Ладони Митча скользнули ей под футболку, отвлекая, и Таш шлепнула его по рукам:
– Не трогай!
От его улыбки у нее вскипела кровь.
– Сними хотя бы футболку. – Его голос был похож на теплый мед, окутывавший ее обещанием еще большей сладости. – Так будет честно.
Таш неторопливо обдумала его требование. На честность ей было плевать. Она хотела довести Митча до исступления, как он доводил ее с самого первого дня знакомства. Поэтому все-таки стянула с себя футболку. И поэтому расстегнула бюстгальтер и отбросила его в сторону. И поэтому она начала двигаться на Митче, надеясь, что это выглядит соблазнительно, демонстрируя грудь с твердыми сосками. Улыбка сошла с его лица, и он облизнулся.
– Ты прекрасна, – хриплым стоном выдохнул он.
Сейчас, с ним, Таш действительно чувствовала себя прекрасной.
Митч снова потянулся к ней, но она обвила его запястья пальцами и прижала к полу у него над головой.
– Всю свою жизнь я была хорошей девочкой.
Она не ждала, что Митч ей поверит. Она не ждала, что ей вообще кто-нибудь поверит. Она всегда вела себя так, словно уже много раз это делала, но это была неправда. Сбежит ли Митч, если узнает, что она девственница? Она не хотела рисковать. Может, он не заметит.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Когда-то мне хотелось нарушать все правила, быть… неисправимой.
– Мне достать наручники?
– Попробуй, и получишь ими по голове, – пообещала она, но фраза прозвучала едва слышным выдохом. И судя по тихому рычанию Митча, он ей не поверил.
Подняв голову, он обвел влажным языком ее сосок. Таш словно пронзило электрическим током, все нервные окончания вспыхнули огнем.
– Я же сказала, никаких прикосновений…
Митч втянул ее сосок в рот целиком. Таш выгнулась со вздохом, больше похожим на стон. Дыхание у нее сбилось. Она извивалась под его губами. Раскачивалась на его бедрах. У обоих тела блестели от выступившего пота.
– Знаешь, что я думаю? – Митч целовал ее шею, а его пальцы расстегивали молнию на ее штанах так ловко, словно он делал это тысячу раз.
– Что? – выдохнула она.
– Я знаю, что тебе на самом деле нужно.
Таш отодвинулась, чтобы видеть его глаза. Митч отвел прядку волос с ее лица.
– Что тебе на самом деле нужно, Наташа Бакли… – от того, как звучало ее полное имя, произнесенное полным желания шепотом, она задрожала, – так это потерять контроль. Ты слишком многое подавляешь, хочешь все контролировать. Сегодня будет не так.
– Я не…
Его губы снова накрыли ее сосок. Таш застонала, когда его ловкие пальцы стали делать то, что с ней еще никто никогда не делал.
– Что ты там говорила? – лениво поинтересовался Митч.
А потом перевернул их обоих.
– Когда я в семнадцать лет фантазировала, как занимаюсь с тобой любовью, я это представляла совсем не так.
– Нет? – Митч смотрел на нее сверху вниз, пока Таш пыталась вытянуть из-под себя свои длинные волосы.
– Все было бы безупречно, изящно и просто. Никакого пота, никаких столкновений носами и…
Митч сжал ее грудь и стал гладить сосок большим пальцем.
– А что-нибудь из этого там было?
Она сглотнула.
– Конечно.
Но тогда она не думала о таких сильных и грубых ощущениях, которые испытывали сейчас. Даже не мечтала.
– Митч, пожалуйста! Я завтра буду вся в синяках.
– Завтра ты будешь очень, очень довольна, – пообещал он. Поднялся, подхватил Таш на руки и отправился в спальню.
Митч смотрел в потолок, лениво водя пальцами по спине Таш. Ему нравилось ощущать ее обнаженную кожу под руками, ее теплое дыхание на своей груди.
Они молчали.
Пока что.
