Как нелегко бывает порой растопить лед непонимания! Но в теплые летние дни и звездные ночи все препятствия кажутся преодолимыми.
По-разному складываются судьбы героев трех романов, представленных в "летнем" сборнике, но всем им в конце концов улыбнулось счастье: они встретили свою единственную любовь. Осталось сделать последний и самый трудный шаг навстречу друг другу…
Содержание:
Грейс Грин "Летняя рапсодия"
Бобби Хатчинсон "Свадебное меню"
Робин Уэллс "Беглянка"
Содержание:
Грейс Грин - Летняя рапсодия 1
Бобби Хатчинсон - Свадебное меню 26
Робин Уэллс - Беглянка 46
Примечания 74
Летняя рапсодия [Сборник]
Грейс Грин
Летняя рапсодия
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Когда по городу прокатился слух, что вернулся Люк Бранниген, салон красоты Хетти вдруг в одночасье заполнился посетительницами.
- Дикси Мэй видела, как он сошел с автобуса, правда, Дикс? - Бет Армор оживленно ерзала в кресле, пока Хетти наносила на ее волосы мусс для укладки.
- Ага, видела. - Сидевшая рядом с ней Дикси с восхищением разглядывала свое отражение в зеркале. - Вообще‑то издали, но эта его сексуальная походочка… - Она выразительно пожала плечами, давая понять, что ошибки быть не может.
- Куда же, интересно, он шел? - спросил кто‑то. - Домой?
- Похоже на то. Он сошел там, где начинается дорога через виноградники, что ведет к поместью Браннигенов.
- Ему, наверно, сообщили, что его бабушка умерла, - раздался голос Пэтси Смит из‑под одной из сушилок. - Но если он только что слез с автобуса, то на похороны явно опоздал… Богатенький будет, - добавила она мечтательно. - И опять все женщины в долине начнут за ним гоняться, как и раньше.
- Все, кроме Уитни Маккензи.
На мгновение все замолчали.
- Точно, - раздался тихий голос Бет. - Они терпеть не могли друг друга. А теперь, когда он вернулся, ей придется собирать вещички! Хотя, конечно, трудно его винить, после того как…
- Не надо было Крессиде Бранниген брать эту девчонку в дом, - вздохнула Пэтси. - Если бы не это, Люк никогда бы не бросил все и не уехал. Они с бабкой были так привязаны друг к другу… Очень привязаны до того, как…
- Я бы все отдала, - Бегония Брайт высунула голову из‑под последней в ряду сушилки, и ее глазки‑бусинки блеснули, - чтобы быть хотя бы мухой на стене в комнате, где эти двое снова встретятся.
И, хотя Бегонию никто особо не жаловал, все женщины в душе пожелали того же самого.
Уитни Маккензи освободила усталые ноги от черных туфелек на высоких каблуках и утомленно откинулась в старинном кожаном кресле. Похороны Крессиды совершенно опустошили ее эмоционально, как и весь год, им предшествующий. Теперь ей были нужны спокойствие и тишина, чтобы по‑настоящему почувствовать постигшую ее утрату.
И наконец‑то спать, спать, наверстывая упущенное.
Подавив зевок, она постаралась изобразить на лице сосредоточенное внимание. Вынув документы и оставив кейс на украшенном затейливой резьбой китайском письменном столе Крессиды, Эдмунд Максвелл из единственной в городе Эмералд, Британская Колумбия, юридической конторы "Максвелл и Максвелл" перешел, ссутулясь, к камину и мрачно взглянул на трех женщин, сидящих перед ним в библиотеке поместья Браннигенов: Уитни, кухарку Элис и горничную Мирну.
- Теперь не принято зачитывать вслух завещание, - начал он, - однако, как вам всем хорошо известно, покойная Крессида Бранниген не особенно блюла обычаи. Так что в соответствии с ее требованием я намерен сейчас зачитать ее последнее завещание и…
Дверь позади Уитни со стуком распахнулась.
Эдмунд Максвелл поднял голову и, нахмурясь, взглянул поверх очков на вошедшего.
Расслабившись в кресле, Уитни закрыла глаза. Усталость, казалось, расползалась по всему телу.
