Он был отличным стрелком, пистолетом владел отменно и знал, что любой муж, заподозривший его в совращении своей жены, десять раз подумает, прежде чем вызвать его на дуэль. Если бы это случилось, он, ни секунды не колеблясь, принял бы вызов и наверняка вышел бы победителем. И все же жаль бедняг мужей!
- Я никогда не женюсь, - частенько говорил он своим друзьям.
- Да брось ты! - обычно следовал ответ. - Ты ведь знаешь, что должен произвести на свет наследника.
- Ну это еще успеется, - отвечал герцог.
Сейчас, в тридцать три года, ему все еще удавалось оставаться холостяком, хотя некоторые тщеславные родители, имевшие дочерей на выданье, прямо-таки забрасывали его приглашениями.
Сами девушки не сводили с него обожающего взгляда, отдавая, впрочем, себе отчет в том, что герцог их и не замечает.
Женщины, с которыми он любил проводить время и которым удавалось вызвать в нем ответный интерес, были умудренные опытом, остроумные и в то же время необычайно женственные.
Герцог любил женщин с вкрадчивым голосом и роскошным телом и оставался совершенно равнодушен к особам острым на язычок. А поскольку являл собой средоточие мужественности и силы, то отдавал предпочтение маленьким, хрупким женщинам.
- Наверное, с такими ты ощущаешь себя настоящим мужчиной, всегда готовым их защитить, - сказал ему как-то раз его приятель.
Герцог лишь насмешливо улыбнулся. Он отлично знал, что большинству из тех женщин, с которыми он имел дело, никакая защита не требовалась, они вполне были в состоянии позаботиться о себе сами.
И все же им было приятно постоянно ощущать его власть над собой.
На следующее утро после бала в Букингемском дворце герцог поднялся по обыкновению рано и отправился на конную прогулку в парк.
Там уже было довольно много наездников и несколько наездниц. Герцог подумал, что было бы лучше, если бы Элин здесь поделилась с ним своим секретом, если таковой, конечно, имеется. Правда, появляться в парке одной, без сопровождения мужа или конюха, ей было бы неприлично.
Герцог позавтракал у себя дома на Парк-лейн, а затем просмотрел целую кипу бумаг, которые ему принес на подпись секретарь.
Потом он посетил собрание владельцев английских гончих, которое проходило в доме герцога Бьюфорта.
Так прошло время до обеда. Герцог не стал возвращаться домой, а пообедал в Уайтс-клубе, выслушав заодно последние сплетни, которыми только рады были поделиться с ним члены клуба. Здесь он получил также несколько приглашений, но поскольку знал, что в половине пятого должен быть в Лэнгстоун-Хаусе, отмел их все и поехал скоротать время в павильон, где светские щеголи играли в крикет. Понаблюдав немного за игрой, герцог наконец отправился на Гросвенор-сквер.
Прибыл он в Лэнгстоун-Хаус с опозданием.
Десять минут после назначенного срока графиня металась по гостиной из угла в угол вне себя от ярости. Она никак не могла понять - то ли приехать к ней домой герцогу не позволяют какие-то принципы, ей неведомые, то ли он ее уже бросил.
У герцога была одна особенность, неизменно выводившая его любовниц из себя, - они никогда не были уверены в том, что он поступит именно так, как они от него ждут.
Когда дело касалось его интересов, он обычно руководствовался только ими.
Элин Лэнгстоун отлично знала - если ему взбредет в голову, что ей не следовало приглашать его к себе домой на чашку чая, он, не колеблясь ни минуты, займется другими делами и без всякого угрызения совести оставит ее тщетно дожидаться своей особы.
Она ненавидела эту его черту, ведь другие мужчины из кожи вон лезли, чтобы обратить на себя хоть мимолетное ее внимание.
Ненавидела, однако, несмотря на это, любила его, к сожалению, еще сильнее.
