Но Филипп уже чувствовал, как все больше напрягается ее тело. Девушка вскрикнула и забилась в его объятиях, и дальше Филипп сдерживать себя не смог. Его разрядка последовала почти сразу же, унося с собой последние остатки самоконтроля. Из груди вырвался хриплый стон, и на какое-то время ему показалось, что у него не осталось больше сил ни на что, кроме как дышать.
Ханна, выглядевшая такой же физически изнуренной, как и он, смотрела ему в глаза. Грудь и щеки девушки сильно покраснели, она дышала отрывисто и часто.
- Все в порядке?
Она кивнула, но, когда он шевельнулся на ней, поморщилась.
- Больно?
- Немножко, - призналась она.
Он медленно вышел из нее, затем перевернулся на спину и притянул Ханну к себе. Девушка свернулась возле него калачиком. Одеяло и простыни каким-то образом скомкались и лежали теперь в их ногах, но это не имело никакого значения. Филипп позволил себе полностью расслабиться, чего не делал уже довольно долгое время.
Странно, конечно, но это было прекрасно.
Поздравления гостей, восхищенные охи и ахи, клятвы в вечной любви и верности - все это прошло достаточно гладко, без огрехов и не вызвало так уж много неприятных эмоций, как он ожидал. Когда же Софи подошла к нему вчера вечером и заявила, что Ханна чем-то расстроена, то боязнь того, что она может передумать и уехать обратно в Америку, дала ему понять, как же он успел к ней привязаться за последнее время.
И Филипп от всей души надеялся, что этого будет достаточно.
В течение некоторого времени они продолжали лежать молча, слушая, как стихают бешеные удары их сердец.
- Это всегда так? - спросила Ханна.
- Что ты имеешь в виду?
- Просто… мне было так… так хорошо. Я думала, что этого не должно было случиться. Не в первый раз, по крайней мере.
Филипп пожал плечами.
- Думаю, это вполне естественно.
Ханна улыбнулась:
- А нужно ждать долго, чтобы повторить?
Ничего себе!
- Я думал, тебе было больно.
- Уже нет.
Ханна положила ладонь ему на живот, немного застенчиво, но с неподдельным интересом, и ничего больше ему не требовалось.
- Кто сказал, что мы должны ждать?
Невинность и искренность Ханны, ее полное доверие - вот что так его заводило. Но какое это имело значение для их будущего?
Надолго невинной она все равно не останется. А потом что?
А потом новизна исчезнет. Занятия любовью из наслаждения превратятся в обязанность, пока не настанет день, когда они окончательно потеряют интерес друг к другу.
Девушка обвила руками его шею и поцеловала в губы, и Филипп решил ни о чем больше не беспокоиться.
Пока есть возможность, он будет получать удовольствие.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На следующее утро они вылетели в Монако, где должны были провести медовый месяц, путешествуя на своей яхте. В какой-то степени Филипп этого даже опасался: все-таки две недели с одной и той же женщиной, постоянно вместе… Слишком однообразно и скучно.
Большую часть полета он сидел в кресле, выдумывая всяческие причины и отговорки, чтобы вернуться во дворец пораньше, и пытаясь вычислить, как скоро он может это предложить, не расстраивая Ханну слишком сильно. Придется подождать минимум педелю, заключил он в конце концов. Да к этому времени он уже из кожи вон вылезет…
Все, что они, невыспавшиеся, были в состоянии делать в первый день, - это лишь валяться на солнце и загорать. И каждый раз, когда Филипп ловил на себе ее заинтересованный взгляд, он знал, что скоро они окажутся в постели.
Второй день прошел практически так же, и, так как Филипп редко позволял себе расслабиться и ничего не делать, он просто решил воспользоваться выпавшим шансом.