- Что, черт побери, здесь происходит? - раздался в наступившей тишине агрессивный и странно знакомый мужской голос. Уитни моментально открыла глаза. - И где, хотелось бы мне знать, - продолжал голос так же вызывающе, - моя бабка?
Уитни резко выпрямилась. Бабка?
Ошеломленная, она осторожно взглянула из‑за высокой спинки кресла на стоящего в дверях человека, и ее сердце застучало в груди с такой силой, что у нее перехватило дыхание.
Он вернулся!
Люк вернулся!
В ее сознании, словно освещенные вспышкой фотоаппарата, возникали знакомые черты.
Вьющиеся темные волосы до воротника рубашки - щелк! Худощавое загорелое лицо с высокими скулами, ярко‑голубыми глазами и тонкими чувственными губами - щелк!
Широкие плечи - щелк!
Узкие бедра - щелк!
Длинные сильные ноги - щелк!
Уже в семнадцать лет Люк отличался высоким ростом; а сейчас он был значительно выше шести футов, но петушиная задиристость, отличавшая его в юности, сменилась чем‑то более опасным…
- Лукас! - Голос адвоката дрогнул. - О Боже. Я пытался связаться с тобой, хотел дать тебе знать…
- Знать что?
…чем‑то гораздо более опасным. Уитни вздрогнула при виде холодной угрозы в его глазах. С возрастом лицо Люка приобрело выражение жесткости и надменности, и вся его фигура, казалось, излучала несгибаемую мощь. Такой не пройдет незамеченным. При этом он отнюдь не выглядел рекламным красавцем - нет, абсолютно!
Щеки и подбородок заросли щетиной, рубашка в пятнах пота, голубые джинсы протерты почти до белизны. И все же…
Какое‑то движение за плечом Люка привлекло ее внимание. Взгляд скользнул вверх, и голова пошла кругом.
Ребенок?
Он принес домой ребенка?
О да. Уитни постаралась трезво осознать факт: Люк Бранниген действительно вернулся домой с ребенком.
Она увидела крошечный кулачок, высунувшийся из‑за одного его плеча, - ребенок, наверно, сидел в чем‑то вроде рюкзака, - а затем и маленькое личико под кривовато надетой забавной голубой панамкой.
- Я повторяю, - резко произнес Люк, - объясните мне, что здесь происходит?
Он все еще ее не заметил; его прожигающий насквозь взгляд ни на секунду не отрывался от адвоката. Она повернулась, чтобы взглянуть на Эдмунда Максвелла. Но тот встретил ее взгляд молчаливой просьбой в глазах… и кивком в ее направлении. Уитни испуганно прижала руки к груди. Я? - беззвучно спросила она.
Максвелл кивнул.
Уитни нервно сглотнула. Ей хотелось сжаться в кресле, чтобы взгляд Люка Браннигена ее не нашел… Но выхода не было: в конце концов, она здесь ответственное лицо - по крайней мере до тех пор, пока не зачитано завещание и не назван новый хозяин поместья. Конечно же, им станет Люк. Он как‑никак Бранниген и, насколько известно, последний из их рода; так что, даже несмотря на их разногласие, Крессида не оставила бы поместье никому, кроме Люка.
Уитни сунула ноги обратно в туфли, разгладила руками юбку и встала, чтобы встретиться взглядом со своим заклятым врагом. Его глаза казались необыкновенно синими, на загорелом лице они сияли как сапфиры. Синие, как сапфиры, и холодные, как лед.
Он моргнул. Посмотрел на нее как на пустое место. Потом снова моргнул.
В ту же секунду Уитни поняла, что он ее узнал… И по усмешке, искривившей его губы, догадалась, что ничего не изменилось.
Между ними все осталось по‑прежнему.
Она глубоко вздохнула.
- Твоя бабушка умерла три дня назад. Похороны состоялись сегодня утром, а сейчас мистер Максвелл собирается зачитать завещание Крессиды, так что, если ты сядешь где‑нибудь, мы могли бы продолжить…
- Умерла? - Люк побледнел. - Значит, я опоздал…
- Да, да. - Бумаги в руках Эдмунда Максвелла задрожали. - К сожалению, ты опоздал. Итак… завещание. Все готовы слушать?
