Лорд Грэнтэм не спеша ехал за непринужденно беседующими королем и Евой. Впереди, возглавляя их небольшую кавалькаду, двигался охранник, который порой оглядывался и одаривал короля недоброй ухмылкой. Ева мило щебетала, Карл смеялся и расточал ей комплименты. Но сам Джулиан был угрюм. Что-то не нравилось ему в Еве Робсарт. Нет, безусловно, он находил ее красивой, обворожительно красивой, однако ее красота казалась ему вызывающей, почти агрессивной, в ней даже на расстоянии ощущались чувственность и необузданная страсть. Конечно, королю с его неуемным сластолюбием трудно не подпасть под власть чар подобной женщины.
Джулиан невольно прислушался к словам Евы. - Вы и представить себе не можете, сэр Чарльз, как все изменилось в этом краю с приходом к власти пресвитериан. Раньше мы умели веселиться, у нас были прекрасные праздники - майские, рождественские, когда мы украшали дом падубом и плющом и танцевали до угра. Конечно, это нельзя сравнить с придворными торжествами, однако все же было весело. Теперь же мы окутаны пеленой страха. Одеваться надо лишь угрюмо-пристойно; церковь посещать регулярно, молиться по четыре раза в день и думать только о конце света. А произвол властей? Где в Библии сказано, что надо убивать медведей и сворачивать головы бойцовым петухам? Они даже издали указ, чтобы арестовывать лошадей, которые паслись в воскресенье, и удерживать их до понедельника.
Король громко расхохотался, и смех Евы вторил ему, словно серебряный колокольчик.
- Но вы-то сами не больно придерживаетесь этих правил? - заметил Карл, окидывая взглядом роскошный наряд Евы.
- О да! - она вскинула голову. - Я роялистка до мозга костей, ибо никогда не признаю власть тех, кто говорит, что радоваться - это грешно. А сами-то… - она даже передернула плечами. - Была я при новом дворе господина Молчание и скажу: все это лишь жалкое подобие того, что я видела при монархии. Однако сколько же лицемерия и притворства при этом!
- Так вы бывали и при дворе Стюартов? - негромко спросил Карл, не спуская глаз с точеного профиля Евы.
Она кивнула:
- Я состояла в услужении у королевы, была одной из ее фрейлин.
- И, видимо, многих знали?
Опять кивок:
- Почти всех, кто был приближен к их величествам.
- А помните ли вы принца Уэльского?
Джулиан напрягся, он счел это грубым ходом, хотя сам с нетерпением ждал, что скажет Ева.
- Его высочество? - Ева чуть повернулась к королю. - Конечно, я его отлично помню. Этакий смуглый ребенок, некрасивый, но веселый и полный обаяния. По-моему, я ему нравилась. Как всякая пригожая леди, разумеется. Но я-то ведь тогда была очарована принцем Рупертом и никого не замечала. А Карл Уэльский… Помню, я кормила его леденцами. Бедный Карл Стюарт!.. Ходили слухи, что он погиб, и я даже плакала из-за этого.
- Нет, он жив, - заметил король.
- И слава Богу, - улыбнулась Ева. - Правда, теперь он изгнанник, король без королевства. Однако я свято верую, что когда-нибудь он вернет отцовский трон, и не перестаю молить об этом небеса.
Ева достойно вынесла испытание. Джулиан видел, как напрягшиеся было плечи короля расслабленно опустились. Он даже украдкой обернулся к Джулиану и подмигнул. Джулиан тоже перевел дыхание. Однако тревога не проходила. Почти инстинктивно, словно нутром, Джулиан ощущал в Еве Робсарт какую-то фальшивость, и это вселяло в него опасения. Сегодня в церкви он счел ее поведение глупым и вызывающим, теперь она вела себя приветливо и разумно. Что-то здесь не вязалось, и лорд Грэнтэм был все время настороже.
Они подъехали к Сент-Прайори, когда солнце уже заглядывало за кромку горизонта, а на востоке стали сгущаться темно-синие вечерние облака, озаренные блеклым ликом луны и ранними звездами. Местность сделалась более живописной и обжитой, стали попадаться селения в буковых рощах, слышалось мычание возвращавшихся к домам коров и щелканье кнута пастуха.
