Теперь ему оставалось только возвыситься… или пасть. Мысль об этом раньше не приходила в его голову. Перед глазами возникли шатер, меха внутри, и он почувствовал, как дикий огонь жжет грудь.
Меланта почувствовала, что все свершится сегодня. В крайнем случае, завтра. Она ждала, когда проснется Аллегрето. Впрочем, может быть, он уже проснулся. Он ведь спит точно так же, как она сама - на грани между сном и бодрствованием, ощущая каждое ее движение, как ощущала она каждое движение Аллегрето. Они пришли к такому соглашению - спать рядом - чтобы каждое движение любого сразу же ощущалось другим. Теперь он становился все подозрительнее, и она чувствовала это по тому, как он все сильнее прижимал ее к себе.
Каре Меланта сказала, что ее путешествие должно завершиться в монастыре, но это не должно было стать известным Аллегрето, которому она сообщила, что направляется в своей замок в Боулэнде, и что это надо было скрывать от Кары. Меланта надеялась найти возможность избавиться от обоих. Они не знали этой страны, они не знали ее языка и не могли общаться с ее охранниками - англичанами. Она приложила все силы, чтобы они были подальше и от ее рыцаря. Она выбирала такой путь, который должен был сбить со следа любого преследователя. Она избегала города, чтобы не оставить там следа своего пребывания, кружа и поворачивая, и всегда оставаясь в безлюдной местности.
Она специально возбудила страхи Аллегрето перед чумой. Аллегрето, который первый раз убил уже в возрасте двенадцати лет, рыдал у нее в ногах, умоляя уберечь от чумы.
Так ей казалось. Иногда, впрочем, она задавалась вопросом, а не задумано ли все это специально, не придуманы ли эти его страхи и боязнь. Тогда это означало бы, что он и его отец все время переигрывают ее, что они на шаг впереди ее в своих интригах. Джиан Навона ведь тоже вынашивал свои планы на нее и ее наследство.
Казавшаяся ей надежным убежищем земля Боулэнда была уже совсем близко. Она бросила почти всю свою свиту в Лондоне. Они этого явно не ожидали, так как привыкли к ее постоянному стремлению к пышности и величию. Конечно, она не могла совсем отделаться от ее итальянской свиты, не вызвав этим подозрений. Но она так организовала их отъезд, назначила такого глупого и неумелого руководителя, что можно было быть уверенной, что раньше ее они в Боулэнд не попадут. Если вообще только попадут туда когда-нибудь.
Оставался только Аллегрето. И Кара. Кара, с невинным взглядом ее ласковых глаз, которая спала в шатре вместе с Мелантой, которая приносила ей ее пищу, которая никак не желала оставаться в Лондоне без своей госпожи, которая была так привязана к своей госпоже. Это-то горячее желание служить Меланте и подтверждали подозрения, появившиеся у Меланты. Значит Аллегрето был прав, семья Риаты склонила ее на свою сторону.
Впрочем, не важно. Она собирается отделаться и от Кары, и от Аллегрето. Освободиться от всего, что ее связывает с Риатой, Навоной и Монтеверде. Внутри замка в Боулэнде, за его толстыми стенами, ни один иностранец не останется незамеченным, ни один итальянский убийца не проскользнет за ворота. Надо только прибыть первой до того, как туда попадут враги, и жить в своей крепости, окруженной верными англичанами.
Вернулась Кара. Меланта сделала вид, что пробуждается, поворачиваясь и потягиваясь. Она села, и Аллегрето слегка вздрогнул и, моментально проснулся. Как кот. Он откатился, выглянул наружу и огорченно что-то пробормотал, увидев какая, погода. Затем, схватив свое противочумное яблоко и плотно прижимая его к носу, он вышел наружу сам.
- Доброе утро, моя госпожа, - мило произнесла Кара, встав на колени перед низким сундуком и раскладывая на нем одежду Меланты. - Горбун принес свежих - съедобных ракушек от отшельника. - Она указала на большое блюдо, где они лежали уже открытыми и помытыми. - Не откушаете ли вы их, пока они еще совсем свежие и сладкие.
