня в том, что я воспользовался твоей слабостью? Уж кого-кого, но только не тебя, Диана Роуз, можно назвать беззащитной. Обижать тебя, по крайней мере, неблагоразумно и небезопасно. Себе дороже станет.
- Только не говори, что боишься меня, - парировала Диана. Она скрестила руки на груди, а высоко поднятая голова и напряженные мышцы лица свидетельствовали о боевом настрое их обладательницы. - Уж кто-кто, но только не ты создаешь впечатление пугливого подкаблучника.
- Один - один, - с улыбкой произнес Эммет, прекратив спор. - Давай ужинать.
- Перемирие?
- А мы ссорились?
Эммет откупорил бутылку и медленно наполнил вином два бокала на изящных ножках. Затем поставил перед Дианой тарелку с мясом и спаржей. Она и не заметила, когда он успел все приготовить.
Едва Диана открыла рот, чтобы сказать о том, что для полноты картины недостает горящих свечей, как свет погас - и на столе замерцало пламя двух витых свечей в хрустальном подсвечнике. Блики света играли на стеклянных гранях, переливаясь тончайшими оттенками. Диана с трудом оторвала взгляд от игры света и тени, когда Эммет предложил тост за их знакомство.
Диана подняла бокал и чокнулась с Эмметом. Происходящее казалось ей нереальным. Неужели она сидит за одним столом с полицейским? Как случилось, что она согласилась пожить у него, а не сняла номер в одной из бесчисленных гостиниц города?
Сделав по глотку, Эммет и Диана приступили к еде. В течение ужина гостья на все лады расхваливала кулинарные способности Эммета и клялась, что никогда ничего вкуснее не пробовала. Польщенный Эммет смущенно улыбался и уверял, что ничего особенного не приготовил.
- Ты не хочешь мне рассказать, откуда у тебя такая шикарная квартира? - спросила слегка захмелевшая от вина Диана.
- Не уверен, что тебе понравится моя история.
- Не все истории нравятся, но все достойны быть услышанными, - заметила Диана, кладя ладонь поверх руки Эммета.
- Я стал полицейским, потому что меня попросил об этом отец, - начал он, увидев в глазах Дианы искреннюю заинтересовать и желание выслушать его. - Перед смертью он позвал меня и выразил свою последнюю волю.
- О боже, Эммет! - выдохнула Диана.
Ей стало нестерпимо жаль его, и она едва удержалась, чтобы не обнять Эммета. Признание явно причиняло ему боль, но он не останавливался.
- Он был главой преступного клана, выросшего из обычной уличной банды. По слухам, они держали в страхе целый район. Нельзя плохо отзываться о родителях, тем более если их уже нет в живых, но руки моего отца были по локоть в крови. Моя мать погибла в перестрелке, смертельно раненная шальной пулей. До конца своих дней отец винил в ее смерти себя. Мне было всего пять, когда мамы не стало, но я до сих пор помню ее печальные глаза, полные страха за наши жизни. Она умоляла отца завязать, уехать подальше от Нью-Йорка. Отец пообещал, что порвет с криминалом, но сказать это было гораздо проще, чем сделать. Ему угрожали, терроризировали ночными звонками и анонимными письмами…
А потом погибла мама, и все потеряло смысл. У отца всегда были деньги, но никогда не было свободы и спокойствия. Соседи его боялись, однако не любили. Мальчишки в школе меня никогда не дразнили, но и не играли со мной. Казалось, нас с отцом отделяла от остального мира невидимая стена из страха. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты меня боялась?
Диана кивнула. Ее глаза были полны слез, но она не прерывала Эммета, понимая, что обязана выслушать его до конца. Ей было тяжело и больно слушать рассказ о несчастном одиноком ребенке, но она понимала, что этот самый ребенок уже вырос и теперь сидит рядом с ней. Он уже не маленький мальчик, а взрослый мужчина, но ему все так же нужны поддержка и понимание.
- Эта квартира - все, что я согласился принять после смерти отца. Мне не хотелось пачкать руки о те деньги, что были заработаны кровью. Не знаю, что с ними стало. Возможно, они так и лежат на банковском счете, который отец открыл на мое имя незадолго до смерти. Мы никогда здесь не жили. Отец любил Сохо и всегда мечтал жить среди артистической богемы, но… не успел. Вот и вся история. Теперь я служу в полиции и борюсь с такими, как мой отец.
- Эммет, это очень благородно.
Диана была слишком потрясена услышанным и не могла выразить всю гамму чувств, которые обуревали ее. Раньше она не могла объяснить себе, что именно ее привлекает в Эммете. Теперь же она различала в его взгляде глубоко запрятанную боль и готовность прийти на помощь тем, кто в ней нуждался. Диана впервые встретила человека, для которого чувство долга стояло едва ли не на первом месте. Эммет заслуживал не только уважения и восхищения, но и любви, которой он был обделен в жизни.