В понедельник они с Ханной высадились на берег и провели день за осмотром достопримечательностей и шопингом. Филипп был уверен, что ему то и дело придется пользоваться своей кредитной карточкой, но Ханна удивила его еще раз, не выказав никакого интереса к его деньгам. Она лишь приобрела несколько скромных сувениров для друзей и родственников, и то за свои наличные.
Когда Филипп заметил, что она любуется сапфировым ожерельем в витрине ювелирного магазина, и увидел, как горят ее глаза, он предложил зайти и купить его.
Девушка покачала головой;
- Оно слишком дорогое.
- Но тебе нравится?
Ханна пожала плечами, но лгунья из нее была никакая.
- Так тебе оно нравится? - настаивал венценосный супруг.
Закусив губу, Ханна кивнула.
- Тогда пойдем и купим.
Он взял ее под руку, но девушка пыталась настоять на своем:
- Мне это не нужно, Филипп.
- Считай, что это свадебный подарок.
- Но…
- Пойдем хотя бы глянем на него.
После нескольких минут уговоров они все-таки вошли в магазин, и, когда продавец достал ожерелье с витрины и вручил его Ханне, Филипп знал, что она попалась. Немного повозражав, девушка позволила купить себе ожерелье, и Филипп сам удивился, когда понял, насколько ему приятно видеть ее радость.
Вместо того чтобы дать охране уложить украшение вместе с остальными покупками, Ханна сказала, что хочет надеть его сразу же, и на протяжении всей прогулки постоянно прикасалась к его подарку, думая о чем-то и улыбаясь. И поблагодарила его не меньше десяти раз.
- Ты ведешь себя так, будто бы никто раньше не покупал тебе подарков, - сказал Филипп. - Я думал, твой отец был весьма богатым человеком.
- Это так. Но он считал себя обязанным научить меня ценить деньги. Я, конечно же, как и все, получала подарки на праздники, но ничего слишком дорогого. Если я чего-то хотела, то должна была заработать на это сама.
- Например?
- Например, на мою первую машину. Папа сказал, что иметь машину - это привилегия, которую надо еще заслужить. Я работала в его офисе около года, прежде чем получила права: по выходным, пока училась в школе, и с понедельника по пятницу летом. Когда я в конце концов купила машину, весь этот мой труд заставил меня ценить ее еще больше. Я так хорошо о ней заботилась, что она прослужила мне вплоть до окончания колледжа.
- Хотя ты могла купить себе новую?
Она удивленно вздернула бровь.
- Но и с моей старой все было в порядке.
Ханна не переставала его удивлять. Стоило ему подумать, что он ее уже полностью просчитал, как девушка сразу же делала или говорила что-то такое, что полностью меняло его мнение о ней.
- А тебя не раздражает, что за тобой постоянно следят? - спросила она, указывая взглядом на телохранителей, которые не отступали от них ни на шаг.
Филипп лишь пожал плечами.
- Так было всегда.
- Но разве тебе это не надоедает?
- Иногда надоедает, но я же должен выполнить долг перед своей страной и остаться в живых, - шутил он, и Ханна смеялась.
Девушка была им искренне заинтересована, а притворство Филипп всегда умел распознавать. Ему нравилось, что он может так легко доставить ей радость… В прошлом он встречался с женщинами, чье самолюбие постоянно требовало повышенного внимания и постоянных подношений, а вот Ханна, как ему начинало казаться, была самой скромной и непритязательной женщиной из всех.
И что Филиппу правилось больше всего, так это то, что у нее на все была своя точка зрения. Он-то давно привык, что все делают в точности так, как он попросит, особенно женщины. Ханна же не боялась спрашивать, зачем и почему. И часто ей даже не нужно было ничего говорить, достаточно было одного ее взгляда. Пожалуй, можно было бы подозревать Ханну в скрытном желании манипулировать им, но Филипп честно считал ее на это неспособной - слишком уж она была мила и искренна, умудряясь при этом каким-то образом иметь смелость и силу характера, сопутствующую обычно мужчине, а не особе женского пола.