- Подай их сюда, - сказала Меланта. - В такую погоду не очень-то хочется вставать. Где моя вода? Еще не согрета? Немедленно иди и принеси.
Кара поклонилась и бросилась из шатра. Меланта внимательно смотрела ракушки.
Как орудие Риаты, сладкоголосая служанка представляла куда большую опасность жизни Меланты, чем Аллегрето. Кара могла очень многое скрывать за завесой своих милых речей, например, наблюдательность и острый ум. Вчера она тихо поинтересовалась, позволят ли ей остаться со своей госпожой в английском монастыре. Меланта ответила что-то. Но ведь, на самом деле, не должна ли была Кара проявить большее любопытство и спросить, где находится этот монастырь и как он называется? И за все время их путешествия она ничего не узнавала.
Меланта продолжала разглядывать ракушки. Затем она схватила мешочек, который отложила Кара, и высыпала туда все угощение. Затем, отвернув шелковый пол палатки, она зарыла мешочек в песок, и, услышав шаги возвращающегося Аллегрето, задернула материю на место и поспешно разгладила ее.
Она не потрудилась рассказать ему о своих подозрениях насчет еды. Ей так надоели его злобные обвинения против Кары. К тому же, меньше всего ей хотелось сейчас проснуться и обнаружить, что ее фрейлина отравлена или зарезана во сне. Аллегрето, по крайней мере, не стремился к смерти Меланты. Напротив, она нужна была ему живой для своего отца. И он будет защищать ее любой ценой - кроме своей собственной жизни. Чужой же жизни он не пощадит.
Постой-ка, интересно, почему же он до сих пор не убил Кару?
Когда они переправились через реку вброд, Рук расположил Аллегрето рядом с собой и, взяв уздечку его лошади, вел ее около своего коня. Туман по-прежнему был весьма густым, а продвигались они сейчас по зыбучим пескам. Поэтому Рук построил свой отряд в одну линию. Сразу за ослом, на котором ехал проводник-отшельник, шли лошади, несшие на себе паланкин Меланты. Каждый член его отряда получил строжайшее указание: ни в коем случае не терять из вида всадника впереди себя и стараться следовать, не отклоняясь, по его следам. При любой неожиданности или потере из вида предыдущего всадника всем было велено поднимать тревогу.
Рук и Аллегрето замыкали колонну. Скорость передвижения была так мала, что боевой конь Рука, привыкший к более быстрым походам, несколько раз проявлял свое недовольство, что выражалось, в частности, в том, что он прыгал через потоки воды, когда они пересекали реку, вместо того, чтобы переходить их вброд. Юноша уже начал жаловаться на мозоли, которые он натер себе от езды. Он постоянно прижимал ко рту и носу какие-то снадобья, ароматизированные вещества, собранные в мешочки. Время от времени сдавленным голосом он спрашивал у Рука об опасности чумы в данной местности и разрывался между желанием ехать как можно ближе к проводнику, чтобы не утонуть в песках, и держаться как можно дальше от него, чтобы не заразиться чумой. Когда под копытами коня Рука захрустели ракушки, а издалека донесся шум прилива, он понял, что они вышли из песков на твердый берег.
Они поднялись по крутому песчаному откосу, и теперь устье реки было у них за спиной, а впереди простирался туманный лес и болота Вирейла. Рук быстро пересчитал всех в своем отряде, а затем подъехал к отшельнику и Пьеру.
Пьер что-то стащил. Рук понял это по хитрой улыбке, время от времени озарявшей лицо его оруженосца. Он яростно посмотрел на своего горбатого слугу. Доброжелательная улыбка того моментально исчезла. Скорее всего тот нашел какую-то забытую вещицу на месте снимавшегося лагеря. Но Рук знал, выяснив это на паре случаев из своей собственной практики, что даже если он и накажет Пьера, даже если он вздумает подвесить своего оруженосца за ноги, тот ни за что не сознается в содеянном.
Отшельник упал на колени и сложил руки в молитвенном благословлении. Рук тоже слез с коня и вместе с остальными опустился на покрытую ракушками землю берега. Даже Аллегрето слез с лошади, правда, ни на секунду не убирая от лица своего снадобья.
