- Ну так к делу, - сказал граф. - После завтрака мы пойдем и посмотрим на вашу больницу. Как вы догадываетесь, она закрыта с тех пор, как последний хирург…
- Врач, - поправил Рейли.
Гленденинг уставился на него:
- Прошу прошения?
- Врач, - повторил Рейли и сделал еще несколько глотков эля.
Он чувствовал себя лучше и лучше. Ну ясно же, что вернуть Кристину будет совсем нетрудно. Всего-то потребуется вылечить несколько человек от холеры и доказать, насколько важна для него работа врача, намного важнее, чем считала Кристина. Она еще попросит его, чтобы он на ней женился. И конечно, к следующему Рождеству он будет дома.
* * *
- Верно, речь шла о враче-терапевте, - пробормотал граф, - и потому вы называетесь доктор Стэнтон, а не мистер Стэнтон?
Рейли кивнул.
- Думаю, вы простите тех, кто станет называть вас поначалу мистером Стэнтоном? Наш бывший доктор не придавал этому значения, и мы называли его мистером. Его звали мистер Доннегал.
Рейли положил на стол вилку и подумал, что ему очень хочется дать графу в зубы.
- Я так понимаю, - сказал Рейли голосом, столь же холодным, как та вода, в которую он так по-рыцарски бросился накануне, - что врачу полагается коттедж.
- Верно, - согласился граф, шумно глотая эль. - Все так.
- Вы ведь давали объявление о том, что вам нужен просто врач, а не хирург. Но если прежний доктор там больше не живет, - от холода в голосе Рейли растопленное масло могло бы немедленно застыть, - как же может быть, что в коттедже доктора кто-то поселился?
- О! - Граф пожал мощными плечами. - Там живет его дочь.
- Вы хотите сказать, - Рейли от всего сердца надеялся, что неправильно понял графа или ослышался, - что собираетесь выгнать сироту на холод, сэр?
- Сироту? - усмехнулся Гленденинг. - Клянусь своими потрохами! Сироту!
Рейли подумал, что было бы недурно поставить графу синяк под левым глазом в пару правому. Он подумал, что смог бы справиться с этой задачей. Оба они были примерно одного роста и веса. В колледже Рейли случалось класть на обе лопатки мужчин много мощнее и сильнее.
И ни один из них не носил юбки.
- Послушайте, Гленденинг, - сказал Рейли, с отвращением бросая на стол салфетку. - Я этого не потерплю, слышите? Вы не станете выгонять из дома на снег невинную девушку. И все из-за меня. Если я могу снять другое жилище, я это сделаю. Бог свидетель! Что в этом такого забавного?
- Вы! - ответил граф между двумя пароксизмами хохота. - Право же, я никогда не встречал никого, похожего на вас, Стэнтон. Я-то думал, что такие люди, как вы, давно вывелись вместе с Круглым столом <Легендарный Круглый стол, за которым восседал король Артур вместе со своими рыцарями.>!
Рейли с негодованием смотрел на него:
- Почему? Потому что я осмеливаюсь перечить богатым землевладельцам, выгоняющим из дома горемычных сирот, чтобы освободить место для личного врача, который будет пестовать их нежные пальчики?
Теперь наступила очередь Гленденинга бросить на стол салфетку.
- Послушайте! - сказал он. - Мне не нравится ваш тон, Стэнтон. Во-первых, я сильно поранил большой палец. Смотрите, почти что сорвал ноготь. Видите?
Рейли бесстрастно взирал на палец графа, который тот буквально совал ему в лицо.
- Во-вторых, я нанимал вас не в качестве личного врача. Верно то, что после прошлого лета я опасаюсь… некоторых неприятностей. Но я нанял вас, чтобы вы лечили не одного меня, а всех, кто живет в этой деревне. И в-третьих, что касается горемычной сироты, то ей уже почти двадцать, она вовсе не сирота и не беззащитная крошка, как вы вообразили… Она вполне способна позаботиться о себе, и тому свидетельство - этот синяк у меня под глазом.
