Она попросила Мириам подать чай с булочками в библиотеку, где в камине уже ярко горел огонь. Она решила, что все должно быть в традиционном английском духе, может быть, это всколыхнет его память. Именно так все было, когда они возвращались после прогулки верхом. Они садились у камина и пили чай.
Кайлоран украдкой взглянула на него, чтобы увидеть его реакцию. Видно было, что он изо всех сил старается что-то вспомнить. Почувствовав, что это ему не под силу, он раздраженно тряхнул головой и сел в глубокое кресло перед камином.
- Что положить тебе в чай, Адам? - спросила Кайлоран, беря в руки серебряный чайник.
- Только лимон, пожалуйста, - не думая, ответил он. Заметив ее улыбку, он спросил: - Что такого смешного я сказал?
- Ты всегда раньше пил чай с лимоном.
- Выходит, в моих мозгах еще что-то осталось, - заметил он сухо.
Она улыбнулась.
- Во всяком случае, у тебя сохранилось чувство юмора.
- Значит, оно у меня было?
- Временами проявлялось. - Она уже хотела поддразнить его, но вовремя спохватилась. Доктор не велел утомлять его, а значит, и дразнить. - Хочешь сэндвич?
Он отрицательно покачал головой:
- Я не голоден.
Кайлоран кивнула, не собираясь настаивать, но, глядя на него, такого бледного и слабого, совсем не похожего на ее прежнего, полного жизни Адама, она ужасно хотела накормить его как можно вкуснее и обильнее.
- Как хочешь, - только и сказала она.
Адам выпил чаю. Ему нравилось в этой комнате: так мирно, уютно и спокойно. Вот только голова… Ее будто зажали в тисках, чтобы навсегда выдавить все воспоминания прошлого, включая лица знакомых людей, окружающие предметы и даже самого себя.
Но как же ему узнать, кем он является на самом деле?
Он поставил чашку и взглянул на Кайлоран, чувствуя, что его спасение - в ней. На девушке было легкое шерстяное платье темно-синего цвета. Она распустила волосы по плечам, и они стали похожи на лунное сияние в темно-синем вечернем небе. Сбросив туфли, она вытянула вперед свои длинные стройные ноги. Адам вышел из комы всего два дня назад, но это вовсе не значило, что все его чувства омертвели. Он ощутил, как сильно забилось его сердце и запульсировала кровь.
- Кайлоран.
Он изучающе разглядывал ее с ног до головы. Раньше такой взгляд она видела у него, только когда они были вместе в постели. Обычно он не показывал своих чувств так открыто. Его глаза потемнели, и она внезапно вспомнила, как давно они не занимались любовью.
- Что? - отозвалась она слегка охрипшим голосом.
- Как бы ты охарактеризовала меня, внешность и характер? В моем обычном состоянии?
Таким Кайлоран его никогда раньше не видела. Видно было, что он мучается - такая смесь неуверенности и даже страха застыла в его глазах. В конце концов, на его лице появилось знакомое выражение стальной решимости.
- Рост сто восемьдесят пять, черные волосы…
- Я не о том! Черт возьми, Кайлоран! Я вижу себя в зеркале, и у меня достаточно воображения, чтобы понять, что мое лицо не посинело и не распухло! Ты мне скажи, каким я был… как человек, как мужчина. Если мы с тобой были любовниками, ты должна знать меня, как никто другой! - В его голосе прозвучала ирония, которая не прошла для нее незамеченной.
Что, если сказать ему, что никто не знал его достаточно хорошо, так как он никому не открывался? И пусть это прозвучит жестоко! Но разве она имела право критиковать его? Ведь она его любила! Любила, несмотря на его недостатки!
- Какой ты человек? - задумчиво начала она. - Прежде всего, ты очень трудолюбивый, дисциплинированный и целеустремленный. Ты успешный бизнесмен, один из самых известных в стране. Люди уважают тебя…
- Ты описываешь меня, как какую-то рабочую машину, - заметил он с оттенком горечи.
Ее голос смягчился.
