– Это что-то личное, – пробормотала Луиза, медленно листая страницы. – Похоже на дневник. Да, вот оно! Дневник мисс Сары Бриндл, то есть эта тетрадка никак не может принадлежать Гастингсу, тут вы правы. Кстати, мисс Бриндл в конце месяца собирается выйти замуж за лорда Малленби. Как же к Гастингсу попали ее личные записи?
– Прекрасный вопрос. – Энтони захлопнул записную книжку, которую просматривал и добавил: – Это тоже дневник. И вела его юная леди по имени Джулия Монтроуз.
– Я встречалась с ней в свете, – отозвалась Луиза. – Она помолвлена с Ричардом Плампстедом. Все считают, что это очень удачная партия. Плампстед унаследует титул своего отца. Но я не понимаю, – озадаченно нахмурилась она, – как к Гастингсу попали эти дневники и главное – зачем они ему.
– О, я могу придумать причину, по которой беспринципный человек желает завладеть откровениями юных леди.
– Вы хотите сказать, что он… что он шантажирует этих людей?
– Сомневаюсь, что доход юной Джулии или Сары достаточен, чтобы самим заплатить шантажисту. Скорее всего, они живут на содержании у родственников или родителей и получают довольно скромные квартальные выплаты. Нет, если Гастингс выкачивает деньги из семьи, то шантажируемый человек должен располагать значительными средствами. В случае с Джулией это может быть ее прабабушка, леди Пенфилд. Она дама весьма преклонного возраста, и в силу этого у нее хрупкое здоровье, но, тем не менее, продолжает контролировать финансы семьи.
– Леди Эштон упоминала, что до замужества наследством Сары Бриндл распоряжается ее тетушка, также весьма престарелая дама.
– Тогда в этой, – Энтони открыл последнюю тетрадку, – должна быть своего рода финансовая отчетность. Здесь записи денежных сумм, полученных путем шантажа.
– Мы немедленно должны вернуть дневники их владелицам, – воскликнула Луиза.
– Само собой разумеется, – кивнул Столбридж. – Но сделать это нужно осторожно.
– Да, ведь мы не можем признать, что эти бумаги побывали у нас в руках, потому что… ну, вы сами понимаете. А что насчет деловых бумаг? – спросила она.
– Их я оставлю себе для дальнейшего ознакомления, – холодно ответил Энтони.
– Но они принадлежат Гастингсу! Изъять и вернуть владельцам дневники, которыми их шантажировали, – это одно и, я уверена, может рассматриваться как благородный поступок. Но остальные документы нужно вернуть в сейф. Мы обязаны…
Столбридж поднял взгляд на Луизу, и она отшатнулась, увидев холодную ярость в его глазах и лицо, которое вдруг превратилось в неподвижную маску.
– Этот негодяй не только шантажист, но и хладнокровный убийца. И я не имею по отношению к нему никаких обязательств.
– Вот уже второй раз вы называете его убийцей, сэр – заметила Луиза, любопытство которой пересилило минутный испуг. – Но есть ли у вас доказательства?
– Я получил их сегодня вечером.
Энтони извлек из кармана бархатный мешочек, развязал шнурок, стягивающий горлышко, и перевернул его. Как зачарованная смотрела Луиза на каскад золота, изумрудов и бриллиантов, хлынувших в его ладонь.
Мой Бог… – прошептала она. – Эта вещь должна стоить целое состояние.
Так и есть. А, кроме того, она доказывает, что Гастингс виновен в убийстве.
Но я не понимаю… вы забрали ожерелье из его сейфа?
– Да.
– Тогда… тогда получается, что вы действительно крадете драгоценности! – выдохнула Луиза, которая, несмотря на все разговоры и умозаключения, никак не могла поверить в подобный поворот событий.
– Это ожерелье принадлежало женщине по имени Фиона Ризби, – голосом, лишенным всякого выражения, произнес Столбридж.
– Как? – Луиза не смогла скрыть изумления. – Вашей невесте? Но она покончила с собой, бросившись с моста в реку.
