- Так, значит, ты имеешь зуб на меня, - процедил он.
- Гаролд, - тихо сказала Агнес, - мы занимались с тобой любовью, а потом ты объяснил, что это было всего лишь игрой, доказательством твоей власти надо мной. Укажи мне хоть одну причину верить в твои слова или поступки.
По словам Агнес - а она говорила их не в первый раз - той ночью он занимался с ней любовью. Любовью?! О нет, подумал Гаролд, ничего подобного. Он просто переспал с ней. Любовь - это к нему не относится. И никогда не относилось.
А тем временем Агнес холодно произнесла, упираясь взглядом в его галстук:
- Ты извинился только сейчас и таким тоном, будто просил официантку принести еще салату. Почему я должна тебе верить? А вдруг это первый шаг в некоей кампании, которую ты задумал провести следующим номером? Ведь тебе не нравится быть в проигрыше, не так ли? Ты терпеть не можешь иметь дело с женщиной, которая не пресмыкается перед тобой.
Внезапно плечи ее дрогнули, она пошатнулась и побледнела как полотно.
- Ты что, не понимаешь? - воскликнула Агнес. - Ты обращался со мной как с тряпкой, сделал из меня дешевку - да и из себя тоже - но тебя это не сильно озаботило.
Гаролд крепко сомкнул руки на ее талии.
- Я слышал, ты остановилась в отеле. Давай я отвезу тебя. Прямо сейчас.
Агнес и сама страстно желала оказаться где угодно, лишь бы подальше от Гаролда. А еще лучше дома, в своей постели.
- Нет. Я не намерена портить матери вечер всего-навсего из-за тебя. А если кто и отвезет меня в отель, так это Филип.
Чувство, охватившее Гаролда при этих словах, было не чем иным, как самой настоящей ревностью.
- У нас с тобой еще не все кончено, - процедил он сквозь зубы и почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу.
Агнес ненавидит меня, решил Гаролд, и тысячей извинений этого не исправить. На сей раз ему не получить то, что хочется. Потому что хотел он - во всех значениях этого слова - ее, Агнес.
Черт возьми, мрачно подытожил Гаролд, хорошо бы это было последним откровением на сегодня.
Она потанцевала с Марком, выслушала сагу о варикозных венах дяди Саймона и чрезвычайно светски побеседовала с Норой. Также она несколько раз танцевала с Филипом. Он - милейший человек, думала Агнес, созерцая жирное пятнышко от супа на его галстуке. Но и за миллион лет ей не влюбиться в него. Неужели невыносимый вечер никогда не кончится?
Пока Агнес старалась уберечь носки туфель от непомерно больших ног Филипа, ее мысли вновь обратились к занимавшей ее проблеме. И ей пришло в голову пронаблюдать за Марком и Терезой и попытаться понять, нет ли трещин в их семейной жизни. Если мать снова разведется, Агнес более не будет связана с отцом и дедом своего ребенка. Тогда она получит немного свободы. Она ненавидела себя за подобный образ мыслей, но выбора не было.
Однако Марк и Тереза так замечательно ладили, что в любое другое время она бы просто пришла в восторг. Терезу покорил импульсивный француз, итальянский граф внушал ей благоговение, а канзасский промышленник и владелец ранчо, обладавший громовым голосом, просто подавлял ее.
То, что Агнес желала развода именно тогда, когда о нем и речи не шло, выглядело иронией судьбы. Это заставляло ее мысль ходить по кругу: аборт, приют, брак… аборт, приют, брак… И все одинаково неприемлемо.
Она бросила взгляд на Гаролда и Нору, которые танцевали в двух шагах от нее. Нора висела на своем кавалере, и ее груди так и грозили вывалиться из глубокого выреза костюма. Да, эти двое стоят друг друга, с ехидцей подумала Агнес.
Внезапно ей в голову пришла новая мысль: что, если Гаролд женится на актрисе, станет ли тогда она, Агнес, меньше бояться будущего? Будет ли Гаролд представлять для нее меньшую угрозу? Конечно да.
