Он женился на Катарине, потому что Англии нужно было укрепить дружбу с Испанией, потому что Англия была тогда слабым государством, а через узкий пролив находилась могущественная Франция, злейший враг его страны. В первые годы женитьбы Генрих надеялся, что ему вновь удастся завоевать Францию. Это казалось вполне реальным, поскольку в ту пору Кале еще был у англичан. Он надеялся, что с помощью императора ему удастся это сделать. Но после всех этих недостойных событий, имевших место в Павии, Карл вряд ли захочет пойти на союз с Англией. Итак, необходимость дружбы с Испанией отпала. Реализация планов, разработанных Уолси, была приостановлена. Теперь союзниками Англии были французы. Поэтому для Англии очень даже выгодно разорвать этот испанский брак! А вместо этого… Неважно, что вместо этого. Испанку нужно прогнать от двора, ибо его стране она больше не нужна.
Но это были незначительные вопросы по сравнению с главной проблемой, которая его волновала и не давала покоя его совести. Да благословит Бог епископа Парбеса, посла, у которого хватило такта не поднимать вопрос о том, является ли принцесса Мария законнорожденной дочерью.
– Я полагаю, что можно было бы объявить войну Франции! – воскликнула Катарина. – Моя дочь – незаконнорожденная! Ваша дочь…
– Это не дело женского ума, – возразил король. – Войны не объявляются по таким незначительным поводам.
– Незначительным! – воскликнула королева. Голос ее дрожал от страха. Катарина была неглупой женщиной. На ужины, устраиваемые в ее покоях, приходили ученые мужи, наиболее серьезные придворные, такие люди, как сэр Томас Мор. Она была более разборчивой, чем английские леди, и никогда не пыталась вести себя так, как ведут себя англичанки. Ей не нравились спортивные игры, сопровождавшиеся кровью, которые так любил ее муж. Вначале король возмущался, когда она говорила ему, что леди не должны участвовать в соколиной охоте или охоте на лис. Но это было давно. Теперь он был доволен, что она в них не участвует, ибо тяготился ее компанией. Но в королеве было что-то такое, что заставляло ее уважать – спокойное достоинство, религиозность. И даже сейчас, когда ей грозил крах, она ничем это не выказывала, а лишь была грустна. Впрочем, она всегда была грустна. Но и упряма! И король знал, что Катарина будет бороться. Если не за себя, то за свою дочь. Ее вера подсказывала ей, что она борется не только за себя, но и за Генриха, что церковь не одобряет разводов, и она будет противиться со всем своим спокойным упорством.
– Катарина, ты помнишь Библию? – И он стал ей цитировать то место из Левита, где говорилось, что нельзя жениться на жене своего брата, что это грех и что именно поэтому их дети умирают.
– Но ты же знаешь, что я никогда по-настоящему не была женой твоего брата.
– Именно это и беспокоит меня.
– Ты хочешь сказать, что не веришь мне?
– Не знаю, что и ответить. Все надежды иметь наследника рухнули. Похоже, это судьба. Разве естественно, что наши сыновья умирали один за другим? Разве естественно, что все наши усилия пропали даром?
– Не все, – заметила Катарина жалобным голосом.
– Всего одна дочь, – возразил он ей презрительно.
– Она достойная девочка…
– Ха! Девочка! Женщина на троне! Она – не ответ на наши молитвы. Бедная Англия! Нам не было дано иметь сыновей. И здесь не моя вина…
На глазах королевы появились слезы. Она возненавидела бы этого человека, если бы все ее инстинкты не были подавлены религиозностью. Впрочем, Катарина сама не знала, ненавидит его или любит. Но знала только одно: ей нужно делать то, что велит ей ее религия. Она не должна ненавидеть короля, не должна ненавидеть своего мужа, ибо это смертельный грех. Поэтому все эти годы, когда он оскорблял ее, унижал, не обращал внимание на боль, которую доставляли ей его измены, она уверяла себя, что любит его. Нет ничего удивительного в том, что он сравнивает ее, женщину сорока одного года, со смешливыми, ищущими любви девятнадцатилетними девчонками! Ему тридцать пять. Прекрасный возраст для мужчины, самый расцвет. Но он должен думать о том, что не вечен – ведь он король, у которого нет наследника.