Рейли сказал бесцветным голосом:
- Вам следует приложить к синяку кусок сырого мяса. Отек спадет. А палец подержите в теплой воде.
Гленденинг с недоумением воззрился на пострадавший палец.
- Правда?
- Да. В дополнение к воде я дам вам кое-какие порошки. И палец следует забинтовать. А теперь скажите, как это может быть, что она не сирота, если ее отца больше нет? Вы, кажется, говорили, будто мистер Доннегал покинул этот мир.
Гленденинг покачал головой:
- Я этого не говорил. Доннегал жив и здоров.
- Жив и… - Рейли умолк и посмотрел на своего нанимателя. - Вы сказали, что его не стало во время последней эпидемии холеры прошлым летом.
- Ну в каком-то смысле его и правда не стало, - ответил Гленденинг, пожимая плечами. - Он упаковал веши, и взял жену, и всем выводком отправился в Индию. Он отправился исследовать… Ах, что… исследовать? О да, происхождение азиатской холеры!
- Господи! - вырвалось у Рейли. - И оставил здесь свою дочь?
Гленденинг закатил глаза:
- Опять вы за свое! Нет, он не оставил дочь. Он оставил ее в Лондоне на попечении брата. А она, своевольная и благодарная девица, вернулась на Скай при первой же возможности, улизнув от дяди.
Рейли воззрился на собеседника:
- Вернулась? Вернулась на Скай? Но почему?
- Откуда мне знать? Она мне не сказала этого. - Граф подался вперед. - Но есть кое-что, что мне известно доподлинно: теперь она должна освободить коттедж. Я хочу сказать, теперь, когда здесь вы.
Рейли продолжал смотреть на графа. Вне столицы Рейли не должен был встречать людей, похожих на графа… людей, принадлежащих к привилегированному сословию, к высшему классу, которые были столь высокого мнения о себе и столь низкого о тех, за кого им полагалось быть в ответе. Это были те, кто считал желание Рейли стать врачом неоправданным и достойным презрения. Они спрашивали его, почему человек, рожденный маркизом, должен стараться получить образование, не говоря уже о профессии. Ну, это сошло бы для младшего сына, считали они, но Рейли-то был старшим сыном.
Заявление Рейли о том, что для него медицинская наука и профессия врача таят особое очарование, было неубедительным. Они их просто не воспринимали. Его решение получить медицинскую лицензию было притчей во языцех и предметом шуток. За его спиной они называли это блажью и причудой Стиллуорта. Но когда он достиг своей цели и настоял на том, чтобы пациенты называли его доктором, а не лордом Стиллуортом, даже Кристина стала возражать. Разумеется, тот факт, что Рейли был маркизом, перевешивал его статус врача.
Что касалось самого Рейли, то звание, полученное благодаря собственному тяжкому труду и твердой решимости, было для него намного ценнее, чем то, которое он получил по смерти отца, сломавшего шею в результате падения с любимой лошади.
И вот даже на острове Скай, вдали от цивилизации, Рейли не удалось избежать лицемерия и эгоизма класса, принадлежности к которому он стыдился и который не хотел признавать.
- Я не приму его, - сказал Рейли, бросил не особенно чистую салфетку, врученную ему Флорой, и свирепо воззрился на графа. - Я отказываюсь позволить вам сделать беззащитную женщину еще и бездомной по моей вине…
Гленденинг ухмыльнулся:
- Спрячьте свой меч в ножны, Ланселот! Или вы сэр Галахад <Сэр Галахад - один из рыцарей Круглого стола.>? У меня есть все основания желать, чтобы упомянутая леди покинула Берн-Коттедж.
- Вы хотите сказать, что, кроме желания освободить его для меня, у вас есть и другие причины? - недоверчиво спросил Рейли, не сводя с собеседника глаз. - И что же это за причины?
- Простые. - Граф вернулся к прерванной трапезе. - Я хочу, чтобы она переехала ко мне и жила со мной. А теперь, - добавил он, пожимая плечами, - ей придется это сделать.