Когда молитва была окончена, Аллегрето неожиданно обратился к проводнику:
- Ты, отшельник, - заявил он из-за своего защитного мешочка, - ты слышал что-нибудь о чуме в этой местности?
Отшельник не понял ничего, и Рук повторил вопрос по-английски, придав ему более деликатное звучание.
В ответ отшельник только пожал плечами. Ответ совсем не успокоил Аллегрето.
- Здесь отравленный воздух. Я чувствую это.
- Трогаемся, - прервал его Рук, не желая разговаривать на эту тему. Он стал отдавать приказы, выстраивая свой отряд. Теперь он решил перегруппировать его. Сам он занял место впереди. Паланкин Меланты расположил посередине, прикрыв его с обеих сторон. Затем, намотав себе на руку вожжи своего коня и лошади Аллегрето, Рук поднял руку и крикнул:
- Вперед!
Когда они тронулись, оставляя за собой песчаный берег и направляясь в сторону леса, Аллегрето наклонился к Руку, по-прежнему прижимая к своему рту и носу мешочек со снадобьями.
- Не кажется ли тебе, что этот человек был очень бледен? - вымолвил он. - Он, должно быть, заболевает.
- Я не уловил ни единого признака этого, - ответил Рук, стараясь не выражать никаких эмоций.
- Он болен. Он был сер, как пепел. К ночи он умрет.
Рук скосил на него глаза.
- Вот как? Так ты теперь еще и врачеватель?
- Он болен заразной болезнью!
Он отпустил руку, которой держался за гриву лошади и запустил ее к себе под одежду. Оттуда он извлек еще один мешочек со снадобьями и предложил его Руку.
- У меня их три. Один я предложил ее милости.
Брови Рука удивленно поплыли вверх.
- Как? Тебе самому он не нужен?
- Возьми его, - сказал Аллегрето. - Я хочу, рыцарь, чтобы ты имел его.
Рук снисходительно улыбнулся.
- Нет, оставь его себе. Мне чума не опасна. Аллегрето перекрестился.
- Не говори так! Ты навлечешь на себя гнев Божий!
- Я просто говорю то, что знаю, - мягко ответил Рук.
Юноша взял мешочек в левую руку, а правой ухватился за гриву лошади.
- Затекла рука? - спросил рыцарь, стараясь сдержать улыбку.
- Да, - серьезно ответил Аллегрето. - Очень неудобно держать ее все время перед лицом.
Рук дал сигнал остановиться. Затем он потянул за вожжи, и лошадь Аллегрето подошла вплотную.
- Где твой шарф? - спросил Рук. Он наклонился, запустил свою руку под меховую накидку юноши и, пошарив там, вытащил скомканный шарф, спустившийся туда с шеи юноши. Он сделал несколько узлов на шарфу, сформировав углубление для мешочка, затем вложил его туда и подтянул шарф, туго завязав его на шее Аллегрето. - Ну вот, готово, дыши. Теперь ты в полной безопасности от вредоносного воздуха.
Аллегрето взглянул на него поверх своей ярко-синей маски и произнес самые любезные слова, с которыми он когда-либо обращался к Руку.
- Да поможет тебе Бог!
Рук ответствовал ему слабым кивком и еще раз осмотрел Аллегрето. Вид юноши был совершенно дурацким. Закрывающий половину его лица шарф делал его еще более молодым и придавал глуповатый вид. Рук задумался. Можно ли было "наставлять рога" кастрату? Объединение самих этих слов казалось ему чем-то странным, пока до него не дошла несуразность и глупость этих мыслей. Рук пришел в себя, хлестнул своего коня и дал команду своему отряду продолжать движение.
- Так ты, значит, видел чуму? - спросил Аллегрето. Его голос из-за шарфа стал совсем глухим.
- Да, - ответил Рук.
- Я был тогда совсем ребенком, когда началась эпидемия. Мой отец увез меня из города, чтобы я не дышал болезненным воздухом.
- Передай ему благодарность за это.
- Почему ты так уверен, что чума не коснется тебя?
Рук ехал молча, внимательно разглядывая лес в поисках опасности для отряда.