Он не произносил ни слова, потому что оказалось, что заниматься любовью с Таш – это потрясающе настолько, что его мир перевернулся. Но Митч не знал, почувствовала ли она то же самое. Он знал, что доставил ей удовольствие, но…
Осторожно выдохнув, он на секунду прикрыл глаза.
– Почему ты мне не сказала? – спросил он негромко.
Таш замерла. Митч крепче прижал ее к себе, чтобы она не отодвинулась.
– Ты догадался, да?
– Да.
Она отдала ему свою девственность. Это что-то значит? Митч нахмурился, глядя в потолок.
– Тебе стоило мне сказать.
– Зачем?
Он немного отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Тогда я был бы нежнее. Осторожнее.
– Я не жалуюсь.
Это не отвечало на его вопрос.
– И я не хотела давать тебе повод остановиться.
– Не уверен, что смог бы остановиться, – честно признался Митч.
Таш отдала ему свою девственность и, хотя он не мог это объяснить, огненными буквами вписала себя в его душу. Наверное, это должно было его пугать, но не пугало.
– Ты бы мне поверил?
Он замер, а потом понял, что в ее голосе не было обвинения.
– Я бы удивился, – признался Митч, – но поверил.
Таш улыбнулась, и у него что-то сжалось в груди.
– Отдыхай. – Он уложил ее голову на свое плечо, надежно обняв за плечи. Она отдала ему свою девственность. Это должно было что-то значить.
Когда Митч проснулся следующим утром, он точно знал, что означала предыдущая ночь. Она означала, что они с Таш должны быть вместе. И ему нужно было убедиться, что Таш считает так же.
Таш не было в постели, но запах кофе подсказал ему, что она недалеко.
Он широко улыбнулся, полный энергии, как никогда; казалось, что он может завоевать весь мир. Митч вышел в основную комнату коттеджа, натянул свободные штаны и выглянул в открытую наружную дверь. Таш была на пляже. Он налил во флягу чай, взял пакет печенья и отправился к ней.
Она с улыбкой обернулась еще до того, как он ступил на песок. Пока он шел, Таш медленно и внимательно оценивала его тело, и ей нравилось то, что она видела. Заметив выразительный блеск в ее глазах, Митч едва не споткнулся. Он был рад – очень рад, – что решил не искать футболку. Хорошо бы, чтобы и Таш поступила так же. Ну да ладно. Он исправит этот недосмотр при первой же возможности.
– Доброе утро. В ее голосе было придыхание, которое в одно мгновение его возбудило.
Митч поцеловал ее в губы – быстро, легко, игриво – и опустился рядом.
– Я принес завтрак.
Она посмотрела на печенье и выгнула бровь.
– Мне понадобится гораздо больше, чтобы продержаться день.
Он едва не отбросил флягу и печенье, чтобы взять ее здесь и сейчас прямо под солнцем на песке. Но одернул себя. Наверняка она еще ощущает последствия прошлой ночи. И у них было много времени. У них была целая жизнь впереди.
– Я приготовлю что-нибудь посущественнее немного позже, – пообещал он. – Я хотел поговорить.
Таш провела пальцами по внутренней стороне его бедра.
– У меня были другие планы.
Митч поймал ее руку и поцеловал пальцы. Голод в ее взгляде, радостное и теплое выражение лица говорили ему, что она чувствует то же, что и он.
– Мы здесь всего три дня – четыре, если считать сегодняшний, – но у меня ощущение, что вся моя жизнь перевернулась.
Таш посмотрела на него и кивнула.
– Я испытываю то же самое.
Он снова поцеловал ее пальцы, а потом отпустил, чтобы налить им по кружке чая. Открыл пакет с печеньем, подчиняясь приступу голода. Таш взяла одно и откусила краешек.
– Я не могу отделаться от ощущения, что все происходит быстрее, чем должно.
– Или, возможно, все происходит так быстро, как нужно.
Она подарила ему свою девственность. Он знал, что это означает: Таш принадлежала ему, и Митч будет ее любить и защищать до конца жизни. Однажды он подвел ее. Больше этого не повторится.