Некоторое время назад он устроил при дворе своего незаконнорожденного сына. Он осыпал его почестями, унижая тем самым королеву, которая думала только о своей дочери. Этот могучий мужчина-жеребец не испытывал к ней никаких добрых чувств и не очень любил дочь. Он думал только о себе, о том, чтобы получить то, что ему хотелось. И одновременно заботился о том, чтобы все считали, будто он печется не о себе, а о своей стране, о своем долге перед Англией.
Когда он утверждал, что это не его вина, он имел в виду, что она солгала ему, когда уверяла, что девственница. Он хотел сказать, что она жила с его братом, как жена. Она снова заплакала и стала молиться о том, чтобы у нее достало силы противостоять этому могущественному человеку и его дьявольским намерениям не дать возможности их дочери вступить на трон, а посадить на ее место ублюдка. Ведь он собирался жениться на той, которая родила ему его.
– Обратись к своей душе, – говорил он ей возмущенным, полным самодовольства голосом. – Обратись к своей душе – она-то знает правду, Катарина. И ты поймешь, кого следует винить за то несчастье, которое свалилось на наше королевство, меня или тебя. Моя совесть чиста. А ты, Катарина, можешь сказать то же самое?
– Могу и скажу! – возмущенно воскликнула она.
Он чуть не ударил ее, но взял себя в руки и успокоился. А потом грустно сказал:
– Ничто не заставило бы меня сделать этот шаг, если бы не моя совесть. Она беспокоит меня.
Она легла и замолчала. Он тоже лег. И вскоре забыл о Катарине и стал мечтать о той, которая, он твердо это решил, будет принадлежать ему.
Анна прибыла в Хивер. Слова песни, сочиненной королем, все еще звучали в ее ушах. Она не могла разобраться в чувствах, охвативших ее. Быть предметом внимания, и такого пристального, со стороны могущественного короля значило обладать частью этого могущества, а для Анны, отважной, любящей жизнь девушки, могущество и власть кое-что да значили.
Ей было интересно, как он отнесется к тому, что она уехала, когда узнает об этом. Разозлится? Или сочтет, что преследовать такую малозначительную при дворе женщину ниже его достоинства? Изгонит ее, запретит появляться при дворе? Она очень надеялась, что этого он не сделает, так как ей теперь, как никогда, нужна веселая компания. Она могла избавиться от грусти только тогда, когда строила планы, связанные с проведением различных празднеств. Кроме того, все ее друзья были при дворе – Джордж и Томас, Серрей и Фрэнсис Брайан. С ними она могла смеяться и шутить, вести серьезные беседы, так как все они, за исключением, может быть, Серрея, интересовались новой религией, о которой она многое узнала от Маргариты Наваррской, теперь уже королевы Наварры. Им нравилась эта религия, возможно, потому, что все они были молоды и жаждали испробовать все новое, не похожее на старое.
В Хивере она пробыла всего один день, когда туда приехал король. И если раньше она сомневалась в его чувствах к себе, то теперь все сомнения рассеялись. Он был очень зол на Анну, но, увидев ее, смягчился. Он вел себя очень скромно, и это было довольно трогательное зрелище, ибо скромностью никогда не отличался. Он был пылким и страстным, старался сделать так, чтобы Анна не сомневалась в его чувствах к ней, в их искренности.
Они гуляли по саду, где встретились впервые. Это было его желание – он был сентиментален.
– Я очень серьезно отношусь к любви, возникшей между нами, – говорил он ей. – И я хочу, чтобы вы правильно поняли мои чувства. Но я должен знать и о ваших чувствах ко мне. Я так люблю вас. И мне хотелось бы знать, как бы вы относились ко мне, если бы я не был женат.