Мысль объявить Гаролду, что она носит его ребенка, повергала Агнес в ужас. Но когда представила Нору в постели Гаролда, ее захлестнуло волной эмоций большей силы, чем она могла вынести. Когда Филип вел ее обратно к столику, Агнес заметила официанта, приближающегося к Терезе со счетом в руке. Слава Тебе, Господи, пытка окончилась!
- Ты готова, Агнес? - спросил Филип, и она улыбнулась ему с невероятным облегчением.
Агнес быстро попрощалась, поцеловав мать и Марка и обменявшись любезностями со всеми остальными. Гаролд бросил ей пренебрежительно:
- Пока. Увидимся в "Максвелл-холле".
Она опрометчиво пообещала матери и отчиму провести у них последние выходные своего отпуска и теперь очень пожалела об этом.
С вопиющей неискренностью она проговорила:
- С радостью! - И увидела, как сжались в линию его губы.
Поместье в начале октября выглядело головокружительно красиво. Трава еще сохраняла глянцево-зеленый цвет. Листья дубов блестели как кожаные, на кленах развевались алые знамена, с серебристых ветвей берез опадали золотые сердечки. Даже свет казался золотистым, и воздух восхитительно благоухал холодом ночей и прелой листвой.
По словам Терезы, Гаролд должен был приехать в воскресенье утром. Получалось, что Агнес могла весьма неплохо провести два дня до его приезда.
Она была уже на третьем месяце. Так называемое утреннее недомогание прошло, как и неприятные приступы головокружения, на щеки вернулся румянец. Тереза вздохнула с облегчением, хотя не переставала упрекать дочь в невнимании к себе.
В пятницу вечером Марк показал ей конюшни и луга. Увидев, как Агнес сидит в седле, он разрешил ей брать любую лошадь в любое время. Агнес никогда не забывала про физические упражнения, неважно, в какой части света находилась, и, будучи опытной наездницей, не беспокоилась, что верховая езда как-либо повредит беременности. В пятницу вечером и два раза за субботу Агнес проехалась по лесным дорогам, проскакала через открытые луга, легко определяя направление и находя немалое утешение во взаимопонимании между ней и лошадью.
Прогулки верхом доставили ей массу удовольствия. В субботу вечером она рано легла спать и немедленно заснула. Но в двадцать минут второго внезапно проснулась, вглядываясь в темноту. Завтра приезжает Гаролд. Она должна сказать ему, что беременна.
Страх сжал ей сердце. Жизнь, в которой страсти и эмоции держались под замком, попросту рассыпалась. И все из-за ее собственной беззаботности. И еще конечно же из-за жгучих поцелуев одного мужчины.
Господи, что же ей теперь делать?
Можно эмигрировать, скажем, в Новую Зеландию. Родить там ребенка и молиться, чтоб тот не был похож на Гаролда. Но Тереза и Марк непременно приедут навестить ее. Кроме того, она на девяносто девять процентов была уверена, что гены отца окажутся доминантными и ее ребенок, мальчик или девочка, родится с полночно-синими глазами и копной черных волос.
Значит, Новую Зеландию следует вычеркнуть.
Можно обмануть Гаролда, сказать, что ребенок от другого мужчины, не от него. Но если она солжет, то чем будет отличаться от него? От человека, который использует людей в своих целях?
Следовательно, остается одно - сказать правду. Не потому, что что-нибудь ему должна. Нет, она скорее имеет обязательства перед самой собой. И неважно, каковы будут последствие.
Правда, есть еще выход - подождать до Рождества. Тогда она будет на пятом месяце беременности и слов не понадобится: при первом же взгляде на нее все будет понятно.
В крайне взволнованных чувствах Агнес встала. Какой смысл ворочаться в постели полночи, вконец изводя себя. Лучше она пойдет в кухню и сделает себе сандвич. Сандвич с ветчиной. И маслины. И стакан молока, в котором много кальция.
Агнес тихо спустилась в кухню. Невозможно было не вспомнить, как они с Гаролдом поглощали тут бутерброды вечером после свадьбы. Невозможно забыть об их постыдной страсти. Закусив губу, Агнес открыла огромный холодильник и пять минут спустя уже сидела на табуретке и жевала маслину.