- У тебя есть средство против нее?
- Нет.
- Почему же тогда? - настаивал Аллегрето. - Что же защищает тебя?
- Ничего, - Рук, нахмурившись, внимательно рассматривал дорогу впереди.
- Что-то же должно быть? Скажи мне. Когда он не получил ответа, Аллегрето повторил свой вопрос, а затем закричал, что было силы:
- Скажи мне, англичанин!
- Я знаю только одно: все вокруг меня умерли, а я нет, - ответил наконец Рук. - Когда заболел мой отец, священник отказался прийти, и я остался с ним, но так и не заболел.
- А твой горбун? Он тоже не подвержен чуме? Рук пожал плечами.
Аллегрето стал стараться держать свою лошадь поближе к коню Рука.
- А что, если твое присутствие обеспечивает защиту другим?
- Может быть, - ответил Рук, с легкой умешкой посмотрев на Аллегрето. - Держись ближе.
Он старался поддерживать высокую скорость передвижения, не желая оставаться долго в этом безлюдном месте. Но густой тяжелый туман никак не рассеивался, а принцесса Меланта требовала частых остановок, жалуясь на то, что в паланкине ее быстро укачивает. Рук старался сохранять внешнюю строгость и уверенность, но внутри его зародилась тревога. Сейчас он уже жалел о том, что согласился на этот безумный марш через Вирейл с такой небольшой группой воинов. Туман мог скрывать слишком многое. Он обступал их и льнул к отряду подобно тому, как Аллегрето льнул к Руку. Все мало говорили, у каждого чувствовалось большое нервное напряжение. И только принцесса Меланта казалась беззаботной и неподверженной всеобщим страхам. Рук начал всерьез задумываться над тем, не был ли этот туман вызван ею самой.
Они вышли из леса и оказались на краю заболоченной равнины намного позже, чем он предполагал. Болота тянулись на огромные расстояния, уходя в невидимые дали. Туман замкнулся за ними, и лес исчез. В этот момент ему доложили, что сокол принцессы Меланты неспокоен. Ее высочество хочет сделать остановку. Рук бросил вожжи Аллегрето в руки военного командира и направил своего коня к паланкину принцессы.
- Ваше величество, умоляю вас! - произнес он, обращаясь к закрытому паланкину. - Нам нужно продолжать движение.
- Что ж, давайте двигаться дальше, - ответил по-английски нежный голос изнутри. - Я сумею успокоить Гринголета.
Такая быстрая капитуляция была для него крайне неожиданной, и поэтому он не смог остановиться и продолжил:
- Я ведь всего лишь забочусь о вашей безопасности, моя госпожа, - сказал он, словно собираясь спорить с ней.
Наружу появились ее пальцы. Но она не подняла материи и только сказала:
- Я полностью полагаюсь на тебя, Зеленый Рыцарь.
Он посмотрел на ее прекрасные изящные пальцы, затем перевел взгляд на свои бронированные рукавицы, лежащие на луке седла. Контраст поразил его и страшным образом взволновал. Тихим голосом, с трудом выговаривая слова, неожиданно для себя он пробормотал:
- Вы так прекрасны, моя госпожа. - Он посмотрел на поводья, которые сжимала его рука. - Мои чувства обжигают меня.
Как только он произнес все это, он испытал шок и страх от своей собственной смелости и наглости. Ее пальцы немедленно исчезли.
- Сэр, - ответила она равнодушным голосом. - Поверь, я не люблю таких грубиянов, как ты. Поучись, как надо вести себя у Аллегрето. А свои любовные речи оставь для своей кобылы.
Долгое время Рук ехал молча. В ушах у него отдавались звуки копыт его коня и слышались ее слова, которые она произнесла так холодно и безразлично. Затем на него нахлынуло раскаяние. Он сжал поводья в своем кулаке, большом и грубом, облаченным в серебристо-зеленый металл, покрытый грязью от его службы. Он был подавлен и чувствовал холод, стыд и желание.
- Я в вашем распоряжении, ваше высочество, - сказал он твердо и, пришпорив коня, поехал вперед.
Кара готовила постель для Меланты.