– Я никогда не мог поверить, что Фиона решилась на самоубийство. Гастингс хранил в своем сейфе ожерелье, следовательно, он ее и убил. Я был прав!
А вы уверены, что это ее ожерелье?
Да. – Он аккуратно убрал драгоценность обратно в мешочек. – Его трудно перепутать с другим – вещь уникальна и принадлежала семье Ризби многие годы. Фиона была в нем в день своей гибели.
– Но что же вы собираетесь предпринять? Теперь, когда вы извлекли его из сейфа Гастингса, ожерелье перестало быть доказательством. – Луиза помолчала, но, все же, рискнула закончить мысль: – Более того, сэр, считаю своим долгом указать вам на еще один момент: если полиция обнаружит ожерелье у вас, вы сами попадете в число подозреваемых.
– Я не мог оставить его в сейфе. И оно все равно не стало бы уликой: Гастингс никогда не позволит полиции обыскивать его.
– Да, но что же вы хотите с ним сделать?
– Пока не знаю, – честно ответил Энтони. – Но надеюсь придумать приемлемый план к нашей завтрашней встрече.
– Вы собираетесь явиться в дом на Арден-сквер? – просила Луиза, надеясь на отрицательный ответ, но уже одолеваемая самыми дурными предчувствиями.
И они оправдались в полной мере, когда Энтони Столбридж подарил ей сияющую улыбку и заявил:
– Непременно буду завтра на Арден-сквер! В конце концов, должен же я получить плату за выполненную работу!
Глава 5
Был уже поздний вечер, и Энтони не стал звонить. Он сам распорядился, чтобы слуги не дожидались его возвращения, а потому своим ключом открыл дверь и вошел в темный и тихий дом. Он прошел в библиотеку, швырнул и кресло тяжелый плащ и шляпу, снял сюртук, развязал галстук и ослабил тугой воротничок рубашки. Потом налил себе бренди, выложил на стол вещи и документы, и изъятые из сейфа, уселся поудобнее, отхлебнул бренди и принялся внимательно изучать деловые бумаги.
Минут через двадцать у него не осталось никаких сомнений: он получил еще одно весьма ценное доказательство против Гастингса. Уже некоторое время в клубах ходили слухи, что Элвин Гастингс разрабатывает некий инвестиционный проект. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: было широко известно, что за последние несколько лет Гастингс организовал несколько консорциумов и других проектов. Самым пикантным и необычным моментом данного предприятия оказалась личность одного из участников.
Столбридж прикончил бренди и налил еще. Было очень поздно, но спать Энтони не хотелось. Отправившись в кровать, он увидит тот же бесконечно повторяющийся сон. Фиона Ризби во сне придет к нему не такой, как при жизни – молодой, красивой, полной жизни женщиной. Он увидит ее мертвой, с мокрыми спутанными волосами и бледной кожей – такой ее вытащили из реки. И широко открытые мертвые глаза смотрели на жениха с укором.
Энтони опять достал ожерелье из бархатного мешочка и внимательно рассмотрел. Да, он не ошибся – это ожерелье семьи Ризби. Теперь он получил окончательный ответ на вопрос, который мучил его вот уже год и два месяца: Фиона не покончила с собой, ее убили. И убил ее Элвин Гастингс. Но, к сожалению, все имеющиеся доказательства достаточны только для Энтони.
Кроме того, еще один вопрос остался без ответа: почему Гастингс убил Фиону? Возможно, есть вина Энтони в том, что девушка запуталась и это привело ее к гибели. Он должен искать дальше, должен узнать наверняка. После продолжительного раздумья в компании с бокалом бренди Энтони разработал план и решил, наконец, отправиться в постель.
Уже в полусне ему пригрезилась женщина. Только это была не Фиона. Луиза Брайс смотрела на него сквозь стеклышки очков в золотой оправе, загадочная и непонятная. Во сне он шел за ней по бесконечным коридорам и никак не мог нагнать ускользающую фигурку. Но даже во сне он твердо знал, что не остановится, пока не узнает все секреты таинственной миссис Брайс.