Глава 5
Рейли так стремительно вскочил, что с грохотом полетел стул, заставив не одного из его вчерашних собутыльников заворочаться и застонать.
Рейли не обратил на это внимания. Он так сильно подался вперед, что его сжатые кулаки легли по обе стороны тарелки графа, и зашипел ему прямо в лицо:
- Вы мерзавец! Если бы при мне был мой пистолет, я бы сделал большую дырку в вашей самодовольной физиономии, и она была бы так велика, что сквозь нее можно было бы увидеть океан!
Гленденинг, казалось, очень удивился, но не настолько, чтобы перестать жевать.
- Спокойнее, Стэнтон, - сказал он. - Я собираюсь на ней жениться.
Рейли недоуменно заморгал:
-Что?!
- Конечно, я женюсь на ней. Неужели вы вообразили, что я беру своих любовниц силой?
Рейли хотелось сказать: "Вы как раз и производите такое впечатление", но он вдруг подумал, что Гленденинг бравировал своим цинизмом и такое заявление только польстило бы ему, а он ничуть не собирался льстить этому субъекту и потому ответил:
- Ну, вы же не прочь переспать с женами своих друзей, поэтому нет ничего удивительного в том, что я подумал о вас плохо.
Лицо Гленденинга помрачнело.
- Они вовсе мне не друзья, - сказал он твердо, по-видимому, гораздо больше уязвленный предположением о том, что мог якшаться с рыбаками, а не обвинением в блуде. - Вы что, шутите? Они мои люди. Как вы понимаете, это большая разница. Право феодала и тому подобное.
Рейли недоверчиво помотал головой.
- Право феодала? - переспросил он. Это было намного хуже того, что он слышал в Лондоне, хуже того, что ему доводилось слышать в Оксфорде.
- Да. - Гленденинг взмахнул ножом для масла. - И вы это знаете. Хозяин поместья сохраняет право первой ночи. А почему бы и нет? Не то что я пользуюсь им. Вовсе нет. Я хочу только сказать, что имею право потребовать этого. Но похоже, что они сами не прочь… Я хочу сказать, они не против того, чтобы я лишал их невинности. И не могу сказать, что знаю почему.
Но Рейли-то это было ясно. В любом соревновании он одержал бы победу благодаря своей внешности и статям. Какая женщина в здравом уме предпочла бы Адама Макадамса Йену Маклауду?
Этот малый был величиной с дом и красив особой красотой.
И уж, несомненно, этот Гленденинг был самым богатым и желанным женихом на мили вокруг.
- В таком случае что же думает мисс Доннегал? - поинтересовался Рейли. - Если все леди этого острова только и мечтают прыгнуть к вам в постель, почему вам приходится силой заставлять мисс Доннегал перебираться из своего дома в ваш? Не должна ли она броситься к вашим ногам, как здешняя Флора?
Он кивком указал в сторону кухни, где скрылась Флора. Лицо Гленденинга приняло задумчивое выражение. Но жевать он не перестал.
- Конечно, она должна была бы это сделать, - ответствовал граф, - но она, как я уже сказал, несколько упряма.
- Неужели настолько упряма, что ответила отказом на предложение графа выйти за него замуж? - Рейли наклонился, чтобы поднять свой стул, и сел на него. - Не могу припомнить ни одной девушки в Лондоне, которая отказалась бы от такой чести и проявила подобное упрямство.
За исключением некой мисс Кристины Кинг. Но ведь она отказала маркизу, а не графу. Да и это можно было утверждать с большой натяжкой, потому что Рейли частенько отказывался признаваться в том, что он маркиз.
Гленденинг кивнул. Впервые с того момента, как принесли еду, он перестал запихивать ее в рот. Теперь же он подался вперед и заговорщически понизил голос:
- Знаю, Стэнтон. И скажу вам, что это начинает меня… слегка беспокоить. - Он заговорил еще тише: - Я начинаю думать, что даже не нравлюсь девушке.
Рейли тоже понизил голос, хотя следовало бы заметить, что в тоне его звучала явная ирония:
- Не могу себе представить почему. Вы ведь всего-навсего собираетесь выбросить ее из дома.