Да у меня все классические симптомы беременности, подумала она. Вот откуда потребность в продуктах вроде маслин или имбирных пряников со взбитыми сливками. Не попросить ли повара подать на десерт завтра вечером имбирные пряники?
Когда скрипнула дверь, Агнес чуть не вскрикнула от неожиданности. Она резко обернулась - на пороге стоял Гаролд. До этого момента она и не предполагала, как сильно надеется на его опоздание. Или на то, что он переменит планы и вовсе не приедет.
- Я так и думал, что это ты, - сказал он.
На Гаролде были белая рубашка и галстук, пиджак перекинут через руку. Его фигура, казалось, заполнила дверной проем. Агнес промямлила:
- Я полагала, что ты не появишься здесь до завтра…
- Жаль, если разочаровал тебя, - коротко бросил он.
Агнес глянула на край своей футболки, которая, когда она стояла, доставала ей почти до колен, но сейчас не прикрывала и бедер.
Гаролд шагнул вперед. Она неловко поднялась на ноги, кладя сандвич на блюдце рядом с банкой маслин.
- Ты воротишь нос от изысканных блюд, а теперь подкрепляешься ветчиной с маслинами, - заметил он.
Как Агнес ненавидела его насмешливый тон!
- Я проголодалась, - ответила она ледяным тоном.
Он приблизился еще на шаг и, взяв прядь ее волос, пропустил между пальцами. Агнес отпрянула.
- Перестань, Гаролд! Пожалуйста…
Рука его упала, лицо приобрело непроницаемое выражение.
- Ты на дух меня не переносишь, не так ли?
Чего Агнес не могла перенести, так это его прикосновений. Потому что один против ста, она снова растает в его руках и поцелует его так, будто завтра не существует. И как ей тогда удастся сохранить хоть каплю самоуважения?
- Ты слишком настойчив! - отрезала она.
Гаролд с силой рванул узел своего галстука.
- Тогда почему бы тебе не уйти? - недовольно проворчал он. - Я тоже проголодался и не желаю делить кухню с женщиной, которая воспринимает меня как потенциального насильника.
Агнес схватила блюдце и стакан с молоком.
- Не более чем я желаю делить ее с мужчиной, для которого женщина - низшая форма жизни!
- Я же извинился за деньги!
- Слова дешево стоят, Гаролд.
Дешево. Ему не нравилось слышать это слово в свой адрес - особенно из уст Агнес. Он процедил сквозь зубы:
- Тогда, в Лондоне, я не должен был говорить тебе того, что сказал. Это было недальновидно с моей стороны.
Агнес подняла брови.
- Недальновидно? Пожалуй, можно выразиться и так.
Она направилась к двери, шлепая босыми ногами по холодному кафелю. Вслед ей донесся голос Гаролда:
- На худой конец постарайся вести себя со мной как с человеком на глазах своей матери и моего отца, ладно? Иначе это получится самый тягостный уик-энд на человеческой памяти.
- О, любой ценой сохранять внешние приличия!
- Не доводи меня до крайности, Агнес, - негромко произнес он.
- Не пытайся меня запугать! - вспыхнула она.
Но когда Гаролд сделал шаг в ее сторону с лицом, похожим на железную маску, Агнес выскочила за дверь и бросилась вверх по лестнице. Когда она достигла коридора, гнев оставил ее - теперь слезы ползли по бледным щекам. Она чувствовала себя самой одинокой на свете. Одинокой и беззащитной.
Гаролд - враг, и укрыться негде.
8
В воскресенье Агнес проснулась поздно, во сне ее одолевали кошмары. Внезапно ей захотелось ощутить дуновение ветра, услышать стук копыт - что угодно, лишь бы не думать о Гаролде. Проехать верхом на Аларихе, большом светло-сером жеребце, темные глаза которого выдавали ум и огненный нрав.