Ханна ему нравилась. Может быть, даже сильнее, чем это было нужно для них обоих.
Во вторник утром они гостили у давних друзей Филиппа, которых он знал еще с детства, но все равно он целый день только и думал о том, когда же окажется с Ханной наедине.
Он еще никогда не был в постели с женщиной настолько искренней, всегда готовой попробовать что-то новое, такой отзывчивой к его прикосновениям… и такой способной ученицей.
Филипп ждал, когда же проснется его фамильная неугомонность. По крайней мере, это послужило бы сигналом к тому, что пора заканчивать их путешествие и возвращаться обратно. Но на второй неделе отпуска он вдруг начал осознавать, что ничуть не скучает - наоборот, проводить время с Ханной пришлось ему по вкусу. Она сама ему нравилась… Остроумная, сообразительная, временами забавная. С ней было о чем поговорить. К тому же он не раз ловил себя на том, что рассказывает ей о чем-то сугубо личном - то, чего не делал ни с кем и никогда. Больше того, ему казалось, что он может ей доверять, хотя это и шло вразрез со всем, чему он научился в жизни.
Когда же настал последний день медового месяца, Филипп даже пожалел о том, что все уже закончилось. Хотя это ничего не значит, уверял он себя. Она просто занимала его больше, чем остальные. Они вернутся во дворец, назад к нормальной жизни. И он пойдет своим путем, а она - своим, и время от времени их дороги будут пересекаться. Настолько часто по крайней мере, насколько это будет нужно, чтобы она не потеряла душевный покой. Он будет рядом и успокоит ее.
Да, вначале такому повороту дел Ханна вряд ли обрадуется, но потом сумеет приспособиться к здешнему образу жизни. Может быть, она и не будет счастливой, но привыкнуть - привыкнет. Ханна отыщет себе дело или цель, которые займут ее время. А потом все ее внимание будет поглощено появившимися детьми…
Филипп был уверен, что мать из нее получится замечательная. Их дети будут знать, что такое родительская любовь. И даже если он на нее не способен, то Ханна будет любить за них обоих…
Хотя он не мог отделаться от мысли, что его жена заслуживала гораздо большего.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Они вернулись в субботу вечером. Комнаты Ханны уже были отремонтированы, но она чувствовала себя настолько уставшей, что не имела никакого желания их осматривать.
Стоя посередине гостиной, она наблюдала, как горничные распаковывают ее чемоданы, доставая одежду и сувениры, но вся эта праздничная суета ничуть не поднимала ей настроения. Ханна надеялась, что, после того как они с Филиппом настолько сблизились за время медового месяца, он изменит свое решение и переедет жить к ней. Когда же этого не случилось, когда вчера ночью он пошел спать к себе - один, - она ощутила глубокое разочарование. Значит, все будет так же, как и раньше. Но чего же она ждала? Что за две недели вот так все изменится? Что он станет другим человеком?
Хорошо, может быть, она этого и ждала или, по крайней мере, хотя бы надеялась. Но на это уйдет много времени. Две недели не перекроют годы одиночества и отчужденности, которые пришлось пережить ее мужу, хотя он так тщательно это скрывал. Поведение его родителей было недопустимым. А внутренний голос в это время нашептывал: а что, если каков отец, таков и сын? А вдруг он будет обращаться так же со своими детьми? Но Ханна никогда этого не допустит. Их с Филиппом дети будут знать, что такое любовь.
- Добро пожаловать домой.
Вздохнув, Ханна повернулась к Элизабет, стоявшей в дверном проеме. Та улыбнулась.
- Вы просили меня напомнить о подарках, находящихся в кабинете.
Подарки со всего света начали прибывать уже перед свадьбой. И хотя официально Ханна могла позволить себе еще один день отдыха, она решила разобраться с подарками заранее.
- Что ж, пойдемте посмотрим.