– Я долго вчера лежал без сна и думал. – Он чувствовал себя таким спокойным и в то же время полным жизни, как никогда. Когда его отец убил мать, в Митче что-то сломалось. Прошлой ночью Таш исцелила эту рану. – Мы подходим друг другу, ты и я.
Ее рука с печеньем застыла на полпути ко рту. Она смотрела на него с приоткрытым ртом. Он не винил ее за удивление. Вчерашнее понимание шокировало и его самого.
– Я долго думал! И у меня есть план. Рассказать?
– Давай… – Таш облизнула губы.
Митч набрал воздуха в грудь.
– Мы должны поступить так. Когда вернемся в Сидней, тебе стоит переехать ко мне. – Его пригород был лучше, чем тот, где жила Таш. – Ты сможешь уйти с работы.
Ему совершенно не нравилось то, как она трудилась без отдыха в "Королевском дубе".
– Паб находится в неблагоприятном районе, и я не хочу думать, какой опасности ты там подвергаешься. Ты можешь вернуться к учебе, если хочешь.
Ей стоит получить образование для того, чтобы устроиться на хорошую работу. В конечном итоге они поженятся и заведут детей. Все будет идеально. Но торопиться, конечно, некуда. Вся жизнь впереди.
– Ты с ума сошел?! – Таш вскочила, засыпав печенье песком. Чай не разлился только потому, что Митч успел придержать флягу. – Снова пойти учиться?! С какой стати?
Митч развел руками.
– Я просто предложил, и…
– И я не собираюсь бросать работу!
– Но там же опасно! – Он тоже вскочил.
– Ерунда! Я могу сама о себе позаботиться. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Мне нравится моя работа. Она для меня важна.
Митч упал духом.
– Но…
– И она не такая опасная, как твоя!
– Это другое дело!
– Почему? Тебе же она нравится? Ты хорошо с ней справляешься? – Она сложила руки на груди. – Ты не собираешься в этом своем замечательном сценарии отказаться от своей работы?
– Конечно нет, – нахмурился Митч.
– И я не собираюсь к тебе переезжать. – У Таш было ощущение, что она начала не с самого важного, ну да ладно. – Мы провели вместе всего три дня!
Жизнь никогда не складывается так идеально, как придумал Митч. Он сам прекрасно это знает.
– Не важно, как долго ты кого-то знаешь. Важно, как хорошо ты знаешь, – он указал большим пальцем на свою грудь, на сердце, – вот здесь. Нужна храбрость, чтобы следовать за своими чувствами.
Он называл ее трусихой? Таш стиснула кулаки до дрожи.
– Я покажу тебе чувства! Ты хочешь посадить меня в золотую клетку! И я знаю, это потому, как беспомощно ты себя чувствовал в ситуации с твоей мамой. Но я никому не позволю отнять у меня свободу. Я взрослый человек, и у меня есть право принимать собственные решения. Я знаю, каково это – никак не контролировать свою жизнь, и не собираюсь возвращаться к этому снова.
Они смотрели друг на друга, тяжело дыша.
Таш вспомнила, как восемь лет назад у нее разбивалось сердце, и страх сжал ей горло. Она взмахнула рукой.
– Да что с тобой такое? Вчера ты был вполне разумен, а сегодня ведешь себя как… пещерный человек!
Митч провел рукой по лицу.
– Я думала, это женщины, а не мужчины начинают строить планы на свадьбу и семейную жизнь сразу после секса.
Он посмотрел на нее с каменным лицом.
– Ты была девственницей.
Она выпрямилась.
– И что?
– Это должно что-то значить. В конце концов, тебе уже двадцать пять. Ждать столько времени…
– Я расскажу тебе, что это значит, Митч! Я ханжа!
У него отвисла челюсть.
– Да ничего подобного.
Таш обняла себя за плечи и повернулась к воде.