- Ты далеко не машина, Адам, уверяю тебя! - Она глубоко вздохнула, так как сказать ему все, что она намеревалась, было нелегко и даже как-то неловко. Ведь фактически он являлся ее любовником, пусть и забывшим ее. - Ты очень хороший и страстный любовник. - Она сглотнула. - Для меня ты самый лучший на свете.
Это признание вырвалось у нес неожиданно, но Адам был слишком утомлен, чтобы заострить внимание на таком интересном моменте. Кайлоран встала и озабоченно сказала:
- Ты слишком устал. Тебе надо отдохнуть…
- Я совершенно здоровый человек, - перебил он ее.
- Не спорь, Адам, - сказала она решительно, подходя к нему и делая строгое лицо. - В данный момент ты болен. Если хочешь поправиться, тебе придется послушаться меня и сделать так, как я прошу. Доктор рекомендовал тебе как можно больше отдыхать.
- А если я откажусь?
- Тогда мне придется нанять сиделку построже, как, например, знакомая тебе Сэнди.
Вспомнив Сэнди с ее командирским голосом, Адам поежился от неприятных воспоминаний. Эта обязательно настоит на своем. Он с удовольствием разглядывал Кайлоран. Было что-то необыкновенно привлекательное в этой невозможной, потрясающей красавице, которая опекала его, как заботливая школьная воспитательница. Ему никак не удавалось восстановить в уме какие-то постоянно ускользающие из памяти детали. Туман забытья по-прежнему заволакивал мозги, заслоняя воспоминания.
- Обычно раньше ты мной не командовала, верно? - спросил он.
- Ни я, ни кто-либо другой, - ответила она.
- Кайлоран, скажи мне, я тиран? Она забыла, что он болен и слаб.
- Я никогда не согласилась бы поддерживать отношения с тираном, - сухо ответила она. - Каким бы привлекательным он ни был.
- Значит, на твой взгляд, я привлекательный? Она подумала, что впервые так открыто сказала ему о своих чувствах.
- Ты довольно привлекательный. Но только без этих синяков и царапин.
Он засмеялся.
- Так я действительно не тиран?
Она сделала вид, что обдумывает его слова.
- Среди тиранов ты занял бы очень скромное место, ближе к концу списка. - Она вздохнула. Он хочет знать правду? Тогда она ему расскажет все начистоту. - Ты единоличный император в своем государстве, - медленно начала она. - Привык жить по своим законам. Вот, собственно, и все.
Он хотел порасспросить ее еще, но почувствовал, что им овладевает туманная дрема, словно заполняющая его свинцом. Он закрыл глаза и зевнул.
- Все. Ты должен лечь в постель, - строго приказала она.
Он открыл глаза, в глубине которых Кайлоран заметила насмешливые искорки. Сердце ее усиленно застучало.
Вернись ко мне, Адам, мысленно умоляла она. Вернись!
Еретическая мысль пришла ей в голову: новый Адам гораздо мягче и податливее в общении, с ним гораздо легче.
- В постель, - строго повторила она.
В течение двух дней Адам усиленно восстанавливал свои силы самым надежным из всех методов. Он спал, уютно устроившись на широкой кровати Кайлоран. Много часов подряд, с небольшими перерывами на еду.
Привезя его к себе в дом, Кайлоран сначала внимательно наблюдала за ним, чтобы понять, не узнает ли он окружающие предметы обстановки, не вспоминает ли упоительное время, которое они проводили вместе в этой комнате.
Никаких признаков узнавания. Никаких воспоминаний. Хотя нельзя было сказать, что он равнодушно воспринял постель. Так, он как-то спросил, зевая:
- Не желаешь полежать со мной, Кайлоран? Кайлоран наклонила голову, сделав вид, что поправляет простыни на кровати. Она не хотела, чтобы он прочел на ее лице бурю всколыхнувшихся чувств. С какой радостью она забралась бы к нему в постель! Как крепко обняла бы его и прижала к себе! Ей не нужно было от него ничего, кроме ощущения его близости.