Сент-Прайори возник, когда они миновали небольшой холм. Замок был расположен не на возвышении, а в небольшой низине, и его окружало несколько больших сел. Высокие каменные столбы, являвшиеся, по сути, изувеченными древними распятиями, указывали дорогу к замку. Сент-Прайори, полузамок, полумонастырь, безусловно, впечатлял и казался одновременно и грозным, и роскошным. А главное, он был расположен в стороне от широкого тракта, который вел на север от Солсбери.
Замок стоял посреди громадного парка, почти леса, над которым возвышались его внушительные башни и унизанные флюгерами кровли. Всадники спустились с холма и, миновав узкий проезд между двумя большими прудами со стоячей водой, подъехали к чугунным воротам с виньетками и позолоченными остриями - дань новой моде. Эти роскошные ворота казались здесь даже не к месту, так как их со всех сторон окружала, примыкая с двух сторон, массивная каменная стена.
Ворота как раз были открыты, и из них выходила довольно значительная группа людей, все мрачные, хмуро бросавшие взгляды на всадников.
- Это наши поденщики, - пояснила Ева. - Они никогда не остаются на ночь в замке. Это приказ отца.
Она о чем-то переговорила с вышедшим из сторожки привратником. Говорила тихо, но до короля все же долетела фраза - "отпевание окончено".
- В замке кто-то умер? - спросил Карл. - Может, мы не вовремя?
Но Ева уже направила коня в ворота.
- Для посланцев комиссаров наш дом всегда открыт, - многозначительно сказала она и через минуту будничным голосом добавила: - Умер наш слуга. Несчастный случай - его растерзали псы отца.
Король почувствовал себя неуютно. Да и сама атмосфера, когда они въехали в парк, словно придавила плечи. Здесь меж деревьев уже царили сумрак и тишина. Они словно попали в какой-то иной мир, таинственный и безлюдный, что столь не свойственно для крупных поместий. Аллея к замку была не прямой и все время петляла. Казалось, замок должен был возникнуть за следующим поворотом, но его все не было, и путников окружали те же могучие деревья. Хотя подъездная дорога была широкой, посыпанной гравием и ухоженной, а вдоль нее на всем протяжении росли стройные ели, они служили словно оградой, а за нею простирались заросли давно не расчищаемого парка. Тихое, безлюдное, дикое место, совершенно не соответствующее живому характеру их проводницы.
Наконец за очередным поворотом аллея выровнялась, как стрела; в просвете поредевших деревьев показался сам замок.
Он действительно впечатлял. Картина здесь менялась: мощеный двор, газон перед замком, еще зеленый и ровно подрезанный с пирамидально остриженными пихтами по всему парапету. Последние лучи солнца горели огнем в больших готических окнах. И всюду царило безмолвие и пустота. Разве что мальчик-конюх подбежал к ним и принял поводья коней.
Слуг они увидели лишь в холле: человек пять-шесть мужчин и четыре женщины в чепцах и передниках. Если это и вся прислуга, то их удивительно мало для столь большого поместья.
Король Карл невольно присвистнул, оглядывая холл. Какая роскошь! Холл был очень высок, и в его стрельчатых арках над головой еще чувствовалось что-то монастырское. Но это каменное кружево розеток и капителей колонн не утратило своей привлекательности, несмотря на старомодность. Пол был выложен светлыми мраморными плитами, стены в человеческий рост покрыты деревянными резными панелями, а выше выбелены до слепящей белизны и украшены начищенным до блеска оружием, старинными кирасами, меж которыми красовались и охотничьи трофеи - растянутые меховые шкуры, искусно выделанные чучела: головы оленей с ветвистыми рогами, ощетинившиеся клыками вепри и оскаленные морды волков. Вдоль стен стояли высокие кованые канделябры искусной работы с пучками длинных белых свечей, а скамьи и столы, хотя и массивные, были украшены затейливой резьбой с прекрасными инкрустациями из олова и перламутра. Несмотря на торжественность, холл казался светлым и приветливым. И все же отпечаток суровости лежал и на нем. Возможно, причиной тому были пустота и тишина, надежно воцарившиеся в замке, а может, именно его средневековый облик внушал гостям неясное беспокойство.