Глава 6
Кошмар начался по обычному сценарию.
С первого этажа донесся глухой звук удара. Новый замок, который она только на прошлой неделе установила на заднюю дверь магазинчика, не выдержал натиска.
Джоанна оцепенела от страха, сердце ее бешено колотилось, шум собственной крови наполнил голову, и она перестала слышать другие звуки. Холодный пот мигом сделал влажной ночную сорочку, и она прилипла к телу. Плохо понимая, что делает, Джоанна прикрылась одеялом, словно оно могло защитить ее от опасности. Скрипнули металлические петли – дверь открылась. Монстр, зверь, жаждавший ее крови, уже внутри магазина. Он пришел за ней. Несколько последних месяцев она жила в страхе, и вот теперь сбывается ее самый страшный кошмар. Нужно двигаться! Нельзя прятаться в кровати, словно испуганный ребенок.
Скрипнула нижняя ступенька. Это поднимается мужчина: высокий, большой и безумный от жажды убивать. И он не пытается таиться. Он хочет, чтобы она слышала по приближение и боялась.
Нужно взять себя в руки и выбраться из кровати, или у нее не останется ни малейшего шанса. Кричать бесполезно: в доме никого нет. Да и не сможет она крикнуть: страх тисками сжал горло, и даже воздух с трудом проходил и легкие.
Джоанна постаралась вспомнить план, который придумала несколько дней назад. Нужно сконцентрироваться – это поможет хоть чуть-чуть взять себя в руки. Собрав оставшиеся силы, она откинула одеяло и встала с кровати. Пол оказался ледяным, и это странным образом помогло, вернуло телу ощущение жизни.
Опять скрип ступеней. Теперь монстр на середине лестницы, но он не спешит, предвкушая забаву.
– Я предупреждал тебя, Джоанна. Неужели ты думаешь, что меня можно отвергнуть и остаться безнаказанной? Ты всего лишь маленькая тварь, хозяйка убогой книжной липки. Тебе положено знать свое место.
Еще шаг, другой, и голос, до того момента ровный, становится резким. Мужчина уже не может сдерживать злость, снедающую его:
– Тебе следовало быть благодарной, что человек благородной крови изволил заметить тебя. Слышишь, сучка, ты должна быть благодарна мне, умолять, чтобы я снизошел до тебя, чтобы я взял тебя!
Ее спальня отделена от другой комнаты лишь тяжелыми портьерами. Пока они закрыты и монстр находится с другой стороны. Джоанна испуганным взглядом обводит комнатку: негде спрятаться, некуда бежать. Потом она замечает, что штора на окне открыта и лунный свет позволит чудовищу сразу же увидеть ее. Она бросается к окну и торопливо задергивает шторы, погружая маленькое помещение во тьму. Она может ориентироваться в доме и с закрытыми глазами, но монстр никогда не был в комнатах наверху и, если ей повезет, он споткнется или просто сделает вперед несколько шагов, не заметив ее в темноте. И тогда у нее будет шанс проскользнуть в дверной проем у него за спиной и бежать.
Теперь она слышит шаги, приглушенные ковром. Он уже в комнате и идет к портьерам.
– Такие, как ты, должны знать свое место. Я научу тебя покорности и покажу, что бывает с теми, кто не уважает господ.
Джоанна поднимает с пола тяжелые каминные щипцы. Вот уже несколько ночей подряд она кладет их рядом со своей кроватью. Боже, какие же они тяжелые! Она сжимает металл двумя руками и мысленно произносит молитву.
За порогом слышится странный звук, и в следующий миг она видит свет, пробивающийся в щель между портьерами. Монстр зажег лампу! Вот и все, ее план временно дезориентировать его в темноте провалился. Щипцы едва не выскальзывают из потных рук, она прижимается спиной к стене рядом с дверным проемом.
– Время пришло, Джоанна. Я ждал достаточно долго. Теперь ты заплатишь за свое неповиновение.
