Но никакая сила не заставила бы меня вернуться в Киркби к моей семье. Вместо этого я сняла комнату вместе с приятельницей. К тому времени я уже успешно сдала экзамен по языку и, пока не купила квартиру, ни от чего на свете не получала такого удовольствия, как от созерцания собственного диплома третьей степени. Пока внизу Гэри смотрел по телевизору футбол или розыгрыши лотерей, я в спальне своей свекрови, вооружившись словарем, заставляла себя читать книги, которые считала нужными, часами пробираясь сквозь написанное. Мне казалось, что почти мгновенно слова обрели смысл, как будто я знала их всегда, как будто они хранились у меня в голове и просто ждали своего часа. Я никогда не забуду тот день, когда я закончила читать "Гордость и предубеждение". Я поняла роман! Он мне понравился! Наверное, такое же чувство появляется, когда обнаруживаешь, что можешь петь или играть на пианино.
Сняв комнату, я стала ходить в вечернюю школу на курсы машинописи и компьютерной грамотности, ушла от Петерссена. Я уже начала сомневаться в том, что дело стоило затраченных усилий - я переходила от одной нудной офисной работы к другой, пока, наконец, три года назад не устроилась секретарем-машинисткой в агентство по торговле недвижимостью "Сток Мастертон", контора которого располагалась в центре города. Разумеется, мне пришлось сказать Джорджу Мастертону, что до двадцати четырех лет я работала на фабрике, но при этом мне удалось произвести на него впечатление.
- А-а, женщина, которая сама себя сделала. Это мне нравится.
У нас с Джорджем моментально установились хорошие отношения. Позже я получила повышение и стала называться "агент, ведущий переговоры". Это я-то! Теперь Джордж подумывал о том, чтобы открыть филиал в Вултоне, районе ливерпульского среднего класса, и я твердо намеревалась стать там управляющим, почему, собственно, и писала сейчас отчет. Я объездила Вултон вдоль и поперек, подмечая роскошные особняки, дороги, соединяющие дома с общей оградкой, простенькие коттеджи с террасами, которые можно было запросто разрекламировать и продать с сумасшедшей прибылью. Я обратила внимание, с какими промежутками в город ходили автобусы, составила список всех школ, супермаркетов… Отчет должен был помочь Джорджу принять решение и продемонстрировать, что я вполне прилично могу справляться с работой.
Именно с помощью "Сток Мастертон" я нашла квартиру. Строительная контора, которой принадлежало здание, разорилась, и квартиры продавались за бесценок - несправедливо по отношению к тем, кто приобрел их раньше и кому они обошлись в небольшое состояние, но банк хотел вернуть свои деньги как можно быстрее и не намеревался ждать.
- Я неплохо устроилась для женщины, которой нет еще и тридцати, - мурлыкала я себе под нос. - У меня есть собственная квартира, перспективная работа и машина. Я зарабатываю в два раза больше Гэри.
Да, мои успехи впечатляли.
И все-таки я не чувствовала себя счастливой.
Я облокотилась о железный поручень и положила подбородок на скрещенные руки. Где-то глубоко внутри себя я ощущала мертвую пустоту, и иногда меня одолевали мрачные предчувствия, что счастья мне не видать никогда. Временами я чувствовала себя конькобежцем, бегущим по тонкому льду. Лед трещал и крошился, и я знала, что рано или поздно я провалюсь в темную ледяную воду. Я встряхнулась. Утро было слишком хорошим для таких мрачных мыслей.
Я совсем забыла о Джеймсе. Он появился на балконе, заправляя в джинсы черную рубашку. Даже в повседневной одежде он умудрялся выглядеть свежим, наглаженным, опрятным. Я отвернулась, когда он принялся застегивать пряжку широкого кожаного пояса.
Он нахмурился.
- Что-то не так?
- Нет. С чего ты взял?
- Тебя всю передернуло. Ты что, разлюбила меня?
- Не говори глупостей! - рассмеялась я.
