- Да и леди Стоунвейл могла бы кое-что возразить в гаком случае, верно?
- Моя жена всегда найдет что сказать, - пробормотал Лукас. - Есть новости?
- Ах да, вы же проторчали несколько недель в деревне. Поскольку напоследок у вас вышла ссора с Эджвортом, вам, наверное, будет приятно узнать, что в последнее время он почти не появляется в клубах. А из нашего клуба его и вовсе попросили выйти.
- Неужели Эджворт отказался от карт?
- Сомневаюсь. Однако, по слухам, теперь он занимается своим ремеслом в менее респектабельных заведениях. Я слышал, он появлялся в том самом игорном доме, из которого вы меня тогда вытащили, - в "Зеленой свинье". Грязный притон. Но Эджворту он как раз под стать, вы согласны?
- Полагаю, ему там самое место, - кивнул Лукас.
Прошло два часа, прежде чем Лукас добрался до "Зеленой свиньи". Здесь ничего не переменилось с той ночи, когда он приводил сюда Викторию. Все то же утомительное шумное заведение, которое он выбрал намеренно, дабы убедить Викторию, что в игорных домах нет ничего привлекательного. Однако ему так и не удалось добиться своего, с усмешкой подумал Лукас. Виктория сумела-таки получить удовольствие даже в ту ночь.
Эджворт сидел за картами в окружении нескольких хорошо одетых юнцов, находившихся в изрядном подпитии. Скорее всего они покинули на один вечер светское общество, чтобы исследовать жизнь городского дна. Лукас прихватил кружку эля с подноса пробегавшей мимо девушки-официантки и направился к игрокам.
- Джентльмены, - спокойно обратился он к ним, - позвольте мне и Эджворту переговорить наедине.
Один из юнцов поднял голову и нахмурился:
- Эй, послушайте, у нас тут идет игра. Вы не имеете права вмешиваться.
Но другой юноша уже поднялся на ноги - он все-таки узнал графа:
- Извините, Стоунвейл. Прошу вас. Мы, конечно, отложим игру. Может быть, потом нам повезет больше.
Легкая улыбка тронула губы Лукаса.
- Вам повезет больше, если вы найдете себе другого партнера. Пока вы играете с Эджвортом, вы обречены на проигрыш.
- Между прочим, всего час назад я выиграл несколько сотен фунтов, - возразил первый юнец.
- Правда? А насколько велик теперь ваш проигрыш?
Молодой человек в ярости набросился на Лукаса:
- Не лезьте не в свое дело!
- Разумеется. Вы вольны поступать как вам заблагорассудится. Ваш проигрыш меня нисколько не интересует. А теперь - с вашего разрешения.
- Пошли, Гарри, - пробормотал второй игрок, оттаскивая своего приятеля прочь от стола. - Не надо ссориться со Стоунвейлом, уж поверь мне. Мой друг служил в его полку на Пиренеях. По его словам, он всегда знает, что делать и как себя держать.
Эджворт смотрел вслед молодым людям, пока те не растворились в табачном дыму, а затем обернулся и встретился глазами с Лукасом:
- Я не собираюсь благодарить вас, Стоунвейл, за то, что вы спугнули моих барашков, прежде чем я успел их остричь. Вам удалось получить богатое приданое, но остальным ведь тоже надо зарабатывать себе на жизнь.
- Не сомневаюсь, до утра вы еще успеете прилично заработать. Вы большой мастер облегчать карманы тех, кто не в состоянии постоять за себя. Скажите-ка, Эджворт, что увлекательнее: облапошивать подвыпивших юнцов или же грабить погибших или раненых солдат на поле битвы? Эджворт смешал карты:
- Значит, вы видели меня в тот день! А я все гадал - да или нет. Надо было перерезать тебе глотку, раз уж представилась такая возможность, и убедиться, что ты издох.
- Что же вам помешало?
Эджворт пожал плечами:
- Откровенно говоря, я не рассчитывал, что вы дотянете до рассвета с такой дырой в бедре. Кто бы мог подумать, что вы выкарабкаетесь? Везунчик вы, Стоунвейл.