– Ну может, уже нет. – Что было облегчением. – Но я… – Она сглотнула комок в горле. – Я никогда не видела, чтобы мои родители были нежны друг с другом. У меня не было никаких ролевых моделей, когда я росла. Мать и бабушка Рика меня пугали. Я не могла себе представить… – Она вздрогнула, и неожиданно Митч оказался рядом с ней. Он не прикасался к ней, но его близость помогала расслабиться. – Когда мне было пятнадцать, одна девочка в школе забеременела. Парень ее бросил, а мать выгнала из дома. Она получала социальное пособие, но, каждый раз, когда я ее видела, она выглядела все более худой и неопрятной. Она умерла от передозировки наркотиков, а ребенка отправили в детский дом. Другую мою подругу из школы насиловал отец.
Митч выругался.
– Именно.
Они оба уставились на далекий горизонт. В конце концов Таш повернулась к нему.
– В моем сознании секс ассоциировался с грязью и убожеством. – Особенно пока она была подростком. – Когда я готова была рискнуть своим сердцем и, значит, своим телом, мне… причинили боль. Я считала, что мне не может повезти в сексе и в любви, и решила, что просто не хочу ничего этого.
Митч снова выругался, но на этот раз тише.
– Но никто не предупреждал меня о гормонах. В последний год я чувствовала… беспокойство. Но мне встречается не так уж много парней. Сама виновата. Я не хожу туда, где можно познакомиться. Но последние дни, – Таш сделала жест, словно искала подходящее слово, – стали откровением.
Она посмотрела на ноги и зарыла пальцы в песок.
– Вчерашняя ночь была потрясающей. Я рада, что это произошло. Но это был просто секс.
"Вранье".
– То, что я была девственницей, ничего не значило. Кроме того, что у меня немного замедленное развитие и травмы подросткового возраста. – Она посмотрела на Митча, но по его лицу ничего нельзя было прочитать. – Ты меня слушаешь?
– Очень внимательно.
– Я иду умываться.
Митч не пошел за ней. Значит, понял, что она хотела остаться одна.
Таш чистила зубы в такт паническому биению сердца. Прополоскав рот, она вернулась в коттедж. Всюду, куда ни посмотри, были признаки вчерашней ночи: бюстгальтер, свисающий с книжного шкафа, ее футболка посреди комнаты, рубашка поло Митча под кофейным столиком.
Таш собрала свои вещи и забросила их в спальню. Рубашку Митча она кинула на диван, где он спал. Пригладила ладонями шорты, снова осматриваясь по сторонам.
"Ты ему отказала, идиотка!"
Нет, не отказала. Просто сообщила, что не готова жить вместе с ним.
"Ты сказала, что это был просто секс!"
Она вспомнила предыдущую ночь и улыбнулась. Она и не подозревала, что занятия любовью могут быть такими… взрывными и настолько удовлетворяющими.
А еще она не думала, что они могут сделать ее эмоционально уязвимой.
Но господи, почему Митчу надо было так на нее напирать? Почему он не мог просто вести себя непринужденно, пока она ко всему этому не привыкнет? Он испугал ее, и она наговорила много резких слов…
Таш поискала чем бы занять себя.
Когда она заметила рюкзак на полу у двери, у нее загорелись глаза. Она схватила его, поставила на стол и принялась разбирать – вымыла и наполнила бутылки для воды, положила факел на книжный шкаф, где ему было самое место. Потом посмотрела, что еще из лежащего в рюкзаке можно привести в порядок. Мобильные могут остаться здесь, как и спички, и аптечка первой помощи.
Золотая обертка привлекла ее внимание. Шоколадка! Таш потянулась за ней…
– Что ты делаешь?
Она резко обернулась, сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
– Черт, Митч, не подкрадывайся так. Ты хочешь, чтобы у меня инфаркт случился?
Хотя хорошо, что он пришел. Им нужно было кое-что прояснить.
– Я ничего украдкой не делал. – Его лицо стало мрачным. – В отличие от тебя.
Он подошел ближе и забрал рюкзак со стола.
– Я только на минуту отвернулся, а ты уже звонишь Рику?
Она подняла то, что держала в руке.
– Шоколад, – тихо сказала она. – Не телефон.
Он опешил.
– Несмотря на все, что я тебе рассказала, ты до сих пор считаешь, что Рик виновен?
– Тюрьма меняет человека.