Джеймс уселся на второй стул. Я подобрала босые ноги, положила ступни ему между колен и пошевелила пальцами.
- Господи! - выдохнул он.
- Веди себя прилично. Люди догадаются, что я делаю.
- А может, проделаешь это внутри, где никто не увидит?
- Через минутку. Я хочу принять душ.
Он облизнул губы.
- Я пойду с тобой.
- Ты только что оделся!
- Могу и раздеться, и, черт меня побери, много времени мне не понадобится. - Он вопросительно взглянул на меня. - Значит ли это, что я прощен?
- За что? - Я упорно делала вид, что ничего не произошло.
- За то, что сделал тебе предложение. Я забыл, что вы, современные женщины, относитесь к предложению выйти замуж как к оскорблению. - Он взял мои ступни в свои руки. Я почувствовала, какие эти руки большие, теплые, уютные. - Есть второй вариант - я готов переехать к тебе.
Я попыталась освободить свои ноги, но он держал их крепко.
- Квартира слишком мала, - пробормотала я. - И спальня всего одна.
- Мне бы и в голову не пришло претендовать на вторую, даже если бы их было две.
Нет!Я слишком ценила свободу и независимость. И вовсе не хотела, чтобы кто-либо предлагал мне отправиться спать или интересовался, почему это я так поздно пришла домой и на самом ли деле я хотела, чтобы гостиная была выкрашена в такие темно-розовые тона? Мне хотелось начать день снова и не дать ему сделать мне предложение. Меня вполне устраивало нынешнее положение вещей.
Джеймс осторожно опустил мои ноги на пол.
- У нас с тобой может получиться.
- Ты сам изменил правила, - сказала я.
Он вздохнул.
- Я знаю, но это не правила изменились, это я стал другим. Думаю, я полюбил вас, Милли Камерон. Собственно, я уверен в этом. - Он попытался заглянуть мне в глаза. - Я правильно понимаю, что это чувство не является взаимным?
Я закусила губу и кивнула. Джеймс отвернулся, и я увидела его прекрасный профиль: прямой нос, широкий рот, густые светлые ресницы. Его роскошная пшеничная челка ниспадала на широкий загорелый лоб. По нему нельзя было сказать, что мой отказ для него - конец света. Если верить его матери, которая не уставала напоминать об этом, до меня у него был целый легион девушек. В скольких он влюблялся? Если подумать, то ведь я и не знала его толком. Мы действительно много разговаривали, но ничего такого серьезного; речь редко заходила о чем-нибудь еще кроме фильмов, спектаклей, общих знакомых и одежды. Ах да, еще футбола. Я всегда чувствовала, что он человек ограниченный и поверхностный, всегда стремится в точности выполнять распоряжения своего отца, хотя ему самому уже исполнилось двадцать девять. На меня снова нахлынуло раздражение из-за того, что он все испортил: я не собиралась его бросать. Делать ему больно я тоже не хотела, но нельзя же ожидать, что я полюблю его только потому, что он вдруг решил, что любит меня.
- Может, мы поговорим об этом в другой раз? - предложила я. - Через год, через два, через десять…
На мгновение он прикрыл глаза и вздохнул с облегчением.
- Я боялся, что ты меня бросишь.
- Не дождешься! - Я вскочила и устремилась в ванную. Джеймс последовал за мной. Остановившись перед дверью, я скинула халатик и на мгновение замерла в соблазнительной позе, прежде чем войти внутрь. Я вошла в душевую кабинку и включила воду. Она была ледяной… но вполне нагрелась к тому времени, когда Джеймс отдернул занавеску и присоединился ко мне.
2
- Здравствуй, дорогая. Ты выглядишь бледной.
- Привет, мам.
Я изобразила губами поцелуй в паре дюймов от полной, отвисшей щеки матери. Когда бы я ни появлялась в Киркби, она непременно заявляла, что я выгляжу бледной, усталой или вот-вот свалюсь с какой-нибудь болячкой.
- Поздоровайся со своим папочкой. Он в саду, занимается помидорами.