- Последнее время кому-то очень не нравится мое везение. Не подскажете ли вы, кто так упорно вмешивается в мою жизнь?
Эджворт улыбнулся, глаза его блеснули из-под полуприкрытых век.
- Кто-нибудь, кто потерял из-за вас большую сумму денег.
- Тогда вы вполне подходите под описание.
- Верно.
Лукас помолчал.
- Стало быть, вы все-таки принуждаете меня покончить с вами, Эджворт?
- Будьте спокойны, у меня нет ни малейшего желания стреляться на дуэли. С какой стати вы решили, что везение может вам изменить? По-моему, дела у вас идут как нельзя лучше.
- Однако со мной случились два неприятных происшествия. Не стоит подробно говорить о них. Если вы в самом деле не имеете к ним отношения, лучше обойтись без лишних объяснений, но если вы замешаны в этом, постарайтесь поставить в деле точку.
- Чего ради я стану помогать вам? Я от вас не видел ничего, кроме неприятностей, Стоунвейл.
- Постараюсь объяснить: если произойдет еще что-нибудь, что мне не понравится, я отыщу вас и мы побеседуем более основательно. Вас устроит Клерифилд, на рассвете?
Рука Эджворта судорожно сжала карты.
- Я не имею никакого отношения к вашим происшествиям.
- Может быть, но жизнь вообще несправедлива. Я пришел к этому выводу, когда лежал на поле битвы и наблюдал, как вы ползаете среди погибших и раненых и роетесь в их карманах.
Лукас поднялся на ноги, развернулся и, не оглядываясь, направился к выходу из таверны.
Виктория стояла у окна в одной ночной рубашке, когда за ее спиной открылась дверь между спальнями. Она обернулась. Лукас уже был в халате.
- Вот и ты! Слава Богу! Я так волновалась! - Она босиком подбежала к мужу и бросилась в его объятия.
Лукас слегка пошатнулся, больная нога подвела его при столь бурном проявлении чувств, однако он тут же восстановил равновесие и крепко обнял Викторию.
- Надо постараться, чтобы ты почаще волновалась из-за меня, если это вызывает такую бурную встречу.
- Не надо меня дразнить. - Она подняла голову с плеча мужа и сердито нахмурилась:
- Где ты был? Тебе удалось что-нибудь узнать?
Лукас прикрыл ее рот своей ладонью:
- Пожалуйста, задавай вопросы по одному, дорогая. Ночь и так была несколько утомительной.
- Для меня тоже. Лукас, я больше не позволю запирать себя дома, в то время как ты отправляешься на поиски информации. Что может быть хуже, чем ожидание? Расскажи, что ты сделал? Ты нашел Эджворта?
Лукас отпустил ее и присел на стул:
- Я нашел Эджворта. Не ясно только, продвинемся ли мы в нашем расследовании. Я так и не понял, имеет ли он отношение к загадочным событиям… Хотя у него есть причина ненавидеть меня.
Виктория кивнула, устраиваясь напротив Лукаса:
- Потому что теперь его не принимают в клубах?
Лукас потер больную ногу:
- Есть и другие причины - в прошлом…
Виктория пристально посмотрела на него:
- Что в прошлом, Лукас?
- В тот день, когда мне продырявили ногу, Эджворт тоже был там.
- Он участвовал в сражении?
- He совсем, - ответил Лукас, - скажем так: он предпочел наблюдать за битвой с безопасного расстояния.
Виктория наконец поняла:
- Он испугался и сбежал?
- В сражении всякое случается. Эджворт не первый и не последний. Кто знает, если бы у всех было достаточно здравого смысла, чтобы вовремя сбежать и прекратить истреблять друг друга, войны бы кончились.
Виктория удивилась:
- Лукас, ты… ты даже не презираешь его за трусость?
- В общем-то нет. Конечно, вряд ли достоин восхищения человек, струсивший под огнем, однако…
- Однако!