Однако Диана чувствовала себя неспособной одарить Эммета той любовью, которой, по ее мнению, он достоин. Она была слишком испорчена и ожесточена. За годы, отданные шоу-бизнесу, Диана стала циничной и расчетливой. Пусть Эммет не желал в это верить, но она-то знала, какие ужасные мысли посещали ее время от времени.
Эммет был чист душой, как ребенок. Даже служба в полиции и ежедневные встречи с худшими представителями рода человеческого не лишили его наивного взгляда на жизнь, способности радоваться каждой мелочи и удивляться самым обыденным вещам, мимо которых Диана прошла бы, не заметив.
Она горько разрыдалась.
- Что случилось? - заволновался Эммет. - Я так и знал, что не стоит рассказывать тебе о своих родителях. Уверяю, я не такой.
- Я знаю, знаю… - Диана всхлипнула.
- Тогда почему ты разревелась? Считаешь меня чудовищем? Чудовище могло породить только себе подобное.
- Нет, Эммет, это я чудовище.
- Диана, что за глупости? Какое из тебя чудовище?
- У меня была прекрасная семья, любящие родители, а я… я посылаю им открытки только на Рождество и звоню пару раз в месяц.
- Ты была занята.
- Чем?!! Думаешь, я с утра до ночи пропадала в театре? Нет, я порхала по жизни как бабочка. Работа доставляла мне удовольствие.
- Это же замечательно. Ты занималась своим делом. Не наговаривай на себя. Даже если ты и была невнимательна к своей семье, то это не означает, что ты заслужила персональный котел в аду в наказание.
- Эммет, если бы ты знал, какая я была злая! Причиной скольких страданий я была!
- Если ты о мужчинах, то поверь мне, многие это заслужили.
- Многие, но не все. Обычный клерк мог достать для меня хоть звезду с неба, но не заслужить и половины того, что досталось бы обладателю солидного банковского счета.
- Диана, ты излишне самокритична. Уверен, что если бы ты по-настоящему полюбила мужчину, то в последнюю очередь заглянула бы в его кошелек. Ты ведь сидишь сейчас рядом со мной, хотя я обычный полицейский.
- Это потому что мы познакомились в трудный для меня момент. Я была растеряна и расстроена. Казалось, земля уплыла из-под моих ног…
- И ты забыла, что на самом деле ты стерва? - усмехнулся Эммет.
- Я на самом деле стерва. Почему ты отказываешься в это верить?
- Потому что я вижу, какая ты. Ты талантливая актриса и с блеском можешь сыграть любую роль. Но меня тебе не удастся обмануть. Я навидался на своем веку всяких негодяев, и, поверь мне, ты по сравнению с ними - ангел с белоснежными крылышками за спиной. Так что прекращай разводить сырость, и пошли спать. По-моему, мы засиделись.
- Эммет… - Диана посмотрела ему в глаза и, прижав руку к груди, произнесла: - Я не хочу сделать тебе больно.
- Я знаю.
8
Весь следующий день Диана провела за чтением исторических романов, коих в доме Эммет оказалось великое множество. За исключением десятка книг по праву и криминалистике, довольно обширная библиотека Эммета состояла из книг, посвященных различным историческим эпохам. Исторические и археологические исследования, любовные и авантюрные романы, жизнеописания великих деятелей прошлого и их собственные мемуары теснились на книжных полках, спрятанных за зеркальными панелями.
Сначала Диана удивилась такому обилию исторической литературы, но затем, как ей казалось, разгадала тайну личности Эммета. Не зря он произвел на нее впечатление чрезмерно галантного и благовоспитанного человека, настоящего рыцаря, по необъяснимым причинам избравшего именно ее дамой сердца. Эммету следовало родиться во Франции, во времена Короля-солнце. Он был создан для придворной жизни. Правда, он бы вряд ли смог мириться с адюльтерами своей супруги, которые в те стародавние времена считались нормой и не вызывали косых взглядов и кривотолков.
Накануне вечером, засыпая на неуютной огромной кровати, "щедро" предоставленной ей Эмметом, Диана призналась себе, что влюблена в искреннего, романтичного и несовременно порядочного полицейского, отказавшегося от банковского счета отца ради принципов чести. Утром она предпочла забыть о своем открытии, списав его на действие алкоголя. Какие глупости не взбредут в голову, разгоряченную вином? Любовь? Диана давно перестала в нее верить - так дети, повзрослев, перестают верить в Санта-Клауса.
Да, ее тянуло к Эммету как к мужчине. Если бы после ужина Эммет вновь ее поцеловал или обнял, она бы не устояла. Однако Эммет вновь поступил как настоящий рыцарь. Он заботливо укрыл Диану теплым одеялом, пожелал спокойной ночи, а сам лег спать на диван. Несколько раз за ночь Диана просыпалась и прислушивалась. Судя по равномерному дыханию, Эммет спал, как младенец, еще не знакомый с тяготами жизни.