Мой отец - я даже в мыслях не могла назвать его папочкой, - всегда был неумелым и непритязательным садоводом. Я покорно отворила кухонную дверь и крикнула "привет".
Теплица располагалась сразу же за аккуратной лужайкой, и дверь была открыта.
- Здравствуй, дорогая. - Отец выглянул оттуда, изо рта у него торчала сигарета. Его мрачное сосредоточенное лицо просветлело, когда он услышал мой голос. Он отбросил сигарету, вытер руки о штаны и поднялся к нам. - Как идет торговля недвижимостью?
- Нормально. - Я постаралась скрыть отвращение. Он каждому встречному-поперечному рассказывал о том, что я стала агентом по продаже недвижимости. Теперь он утверждал, что гордится своими девочками. - Где Деклан?
- Ушел в бар. - Мать выглядела ужасно взволнованной и обеспокоенной, будто готовила обед для королевской четы. Она вынула сотейник из духовки, потом поставила его обратно. - Куда это я засунула картошку? Ах да, она на верхней конфорке. Деклан обещал вернуться к часу.
- Жратва будет готова вовремя, дорогая?
- Да, Норман. Обязательно. - От этого, в общем-то, невинного вопроса маму как током ударило, хотя с тех пор, как он избил ее в последний раз, прошло уже много лет. - Все будет готово в ту же минуту, когда к нам присоединятся Труди и Деклан.
- Хорошо. Тогда я выкурю еще одну сигаретку.
Он скрылся в гостиной.
- Почему бы тебе не поболтать со своим папочкой, пока я буду заниматься обедом? - сказала мать, помешивая что-то в кастрюле.
Только этого не хватало! Она всегда делала вид, что мы самая обычная, нормальная семья.
- Я лучше останусь тут с тобой.
Мать зарделась от удовольствия.
- Чем ты занималась в последнее время?
Я пожала плечами:
- Ничем особенным. Вчера вечером ходила в бар, в среду была в театре. Сегодня собираюсь поужинать в ресторане.
- С этим парнем, Джеймсом?
- Да, - коротко ответила я. Я уже пожалела, что рассказала им о Джеймсе. Это случилось, когда Деклан в шутку заметил, что не прочь обменять свой велосипед на "феррари". И вот тогда я и рассказала ему о фирме "Автомобили Атертона". В следующее воскресенье мой отец специально приехал в Саутпорт, чтобы взглянуть на нее, а я с ужасом представила себе, как в один прекрасный день он возжелает лично познакомиться с Джеймсом.
Мать суетилась над древней газовой плитой, которая стояла здесь с тех пор, как мы переехали сюда в 1969 году. Мне тогда исполнилось три годика, Труди была совсем крохой, а Деклан и Алисон еще не родились. В то время мать была не просто толстой, а отвратительно, бесформенно толстой. Ее поношенная юбка, не сходившаяся на талии, мешком свисала спереди и задиралась сзади, обнажая тыльную сторону ее на удивление красивых, но густо усеянных набухшими венами ног. Мне всегда казалось, что лучше бы ее ноги были такими же толстыми, как и все остальное. Во всяком случае, она напоминала какое-то странное насекомое: огромное круглое тело на ножках-спичках. Ее озабоченное добродушное лицо было бесцветным, а кожа напоминала оконную замазку. Свои когда-то роскошные волосы того самого золотисто-пепельного цвета, который унаследовали ее дети, мать подстригала сама, совершенно не обращая внимания на моду. Она не пользовалась косметикой, причем уже очень давно, будто задалась целью выглядеть как можно непривлекательнее. А может, ей было все равно. Маме исполнилось пятьдесят пять, но она выглядела на десять лет старше.