Ком отвращения встал в ее горле и мешал дышать.
– Ужасные мысли посещают тебя иногда, Митч, ты знаешь? – Она сглотнула и добавила упрека в свой тон. – Конечно же я соблазню тебя, завоюю твое доверие, а потом, когда ты меньше всего будешь ожидать, выкраду телефон и буду делать секретные звонки.
– Ты пыталась звонить Рику или кому-нибудь еще?
– Я даже не буду удостаивать тебя ответом.
Она почти отвернулась, но передумала.
– Но твое обвинение говорит о многом. Очевидно, раз ты боишься, что я это сделаю, у Рика есть доступ к телефону. Ты говорил иначе. – Ее глаза блеснули гневом. – Ты солгал мне.
– Да.
Он даже не выглядел виноватым!
– Было проще сообщить об этом, а не придумывать историю о том, что детективы, ведущие дело, отказываются тебе доверять.
Она сложила руки на груди.
– Это говорит также и о другом. Ты правда считаешь, что после прошлой ночи я стану тебя вот так обманывать?
– Что ты имеешь в виду? – требовательно спросил он. Глаза у него были словно осколки льда. – Прошлой ночью был просто секс, помнишь?
Глава 8
Дыхание у Таш перехватило, будто Митч отвесил ей пощечину. Судя по его лицу, он уже пожалел о своих словах.
– Таш, я…
Таш пришлось приложить все усилия, чтобы не зажмуриться, и считать вдохи, чтобы удержать подступающие слезы. Ее слова так же ранили его сердце?
Я не звонила Рику. Не то чтобы я ожидала, что ты мне поверишь. – Она почувствовала, как обида подступает к горлу. – Но у нас всегда были проблемы с доверием, да? Если бы ты доверял мне, вопросов не возникло бы. Что бы ты ни говорил утром, ясно, что прошлая ночь ничего не изменила.
Повисло напряженное молчание.
– Пойду поплаваю, – сказала Таш наконец и схватила купальник и полотенце. – Пока ты будешь звонить коллегам и делиться с ними подозрениями.
Вчера вода скользила по коже словно шелк, сегодня Таш раздражали соль и песок. Вчера море поддерживало ее и давало ощущение силы, сегодня она пыталась пойти ко дну как мертвый груз.
Золотая клетка, которую ей предложили… Таш почти заплакала, чувствуя себя очень несчастной. Она закрыла глаза, на руках проступили мурашки. Митчу так надо было загонять ее в золотую клетку? Без этого он не будет счастлив? Она открыла глаза. Как бы ярко ни светило солнце, все тепло дня куда-то исчезло.
Она развернулась и поплыла брассом к середине бухты. Если бы она вчера поборола свое желание, то никогда бы не узнала, как это потрясающе – заниматься любовью с Митчем.
Но потом она вспомнила все, что произошло утром, и чуть не пошла ко дну. Рывком подняла голову над водой, закашлявшись. Она видела, как из-за подозрений помрачнело лицо Митча, когда он увидел ее с рюкзаком в руках.
Прошлой ночью он смотрел ей в глаза и как будто видел ее душу. Как же сегодня он мог?..
Когда наступаешь на те же грабли второй раз, ты уже сама виновата. Таш расправила плечи и высоко подняла подбородок: "В третий раз со мной этого не произойдет".
Когда она вышла на берег, Митч уже поджидал ее. Без слов подал ей полотенце. Так же молча Таш его взяла, отступила на пару шагов и повернулась к нему спиной, чтобы вытереться.
– Думаю, мне надо перед тобой извиниться.
Она сложила руки на груди и выгнула брови.
– Наверное, я неправильно оценил твои действия. Если это так, то мне очень жаль.
Я думаю? Наверное? Если? Таш стиснула зубы. Может быть, стоит разорвать его на кусочки прямо сейчас.
Митч выпрямился.
– Хочешь что-нибудь сказать?
Ей пришлось с усилием разжать зубы, чтобы язвительно ответить:
– Боюсь, я просто лишилась дара речи после такого чувственного извинения.