Аларих не зря носил свое имя. Первые пять минут они с Агнес выясняли, кто из них главный. В конце концов она с наслаждением проехалась по плацу, потом пустилась галопом по лугу. Дав шенкеля, Агнес вынудила жеребца перепрыгнуть через широкую канаву. Он мягко коснулся копытами земли и поскакал к деревьям. В это мгновение для Агнес не существовало ни прошлого, ни будущего…
Но тут Аларих прянул ухом и заржал, тряхнув гривой. Навстречу им мчалась другая лошадь: великолепный гнедой жеребец с белой отметиной на лбу. На нем скакал Гаролд. Неужели от него не скрыться! - подумала Агнес в отчаянии.
- Спокойно, дружок, спокойно, - прошептала она, придерживая Алариха.
Жеребец неохотно перешел на рысь. Он так же любил галоп, как и Агнес.
Гаролд натянул повод, и его конь по кличке Испанец тоже перешел на рысь. Затем он пустил его шагом, чувствуя, что надо усмирять не только лошадь, но и себя. Когда он увидел, как Агнес перелетела через канаву, пригибаясь к шее Алариха, сердце Гаролда ушло в пятки. Из всех лошадей в конюшне Аларих был самым горячим и упрямым, не считая только Испанца. Неужели Агнес безумна? Или просто безрассудна?
Гаролд поравнялся с ней. Щеки Агнес разрумянились, глаза сияли тем светом, который он так хорошо помнил.
- Кто разрешил тебе садиться на этого жеребца? - резко бросил Гаролд.
- Твой отец. Так случилось, что он - его владелец.
- Мой отец вряд ли позволил бы тебе скакать на нем через канавы на скорости сорок миль в час. Это тебе не ранчо - Аларих чистокровный скакун, а не корова и не пони. Ты могла шею свернуть!
- Не затевай очередную драку, - огрызнулась Агнес. - Езжай прочь, Гаролд. Мне было так хорошо, пока ты не появился.
Она высвободила ноги из стремян и спрыгнула на землю. Игнорируя Гаролда, повела Алариха к ручью, петлявшему меж деревьев, и ждала, намотав поводья на запястье, пока тот напьется.
Гаролд спешился и привязал Испанца к ближайшему дереву так, чтобы конь мог щипать траву, после чего направился следом за Агнес. С каждым шагом ему все труднее становилось контролировать себя. Он, славившийся своим хладнокровием, почему-то терял его всякий раз, когда поблизости оказывалась Агнес. В конце концов, она всего-навсего женщина.
Всего-навсего? Кого он пытался обмануть?
Агнес заметила его приближение и досадливо поморщилась.
- Ты что, намеков не понимаешь?
- Ты выглядишь значительно лучше, - услышал Гаролд свой собственный голос; вовсе не так он планировал начать.
- До того, как ты появился, я чувствовала себя еще лучше.
Гаролд нехотя рассмеялся.
- Мы можем ссориться, как двое детишек в песочнице, Агнес. Или попробуем вести себя как взрослые люди? Честно говоря, я адски перепугался, когда увидел, как ты несешься на Аларихе.
Агнес обмотала поводья вокруг ветви ближайшего дерева.
- Подумаешь.
- Этим конем трудно управлять!
- Этот конь сейчас мирно щиплет травку у ручья, и я, как видишь, совершенно цела.
- Не уступаешь ни на дюйм, да? - проговорил Гаролд сквозь зубы.
- Уступаю, но не там, где ты считаешь нужным.
Потревоженные ветерком кленовые листья, кроваво-красные и пламенно-рыжие, кружились у нее за спиной. Агнес была одета в клетчатую рубашку, заправленную в тесно облегающие джинсы; ее кожаные ботинки, обнимающие стройные икры, были порядком поношены.
Я должна сказать ему, что беременна, с отчаянием подумала Агнес. Просто обязана. Так почему бы не сделать это сейчас, в этом прекрасном месте, где нам никто не помешает? И равнодушно, словно ее слова ничего не значили, проговорила:
- Я чувствую себя лучше, поскольку токсикоз почти прошел.
На миг воцарилась мертвая тишина.
- Токсикоз?
Она никогда не слышала, чтобы у Гаролда был такой напряженный голос. Зная, что он ждет продолжения, Агнес пояснила:
- Да. Я беременна.
Несколько секунд Гаролд молчал, и эти мгновения показались Агнес часами. Затем, неторопливо роняя слова, спросил:
- Кто отец?