Он поразил ее этим своим высказыванием. Ослепительные возможности предстали ее глазам. Она – королева! Опьяняющая слава власти! С какой радостью она тогда унизит кардинала. Королева Англии!
– Милорд… – Она запнулась. – Возможно, я глупа. Я не понимаю вас.
Он взял ее за руку. Его руки пылали огнем. Пальцы скользили к запястью и выше. Она глянула ему прямо в глаза, увидела в них страсть и почувствовала приятное возбуждение. Она не любила его, но он был королем Англии, она чувствовала его власть над людьми, понимала, как нужна ему, а если она нужна ему, у нее есть власть над ним. Это значит, что власть будет в ее руках, так как король Англии в ее руках будет мягким как воск.
Анна опустила глаза, боясь, что он прочтет ее мысли. Он говорил, что она самая прекрасная леди, которых он когда-либо знал, и что он хочет обладать ее душой и телом.
– Душой и телом, – повторил он, и голос его был нежным, а глаза пожирали ее хрупкое тело. Его взгляд помутнел, он представил себе, что она уже принадлежит ему, как представлял себе в грезах, лежа в постели с королевой. Картина, возникшая перед его глазами, была настолько реальной, что ему казалось, все это наяву.
Она подумала о Перси и о Уайатте, и оба эти образа слились воедино, олицетворяя собой любовь, а перед ней же стоял этот могущественный, увешанный драгоценностями человек, олицетворявший собой власть.
Он целовал ее руку – страстно, долго. На безымянном пальце она всегда носила кольцо. Он поцеловал кольцо, попросил, чтобы она подарила ему его как талисман. Но она сжала руки в кулаки и решительно отказала ему в этом. У него на пальце было кольцо с огромным бриллиантом. Он сказал, что хочет подарить его ей, что эти два кольца должны быть символом их любви.
– Скоро я буду свободен, – сказал он, – и смогу жениться снова.
Она недоверчиво посмотрела на него.
– Ваше Величество хочет сделать мне предложение?
– Иной невесты у меня не может быть! – страстно заверил он ее.
Значит, это правда – он предлагает ей выйти за него замуж. Он поднимет ее до той высоты, на которой сейчас находится королева Катарина, дочь короля и королевы. Она, скромная по рождению Анна Болейн, станет королевой. Более важной персоной в государстве, чем Катарина, которая никогда не могла влиять на короля. О таком будущем трудно даже мечтать. Эти мысли ослепляли ее, вызывали головную боль. Она не могла рассуждать здраво. Ей показалось, что Уайатт смотрит на нее то насмешливо, то грустно улыбаясь. Это оказалось слишком серьезной проблемой для девушки, которой было всего девятнадцать лет и которая была глубоко разочарована в своих любимых.
– Послушай, Анна! – воскликнул король. – Я уверен, что нравлюсь тебе.
– Мне нужно слишком о многом подумать… Мне нужно…
– Тебе нужен я, я смогу решить все твои проблемы! – прервал ее король и крепко обнял. Его горячие губы коснулись ее губ. Она поняла, что он горит нетерпением, и собрала все свои силы, напрягла ум. Она уже знала кое-что об этом человеке. Он был ненасытен и неудовлетворен, он не мог терпеливо ждать исполнения своих желаний. А сейчас он говорил ей:
– Я обещаю, что женюсь на тебе. Зачем ждать? Будь моей теперь, здесь. Покажи своему королю, что ты благодарна ему за такое предложение, что ты веришь ему и знаешь, что он сдержит свое обещание!
Да, вот оно, это секретное дело. Но завершится ли оно успешно? И что скажет о таком браке ее злейший враг Уолси? При дворе много могущественных людей, которые используют все свои возможности, чтобы помешать этому браку. Нет, возможно, она влюбилась в свою мечту стать королевой, но в короля она не влюбилась.
И Анна сказала с присущим ей высокомерным достоинством, которое выводило его из себя, но всегда сдерживало его страсть:
– Сэр, вы оказываете мне очень высокую честь, поэтому я…
Он прервал ее почти грубо:
– Довольно этих разговоров, милочка! Не будем разговаривать с тобой, как король и его подданная, а поговорим, как мужчина и женщина.