- Однако я могу его понять. - Он вызывающе посмотрел на Викторию и добавил:
- Понять и посочувствовать. Со страхом совладать очень трудно, к тому же война - не лучший способ решать проблемы. Может быть, я мало чему научился в армии, но в этом я уверен. Мне нетрудно простить человека, который предпочел сбежать в разгар сражения. Если как следует поразмыслить, такой поступок кажется вполне разумным.
Виктория уже оправилась от первоначального возмущения и задумалась над его словами:
- В каком-то смысле ты прав, Лукас, но смотри, чтобы приятели из клуба не услышали твоих признаний.
Он улыбнулся:
- Я не такой дурак, дорогая. Я говорю об этом только с тобой. Только с тобой я могу быть откровенен.
Виктория улыбнулась ему в ответ, чувствуй, как поднимается изнутри приятное тепло:
- Лучше этого ты еще ничего не говорил мне, Лукас. Я так рада, что ты доверяешь мне. Ведь я тоже могу довериться только тебе. Я рассказываю тебе даже то, что никогда не рассказывала тете Клео.
- И я рад, - просто ответил он.
Виктория улыбнулась счастливой улыбкой.
- И все же, как бы ты ни относился к трусости в сражении, я уверена, сам ты на такое не способен. Эджворт это тоже понимает. Поэтому он ненавидит тебя, да? Он знает, что ты видел, как он удирал?
- Дело еще и в другом, главное - я видел, чем он занимался после битвы. Он вернулся на поле сражения, чтобы мародерствовать.
Виктория широко распахнула глаза.
- Боже милосердный, я едва верю своим ушам! - Тут новая мысль потрясла ее:
- Он знал, что ты тоже лежишь там, раненый? Он видел тебя?
- Он видел меня.
- И не помог тебе?
- Он решил, что я в любом случае не протяну долго, а он был слишком занят, отыскивая кольца, часы и прочие безделушки, - пояснил Лукас.
Виктория вскочила на ноги и в ярости принялась расхаживать по комнате. Никогда в жизни она не испытывала такого гнева!
- Как только увижу мерзавца, я… я не знаю, что с ним сделаю. Как он мог поступить так подло? Бросить тебя умирать! Такое не прощается!
- Я готов согласиться с тобой: его поступок иначе как подлым не назовешь. Но с тех пор Эджворт редко поступает честно, - угрюмо проворчал Лукас.
- Да уж, конечно! Наверное, Изабелле Рикотт стало известно о его жульничестве за картами, и она бросила его. Она хоть и предпочитает слабых мужчин, но такая слабость даже ей не могла прийтись по душе.
- Вероятно.
Виктория вновь резко развернулась и направилась в другой конец комнаты.
- Значит, ты полагаешь, что за всем стоит Эджворт? Он затаил на тебя злобу, потому что тебе известна вся правда о нем?
- Вполне возможно. Я никак не отделаюсь от мысли, что на самом деле он знает гораздо больше, чем сказал мне сегодня. Я предупредил его: если еще что-нибудь с нами случится, ему придется иметь дело со мной.
Виктория внимательно посмотрела на Лукаса:
- Но ты не уверен - на все сто процентов, - что в наших неприятностях виноват именно он?
- Думаю, тут еще придется поломать голову.
- Потому что жертвой некоторых из нападений была выбрана я?
- Вполне возможно, Эджворт выбрал тебя в качестве жертвы, чтобы таким образом отомстить мне, - произнес Лукас. Виктория присела на край кровати:
- Как все неубедительно. Мы ни на шаг не продвинулись в нашем расследовании.
- Надо выждать. Если наши неприятности прекратятся, мы придем к выводу, что я вовремя предупредил Эджворта.
- Верно. - Нахмурившись, Виктория обдумывала его слова. - Но если все это будет продолжаться, придется исследовать и другую версию: мой отчим жив.
- Независимо от того, каких результатов мы добьемся в расследовании, в другой области наметился определенный прогресс, - весело продолжил Лукас.
Виктория заинтересованно глянула на него:
- И в чем же?
- Ты призналась, что я могу соблазнить тебя в любой момент, как только захочу.
- Ах, ты об этом… - Виктория почувствовала, как краска заливает ей щеки.