- О, да она и до этого ненавидела меня, - заверил его граф. - Как вы думаете, почему я прибег к таким низким уловкам? Уверяю вас, что не нахожу в этом ни малейшего удовольствия. Но девушку следует заставить понять…
- Какой вы заботливый малый!
Гленденинг заморгал, по-видимому, приняв иронию Рейли за чистую монету и сочтя его слова за комплимент.
- Нет, ну что за дура! Она нигде и никого не найдет лучше меня. Ни здесь, ни в любом другом месте. Я самый богатый, самый красивый и самый образованный человек на острове.
По мнению Рейли, это не особенно льстило графу, учитывая то, что Рейли удалось увидеть из мужского населения острова.
- И самый скромный, - решился съязвить он.
Но, похоже, Гленденинг не воспринимал сарказма.
- Верно. А что касается этого коттеджа, то он - ее последнее прибежище.
С минуту граф молчал, изучая остатки завтрака на своей тарелке. Потом взгляд его упал на недоеденный кусок бекона, он оживился и поднял глаза.
- Если…
Рейли выжидательно поднял бровь:
- Если - что?..
- Ну, если вы не…
По-видимому, пришедшая ему в голову мысль побудила его к дальнейшей откровенности.
- Если я не… что? - спросил Рейли, заподозрив какой-то подвох.
- Ну, вы умный человек, образованный. Оксфорд и так далее. Думаю, она должна питать уважение к образованному человеку.
- Боюсь, что не улавливаю вашу мысль, - сказал Рейли, осторожно подбирая слова, потому что ему не нравилось, что разговор принял такой оборот.
- Ну, мне просто кажется, что, если такой парень, как вы, я хочу сказать, такой образованный малый, подъехал бы к ней, возможно, она отнеслась бы к моему предложению более разумно…
Рейли в изумлении смотрел через стол на своего собеседника.
Он почти догадался, к чему ведет граф, но услышать это в столь прямолинейной форме было чем-то из ряда вон выходящим.
Он с трудом верил своим ушам.
- Вы что, тронулись умом? - спросил он.
Но граф Гленденинг, казалось, не слышал его. Он продолжал, захваченный своей идеей:
- Нет, это было бы великолепно! Она всегда благосклонна к парням вроде вас, ну к таким, кто пишет руководства по лечению зубов и так далее. Она, конечно, отнесется с уважением к тому, что вы ей скажете.
Обиженный Рейли возразил:
- Видите ли, я в своей жизни не написал еще ни одного руководства, не говоря уже о том, чтобы знать, как надо должным образом ухаживать за зубами…
- Вы должны ей все изложить, - настаивал Гленденинг, будто Рейли не произнес ни слова, - вы должны представить ей это все в научном свете. Ей это понравится. Скажите ей, что мы должны пожениться, потому что принадлежим к одному классу. Я слышал, что этот ее дядя, у которого она должна была жить в Лондоне, какой-то пэр. Поэтому нет причины…
- Лорд Гленденинг, - перебил Рейли своего нанимателя. Это было не совсем вежливо, но слова его прозвучали очень эмоционально: - Я врач. Я не сваха. И не стану помогать вам в том, чтобы принудить эту молодую женщину выйти за вас замуж.
Граф явно был не очень умен. Он был слишком хорош собой, чтобы пользоваться мозгами для достижения какой-нибудь цели, по крайней мере не привык использовать их регулярно. Рейли хорошо знал этот тип людей. Половина студентов Оксфорда были точно такими же, как этот граф, поступали они в колледж только потому, что их отцы и отцы отцов посещали его, а вовсе не потому, что их снедалa жажда знаний.
Но в отличие от многих известных Рейли молодых людей граф обладал некой хитростью, чем-то вроде животного инстинкта выживания.