Монстр откидывает портьеру, и девушка видит его лицо, освещенное лампой. Самое ужасное, что этот человек красив. Высокий лоб, аристократические черты, волнистые волосы. Но лицо изуродовано гримасой ярости и желания. О нет, не обладать ею он жаждет. В них красивых глазах горит безумный огонь и читается желание мучить и убивать. Водной руке он держит лампу, а в другой… блеснуло лезвие, и теперь она ясно видит, что это нож. Монстр входит в комнату и делает шаг к кровати.
Луиза проснулась и села в постели. Сердце колотится, как бешеное, ночная сорочка липнет к телу – именно холодный пот и делает собственное тело неприятным. Кричала ли она в этот раз? Некоторое время она с тревогой прислушивается, но в доме тихо. Слава Богу, ей не хотелось, разбудить Эмму. За последние месяцы кошмары стали сниться реже, и Луиза уже начала было надеяться, что когда-нибудь они совсем покинут ее. И вот опять тот же сон. Луиза вскочила и принялась мерить комнату шагами. После таких дурных снов ее всегда охватывало лихорадочное возбуждение, которое требовало выхода. Нужно дать нервному напряжению выплеснуться, и лучше всего в таких случаях двигаться, нагрузить тело и мозг, чтобы дыхание постепенно выровнялось и сердце перестало колотиться в груди. Немного отдышавшись, она подошла к окну и принялась оглядывать улицу, отыскивая фигуру женщины в черном.
Но сегодня проститутки не видно. Возможно, она приходила раньше. Но Луиза полагала наиболее вероятным, что бедная женщина оставила свои попытки. Арден-сквер – район тихий и респектабельный, здесь трудно найти клиента, ищущего услуги продажной женщины.
Впервые Луиза заметила эту женщину в черной одежде несколько вечеров назад. Бархатный плащ черного цвета и густая вуаль полностью скрывали и одежду, и лицо. Скорее всего, это вдова, недавно потерявшая мужа и оставшаяся без средств к существованию. Самая обычная история. Некоторое время женщина стояла в тени деревьев, словно ожидая, что мимо пройдет или проедет в карете мужчина, которого она заинтересует.
"Возможно, – думала Луиза, глядя на пустынную улицу, – она перешла в другой район или совсем утратила надежду и бросилась в реку подобно многим другим отчаявшимся женщинам".
Мир слишком жесток к таким женщинам. Жены, потерявшие мужей и оставшиеся без средств к существованию, не имели выбора. Найти достойное занятие, чтобы прокормить себя, практически невозможно, и они вынуждены были заниматься проституцией, подвергаясь осуждению общества и становясь его париями.
"Мне невероятно повезло, – в который раз повторила себе Луиза. – Только милостью Божьей…"
Душа ее наполнилась грустью и чувством глубокого сострадания. Она прошла к письменному столу и зажгла лампу. Все равно теперь она не скоро сможет уснуть, так что можно с пользой провести время, просмотрев еще раз ранее сделанные записи.
Она открыла тетрадь, в которую регулярно записывала все важное и интересное, но никак не могла сосредоточиться. Ее слишком занимало воспоминание о том поцелуе в полутемном коридоре. Подумать только – нежданно-негаданно она оказалась в объятиях Энтони Столбриджа! Пусть на несколько минут, но все же… все же, это было приятно. Да, Когда Луиза все же рискнула вернуться в постель, погасить лампу и закрыть глаза, то это воспоминание овладело ею и позволило уснуть спокойно и без кошмаров.
Глава 7
Утро выдалось свежим и солнечным. Луиза поднялась с постели и не спеша одевалась. Сорочка, панталончики и единственная нижняя юбка. Многие светские дамы пришли бы в ужас от такого минимума белья, не говоря уж об отсутствии корсета. Завзятые модницы надевали множество нижних юбок весом не менее четырнадцати фунтов, а затем еще тяжелое, украшенное турнюром платье. Но и миссис Брайс, и Эмма Эштон были сторонницами рационального подхода и придерживались той точки зрения, что вес одежды под платьем не должен превышать семи фунтов. А корсеты они вообще рассматривали как устройства, вредные для женского здоровья.