И все-таки когда-то она была красавицей! Я вспомнила свадебную фотографию на каминной полке в гостиной, запечатлевшую высокую, тонкую и гибкую невесту в кружевном платье, плотно облегавшем безупречную фигурку. Однако в ее глазах уже тогда светились тоска и грусть, будто она предвидела будущее и заранее знала, что ее ожидает. Ее прямые длинные волосы слегка завивались на кончиках, как у меня и у Труди, и в день бракосочетания они искрились на солнце. У Деклана и Алисон волосы курчавились. Никто из нас не пошел в отца с его привлекательным цыганским лицом и темно-карими, почти черными глазами. Может быть, именно поэтому он не любил никого из нас; четверо детей - и ни один из них не похож на него.
Открылась задняя дверь, и вошел мой братец.
- Привет, сестренка. Давненько не виделись. - Он шутливо ткнул меня в живот, и я ответила ему тем же. - Славное платье. И цвет тебе идет. - Он пощупал материал пальцами. - Это что, лен?
Деклана всегда интересовало, что носят его сестры, а отец приходил от этого в ярость, называл Деклана бабой и со всей жестокостью стремился сделать из него мужчину.
- Сатин, я бы сказала. К тому же ужасно дешевый.
- Ужасно дешевый! - повторил Деклан, насмешливо улыбаясь. - А ты здорово говоришь, Милли. Я бы постеснялся взять тебя с собой в бар.
Из гостиной донесся крик.
- Это ты, Деклан?
- Да, папа.
- Ты чуть не опоздал.
Деклан подмигнул мне. В свои двадцать лет он был высоким худощавым парнем с выразительным лицом и заразительной улыбкой, всегда в хорошем настроении. Он работал чернорабочим на стройке, что казалось совершенно неподходящим занятием для человека, которого могло запросто унести ветром. Я часто задавалась вопросом, почему он до сих пор живет с родителями, и сама на него отвечала - из-за мамы. Он закричал в ответ:
- Скотти встретил ту потрясающую сучку. Мне с трудом удалось притащить его домой. Я забыл взять поводок.
- Где Скотти?
- В саду.
Я вышла во двор, чтобы поздороваться с маленькой черной собачкой, отдаленно напоминавшей скотч-терьера.
- Ты просто половой разбойник. - Я засмеялась, когда покрытое жесткой шерстью животное радостно запрыгало, приветствуя меня.
На улице остановился автомобиль, и через мгновение из-за угла дома с шумом и визгом выскочили двое детей. Я взяла Скотти на руки и прикрылась им, как щитом, а Мелани и Джейк бросились ко мне, как на штурм крепости.
- Оставьте в покое тетю Милли! - закричала Труди. - Я вам уже говорила, она не любит детей. - Труди просияла. - Привет, сестренка. Я разрисовала для тебя еще одну бутылку.
- Привет, Труди. С удовольствием приму твой подарок. Салют, Колин.
Колин Дейли был плотным спокойным мужчиной невысокого роста. Шесть дней в неделю он допоздна просиживал в своей инженерной компании, весь штат которой состоял из одного человека. Он неплохо зарабатывал: они с Труди уже продали один дом и купили другой, побольше, в Оррелл-Парке. Я чувствовала, что Колин меня недолюбливает. Он хорошо ладил с Гэри и полагал, вероятно, что я не уделяю должного внимания семье, свалив все на Труди. Та и в будни частенько наведывалась в Киркби, привозя с собой детишек. Он кивнул в мою сторону:
- Привет.
- А ты правда не любишь детей? - серьезно спросил Джейк - ему исполнилось шесть - маленький счастливый мальчик с голубыми глазами Колина, на два года старше сестры. Дети Труди росли счастливыми - она об этом заботилась всеми силами.
- Зато я люблю вас обоих, - солгала я.
Они были чудесными детьми, но разговоры с ними действовали мне на нервы. Я приласкала Скотти, который лизнул меня в ухо. Я бы и сама завела собаку, если бы не приходилось столько времени уделять работе.
Джейк с сомнением воззрился на меня.
- Честно?
- Истинный крест!
Мы все вошли в дом. Мама истерически завизжала:
- Ну что ж вы, маленькие негодники, бегите и обнимите свою бабулю!
Дети позволили себя поцеловать, а потом спросили:
- А где дедушка?