Но она не представляла их отношений без секса. Адам не мог жить без секса. Да что кривить душой, она - тоже. Хотя иногда Кайлоран любила побыть рядом с ним просто так, в тишине, и не обязательно в интимных объятиях.
- Я пока буду спать в соседней комнате. Для отдыха тебе нужен простор, - отшутилась она.
А ей необходимо время, чтобы обдумать сложившееся положение.
- Ну, хорошо, - зевнул он. - Как скажешь.
Через пару недель он начал проявлять признаки явного выздоровления, по крайней мере в физическом отношении. Благодаря здоровому сну у него снова заблестели глаза, кожа обрела обычный для него здоровый оттенок. Кайлоран каждый день выводила его в прекрасный сад посидеть на весеннем солнышке. У него появился хороший аппетит, и она вовсю старалась разнообразить его меню самыми питательными и вкусными блюдами.
Однажды вечером она подала ему жареную семгу с молодым картофелем и ярко-зеленый фруктовый десерт. Он улыбнулся:
- Кто все это приготовил?
- Я.
Занавес забытья на миг приоткрылся.
- Но… ты раньше не готовила, - медленно проговорил он.
Она подняла взгляд от тарелки, которую наполняла картофелем.
- Правильно. Раньше я не готовила, - спокойно подтвердила она.
- А сейчас?
- А сейчас готовлю, и мне это очень нравится.
- Но что изменилось?
И он, и она знали, что вовсе не о ее кулинарных изысках идет речь. Возникла тоненькая тропинка памяти, и ей безумно хотелось пройти ее до конца. Хотя страшно подумать, что может произойти в конце!
- Меня изменил ты.
- Я изменил тебя?
- Да.
Адам задумчиво смотрел на нее, любуясь совершенными линиями ее фигуры, которые подчеркивало черное платье.
- Кайлоран, - внезапно сказал он.
- Да, Адам?
- А откуда я знаю тебя? Как мы познакомились?
Глава двенадцатая
Рука Кайлоран так задрожала, что ей пришлось положить на стол ложку. Она внимательно посмотрела на Адама.
- Где мы с тобой познакомились?
Доктор предупреждал ее, только она думала, что это случится раньше. По словам доктора, разум Адама способен самостоятельно заполнить провалы в памяти, если она будет с ним беспощадно откровенной.
Но ведь это может напугать его.
- Мы встретились, когда мой дедушка пригласил тебя, чтобы ты помог нам с делами компании, - неохотно начала она.
- И как давно это было? - нетерпеливо спросил он.
Она нахмурила брови:
- Примерно девять месяцев назад.
Господи! Неужели это было так давно? Удивительно! Она и не задумывалась раньше о том, что прошло уже так много времени с момента их первой встречи. Но как оно быстро промелькнуло! Ровно столько времени требуется, чтобы выносить ребенка.
- Но мы встречались и раньше, - уточнила она.
Теперь нахмурился он.
- Когда это было?
- Ты работал здесь, когда тебе было восемнадцать лет. Ты вырос неподалеку отсюда.
- А мои родители? - волнуясь, спросил он. Перед Кайлоран встал нелегкий выбор. Адам доверился ей, когда рассказал все о себе, с самого начала, когда они однажды гуляли в саду, залитом солнцем.
Но можно ли ему это рассказывать? Ведь он так долго скрывал от всех свое прошлое.
"Ничего не скрывайте от него", - советовал доктор. "А что, если это причинит ему боль?" - "Воспоминания о прошлом часто причиняют боль, мисс Лейси. Такова жизнь. Если человека оберегать от боли, он не будет расти духовно. Остановив свой духовный рост, мы умираем".
- Ты никогда не знал своего отца, Адам. А с матерью ты встречался в последний раз много лет назад.
Плотный туман, застилавший его память, мгновенно исчез. В голове пронеслись воспоминания. Он словно оказался в прошлом и увидел себя в кухне. Было утро. В раковине громоздилась гора грязной посуды, а на столе лежала записка. Мать оставила записку и уехала от него навсегда. Она увезла с собой все его надежды и мечты. Более того, она оставила после себя долги, и если он срочно что-то не предпримет, будет погублена и его репутация.