Но Ева уже увлекла их в следующий зал, у створчатых дверей которого, как безмолвные стражи, застыли две латные фигуры из начищенных до блеска доспехов со скрещенными на рукоятях мечей стальными перчатками и опущенными забралами. Едва миновав их, гости оказались в еще одном зале, точнее галерее, с большими трехстворчатыми окнами с одной стороны и рядом фамильных портретов в позолоченных рамах на противоположной стене. В огромном камине полыхал огонь, и, возможно, именно из-за его неровного освещения создавалось впечатление, что лица на портретах бросают на гостей внимательные взгляды. Возле одного из них Карл замедлил шаги.
- А это, если не ошибаюсь, и есть барон Дэвид Робсарт?
Ева утвердительно кивнула и тоже повернулась к портрету. На темном фоне был изображен красивый мужчина, на лице которого лежала печать благородной гордости. Он был одет в стальной нагрудник кирасы, его белокурые, завитые в длинные локоны волосы ниспадали на отложной ван-дейковский воротник из тонкого кружева.
Рядом с ним висели еще три портрета - по-видимому, жен барона Робсарта. На одном из них была изображена улыбающаяся женщина в старомодном костюме со стоячим воротником и высоко заколотыми золотыми колечками волос. Второй изображал надменную даму с открытым декольте, темными волосами и челкой в виде запятой над изогнутыми бровями. У этого портрета Джулиан несколько задержался, поняв, что это и есть женщина из рода Бомануаров - вторая жена лорда Робсарта. А на третьем была изображена испанка - туго накрахмаленные брыжи ее воротника оттеняли матово-смуглый оттенок кожи, в темных, короной возлежавших волосах алела свежая роза.
- Ваш отец выбирал себе в супруги удивительно красивых женщин, - заметил король.
Ева не ответила, так как на лестнице как раз появилась Рэйчел.
- Рада приветствовать вас в отчем доме, джентльмены, - склонилась она в реверансе. - И раз уж нам предстоит доставить нашим спасителям кров, то смею заверить, ничто нам с сестрой не сулит большей радости.
В ней чувствовалась открытая юношеская искренность без тени кокетства, а милая улыбка была ласковой и приветливой - доброй улыбкой любящей сестры. От этого у путников вмиг рассеялось то несколько напряженное настроение, какое владело ими с того момента, как они оказались в Сент-Прайори, и им стало легко и по-домашнему уютно.
Джулиан первый подошел и приложился к руке Рэйчел Робсарт, чем несколько удивил короля.
- Со своей стороны мы надеемся, что наше пребывание в Сент-Прайори не будет навязчивым и мы не причиним вам неудобств.
- О нет, что вы, - поспешно заявила Рэйчел и даже чуть пожала руку Джулиану. О, эта сельская простушка совсем не была знакома с правилами этикета, но ее искренность просто очаровывала. - В Сент-Прайори нечасто заезжают гости, и мы будем вам даже признательны, если вы разделите с нами наше тихое одиночество.
"Что-то во всем этом не так, - подумал Джулиан. - Уединенный замок, где никто не бывает, малочисленная прислуга, запущенный сад. В этом месте словно скрыта какая-то тайна".
Но под теплым лучистым взглядом карих глаз Рэйчел Робсарт он не мог предаваться мрачным мыслям. Интересно все же, узнает ли она его? Он стоял почти спиной к камину, и вряд ли она могла как следует разглядеть его. Хотя на какой-то миг ему показалось, что на лице Рэйчел промелькнуло озадаченное выражение, но ее тотчас отвлекла сестра, и девушка подошла к ней.