Одной рукой Анна держалась за горло, но, почувствовав, как плотно прижался он к ней своим телом, она попыталась оттолкнуть его обеими руками.
– Я еще ни в чем не уверена… На его висках набрякли вены.
– Не уверена? – зарычал он. – Твой король говорит тебе, что любит тебя, что женится на тебе, а ты не уверена!
– Но Ваше Величество сам предложил нам разговаривать, как разговаривают мужчина и женщина, а не как король и его подданная.
Она вырвалась от него и побежала к елкам, которые изгородью окружали сад. Он побежал за ней, и она позволила ему поймать себя среди еловых зарослей. Он крепко взял ее руки в свои.
– Анна! Анна! Не отвергай меня! Не мучай меня!
Она ответила ему очень серьезно:
– Я никогда не собиралась никого мучить. И зачем мне мучить Ваше Величество, который сделал мне такое предложение, оказав этим большую честь! Вы предложили мне свою любовь, и это для меня большая честь! Ведь вы – мой король, а я всего лишь скромная девушка. Но ведь вы сами сказали, что я не должна обращаться с вами, как с королем.
– Ты искажаешь мои слова, Анна. Ты маленькая хитрая кокетка! – И, прижав ее к стволу ели, обнял за плечи и поцеловал в губы. Его руки пытались сорвать с нее платье.
Она вырвалась.
Он сказал ей строго:
– А теперь я хочу, чтобы ты считала меня своим королем. Ты должна быть послушной и любящей меня подданной.
От страха у нее перехватило дыхание. И она собрала всю свою смелость и сказала ему:
– Вам никогда не удастся завоевать мою любовь таким способом! Прошу вас, отпустите меня!
Он отпустил ее, и она отошла в сторону. Глаза ее горели, сердце сильно билось. Она испугалась, что он возьмет над ней верх и заставит ее сделать то, чего до сего времени ей удавалось избежать. Но вдруг она ощутила свою силу, свое преимущество над ним. Перед ней был не разгневанный король, а робкий мужчина, который не только желал ее, но и любил. И она поняла, что не он будет решать их дальнейшую судьбу, а она. И это было очень приятно. Она успокоилась. Спокойствие делало ее хозяйкой положения. Вот он стоит перед ней, этот здоровенный жеребец, который в первый раз в своей жизни полюбил женщину. Он был неопытен в любви, не знает, что ему делать с этим огромным чувством, охватившим его. Оно заставляет его подчиняться, а не повелевать, умолять, а не требовать.
– Милая моя… – хрипло заговорил он, но она остановила его взмахом руки.
– Ваше грубое поведение расстраивает меня, – сказала она.
– Но моя любовь…
Она посмотрела на красные пятна, которые остались на ее плечах в том месте, где он пытался сорвать с нее платье.
– Вы пугаете меня, – сказала она без малейшего страха в голосе, чувствуя, что может им повелевать. – Поэтому я не уверена…
– Не сомневайся во мне, дорогая! Когда я впервые увидел тебя, я сказал Уолси, что разговаривал с девушкой, которая достойна носить корону!
– И что же ответил вам на это милорд кардинал? Я уверена, он рассмеялся вам в лицо!
– Он бы не осмелился!
– Кардинал осмеливается делать то, что не смеют делать другие. Это высокомерное и плохо воспитанное существо!
– Ты не права, моя милая. Но не будем обсуждать его, а поговорим о более серьезных для нас с тобой вещах. Умоляю тебя, подумай о том, что я тебе сказал. Никто не сможет сделать меня таким счастливым, как ты!
– Но, Ваше Величество, вы не можете сделать меня королевой! А вашей любовницей, как я уже сказала, я не стану!
Он пылал страстью, и ум его, который мучался этим вопросом с тех пор, как он влюбился в Анну, теперь наконец принял решение.
– Клянусь, королевой будет только Анна Болейн и никто другой! Дай мне свое кольцо, моя любовь, и возьми мое, чтобы я мог успокоиться.