Люк был слишком потрясен услышанным, чтобы ответить.
Уитни кивнула и села. Сплетя пальцы на коленях, она изо всех сил пыталась забыть о присутствии этого человека и сосредоточиться на Эдмунде Максвелле.
Адвокат начал с зачитывания пунктов завещания, касающихся доли наследства кухарки и горничной, обеим было уже за семьдесят. Затем зачитал список наследников, также получивших незначительные суммы, - часть денег оказалась завещанной нескольким старинным друзьям, а кроме того, церкви и начальной школе Изумрудной долины.
- И Уитни Маккензи…
Уитни попыталась проглотить болезненный комок, вставший в горле. Что бы она ни получила, это наследство никогда не заменит ей женщины, которую она так любила. Она сморгнула, чтобы отогнать набегающие слезы, "…моей дорогой Уитни я оставляю поместье Браннигенов, виноградники Изумрудной долины и остаток состояния".
Все мысли в мгновение ока вылетели у нее из головы… кроме одного‑единственного вопроса, который метался в ее мозгу, вызывая головокружение: Почему не Люку?
Адвокат продолжал говорить, но она уже ничего не воспринимала, не способная справиться с чудовищностью того, что только что услышала.
- Мисс Маккензи?
Она чуть не подпрыгнула от неожиданности и поняла, что Эдмунд Максвелл закончил. И теперь стоял, наклонившись над ней.
- Моя дорогая, - сказал адвокат, - не проводите ли вы меня до двери… мне хотелось бы поговорить с вами… частным порядком.
Уитни с трудом удалось подняться, выжать из себя слабую улыбку, принимая поздравления от кухарки и горничной. Люка в комнате уже не было. Ушел ли он сразу, как стало ясно, что ему ничего не досталось? О Господи, сделай, чтобы так оно и было, взмолилась она.
Она тепло попрощалась с Элис и Мирной. За ними пришло такси, и они навсегда покидали поместье Браннигенов. После их отъезда Уитни проводила адвоката через холл к тяжелой дубовой двери.
Он остановился на пороге, ссутулившись, и поднял воротник пальто, загораживаясь от резковатого весеннего ветра.
- Это обуза, - сказал он, - и, конечно, Крессида сама виновата. Она сумела сохранить дом в порядке, но вот виноградники… увы, она отстала от времени. Доход был слишком маленький, и я боюсь, что весь капитал израсходован. Прямо скажем, скончалась она вовремя. После выплаты завещания на ее банковском счету не останется ни гроша.
- Я понятия об этом не имела. - Уитни вздрогнула, холодный ветер пронизал ее сквозь тонкую шелковую блузку. - Она всегда была так щедра… Я думала, что у нее много денег.
- В свое время так оно и было. - Он засунул кейс под мышку и стал натягивать поношенные кожаные перчатки. - Вы должны хорошенько обдумать все возможности, дорогая. Лучше всего было бы продать поместье, но с внезапным появлением Лукаса… увы, могут возникнуть трудности. Вам придется с ним это обговорить. И дайте мне знать, что вы решите.
- Да, конечно, - пробормотала Уитни.
Но она уже воспрянула духом. Эдмунд Максвелл, очевидно, не заметил, что, кроме его собственной, других машин перед домом не стояло. И он ошибается, думая, что с появлением Люка могут возникнуть трудности.
Этот человек - слава Богу! - уже уехал.
Прием после похорон провели в гостиной.
Уитни подкинула в камин побольше дров еще до того, как перейти с адвокатом и прислугой в библиотеку. Сейчас же, вся в беспокойных мыслях, она вернулась в гостиную. Вздохнув, закрыла за собой дверь, подошла к пылающему камину, чтобы согреться, и, обхватив себя за талию, стала смотреть на пляшущие язычки пламени.
- Ох, Крессида, что же ты наделала, - пробормотала она.
- Да уж, действительно! - протянул у нее за спиной циничный голос.
Уитни ахнула и стремительно обернулась.