Лукас подошел к ней:
- Да, я об этом. Тебе, любовь моя, наверное, покажется это неважным, но для меня твое признание значит очень много. Понимаешь, я получил великую надежду. В один прекрасный день ты наконец решишься сделать последний шаг и признаешься мне в любви.
Виктория поднялась и отошла от него.
- Ты не должен придавать слишком большое значение моим словам. Когда мы выходили из кареты, я очень сердилась на тебя и не следила за тем, что говорю.
Лукас улыбнулся:
- Неужели ты хочешь отречься от своих слов? Тебе вряд ли это удастся, дорогая. Я не допущу.
Виктория вздохнула, отступая еще на шаг.
- Но ты придаешь словам слишком большое значение. Ты думаешь, что добился капитуляции. Я убеждена, именно так ты и думаешь.
- Ты боишься капитуляции, Викки?
- Для меня это невыносимо! - Она отступила еще на шаг, прижимаясь к стене. Лукас шагнул к ней, и глаза Виктории испуганно расширились.
Лукас подошел к ней вплотную, его глаза светились радостью. Он очень осторожно прижал Викторию к стене, поймав ее запясгья. Его губы были совсем рядом, она чувствовала его дыхание.
- Невыносимо? Хм-м… Прекрасно, мадам. В таком случае давайте назовем это еще одним шагом в наших мирных переговорах, а не шагом к капитуляции - почему бы и нет?
Виктория затаила дыхание.
- Чтобы это было еще одним шагом в мирных переговорах, мы оба должны идти на равные уступки, милорд. Вы тоже должны признать, что я имею такую же власть над вами, как вы надо мной.
- В самом деле - я должен признать это.
Кончиком языка она облизала пересохшие губы:
- Ты хочешь сказать: я могу соблазнить тебя, когда мне вздумается?
- Мадам, вы можете соблазнить меня даже тогда, когда идете по гостиной или передаете мне чашку чая. Каждый раз, когда я гляжу на Strelitzia reginae, у меня вспыхивает желание.
- О! - Она нерешительно улыбнулась ему в ответ. - Еще один образчик твоей замечательной стратегии, Лукас?
Он не стал ей отвечать. Его губы уже прильнули к ее губам - горячим, возбуждающим, пьянящим поцелуем. Виктория обхватила его шею руками, впитывая его тепло и силу.
Рука Лукаса скользнула на ее бедро, приподнимая воздушную ткань ночной рубашки вверх, к талии.
- Лукас!
- Откройся мне, дорогая.
Она тихо застонала, дрожа от наслаждения, и выполнила его приказ Рука Лукаса скользнула меж ее бедер.
- Лукас!
- Да, моя дорогая. Именно так! Именно это мне и нужно от тебя. Назови это капитуляцией или перемирием, как тебе угодно. Не важно.
Виктория крепко держалась за Лукаса. Его язык проник внутрь ее рта, рука скользнула вниз, к влажному теплу. В едином завораживающем ритме его пальцы и губы ласкали ее. Виктория чувствовала, что слабеет.
Ей хватило сил только на то, чтобы распахнуть халат Лукаса. Она увидела, что его жезл уже поднялся, и нежно обхватила его пальцами.
- Господи, Викки!
Он потянул ее за собой и одним движением бросил на постель. В следующую секунду он сам рухнул на нее, осыпая поцелуями ее грудь, шелковистую кожу живота и бедер. Внезапно его поцелуй проник еще глубже. Виктория задохнулась сначала от ужаса, потом от наслаждения, когда его язык проник в самые потаенные ее глубины.
- Лукас, так нельзя! Лукас, ты не должен…
Виктория вцепилась пальцами в темные волосы Лукаса, все ее тело напряглось.
- Лукас!
Она все еще сотрясалась от небывалого восторга, когда тело Лукаса скользнуло вдоль ее тела и он мощно, глубоко вошел в нее. Виктория в порыве страсти кусала плечи Лукаса. Она прижималась к нему так, словно решилась никогда не выпускать мужа из своих объятий, и его хриплый, ликующий крик экстаза отдавался у нее в ушах.