Удивительно, как не схожи меж собой были две дочери барона Робсарта. Ева с ее сверкающими золотом кудрями, задорная и элегантная, и смуглая, гораздо выше сестры, брюнетка Рэйчел. Почему-то Джулиан вспомнил, как сегодня в церкви кто-то назвал ее ведьмой Робсартов. Такая милая девушка… Хотя эти темные бездонные глаза и казались необычными, а в манере вести себя чувствовалась твердость, но залогом этой твердости была простота, и Джулиан даже возмутился за девушку. Как они смели так обозвать ее! Негодные плебеи!
Одета Рэйчел была в местных традициях, почти по-пуритански. Ее волосы покрывал плотно прилегавший чепец из беленого полотна, тщательно скрывавший густые черные кудри, которые Джулиан успел заметить сегодня в церкви. Такой фасон головного убора мог обезобразить любую женщину, но Рэйчел он шел, несмотря на некоторую неправильность черт ее лица. Платье было нарядное, но строгое, из темно-серого бархата с пышными рукавами и широким, ложившимся на плечи воротником из белоснежного полотна, обшитым тонкой кружевной тесьмой. Такой же тесьмой были украшены и манжеты. На руках Рэйчел Джулиан задержал взгляд и невольно нахмурился. Тонкие, красивой формы, они покраснели и обветрились от домашней работы. Неужели этой девушке приходится работать, словно простой служанке?
Она, кажется, заметила этот неодобрительный взгляд и, поспешив спрятать руки в складках юбки, повернулась к сестре.
- Я уже все приготовила, как ты велела. Для джентльменов отведены две комнаты в западном крыле.
Джулиан оглянулся на короля. Тот чуть нахмурился. У обоих мелькнула одна и та же мысль: Ева Робсарт заранее была готова к тому, что привезет их в Сент-Прайори. Конечно, этот план мог возникнуть у нее до того, как они встретились среди Пляски Гигантов, но за время вынужденного путешествия у них уже выработалась манера всех подозревать.
Рэйчел поняла, что сказала что-то не так, и растерянно взглянула на сестру. Но Ева держалась спокойно и не глядела на гостей, а когда в приоткрытую дверь вбежало штук семь спаниелей, стала играть с ними.
Карл переглянулся с Джулианом, но потом, пожав плечами, присоединился к Еве. Всем была известна его слабость к этим маленьким ласковым собачкам. Он даже взял одного песика на руки.
- Прелестные создания.
Ева согласно улыбнулась. Потом, сняв шляпу и кокетливо тряхнув локонами, сказала:
- Я пойду переоденусь к ужину, а ты, Рэч, проводи гостей в их покои. - И, подхватив шлейф амазонки, Ева быстро взбежала по лестнице.
ГЛАВА ПЯТАЯ
После того как Карл обмылся с дороги, переоделся и пригладил щеткой свои непокорные черные волосы, его настроение окончательно исправилось. Здесь, в этом монументальном жилище лорда-республиканца, он чувствовал себя почти спокойно, а сама мысль, что он проведет время в обществе прекрасной Евы, приводила его в великолепное расположение духа. К тому же и сестра ее была такой хорошенькой, если не сказать - трогательно-простодушной.
Комната Джулиана была смежной - еще одно неоспоримое удобство. Король вошел без стука и не сразу заметил переодевающегося за ширмой лорда. Тот вышел, поправляя кружевные манжеты, откидывая на плечи длинные черные волосы.
Карл, одетый в черное сукно, невольно позавидовал вызывающему англиканству расшитого бархатом камзола своего спутника с отложным бархатным воротником и богатой перевязи, с которой свисала шпага.
- Ты выглядишь, как кавалер из Уайтхолла, Грэнтэм, - ревниво заметил король. - Не забыл ли ты о своей обычной осторожности, сэр? Мы ведь в жилище республиканца, да и дядюшку пресвитера тоже не стоит сбрасывать со счетов.
- Пусть лучше заподозрят меня, а не Ваше Величество, - сдержанно ответил лорд. - И пусть лучше подозревают во мне кавалера, нежели опознают вас. Поэтому напомню, что вам следует держаться поскромнее и не столь горделиво вскидывать голову…
- Ну, уж если меня опознают, мало кого заинтересует моя манера держать голову. По той простой причине, что тогда я ее просто лишусь, - весело завершил фразу Карл.