Глаза Адама потемнели от душевной боли. Он взглянул на Кайлоран.
- Я вспомнил, - медленно начал он. - Я помню дом и… пустоту. - Последовала долгая и тяжелая пауза. - От меня уехала мать…
Услышав обреченность в его голосе, Кайлоран подошла поближе в надежде успокоить его. Она едва удержалась, чтобы не взять его за руку.
- Что еще ты помнишь, Адам? Что еще?
Он покачал головой. Ему казалось, что он вновь погрузился в темные волны забвения. Лишь изредка где-то вспыхивал луч света.
Он долго и напряженно смотрел в ее бездонные зеленые глаза, потом его взгляд скользнул по ее губам, упругим и ярко-розовым, как спелая клубника.
И тут он понял, что прошлое отодвинулось, став ненужным. Он хотел жить в настоящем, с которым его связывали гораздо более приятные воспоминания. Зачем думать о боли, если перед ним стояла красивейшая из женщин, напоминавшая ему своим прикосновением, какой прекрасной может быть жизнь?
- Поцелуй меня, Кайлоран, - тихо попросил он.
- Не сейчас, - ответила она, качая головой. - Слишком рано.
- Поцелуй меня, - повторил он, и в его голосе появились знакомые настойчивые нотки.
Она приблизилась, их лица почти соприкасались. Их нерешительные взгляды встретились. Она, как никогда остро, чувствовала, как они близки.
- Сейчас, - пробормотал он.
Она коснулась губами его губ. Нежное прикосновение закончилось легким поцелуем. Он вздохнул и приник к ее губам, которые непроизвольно раскрылись ему навстречу. Они были похожи на двух школьников, целующихся в первый раз. Она подумала, что никогда не знала его таким.
Коснувшись ее шеи, Адам подумал, что впервые в жизни ощущает под своими пальцами такую нежную кожу. Он чувствовал горячее желание отринуть все, что было в прошлом, и начать жизнь заново. В его крови запульсировали тяжелые волны желания, но стремления к немедленному удовлетворению не возникало. Ему лишь хотелось, чтобы время этой глубокой нежности продолжалось бесконечно.
Он оторвался от ее губ.
- Идем в постель.
Хотя ее сердце бешено стучало, Кайлоран отрицательно покачала головой.
- Ты еще недостаточно окреп.
- Кто это сказал?
- Не знаю, как бы на это посмотрел доктор…
- К черту доктора! - Он отбросил стул и взял ее за руку.
- Адам, мы не должны этого делать!
- Кайлоран, - в тон ей отозвался он, - мы не можем этого не делать.
Когда дверь спальни за ними закрылась, Адам заключил ее в объятия. Он наклонил голову, и его губы оказались на одном уровне с ее губами.
- Как мне следует поступить? - тихо спросил он.
- Поцелуй меня, - пробормотала Кайлоран. Его не нужно было просить дважды: Застонав, он жадно приник к ее губам, словно к фонтану жизни. Потом он расстегнул молнию на ее платье, и оно упало на пол мягкими бархатистыми волнами.
Он с замершим дыханием восхищенно разглядывал ее обнаженное тело, прикрытое легким кружевом, оттенявшим шелковистую кожу золотистого оттенка.
- Господи! - воскликнул он. - В это невозможно поверить. Ты словно богиня!
- Нет, я обычная женщина, - ответила она, продолжая расстегивать пуговицы на его рубашке. - На тебе столько одежды, а я почти нагая.
Он тихо засмеялся, потом сладостно втянул в себя воздух, когда она коснулась пальцами его сосков.
- Иди ко мне, - пробормотал Адам, притягивая ее к себе ближе. - Знаешь, я волнуюсь. Что, если в результате моей болезни я не смогу заниматься любовью?
- Я так не думаю, - улыбнулась она, целуя его в мочку уха.