Когда Ханна заглянула в комнату, то ахнула. Поморгав несколько раз, чтобы удостовериться, что ей ничего не привиделось, она воззрилась на груды подарков самых разнообразных форм и размеров, возвышавшиеся в углу кабинета.
- О боже!
- Большинство из них привезли, пока вас не было.
- От кого они?
- От руководителей других стран, чиновников, друзей и родственников, бизнесменов…
Да ей ни за что не открыть их все за один день. И возможно, даже за несколько. Чтобы рассортировать это все, понадобятся недели, а ведь нужно будет еще позаботиться об ответных открытках с благодарностями…
- В этом что-то есть, да?
Обернувшись, Ханна увидела Софию, стоявшую позади.
- Я не верю своим глазам. Как ты думаешь, это нормально?
Принцесса пожала плечами.
- Последними, кто женился здесь до вас, были мои родители, так что я ничего на этот счет сказать не могу.
- Чтобы открыть все это, понадобится вечность.
- Я могу помочь, - вызвалась Софи, - у меня есть время.
- И я тоже, - поддержала Элизабет. - Да и горничные, я уверена, будут рады оказать вам услугу. Можно будет поручить еще кому-то…
- А как насчёт Филиппа? - спросила Софи.
Ханна могла бы попросить его о помощи, или даже настоять на этом, ведь подарки принадлежали и ему тоже, но что-то подсказывало ей, что сейчас короля лучше оставить одного. И хотя за эти две недели он ни разу не показался ей печальным или скучающим, но, когда они вернулись домой, Филипп немедленно ретировался в свои комнаты, не забыв упомянуть о кузене, с которым запланировал на сегодня поиграть в гольф, несмотря на то что официально их медовый месяц еще не закончился.
- Он сейчас с Чарлзом, - неохотно пояснила она, готовая поклясться, что заметила неудовольствие в глазах Софии. Но кем та недовольна? Филиппом, который ушел, или ею, которая позволила ему это?
Ханна не была уверена, что хочет это узнать. Ей не хотелось разочаровывать в себе Софию, хотя она и не могла точно сказать, почему. Возможно, потому, что та была такой сильной, ведь она всегда знала, чего хочет, и не боялась бороться за это.
Ханна от всей души надеялась, что когда-нибудь и она сама станет такой же.
Когда девушки начали распаковывать подарки, а Элизабет направилась на поиски помощников, принцесса придвинулась к Ханне поближе.
- Как прошел ваш медовый месяц?
- Все было чудесно. Просто замечательно.
- А теперь он решил улизнуть?
- Это не так, - проговорила Ханна, хотя и подозревала, что принцесса права. - Кому же не захочется побыть одному после двухнедельного отпуска вместе?
- Тебе, как мне кажется.
В эту секунду она едва не возненавидела Софи за то, что та могла так легко прочитать ее мысли.
- Вчера вы даже не спали с ним вместе, - добавила принцесса.
Как же она могла об этом узнать?
- А что, у тебя есть шпионы, которые за нами следят?
- Кому нужны шпионы? Ваши комнаты находятся прямо напротив моего имения, а каждое окошко я знаю назубок. Вчера ночью свет горел и у него, и у тебя.
Ханна не знала, как убедить ее в том, что все в порядке. Поэтому даже не стала и пытаться.
- Это просто займет время.
- Ты на самом деле в это веришь?
- Да. Я действительно собираюсь приложить все усилия, чтобы у нас с Филиппом все было хорошо.
Софи улыбнулась:
- Тогда, полагаю, у тебя все получится.
Должно быть, Ханна смутилась, потому что сестра Филиппа по-доброму рассмеялась и взяла ее за руку.
- Ты мне нравишься, Ханна. Думаю, ты очень подходишь моему брату. Ему требуется кто-нибудь, кто будет постоянно давать ему пинка под зад, подталкивая в нужном направлении. Почаще напоминай ему, что он всего достоин.