Как бы она на него ни сердилась, стоило ему лишь прикоснуться к ней, как ее сердце начинало биться с удесятеренной силой, и через секунду она уже горела огнем желания и мечтала лишь об одном: чтобы он поскорее заключил ее в свои объятия.
- Ну почему он не такой, как все остальные, хотела бы я знать! - в сердцах воскликнула графиня, останавливаясь перед зеркалом.
Взглянув на свое отражение, она с облегчением вздохнула - беспокоиться нечего, она, несомненно, самая красивая женщина в Лондоне.
Ее внешность была даром Божьим, и Элин всегда была благодарна Господу. Красота вселяла в нее уверенность в том, что она сможет удержать любого мужчину столько, сколько ей заблагорассудится.
За исключением, естественно, герцога.
Когда он уходил от нее после нескольких часов страстных любовных утех, у графини возникало недоброе чувство, что, возможно, она никогда больше его не увидит.
Ей хотелось вцепиться в него и заставить поклясться, что он любит ее горячо, пылко и что любовь эта никогда не угаснет. Но она тут же одумывалась, понимая, что этим герцога не удержишь. Наоборот, она сможет привязать его к себе, только если он будет считать себя свободным и вольным уйти, когда заблагорассудится.
Длительный опыт общения с мужчинами правильно подсказывал ей линию поведения с герцогом. По крайней мере так она считала. Однако герцог разительно отличался от остальных любовников, которые у нее когда-либо имелись, и графиня понимала - стоит ему захотеть бросить ее, как он это сделает, и никакие слезы и мольбы его не удержат.
- Но ведь он любит меня, конечно, любит, - проговорила графиня, глядя в зеркало.
В своих глазах она увидела вопрос, на который не знала ответа.
Внезапно за спиной у нее распахнулась дверь, и послышался голос дворецкого:
- Его сиятельство герцог Тайнмаут, миледи.
- Какой приятный сюрприз! - обернувшись, воскликнула графиня деланным тоном и устремилась навстречу герцогу, протягивая руку.
- Мы не будем дожидаться остальных гостей, Дэльтон, - сказала она дворецкому. - Они что-то запаздывают. Несите чай.
- Слушаюсь, миледи.
Как только за дворецким закрылась дверь, герцог, поднеся к губам руку графини, спросил:
- Ты еще кого-то ждешь?
В глазах его появились веселые искорки.
- Да так, должны еще подойти гости, - беспечно отозвалась она.
- Ах ты моя очаровательная лгунья, - улыбнулся герцог. - Однако жду от тебя объяснений. Почему ты решила, что мне так необходимо прийти сегодня к тебе?
- Прошу тебя, садись.
Элин уселась на обитую парчой софу, позади которой стояли букеты живых цветов, выгодно оттенявшие ее ослепительную красоту. Герцог расположился напротив.
Они подождали, пока слуги накроют на стол, и как только за ними закрылась дверь, Элин, не дотронувшись до своей чашки, наклонилась к герцогу и тихим голосом сказала:
- Мне необходимо было с тобой встретиться, а другого способа я не знаю.
- К чему такая спешка? Мы ведь собирались увидеться в конце недели.
- Я помню, - ответила Элин, - и ты не представляешь, как я жду этой встречи. Но, любимый мой, случилось нечто ужасное, и ты должен узнать об этом как можно скорее!
Голос ее звучал настолько взволнованно, что герцог насторожился:
- Так говори же!
Графиня, на секунду задержав дыхание, выпалила:
- Королева вбила себе в голову женить тебя на Софи, принцессе Саксонской и Готской.
Герцог похолодел.
Он во все глаза смотрел на графиню, не веря своим ушам.
- Откуда тебе это известно? - наконец спросил он.
- Принц сказал об этом Джорджу вчера утром и добавил, что он не возражает, поскольку девица его кузина.
- Ты уверена?
- Ты же знаешь, Джордж никогда ничего не придумывает, да к тому же он просто счастлив от этого. Как я тебе уже говорила, он считает, что мы с тобой слишком много времени проводим друг с другом.