Джулиану не понравилась шутка.
- Сир, не говорите так. Ведь для вас это просто голова, а для меня и для многих таких, как я, это голова короля, надежда нации.
- Ладно, сэр Грэнтэм. Обещаю быть осторожным и всячески оберегать священную королевскую голову.
В этот миг в дверь постучали. На пороге стоял управляющий со старинной бронзовой лампой в руках. Окинув гостей быстрым взглядом, он, как и ожидалось, задержал взгляд на нарядном костюме Грэнтэма. Но лишь на миг. Затем поспешил поклониться с выправкой хорошего слуги.
- Извольте следовать за мной, джентльмены.
По запутанным темным коридорам он повел их в столовую. Несмотря на роскошь замка, ковровые дорожки, позолоченные резные двери, расписанные цветами панели, Сент-Прайори производил нерадостное впечатление. Дважды они спускались и поднимались по винтовым лестницам, где в углах сгущался мрак, а с оснований сводов скалились искаженные маски горгулий. Было удивительно тихо.
- У вас невелико количество челяди, - невольно заметил король, и управляющий, как прежде леди Ева, ответил, что таков наказ лорда Робсарта. Что это - скупость, желание утаить что-то или барская прихоть?
- Наверное, в замке легко заблудиться? - заметил Джулиан, когда они миновали очередной сводчатый переход.
- Это вам так кажется с непривычки, - ответил их провожатый. - Хотя слов нет - замок очень велик. - В его голосе прозвучала невольная гордость, и он пояснил: в Сент-Прайори осталось многое от времени, когда здесь было аббатство, одно из крупнейших в Англии, но все столько раз перестраивалось и достраивалось, что замок и в самом деле сильно запутан.
- Я бы не советовал вам первое время без провожатых разгуливать по поместью. Упаси Боже вас спускаться в сад. Охранников здесь и в самом деле маловато, но есть огромные свирепые овчарки, которых мы с наступлением полуночи выпускаем на волю. Встреча с ними не сулит ничего хорошего.
Оба гостя Сент-Прайори вспомнили о несчастье, о котором поведала им сегодня леди Ева, и обоим стало как-то не по себе. Да, атмосфера старинного замка кого угодно могла вывести из равновесия.
Однако когда они оказались в трапезной, где было тепло и уютно, приятно пахло кушаньями, а свет в огромном камине заливал все золотистым сиянием, они несколько расслабились. Теплые отблески огня скользили по затейливому узору паркета, отражались от лощеной меди, керамики и фаянса, сияли атласными отблесками высоких портьер на окнах. Посредине помещения был расположен длинный стол, уставленный посудой из тонкого фарфора, хрустальными бокалами, бонбоньерками и серебряными вазами для фруктов. Вдоль стола стояли стулья с высокими прямоугольными спинками и витыми ножками.
Камин был очень большим, почти монументальным сооружением, мраморную полку которого обрамляли подпоры в виде статуй атлантов. Возле него они увидели ожидавших домочадцев и приветствовали их поклонами. На фоне огня, да еще после мрака коридора, они не сразу смогли разглядеть их. Первой узнали Рэйчел, стоявшую возле высокого мужчины; к удивлению гостей, это оказался полковник Стивен Гаррисон. В том, что он присутствовал здесь, не было ничего удивительного, ведь помощник шерифа Уилтшира был нареченным женихом Евы Робсарт. Однако, приглашая в замок короля и Джулиана, она ни словом не обмолвилась, что они будут вынуждены встречаться здесь с Гаррисоном, а им самим это как-то не пришло в голову.
Стивен сделал шаг вперед и поклонился. Сейчас он был одет богато и даже изысканно для пуританина. На нем был элегантный костюм из темного шелка, в разрезах широких рукавов которого виднелась сорочка голландского полотна с отложным воротником из белых кружев; на широкой перевязи висела шпага с чеканным эфесом, а на ногах красовались сапоги из мягкой кожи, облегающие по голени, но с расширяющимися над коленом отворотами.