Но он знал, что все не так просто. Ему предстояло испытание. И не только физическое - здесь было что-то другое, чему он никак не мог дать определение. Это его тревожило. Он чувствовал сдержанность Кайлоран. И причина этой сдержанности крылась не в том, что она не была уверена в нем как в любовнике. Причина крылась явно в другом.
Он продолжал ласкать ладонями ее груди, потом все ее тело, словно вновь открывая знакомую, но давно забытую страну.
Кайлоран со стоном вздохнула и обняла его, гладя по спине. Потом она выгнулась и свистящим шепотом сказала сначала тихо, а затем громче:
- Возьми меня.
В ее голосе слышалась мольба и нетерпение. По его венам, заполняя все его тело, пробежал знакомый ему огонь.
- О, Адам! - воскликнула она, когда он овладел ею. - Адам!
Он замер и выжидательно посмотрел ей в лицо, чувствуя, что ему чего-то недостает. Он отвел волосы с ее лица и заглянул в глаза.
- Скажи мне, - мягко попросил он.
Нельзя первой признаваться мужчине в любви, мелькнула у нее мысль. Она сдержала уже готовые вырваться слова и сказала:
- Мне хорошо с тобой!
И почему-то эти ее слова разочаровали его, словно он ждал чего-то другого.
Он лежал и смотрел на луну, которая тем временем залила постель серебристым светом. Можно ли прожить так до конца жизни, думал он. В настоящем, отрезанном от прошлого? Он вздохнул.
Кайлоран повернулась на бок лицом к нему. Его вздох показался ей очень печальным, каким-то обреченным. И тут она поняла, что никогда раньше не слышала, чтобы он вздыхал.
- Адам!
Он повернулся к ней. В лунном свете ее волосы, рассыпавшиеся по подушке и по плечам, делали ее похожей на сказочное, нереальное существо из другого мира. Возможно, так оно и было, ведь она знала его прошлое лучше, чем он сам.
- Что? - отозвался он.
- Как ты себя чувствуешь?
Он прижал ее к себе, радуясь прикосновению к ее теплой мягкой коже и думая, что никогда в жизни не испытывал ничего лучше и прекраснее.
- А как, по-твоему, я могу себя чувствовать? Удивительно и прекрасно!
- Я имею в виду не секс.
Он тоже не это имел в виду, но моментально отметил ее настороженность. Она была явно в чем-то не уверена.
- Ты хочешь знать, до какой степени я окреп, да, дорогая? - спросил он мягко и вкрадчиво.
Она покачала головой.
- Не совсем так. Но вот то, чем мы сейчас занимались… - она запнулась.
- Любовью, ты хочешь сказать? - решил помочь ей он.
Ее лицо внезапно вспыхнуло ярким румянцем. Почему она чувствовала себя рядом с ним юной школьницей, по-прежнему лелеявшей свою юношескую мечту? Осталось только завести личный дневник, чтобы слезно изливать в нем свои переживания в глупейших детских выражениях!
- Адам! Нельзя быть таким легкомысленным!
- Почему ты считаешь меня легкомысленным?
- Ты был серьезно болен. Мы занимались любовью и, скорее всего, слишком поспешили. Тебе так не кажется?
Он взял ее маленькую ладонь и провел ею по своей груди. Потом ладонь коснулась нижней части его живота.
- Я так не думаю. Похоже, я очень быстро восстанавливаюсь. Разве ты не чувствуешь?
- А память?
Он уставился в потолок. Память - совсем другое дело.
- Память вес еще не проснулась.
- И тебя это не волнует?
Засмеявшись, он повернулся к ней и увидел ее озабоченное лицо с маленькой складочкой между бровями.
- Кайлоран! - начал терпеливо объяснять он. - Я ничего не могу с этим поделать. Думаю, что память вернется, когда для этого настанет время.
С усилием сконцентрировавшись, он начал вспоминать их разговор за ужином, который они так и не съели. Перед его мысленным взором снова возникла грязная кухня и записка на столе, но что-то мешало ему увидеть все четко и понять все до конца.
- Кайлоран, - медленно проговорил он. - Я хотел бы вернуться.