Герцог поднялся и, опершись рукой о каминную плиту, взглянул на огонь. Но не трепещущие язычки пламени стояли у него перед глазами, а круглое, ничем не примечательное лицо принцессы Софи, с которой он познакомился месяц назад в Букингемском дворце.
Она приехала в Англию по приглашению принца, и королева в угоду своему обожаемому супругу принялась кудахтать над ней, как наседка.
Герцог встречался с принцессой несколько раз и составил о ней невысокое мнение - типичная нудная, безвкусно одетая фрейлейн, которая со временем превратится в еще более нудную и уродливую фрау.
Она уже сейчас была слишком толстой, цвет ее лица оставлял желать много лучшего. Одевалась она так, что одежда не подчеркивала достоинств ее фигуры, а наоборот, скрывала их, а прическу носила такую, которая ей абсолютно не шла.
Худшего, чем быть женатым на принцессе, герцог представить себе не мог. Немецкие семьи цепко, как пиявки, держались друг друга, его ждала невеселая перспектива время от времени развлекать своих скучных и не блещущих красотой иноземных родственников.
Он так долго молчал, что Элин наконец решилась прервать его мысли и шепотом спросила:
- Что ты будешь делать?
Герцог обернулся.
- Как раз об этом я и размышляю. Что, черт подери, мне еще остается, как не решительно отказаться от жизни, которая обещает быть не хуже ада кромешного?
- Я не сомневалась, что ты так к этому отнесешься. Понимаю, каково тебе сейчас, но, Ульрих, нужно вести себя по-умному.
Секунду помолчав, она добавила:
- Вот почему я и решила, что ты должен узнать обо всем до того, как принц или королева скажут тебе, что у них на уме.
- Но как им вообще пришла в голову эта бредовая мысль?
- По словам Джорджа, - ответила графиня, - после своего визита в Англию принцесса - или ее отец - написала письмо принцу Альберту, в котором сообщалось, как ей понравилось в Англии, и намекалось, что принцесса не прочь выйти замуж за англичанина.
Графиня внимательно взглянула на хмурое лицо герцога и добавила:
- А еще принц Альберт сказал, что в качестве мужа она предпочла бы видеть тебя. Во всяком случае, Джордж так его понял.
- Она может сколько угодно хотеть выйти за меня замуж! - с негодованием воскликнул герцог. - Но будь я проклят, если женюсь на ней!
- Дорогой, если королева прикажет, ты обязан будешь это сделать.
- А я-то считал, что мы живем в свободной демократической стране.
- Только тогда, когда это не затрагивает интересов королевы. Да и принц, если что-то вобьет себе в голову, может быть упрямым, как осел. Не забывай, что он немец.
Герцог знал, что это правда.
К тому же королева при желании умела настоять на своем и заставить мужа, которого обожала, сделать так, как она того хочет.
Она всегда поступала по-своему. Поговаривали, что, когда принц Альберт стал ее мужем, он не сомневался в том, что сам, в соответствии со своим желанием и вкусом, составит свое окружение.
Но не тут-то было!
Королева выбрала принцу приближенных по своему усмотрению, а когда он возжелал, чтобы его личным секретарем стал немец, королева решительно воспротивилась. Дело кончилось тем, что она назначила на этот пост некоего мистера Энсона, а то, что вскоре они с принцем стали близкими друзьями, можно отнести в разряд удачного стечения обстоятельств.
Ни для кого в Букингемском дворце не было секретом, что королева, взойдя на престол, готова была не просто править страной, но править жестко, а время от времени и деспотично.
У герцога, несмотря на то, что в некоторых кругах он пользовался безраздельным влиянием, было нехорошее чувство, что если он попытается противиться королеве, то неминуемо проиграет.
Но перспектива женитьбы на принцессе Софи казалась настолько невероятной, что герцог даже решил, что Элин все это придумала. Однако, немного поразмыслив, он пришел к неутешительному выводу - хотя к подобному развитию событий он готов не был, матримониальные притязания принцессы имеют под собой почву.