- В гостиной. - Мать грустно посмотрела вслед Мелани и Джейку, которые вылетели из кухни и помчались в другую комнату. И сказала: - Они просто с ума сходят по деду.
- Я знаю.
Как странно: дети Труди обожали человека, который когда-то едва не убил их мать. У нее до сих пор остался шрам над левой бровью от удара пряжкой.
Когда я вошла, Труди стояла в гостиной, переминаясь с ноги на ногу возле детей, устроившихся на коленях у деда. Я заметила, как она то и дело косилась на здоровенные ручищи, покоящиеся на детских талиях. Мы обменялись понимающими взглядами.
Как обычно, еда оказалась отвратительной. Гора расплывшегося картофельного пюре, водянистая капуста и жесткий, как подошва, бифштекс вызывали у меня тошноту.
- Мне не съесть столько, мам, - запротестовала я. - Я же просила не класть так много.
- Тебе не помешало бы подкрепиться, дорогая. На десерт будет чудесная яблочная шарлотка.
- Грех переводить хорошую еду, - весело заметил отец.
Я поймала взгляд Труди, а Деклан постарался скрыть усмешку. Последнее воскресенье месяца было днем обмена многозначительными взглядами. Старые фразы воскрешали в памяти не слишком приятные воспоминания: фраза "грех переводить хорошую еду" в прежние времена звучала далеко не так безобидно.
На первый взгляд все выглядело вполне благопристойно - изредка прерываемый смехом воскресный семейный обед, только без Алисон, разумеется. Но я всегда чувствовала себя как на иголках, будто смотрела, как кто-то надувает воздушный шар, как он становится все больше и больше, грозя вот-вот оглушительно лопнуть. Вероятно, только я испытывала подобные ощущения. Уже никто не вспоминал воскресные обеды тех времен, когда мы были маленькими, и не замечал, что Колин презирает тестя, а мать все время нервничает. Даже сейчас я судорожно старалась не уронить еду на скатерть, с ужасом ожидая, что через стол потянется рука в пятнах от табака и ударит меня по лицу, ударит так сильно, что на глазах у меня выступят слезы. Хотя давным-давно, будучи совсем еще девчонкой, я поклялась, что он никогда не увидит, как я плачу.
Разговор переключился на тетушку Фло.
- Мы с ней дружили какое-то время, до того, как я вышла замуж за вашего отца, - сказала мама. - Несколько раз бывала в ее квартирке в Токстете, хотя ваша бабушка так никогда и не узнала об этом. - Она повернулась ко мне. - Собственно, Миллисент, теперь твоя очередь.
- Какое отношение имеет ко мне тетушка Фло?
- Твоя бабушка хочет, чтобы все ее вещи разобрали до истечения срока аренды, в противном случае владелец может все прибрать к рукам.
- Но почему именно я? - Я легко найду для себя дюжину более приятных занятий, чем разбирать вещи старой леди, которую я даже не знала. - А почему не ты, не бабушка или Труди? Как насчет той женщины, о которой ты говорила, ну, той, которая позвонила?
Казалось, мама задета и обижена.
- Дело-то пустячное, дорогая. Я не могу этого сделать, потому что… - Она сделала паузу, явно чувствуя себя неловко. - В общем, твоему отцу не нравится эта идея. Бабушка слишком расстроена, она тяжело восприняла смерть Фло. Как бы там ни было, сейчас она практически не выходит.
- А у Труди и без того хватает забот, - недовольно проворчал Колин.
- Что же касается женщины, которая позвонила, то это соседка с верхнего этажа. Мы же не хотим, чтобы незнакомый человек рылся в ценных вещах, принадлежавших тетушке Фло, правда?
- В каких ценных вещах? - Я заметила, что руки моего отца сжались в кулаки. Мне пришлось напомнить себе, что теперь он ничего не может мне сделать. Я могла говорить все, что мне заблагорассудится. - Я не знаю, чем она занималась, но я не могу себе представить, чтобы тетушка Фло приобретала ценные вещи.