Затем она выбрала в гардеробе темно-синее платье, сшитое согласно тому самому рациональному, подходу к одежде. Верхняя часть была довольно плотной и облегающей, как того требовали мода и традиции, но жесткие косточки отсутствовали и шнуровка была довольно умелой и щадящей. Бюст скроен весьма умело, но в нем почти нет подложки, увеличивающей размер и придающей определенную форму груди. Складки юбки содержали меньше ткани, чем диктовала мода, и это делало платье более удобным и легким. В нем можно было нормально двигаться.
Тяжелые складки модных платьев, на которые портные не жалели ткани, да еще многочисленные нижние мини, предписываемые модой, делали абсурдной саму мысль о том, что женщина может пойти, например, просто прогуляться в парк. Светские дамы могли передвигаться лишь мелкими, семенящими шагами. Если леди вдруг попыталась бы двигаться быстрее или бежать, ее ноги тот час же были бы захлестнуты складками ткани и она оказалась бы обездвиженной.
Закончив утренний туалет, Луиза подхватила с прикроватного столика свой блокнот и пошла вниз. Дверь Эммы еще закрыта – должно быть, леди Эштон пока спит. И кухне прислуга пила утренний чай. Штат был немногочисленный: экономка миссис Голт, ее муж Хью и племянница Бесс. Хью, молчаливый человек лет сорока с небольшим, служил садовником и ухаживал за зимним садом, предметом неустанных забот и гордости Эммы. Бесс исполняла обязанности горничной и служанки. Увидев Луизу, все трое встали.
– Доброе утро, – приветливо поздоровалась миссис Брайс. – Мне бы чашку чаю…
– Доброе утро, мэм. – Миссис Голт уже хлопотала у плиты. – А может быть, к чаю подать тосты?
– Это было бы просто замечательно.
– Я принесу чай в кабинет через минутку, – заверила ее миссис Голт.
– Я пойду посмотрю, горит ли камин. – Бесс присела в торопливом книксене и убежала.
– Спасибо. – Луиза улыбнулась, кивнула и не спеша направилась в кабинет.
Она не успела отойти от двери, как услышала голос миссис Голт:
– Подумать только, она поднялась в такую рань! Должно быть, почти не спала нынче ночью. Вчера явилась совсем поздно.
– Сон-то ладно. А вот что она приехала в карете того джентльмена, – отозвался глухой голос садовника, – совсем на нее не похоже. Сколько уж мы здесь служим, а такое в первый раз.
– Тсс… мы с самого начала знали, что в этом доме будут странности. Леди Эштон известна своей эксцентричностью, но ведь и платит она отлично, так что может себе позволить почудить. Молчи, не вздумай ляпнуть что-нибудь. Не хватало еще потерять такое хорошее место.
Луиза вздохнула и пошла дальше. Трудно что-либо утаить от прислуги. Иной раз она чувствовала усталость оттого, что в доме постоянно находятся люди и почти нереально остаться в одиночестве хотя бы ненадолго.
С другой стороны, миссис Голт говорила чистую правду: Луиза действительно вернулась вчера очень-очень поздно и совсем не в том экипаже, который увез их с леди Эштон на бал. Ее привез на Арден-сквер Энтони Стол-бридж, и он же проводил ее до двери.
В кабинете в камине весело пылал огонь, который разожгла Бесс. Горничная поднялась с колен и с улыбкой сказала:
– Садитесь поближе к очагу, мэм. Здесь поуютнее, и не пройдет и получаса, как станет гораздо теплее.
– Спасибо.
– Вот и чай, мэм. – Миссис Голт внесла в комнату поднос. – Но не спешите: пусть остынет, а то прямо кипяток.
– Хорошо, – покорно кивнула Луиза. Она с удовольствием подумала о том, что чашка крепкого чаю поможет ей прийти в себя и собраться с мыслями. Нужно многое обдумать, и делать это лучше с ясной головой.