Начать с того, что он был единственным сыном своего отца, а значит, считался одним из наиболее влиятельных и могущественных герцогов Соединенного Королевства. Кроме того, его бабушка по материнской линии состояла в родстве с королевской фамилией. Таким образом, он является вполне подходящей партией для принцессы, в которой течет королевская кровь и которая является родственницей мужа самой королевы Англии.
Герцог, в очередной раз представив себе тусклое лицо принцессы и вспомнив ее жалкий лепет в ответ на его учтивые речи, бессильно опустился на стул и в отчаянии проговорил:
- Есть ли у тебя какие-нибудь соображения, как мне избежать ужасы, которые ты мне тут только что изобразила?
И, не дожидаясь ответа, добавил:
- Кроме бегства за границу?
Графиня жалобно вскрикнула:
- Нет, Ульрих, ты не сделаешь этого! Я не хочу тебя терять! Кажется, есть только один выход из создавшейся ситуации.
- Жажду о нем услышать.
- Может, тебе он покажется диким, - продолжала она, - но я столько передумала. И единственный способ избежать ужасной женитьбы на принцессе Софи, это жениться на ком-нибудь другом.
Герцог одарил графиню таким взглядом, словно она внезапно потеряла рассудок.
- Ты говоришь "жениться"?
- Да, любимый, и, как я уже сказала, тебе это может показаться более чем странным. Но подумай сам, жениться на простой молоденькой глупенькой англичанке, готовой выполнить любое твое желание, это лучше, чем связывать себя с коронованными особами, от которых не знаешь, чего и ждать.
- У меня нет никакого желания жениться ни на принцессе Софи, ни на ком-нибудь еще.
- Знаю, - продолжала уговаривать Элин. - Только представь, что будет, если тебя все-таки женят на принцессе и принц Альберт начнет с утра до ночи читать тебе нотации. А так ты выберешь жену по своему усмотрению.
Герцог решил, что в ее словах есть определенная логика, но тем не менее проворчал:
- По-моему, достаточно помолвки, чтобы избавить меня от брака с принцессой.
- Вот именно! - воскликнула Элин. - Кроме того, надо же тебе когда-нибудь жениться, хотя мне ненавистна даже мысль об этом.
- Но не так же сразу!
- Уверяю тебя, королева позаботится о том, чтобы это произошло как можно скорее.
В размышлениях прошли минуты, пока герцог недовольным тоном не проговорил:
- Ну и на ком же мне жениться? Ни с какими молоденькими девушками я, признаться, не знаком.
- Я это прекрасно знаю, - заметила Элин. - Да и времени у нас нет кого-то искать. Чтобы избежать женитьбы на принцессе, нужно объявить о помолвке немедленно.
- А может, придумать какую-нибудь несуществующую девицу? - с надеждой в голосе спросил герцог.
- Да что ты! - воскликнула Элин. - И думать не смей! У меня есть кое-кто на примете, так что назначить твою помолвку, скажем, на послезавтра, не составит никакого труда.
После минутной паузы герцог заметил:
- Не сочти меня глупцом, Элин, но я никак не пойму, чем ты мне можешь помочь и какие сама преследуешь интересы.
- Как ты можешь такое говорить! - обиделась графиня. - Я люблю тебя, Ульрих, ты ведь знаешь, и сделаю все, чтобы мы не потеряли друг друга и сохранили наше счастье.
И резким голосом закончила:
- Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что, если женишься на принцессе, у нас никогда больше не будет возможности побыть наедине.
Издав глубокий вздох, она добавила:
- Ты не новичок в Букингемском дворце и должен понимать, что королева осведомлена обо всем, что происходит между придворными. Думаю, как ни осмотрительно мы себя ведем, она все про нас знает. И когда ты женишься на принцессе, она завалит тебя самыми разнообразными Делами, успевай только поворачиваться.
Герцог догадывался, что так оно и будет.