- Чего всего?
- Счастья. Любви.
- Но почему он должен в этом сомневаться? Я знаю, что ваши родители были достаточно холодны, но вашей с Филиппом вины в этом нет.
- А ты попробуй объяснить это маленькому ребенку. Когда твои родители тебя не любят, то начинает казаться, что что-то не так именно с тобой. Ты думаешь, что по какой-либо причине ты этой самой любви недостоин.
Ханне трудно даже было представить себя в подобной ситуации. Мысль о том, что ее родители могли ее не любить, была слишком от нее далека.
- Прибавь к тому же всех женщин, расточавших ему комплименты и поцелуи. Из-за денег, короны и всей этой внешней мишуры. Ты ведь просто не будешь знать, кому верить. И верить ли вообще.
- Но ведь ты, кажется, все это осознаешь.
- Осознавать еще ничего не значит, Ханна, мои отношения с мужчинами еще ни разу не длились больше четырех месяцев. Что ты об этом думаешь? - принцесса пожала плечами. - Это то же самое, что убеждать алкоголика перестать пить и ожидать, что он немедленно забудет о своем пагубном пристрастии.
Все это было так… грустно.
Должно быть, Софи вновь прочитала чувства Ханны по выражению ее лица.
- Я говорю это не для того, чтобы ты меня пожалела. Я просто хочу показать, против чего ты сражаешься. Ты действительно ему дорога, в этом я абсолютно уверена. Пусть даже он и не может это нормально продемонстрировать. Это действительно займет время…
- А я и не тороплюсь. Все равно я добьюсь того, чтобы все у нас наладилось. И не важно, сколько времени на это уйдет.
София улыбнулась:
- Я рада. А теперь хватит, будем разбираться с подарками. Пойду позвоню домой, может быть, найду еще кого-нибудь.
- А я начну распаковывать подарки.
- Буду через минуту, - пообещала сестра Филиппа, исчезая за дверью.
До этого времени Ханна не осознавала, насколько же ей повезло с родителями. И она ощутила себя виноватой перед матерью.
Мама была права, когда говорила, что Ханна ведет себя нечестно. Может быть, подсознательно девушке было обидно, что она больше не является центром вселенной для своей матери, ведь теперь она уже не жила с ней, хотя еще и не успела до конца обосноваться в новой жизни.
И Ханна не знала, что ей теперь делать, как себя вести. Раньше она могла бы обратиться за советом к отцу, ведь он знал ее лучше, чем все остальные. Он понимал ее.
А теперь его нет, и первый раз в жизни ее судьба полностью зависела от нее самой.
Когда Филипп вернулся во дворец, было уже около одиннадцати. Заметив свет, горевший в кабинете Ханны, он зашел внутрь и обнаружил ее сидящей среди громадной кучи свадебных подарков.
И понял, что рад видеть свою жену, очень рад. Целый день он не думал практически ни о чем, кроме ее улыбки… Поэтому и решил, так сказать, отойти назад. Филипп не хотел вводить Ханну в заблуждение - в их жизни ничего не изменилось.
Гора упаковок, на которую он наткнулся вчера, зайдя, чтобы взять книжку, уменьшилась как минимум вдвое, а то, что осталось, было аккуратно рассортировано по размерам.
- Ты сделала все это сама?
Ханна подняла голову, но ее улыбка была не такой яркой, как обычно.
- Мне помогли. Надеюсь, ты не возражаешь, что мы начали без тебя.
- Нет.
- Я так и подумала.
Как он успел заметить, она еще ни разу не снимала ожерелье, которое он ей подарил.
- Что же мы получили?
- Много хрусталя, серебра, постельного белья… Я даже не представляю, куда все это можно деть.
- На склад? - предложил Филипп.
- И пусть все эти вещи пропадают впустую? Мне, конечно же, приятна такая всеобщая щедрость, но, по-моему, это уж чересчур.