Именно этот инстинкт, а не расчет, заставил Гленденинга произнести свою следующую фразу:
- Ну что за стыд! Право же, это просто позор! Потому что я надеялся выкурить ее из этого коттеджа до того, как начнется весеннее половодье и наводнение. Хорошо еще было, когда там жили се родители, но ведь теперь весной она будет там одна, одна со своей… проблемой… Я не уверен, что разумно оставлять ее одну в изоляции и без помощи…
Рейли не хотелось задавать вопроса, который напрашивался сам собой. Он понимал, что граф играет на нем, как на фортепьяно.
И все же не смог совладать с собой. Он против воли спросил:
- Проблема? Что, собственно, вы имеете в виду? У молодой леди есть… проблема?
- Ну… я ничего не хотел говорить, - ответил Гленденинг со смущенным и как бы извиняющимся видом. - И меньше всего мне хотелось бы посвящать в это вас. Но, право же, тревожиться не о чем. Во всяком случае, я не думаю, что стоит тревожиться. Просто… с тех пор как она вернулась, она ведет себя несколько странно… Ничего особенно тревожного. Ну, если не считать того, что она сбежала от тех, кто должен был за ней присматривать, и вернулась сюда без особенно серьезной причины. Но правда заключается в том, что с тех пор, как она вернулась, она… ну, стала какой-то… какой-то странной.
- Потому что не хочет выходить за вас замуж? - спросил Рейли деревянным голосом.
- Да, и это тоже, но есть и кое-что еще. Она бродит глубокой ночью по кладбищу и записывает что-то в тетрадь.
Вопреки своему намерению ничему не удивляться Рейли уставился на графа широко раскрытыми глазами.
- Записывает что-то в тетрадь, - повторил он. - На кладбище. И делает это глубокой ночью. Да, и это еще не все. Она повадилась ходить в деревню, когда стемнеет, все с той же тетрадью, ну той, что берет с собой на кладбище. Она ходит из дома в дом и что-то записывает в тетрадь. Потом запирается в задней комнате коттеджа и никого туда не пускает. И не говорит, что она там прячет. Возможно, что-нибудь вполне невинное. Но люди…
Гленденинг пожал широченными плечами, потом продолжил свой рассказ:
- Ну, люди всякое болтают. И должен вам признаться, что у меня возникает неприятное чувство… Представьте, молодая женщина живет в коттедже одна-одинешснька, а весной ей грозит наводнение. У нас, на острове Скай, зимы довольно мягкие, но, поверьте мне, когда снег на горах начинает таять… И если к тому же девица повредилась в уме… она и вовсе может рехнуться… Я никогда не прощу себе, если мы найдем ее замерзшую или выловим труп из моря. Скажу вам честно, мне не хотелось бы писать ее родителям о трагедии…
- Правильно.
Рейли старался говорить спокойно. Он не хотел, чтобы его волнение стало заметно графу. Гленденинг, должно быть, вышивал узоры своей фантазии по канве правды, чтобы склонить его к сотрудничеству.
Но если даже часть того, что ему рассказал граф, была правдой, им пришлось бы иметь дело с женщиной с серьезным психическим расстройством. Почему бы женщина - женщина вообще - пожелала предпочесть безопасности и защищенности жизни с любящими родственниками одиночество на острове Скай? Если даже оставить в стороне ее прогулки по кладбищу глубокой ночью?
Сердце Рейли тревожно и бурно забилось. Неужели эта мисс Доннегал станет его первой пациенткой? Но постойте! Если эта женщина действительно настолько неуравновешенна, как говорит Гленденинг, то почему он хочет на ней жениться?
- Ну это же очевидно, - ответил Гленденинг, когда Рейли прямо спросил его об этом. - Я люблю ее.
Да, это было так просто. Всего три коротких слова, а в них оказалось заложено столько бесценной информации. Право же, это было трогательно - привязанность к женщине, столь явно нуждавшейся в помощи Рейли.
Надо дождаться ответа Пирсона и Шелли, которым он опишет свою пациентку. Они просто позеленеют от зависти.
И все же ему не следовало выказывать свой энтузиазм. Гленденинг был явно без ума от этой женщины.
- Я полагаю, - медленно сказал Рейли, - мне следует нанести ей краткий визит. Просто чтобы убедиться в серьезности ее… гм… недуга.