- Как только Джордж сообщил мне, что тебя ждет, - продолжала графиня, - я тут же подумала, что, если ты женишься не на родственнице королевы, а на ком-нибудь другом, она не сможет встрять между нами. Более того, если ты возьмешь в жены ту девушку, которую я подыскала, нам будет даже легче встречаться друг с другом, чем теперь.
- Ту девушку, которую ты подыскала? - резко переспросил герцог. - Это кого же? Кто она такая?
- Как раз о ней-то я и хотела тебе рассказать. Да не будь таким сердитым! Ведь только так я могу тебя спасти.
С последними словами графиня встала с софы и подошла к герцогу.
Опустившись перед ним на колени, она подняла к нему свое прекрасное лицо и воскликнула:
- Я люблю тебя! Люблю! Ах, Ульрих, я не знаю, что со мной будет, если я тебя потеряю. А это непременно произойдет, если выйдет так, как задумали королева с принцем…
Договорить она не смогла. Герцог, наклонившись, обнял ее, и через секунду губы их слились в поцелуе, сначала нежном, а потом все более страстном и наконец, поскольку герцог был выбит из колеи неприятной новостью, почти грубом.
Огонь, который никогда не затухал ни в нем, ни в ней, вспыхнул яростным пламенем. Поцелуи становились все жарче, все неистовее. Герцог поднял графиню, крепко прижал к себе, и она почувствовала, что сердце его бьется так же исступленно, как и ее собственное.
Полено, упавшее в камине, вернуло обоих к действительности - они поняли, что подвергают себя страшному риску.
Все еще прерывисто дыша, Элин с трудом проговорила:
- Нам следует быть осмотрительными… но это очень… трудно, когда ты… меня так… целуешь.
- Я хочу тебя! - воскликнул герцог. - Черт подери, почему мы должны ждать конца недели!
- Да, это и в самом деле ужасно, но… нам до того… предстоит еще… масса дел.
Она все еще никак не могла отдышаться, однако, высвободившись из его объятий, заставила себя подойти к софе.
Усевшись, Элин потерла пальцами виски, зная, что жест, которым она это проделала, полон изящества, а поскольку герцог не сводил с нее глаз, она с готовностью его ему продемонстрировала.
- Дорогой, прошу тебя, не отвлекай меня, - проговорила она, - иначе я никогда не смогу рассказать тебе все до конца. Когда ты целуешь меня, я могу думать лишь о тебе одном и больше ни о чем.
- Но я хочу тебя целовать! - упрямо возразил герцог.
Ему опять представилось плоское, как блин, лишенное каких бы то ни было эмоций лицо принцессы Софи, и он решил, что пойдет на что угодно, лишь бы избежать женитьбы на ней.
- Сама судьба, похоже, за нас, - говорила между тем Элин, - потому что завтра из Флоренции приезжает племянница Джорджа, хотя, признаться, у меня нет ни малейшего желания ее видеть.
- Его племянница? - машинально переспросил герцог, думая вовсе не о ней, а о женщине, сидевшей напротив.
Как же его тянуло к ней! Она, как и всегда, довела его до такого состояния, когда важным казалось лишь одно - заняться с ней любовью.
- Ее зовут Онора, - продолжала графиня. - Не знаю, был ли ты знаком с братом Джорджа. Думаю, что нет, хотя его знали все и вся. У него было очень много друзей, он отличался необыкновенной экстравагантностью. К сожалению, он погиб на охоте в результате несчастного случая.
- Помнится, я что-то слышал об этом, - небрежно бросил герцог.
- Жена его умерла еще раньше, - продолжала свое повествование графиня, - а поскольку бедняга Гарри оставил вместо денег кучу долгов, Джорджу пришлось их все оплатить да еще взять на себя заботу о его дочери. В то время ей было шестнадцать, и, насколько я помню, она представляла собой довольно милое создание.
- И что с ней произошло потом? - безразличным голосом поинтересовался герцог.