Глава 18
- Должна сказать, вы с Лукасом ухитрились выбраться из этого скандала вполне благополучно. - Тетя Клео приподняла лейку, стараясь добраться до ползучего растения, подвешенного высоко в кадке. - Прошлой ночью у Фокстонов вы имели огромный успех. Похоже, вы даже могли обойтись без благословения Джессики Атертон. Вас объявили лучшей парой сезона, и, будем надеяться, сезон закончится, прежде чем вы ухитритесь каким-то образом все испортить.
- Будем надеяться, - усмехнулась Виктория. - Кажется, Лукас молит Бога о том же самом. Почему бы вам не встретиться и не обсудить хорошенько мое поведение?
- Нам многое надо обсудить, не так ли? - Клео улыбнулась. - Я предупреждала его, что с тобой не соскучишься.
- По-моему, вовсе не мы с Лукасом выпутались из скандала. Все устроила ты, тетя Клео. Разумеется, не без помощи Джессики Атертон, - добавила она, изучая незаконченное изображение кактуса на мольберте (приходится быть честной, даже если тебе это не по душе). Кактусы так трудно рисовать: до чего же: утомительно выписывать одну колючку за другой.
Тетя Клео проследовала к следующему цветку, но она по-прежнему не отводила озабоченного взгляда от лица племянницы.
- Когда вы с Лукасом отправились в Йоркшир, я первое время очень волновалась. Я готова была задушить Джессику Атертон - взбрело же ей в голову явиться сюда в день вашей свадьбы и устроить такой переполох.
- Признаться, меня преследовала та же мысль. Кажется, и Лукас был бы не прочь сделать это.
- Ничего удивительного. Полагаю, он прекрасно обошелся бы без вмешательства Джессики. Словом, дело едва не кончилось катастрофой, и меня утешало только то, что лишь один-единственный человек способен справиться с подобной ситуацией, и как раз за него ты и вышла замуж. Когда я получила твое письмо с просьбой выслать саженцы для вашего сада, я поняла, что худшее уже позади, - объявила Клео.
- В самом деле, мы с Лукасом, кажется, начинаем понимать друг друга.
Тетя Клео резко подняла голову. Глаза ее искрились смехом.
- Понимать друг друга?.. Вот, оказывается, как это называется. Видела бы ты себя, когда он рядом с тобой. Ты просто светишься от счастья. Полагаю, ты уже утешилась и не боишься, что с тобой стряслась такая же беда, как с твоей матерью?
Виктория старательно смешивала желтую и синюю краску, чтобы получить нужный оттенок зеленого:
- У Лукаса нет ничего общего с Сэмюэлем Уитлоком.
- Господи, ну конечно же, нет! Да и у тебя не так уж много общего с твоей матерью, бедняжкой Каролиной, упокой, Господи, ее душу. Она очень любила твоего отца. Если б он не умер, все было бы по-другому, она не стала бы легкой добычей для Уитлока. Однако когда твой отец умер, она искала утешения и сразу поддалась на обман Уитлока.
- По-моему, любовь опасна, как электрическая машинка. Гораздо лучше заключить с мужчиной надежный деловой союз. Именно так мы с Лукасом и поступили. То есть мы успешно продвигаемся в этом направлении.
Клео удивленно вскинула бровь:
- Что-что? Вы с Лукасом заключили деловой союз?
- По-моему, это самый разумный выход, учитывая, при каких обстоятельствах мы поженились К тому же само поместье со временем станет очень доходным. Там хорошая земля.
- Вот как? - Тетя Клео пребывала в явной растерянности. - Просто поразительно.
- Соглашение совсем неплохо работает, только Лукас никак не отучится от привычки приказывать, когда ему не удается добиться своего с помощью разумных доводов.
- Викки, дорогая, то, что ты говоришь, звучит крайне интересно. Значит, Стоунвейл принял это "джентльменское" соглашение?
- В общем и целом. В кое-каких областях я еще сталкиваюсь с сопротивлением.
Глаза Клео расширились.
- В каких же?
- Он по-прежнему настаивает, что ему необходима моя любовь, и при малейшей возможности пытается подловить меня, вырвать у меня признание в любви.