- Моя госпожа попробовала сегодня ракушки на завтрак?
Меланта, которая покрывала серебряной краской когти Гринголета, оторвалась от своего занятия и взглянула на нее.
- Нет. Сегодня утром у меня не было аппетита. Я подарила их нашему рыцарю.
Кара полностью выдала себя. Полностью. На какую-то, долю секунды ее лицо исказил ужас. Затем она снова овладела собой, но было уже слишком поздно, и они обе знали это. Кара окаменела.
Меланта улыбнулась.
- Ты предполагаешь, что он хорошо насладился ими?
- Моя госпожа…
У ее служанки почти полностью пропал голос.
- Ты очень глупая девушка, - нежно сказала Меланта. - Мне придется напустить на тебя Аллегрето.
Кара облизнула сухие губы.
- Моя сестра. - Теперь она могла только шептать. - Они схватили мою сестру. Риата.
- Тогда твоя сестра уже мертва, - сказала Меланта. - Теперь тебе надо заботиться о своей жизни.
- Моя госпожа, десять лет я служила вам верой и правдой.
Меланта усмехнулась.
- И после всего этого тебе понадобилась лишь секунда, чтобы изменить мне.
Она снова взялась за кисточку и аккуратно нанесла мазок.
- Да, я обязательно прикажу Аллегрето убить тебя. Но не сегодня. Я еще не решила когда. Но скоро. Ты так верно служила мне долгие годы. Поэтому я буду добра к тебе. Тебе не придется долго ожидать смерти.
Кара сидела возле нее на коленях, не отрывая взгляда от подушки, которую держала в руках. От страха у нее перехватило дыхание, и она всей грудью заглатывала воздух. Меланта помешала кисточкой в серебряной краске, а затем, как ни в чем ни бывало, продолжила свое дело.
- Ты, видно, очень любишь свою сестру, - сказала она мягко.
Теперь тело Кары дрожало. Она кивнула. В уголках ее глаз собирались слезинки, которые вдруг побежали по щекам.
- Такая любовь разрушительна, а проявив ее, ты погубила свою сестру. А теперь и сама погибнешь вслед за ней.
Руки Кары сжимались и разжимались. Неожиданно она посмотрела на Меланту.
- Вы - посланник сатаны. Вы и подобные вам, - прошипела она. - Что вы все знаете о настоящей любви?
- Конечно, ничего, - ответила Меланта и аккуратно нанесла еще один мазок серебром. - Я очень забочусь о том, чтобы ничего не узнать о настоящей любви.
Глава 7
Страх перед чумой у Аллегрето был так силен, что юноша впервые отказался от своего места рядом с Мелантой и предпочел расположиться недалеко от своего живого талисмана. При этом, он совсем по-детски, обнял одно из предплечий Рука. Что подумала его госпожа об этом предательстве, осталось неизвестным. Рук не видел ее. Как обычно, она покинула свой паланкин только после того, как был установлен ее шатер, чтобы переместиться из одной шелковой клетки в другую, стараясь не оставаться на виду.
Рук лежал в полумраке догорающего костра, глядел в пустоту бесконечного неба. Он с горечью подумал, что, пожалуй, переход Аллегрето из шатра к нему мог бы оказаться даже выгодным для него самого, если бы принцессе могли нравиться такие грубые люди, как он. Но ей такие люди не нравились. Аллегрето быстро заснул в своей голубой маске, сжимая по-прежнему предплечье Рука. Достаточно эффективная защита от него для своей госпожи.
Но той, вообще-то, и не требовалось никакой защиты.
Рук спал очень тихо. Ему снилось про чуму, про то, как он потерялся и не мог найти пути. От тяжелых сновидений его разбудил крик совы и волчьи завывания. Он поднял голову. Огонь совсем потух, и он нигде не видел признаков присутствия часового. Поднялся ветер, который разогнал туман. Судя по положению луны, можно было предположить, что сейчас три часа до рассвета. Пьер уже давно должен был разбудить его, чтобы они вместе вышли на караул в эти самые тяжелые предрассветные часы. Выругавшись про себя, Рук поднялся со своего нагретого места, сняв с себя руку Аллегрето.