Ей было очень приятно это слышать, но она все еще колебалась. На первом месте у нее стояла любовь, а власть на втором. О, смогу ли я полюбить этого человека и любить только его? – спрашивала она себя.
– Ваша милость должен понять, что все это следует хорошо обдумать.
– Обдумать, Анна? Но ведь я предлагаю тебе стать королевой!
– Сейчас мы не король и его подданная, а мужчина и женщина, – напомнила она с упреком. И этот упрек его очаровал. – Ведь вы не хотите, чтобы я была только вашей королевой. Вы хотите, чтобы я любила вас больше, чем подданные любят своего короля.
Эти ее слова совершенно его обезоружили. Разве найдется еще такая женщина, которая может раздумывать над предложением стать королевой? Нет! Только Анна способна на это! Она так умна, так прекрасна! Ей нет равных во всем королевстве. Но она еще и самая добродетельная. Ей просто нет цены! Ее невозможно купить ни за какие сокровища! Нужно завоевать ее любовь.
Король был очарован. Она обязательно полюбит его. Никто не мог так прекрасно устраивать праздники, а особенно турниры. А в турнирах он всегда или почти всегда побеждал. Его песни получали большее одобрение, чем песни Уайатта и даже Серрея. Его объявили защитником веры после того, как он написал свою книгу, в которой осудил Лютера. Мог бы написать такую книгу Мор? Ну конечно, нет! Он был королем во всех смыслах этого слова, королем среди мужчин. Пусть завтра у него отнимут трон, он все равно останется королем. А в любви… Стоит ему посмотреть на женщину, и она готова пасть в его объятия. Так было всегда. И только Анна Болейн оказалась совсем другой. Она не похожа на остальных женщин. Вот почему она должна стать королевой!
– Мне нужно время, чтобы все это обдумать, – сказала она ему. И ее слова были искренни, потому что поцелуи этого человека пробудили в ней желание и воспоминания о поцелуях другого человека, и она теперь разрывалась между любовью и желанием власти. Если бы Уайатт не был женат, если бы он мог предложить ей достойную любовь, она бы не колебалась ни минуты. Но законную, достойную любовь предложил ей король, который к тому же предложил ей власть и государство. И Уайатт не был таким смиренным любовником, как король, несмотря на то, что последний обладал неограниченной властью. Ей самой не хватало смирения, поэтому она очень высоко ценила это качество в других людях.
– Я не уеду отсюда, пока не услышу ответа, – заявил король. – Клянусь, я не оставлю Хивер, пока не получу кольцо и не надену его на свой палец, а ты не возьмешь мое.
– Дайте мне время до завтрашнего утра.
– Согласен, душа моя. Будь благосклонна ко мне в своих мыслях.
– Как могу я не быть благосклонной, если от вас я и моя семья видели одну благосклонность!
Эти ее слова ему очень понравились. Что он только не делал для этих Болейнов! И сделает еще! Он сделает дочь старика Томаса королевой. И тут ему в голову пришла мысль, что она имела в виду Марию. В любви он был остроумен, умел выражать свои мысли, хорошо понимал мысли других. Может быть, она ревнует его к своей сестре Марии? Нужно ее успокоить.
И он очень серьезно заявил:
– Никогда и никого в жизни я еще так не любил, свет души моей! Любя тебя, я не посмотрю ни на одну другую женщину.
На что она смущенно ответила:
– Смотреть на других не будет необходимости, потому что я не могу поверить, что если мужчина любит женщину, у него может возникнуть желание забавляться с любовницами. – Она улыбнулась. – Простите мне, сир, мою смелость, но вы сказали мне, что любите меня, и я забыла, что вы король.
Он был очарован ее словами. Она согласится быть с ним не потому, что это для нее большая честь, а потому, что он нравится ей как мужчина.
Это был очень приятный вечер. После трапезы в большом холле, она играла ему и пела.
Удаляясь на покой, король страстно целовал ей руки.
– Завтра, – сказал он, – это кольцо должно быть у меня.