Люк Бранниген поднялся с дивана с высокой спинкой, где он уложил спящего ребенка. Рядом с диваном стояла огромная грязно‑белая полотняная сумка, совершенно неуместная, как машинально отметила Уитни, в этой элегантной комнате. Он подошел к ней, отсекая путь к двери, а значит, и возможность бегства.
Интересно, почему это она должна думать о бегстве? О, она прекрасно это знает! Его наглый взгляд обшарил ее откровенно и неторопливо… И Уитни физически ощутила на себе этот дерзкий мужской оценивающий взгляд. Она напряглась.
- Да, действительно, что же это она наделала, - повторил он с издевкой. - Но хвала Господу за приписку к завещанию.
- Что ты имеешь в виду?
Он нахмурился, словно растерявшись, потом вдруг насмешливо воскликнул:
- Ах, ты не слышала! Настолько была вне себя от радости, что огребла такое состояние, что даже не выслушала Максвелла до конца! А ведь он зачитывал весьма немаловажные детали завещания.
- Детали?
- Приписку. Все‑таки Крессида питала ко мне слабость, несмотря на разрыв отношений.
- Что за приписка?.. - Уитни изо всех сил старалась скрыть поднимающуюся панику. - О чем она?
- Налей мне выпить, и я тебе расскажу.
Уитни на секунду смешалась, потом, плотно сжав губы, подошла к шкафчику с напитками.
- Тебе чего? - коротко бросила она.
- Скотч. Чистый.
Она налила виски.
- А себе ты что же, не нальешь? - прежде чем принять от нее стакан, спросил он.
Что ж, пожалуй, ей тоже не помешает что‑нибудь выпить: это поможет ей успокоиться и приготовиться к любой неожиданности. Она плеснула себе виски, разбавив содовой. Потом поставила стакан на камин и подошла к окну, встав так, что свет падал на нее сзади.
- Ну, так что же? - Уитни сделала глоток и почувствовала, как тепло растекается по всему телу.
- А знаешь, я ведь тебя вначале не узнал. Когда я уезжал, ты была неуклюжим двенадцатилетним подростком, с ножками как палочки и соломенного цвета хвостиками на голове. А сейчас…
- Да? - Уитни вздернула подбородок. Она прекрасно знала, как она теперь выглядит, но из мелочной мстительности хотела услышать, что он об этом сможет сказать. Она ведь действительно очень похорошела за эти годы.
- Ты сногсшибательна, - тихо сказал он. - Даже в скучном черном наряде ты выглядишь совершенно потрясающе. Фигура, эти зеленые глаза и сливочного цвета кожа, золотистые волосы… Леди, ты удивительно хороша… и, очевидно, сама это знаешь. Так же как и то, что ты, - и голос его стал снова холодным, - точная копия своей покойной мамаши.
Ощущение было такое, будто он скинул ее с лестницы.
- Да, я знаю. - Она постаралась заставить себя говорить твердо. - Я знаю, что похожа на нее.
- Кристал могла бы гордиться тобою. - Его голос пробирал ее до костей. - Ты преуспела там, где ей не удалось. Поместье Браннигенов и виноградники Изумрудной долины теперь твои. Твоя красотка мамаша разбила мою семью в попытке присвоить чужое состояние, а тебе все преподнесли на блюдечке. Так что давай, расскажи‑ка мне…
Он залпом проглотил свой скотч и начал катать стакан в ладонях.
- Уж не продала ли ты душу дьяволу, чтобы заполучить этот рай на земле?
Что он себе позволяет, черт возьми?! Будто специально пытается разозлить ее, зная, что у нее вспыльчивый характер. Обычно ей удавалось себя контролировать. Но сейчас она не могла позволить этому человеку говорить ей гадости!
- Сам сказал, что дом теперь мой, и ты не имеешь никакого права меня оскорблять! - Она не обратила внимания на неожиданный укол совести. Но хоть у Люка и больше прав унаследовать имение, чем у нее, она обязана чтить условия завещания. - Я иду наверх переодеться, - резко продолжила она, - и к тому времени, как я вернусь, надеюсь, тебя уже здесь не будет. Если ты не…
Внезапно Люк схватил ее за плечо и резко развернул к себе лицом, так что она даже вскрикнула от неожиданности.