Утром, когда Диана проснулась, Эммета не было. В оставленной записке он сообщал, что вернется поздно вечером и что она может чувствовать себя в его квартире хозяйкой. Выпив крепкого кофе и съев пару круассанов - и когда только Эммет успел за ними сбегать в булочную? - Диана решила обследовать содержимое шкафов, не замеченных ею при первом беглом осмотре. Найдя хранилище книг, Диана не удержалась и взяла одну из них. После первой страницы она так увлеклась, что не заметила, как подоспело время обеда. Быстро перебив аппетит сандвичами, она вновь погрузилась в мир королевских балов и коварных интриг.
Вечером, оторвавшись наконец от любовных переживаний великосветской дамы позапрошлого столетия, которая никак не могла решить, что же для нее важнее - любовь пылкого, но бедного юноши или брак с постылым, но богатым графом, Диана решилась на важный шаг. План созрел у нее еще накануне вечером, когда они с Эмметом разговаривали о родителях.
Диана быстро собралась. Точнее настолько быстро, насколько позволила ситуация, когда половина вещей до сих пор лежала в чемоданах, а вторая половина в беспорядке - в шкафу. Для визита в Бронкс она выбрала простые джинсы, тенниску, легкий жакет и туфли без каблуков. С макияжем Диана тоже решила не мудрить и ограничилась светлой помадой и тушью для ресниц.
Ехать на своей машине она не рискнула. Оставить ее без присмотра хотя бы на десять минут в том месте, куда она направлялась, все равно что отдать на разграбление варварам. Два первых попавшихся таксиста отказались ехать по названному Дианой адресу, и она вновь ощутила себя человеком низшего сорта по сравнению с жителями Манхэттена, которые вообще не признавали статус городской черты вне своего острова. Наконец Диана села в такси, водитель которого с улыбкой согласился доставить ее в Бронкс.
- Извините за любопытство, мисс, но что такой молодой и привлекательной особе понадобилось в самом бедном квартале? - поинтересовался таксист, с интересом рассматривая пассажирку в зеркало заднего вида.
- Там… - Диана хотела по обыкновению солгать, что разыскивает семью своей исчезнувшей подруги, но неожиданно решилась ответить честно: - Еду навестить своих родителей и младшую сестру.
- А сколько лет сестре? - спросил водитель.
Теперь уже Диана принялась рассматривать мужчину. Уж не набивается ли он в женихи? Сочтя его вопрос всего лишь профессиональным любопытством, свойственным всем таксистам, она ответила:
- Ее зовут Шарлин, и ей недавно исполнилось семнадцать.
- Если она такая же красавица, как вы, то ваши родители не зря старались. - Таксист хохотнул, и Диана вежливо улыбнулась шутке, показавшейся ему удачной.
Расплатившись, Диана вышла из машины у четырехэтажного дома. Краска местами облезла. Водосточная труба отсутствовала, сколько Диана себя помнила, и по грязно-желтым стенам струились потеки. Диана задрала голову и без труда нашла окна. Первые три слева на втором этаже. Занавеска в комнате Шарлин колыхнулась, и Диана облегченно вздохнула. Уже сидя в такси, она вспомнила, что не предупредила родителей о своем визите. На улице смеркалось. Обычно родители и Шарлин в это время ужинали или смотрели телевизор.
Диана поднялась по темной узкой лестнице на второй этаж и постучала в дверь. Она никогда не пользовалась звонком, установив с семьей что-то вроде сигнальной системы. Если в дверь постучали - значит, пришел кто-то из своих. За дверью послышались легкие торопливые шажки, и через секунду на пороге появилась радостная молодая девушка с копной таких же огненно-рыжих волос, как и у старшей сестры.
- Диана, как я рада! - Шарлин бросилась ей на шею.
- Осторожно, ты меня задушишь.
- Заходи. Мама с папой умрут от радости, когда увидят тебя. А мы думали, ты сейчас в Англии. Когда ты отправляешься на гастроли?
- Обо всем по порядку, Шарлин. - Диана грустно улыбнулась.
Казалось, она очутилась в другом мире. В мире, далеком от сплетен, скандалов, газетчиков и интриг шоу-бизнеса. Тем сложнее будет объяснить родителям и сестре, почему ее жизнь круто переменилась за считанные дни.
- Мне не терпится тебе кое о чем рассказать. - Шарлин загадочно умолкла и потянула сестру внутрь. - Мам, пап, смотрите скорее, кто к нам пришел!
Диана не ошиблась: родители проводили вечер перед экраном большого телевизора, подаренного старшей дочерью на прошлое Рождество. Предшественник плазменного "Панасоника" был таким старым, что не выдерживал никакой критики. Помехи и треск могли испортить впечатление даже от самой лучшей передачи, однако отказаться от вечерней теленяньки было выше сил Роузов. И дабы родители окончательно не потеряли зрение, начавшее ухудшаться после сорока, Диана сделала им подарок. С тех пор все свободное время они проводили перед экраном, поглощая подобно миллионам американцев телевизионную жвачку.
- Милая! - Мать обняла Диану и поцеловала в щеку.
К облегчению Дианы, вопросов "почему не предупредила?" и "что случилось?" не последовало.