- Ты. Конечно же.
- Конечно же? - сказал он ровным тоном. - Я же ничего про тебя не знаю - вдруг ты спишь еще с дюжиной мужчин? Помнишь свадьбу, Агнес? Как тебя затошнило при виде моллюсков? В тот момент ты уже была беременна?
Агнес в ужасе уставилась на него. Она много раз пыталась представить, как отреагирует Гаролд на подобную новость. Но то, что он будет немедленно отрицать свою причастность к ребенку, ей просто не приходило в голову.
- Гаролд, я была измотана и раздражена в тот день, а не беременна!
- Это ты теперь так говоришь. Я гораздо богаче, чем твои остальные приятели.
- Замолчи! - закричала Агнес. - У меня никого не было тогда, кроме тебя, и неужели ты думаешь, что я хотела забеременеть? Что таким образом собиралась жениться тебя на мне?
Прошуршав по опавшей листве, Гаролд подошел совсем близко к ней. Лицо его было искажено яростью. Внутренне сжавшись, Агнес попыталась дышать ровно.
- И что ты собираешься предпринять? - спросил он ледяным тоном. - Сделать аборт?
Агнес ухватилась за ближайшую ветку, чувствуя, как расплываются черты его лица, и сказала чистую правду:
- Я не знаю, что мне делать.
- Значит, теперь я должен решать твою проблему?
- Ребенок твой. Это докажет любой тест на ДНК.
Гаролд процедил сквозь зубы:
- Ты же говорила, что предохраняешься.
- Я так думала.
- Как удобно. Знаешь, сколько я стою, Агнес? - И Гаролд назвал цифру, от которой у нее захватило дух. - Неплохо, правда? Думаешь, ты первая женщина, которая пытается заманить меня в сети брака?
В приступе ярости Агнес вспылила:
- Оставь себе свои драгоценные деньги! Я уже устала повторять, что мне на них наплевать. И ты говорил, что поверил мне. Вот цена твоим словам - ноль! А теперь слушай, Гаролд Эванс, я уеду на год. А когда вернусь, то скажу твоему отцу и моей матери, что отец ребенка из Гренландии. Или джунглей Амазонки. И молись, чтобы он не был на тебя похож!
Гаролд ответил, странно глядя на нее:
- Это внук, о котором они так мечтали.
- И что из этого?
- А то, что нам надо пожениться, - другого выхода нет.
- Нам пожениться! - воскликнула она с жаром. - Ты же считаешься гением бизнеса. Неужели не можешь придумать более оригинальное решение?
- В последних пяти поколениях у Эвансов рождались мальчики с темными волосами и голубыми глазами, - огрызнулся Гаролд. - Я не позволю тебе делать из меня дурака.
- А если родится девочка? Со светлыми кудряшками? Что тогда мы будем делать? Быстренько разведемся?
По лицу Гаролда пробежала судорога, и он тихо произнес:
- Если мы поженимся, о разводе не будет и речи.
И тут Агнес заговорила в порыве надежды:
- Но ведь это единственный выход из ситуации, неужели ты не понимаешь? Мы поженимся, а через год разведемся. И почему мне это раньше не пришло в голову?
- Чтобы ты снова могла выйти замуж? - Гаролд поднял на нее взгляд.
- Я не хочу ни за кого выходить замуж - в первый или во второй раз. Сколько раз повторять!
- Я не допущу, чтобы моего ребенка растил отчим.
В его глазах, невольно подумала Агнес, отражается страдание.
- У тебя была мачеха, да?
- Даже если это и так, это не…
- Что произошло, Гаролд?
- Что? Хорошо, я расскажу тебе. Рейчел ненавидела меня. Она так ревновала отца ко мне, что в шесть лет отправила меня в школу, где мне пришлось несладко. Мне было так плохо и одиноко, что я думал, что умру. - Гаролд провел рукой по своим черным волосам. - Но отец был слишком занят ею, чтобы понять, что происходит, а я - слишком горд, чтобы пожаловаться ему. И… какого черта я тебе это рассказываю? Я никому никогда об этом не говорил. Никому!
- Но мне-то рассказал, - тихо сказала Агнес.