- Кое о чем ты забыла, - с тихой яростью сказал он.
- О чем?
Люк улыбнулся, и Уитни содрогнулась при виде триумфа в его глазах.
- Приписка, - со значением произнес он. - Условия в приписке.
- Я уверена, ко мне это не имеет отношения!
- Очень даже имеет. В ней сказано, что…
- Эдмунд Максвелл оставил копию завещания в библиотеке. - Уитни резко освободила плечо. - Я могу и сама прочитать!
Библиотека была пуста, и она почти бегом устремилась к столу. Схватив завещание, она быстро пролистала его до последней страницы. И ей показалось, что она ступила в зыбучие пески, и они сомкнулись над ее головой. Она ухватилась за стол.
- Как видишь, - раздался голос Люка позади нее, - я буду жить здесь, в поместье Браннигенов, вместе с тобой. И пока я здесь, ты не имеешь права его продавать.
- Здесь сказано, - Уитни тщетно пыталась побороть панику, - что, если ты появишься в день похорон без гроша в кармане и без крыши над головой, я не имею права тебя не впустить… и только при таких обстоятельствах я не могу ничего продать. - Она язвительно взглянула на него. - Тебе сейчас двадцать девять…
- Тридцать. - В его глазах мелькнула насмешка. - Только что исполнилось.
- И ты хочешь, чтобы я поверила, что после тринадцати лет отсутствия ты вернулся домой с пустыми руками…
- Ну почему же с пустыми, - усмехнулся он. - Я вернулся с девятимесячным сыном, которого нужно вырастить. Крессида, царствие ей небесное, должно быть, знала, что однажды я…
- Знала, что ты ничего не добьешься в жизни, Люк Бранниген! - бросила Уитни. - Слава Богу, что твоя бабушка до этого не дожила!
- Ну, в этом я с тобой не согласен, - спокойно сказал он. - Но сейчас мне не до споров. Я в дороге со вчерашнего дня и совершенно вымотался. Если ты покажешь, где бы мы могли устроиться… - Он подошел к дивану, осторожно взял на руки малыша и легко закинул за плечо огромную и битком набитую полотняную сумку. - Я бы не прочь отдохнуть.
Уитни приложила руку ко лбу и почувствовала, что ее пальцы дрожат. Неужели ей от него не отделаться? Неужели она действительно не может продать поместье? Как же ей в таком случае быть? Эдмунд Максвелл сказал, что у Крессиды совсем не осталось денег; у нее самой на счету всего около двух тысяч, это почти что ничего, принимая во внимание, сколько денег понадобится, чтобы восстановить виноградники Изумрудной долины.
- Можешь расположиться в комнатах отца. - В смятении она отбросила волосы назад за спину.
- Я бы не хотел жить в комнатах отца. - Он сжал зубы. - Как насчет той, с видом на бассейн?
- Нет, - сказала Уитни жестко. - Она - моя.
- Тогда я займу соседнюю. - Он вопросительно поднял брови. - Есть возражения?
"Да, - хотелось ей закричать. - Есть, и большие".
Ей вовсе не улыбалось, чтобы он расположился в соседней с ней комнате.
- Пожалуйста. Пока что - пожалуйста.
Ребенок зашевелился, захныкал. Люк рассеянно чмокнул его в макушку, прикрытую смешной голубой панамкой. Глядя на них, Уитни почувствовала, как что‑то сжалось у нее в груди. Люк же повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Она смотрела ему вслед и никак не могла понять, почему это вдруг так расчувствовалась. Может, из‑за контраста - Люк так жесток и неуязвим, а малыш доверчив и беспомощен? Или заботливый отцовский жест так тронул ее сердце? Ей не хотелось верить, что он способен на нежность, - она предпочитала считать его ужасным, высокомерным, несносным…
Только тогда с чистой совестью она использует любую хитрость, чтобы избавиться от неожиданного гостя. Где же мать ребенка? Жива ли она? Женаты ли они? Разведены? А может, они до сих пор в браке, но тогда почему она не здесь, с ним и сыном?