- Хорошо. Но как ее зовут на самом деле? - Лучшей возможности расставить все по своим местам и пожелать трудно!
Мадо проницательно посмотрела на меня своими маленькими глазками. Мне стало не по себе, и я добавила:
- Извините, Мадо. Можете не говорить, если мое любопытство неуместно.
- Полин, а вдруг она наша общая подруга? - Неуместен был ее неожиданный восторг, а вовсе не мое любопытство! - Ее зовут Эдит Жерарди, девичья фамилия…
- Гранье, - сказала я и тут же выложила все именно под тем соусом, как и обещала Эдит, добавив лишь, что мне непонятно, почему наша общая подруга до сих пор не познакомила нас. И знаете, как отреагировала Мадо?
Она запела "Лунную сонату", потому что навзрыд расплакалась ее крошечная тезка. После ряда перемещений под мелодию Бетховена, в результате которых маленькая Мадлен оказалась у моей груди, а тезка общей подруги, между прочим, проигнорировав плач своей сестры, - в кроватке, и Жюльет с бутылочкой на коленях у Мадо, которая все пела, я нашла нужным сказать хоть что-то:
- Удивительно, никогда бы не подумала, что можно петь "Лунную сонату".
- Можно, Полин, можно. Петь можно все. Знаете, не говорите пока ничего Эдит. Дело в том, что…
- Думаете, она по какой-то причине стесняется вас? - стремительно подсказала я, вдруг отчетливо испугавшись, что в следующую секунду могу лишиться не только молока, но и такой хорошей няньки.
- Да, да! Вы правы, Полин! - искренне обрадовалась повороту темы Мадо. - Не хочет говорить о нашей дружбе, ну и не надо! Только странно, почему она скрыла от меня, что трудится в Лувре? Я ведь все время подсмеивалась над тривиальностью ее работы в телефонной компании. А она, оказывается, служит, как и я, искусству! Вернее, я служила… - Мадо с горечью посмотрела на свой искореженный мизинец.
- Не переживайте. Что случилось, то случилось. Вы же все равно, так сказать, продолжаете нести искусство в массы. Будьте добры, подайте мне бутылочку. Вашей тезке опять меньше всех досталось экологического продукта. В следующий раз надо будет постараться покормить ее первой.
- Да, да, конечно, - рассеянно ответила Мадо, протягивая мне теплую бутылочку со смесью.
- О чем тут шепчутся мои чада и домочадцы? Да, ведь у нас новая няня! - В дверь детской заглянул Мишель. - Добрый вечер!
Незанятый соской ротик Эдит тут же завякал. Муж проворно шагнул к кроватке и взял Диди на руки.
- Иди к папочке, малышка! Соскучилась? Полин, это кто?
- Тише, Мишель. Ты такой бурный! - прошептала я. - Это Эдит. Ты хоть руки-то помыл с улицы? И в костюме!
- Диди! Моя маленькая сладкая капризуля! Помыл, помыл. Не описает она мой костюм? Она же, надеюсь, в памперсах?
- Мишель, в этом костюме ты ходил по судам и конторам. И можешь распространять всякую заразу. Они же совсем крошки!
- Моя маленькая! Моя самая, самая, самая… - засюсюкал муж, не обращая ни малейшего внимания ни на мои предостережения, ни на вопли девочки. Нет, вопли все-таки подействовали на него. - Тише, тише, не волнуйся, малышка! Папочка споет тебе песенку: "Рыцарь спит, конь тоже спит, сокол в колпачке сопит…".
Это было чудовищно! Особенно после профессионального пения ночной няни. В поисках поддержки я посмотрела на Мадлен. К моему изумлению, она таяла от умиления, созерцая папеньку и дитя. Да, миль пардон, господа, за невольную рифму: значит, я сильно нервничаю, если начинаю рифмовать.
- Как трогательно, мсье Сарди! Какая милая колыбельная! - восторженно пролепетала Мадо. - Очаровательно!
- Помолчите, милейшая! - неожиданно грубо оборвал ее Мишель. - Не мешайте мне общаться с дочкой: "Рыцарь спит, конь тоже спит, сокол в колпачке…"
Мадлен побледнела, Эдит на руках Мишеля притихла. Наверняка не от колыбельной, а от ужаса.
- Дорогой, что-то случилось? - спросила я. - Неприятности на работе?
- Нет. Все хорошо.
- Тогда в чем дело?
- Ни в чем.
Эдит заплакала снова.
- Тихо, тихо, малышка! - Мишель начал укачивать девочку. - Полин, поговорим за ужином. "Рыцарь спит, конь тоже спит…" Да уйми ты ее!
Он сунул вопящую Эдит мне на колени, чуть не уронив с них маленькую Мадлен, я едва успела подхватить обоих, и выскочил из детской. Заплакали все.
А большая Мадлен запела. Это был Бетховен, "К Элизе". Помните, музыка такая, как будто падают капли?
- Извините моего мужа, Мадо. Редко, но на него тоже иногда находит, как на всех мужчин. Голодный, наверное, и ночью мы почти не спали.
В ответ только виноватая улыбка, кивок и тихое-тихое пение.
- Ах, Полин, наверное, это глупо, - заговорила Мадо только тогда, когда все малютки опустили реснички, ровно задышали и были перемешены в свои постельки. - Но я уже успела привязаться к вашим девочкам.
- Не продолжайте, Мадо. Я прекрасно понимаю ваше настроение и догадываюсь, что вы скажете. Так вот, я не хочу отпускать вас, а выходка моего мужа совершенно не относится к вам. Просто плохое настроение. Вы меня поняли?
Она смотрела на меня, а в маленьких глазках стояли слезы. Мне оставалось лишь как-то успокоить ее.
- Я сейчас покормлю Мишеля, потом подменю вас. Вы спуститесь и поужинаете с Селестеном. Он будет рад вашей компании.
- Ах, Полин! Вы такая заботливая! Но если можно, вы не обижайтесь, я бы лучше не выходила из детской. Я прихватила из дома бутерброды, чтобы перекусить.
- Еще чего! Бутерброды! Не придумывайте. Селестен все принесет вам сюда на подносе. А потом прилягте в соседней комнате. Не стесняйтесь. На кровати чистое белье, и вообще, эта комната специально приготовлена для вас.
- Для меня лично? Зачем!
- Не лично ДЛЯ вас, конечно, а для той няни, которую я предполагала найти. Так что не стесняйтесь, - повторила я.
- Все равно, спасибо, Полин! Вы - удивительная! Ах, какая вы удивительная. Мне так повезло…
- Мне тоже, - сказала я.
Глава 11, в которой день рождения Эдит
- Да, Эдит, нам необыкновенно повезло с ночной няней, - сказал Мишель. - Профессионал высочайшего класса!
От неожиданности я чуть не опрокинула рукавом шубы высокий стакан с минералкой. Это было не только первым одобрением деятельности Мадлен, слетевшим с уст моего мужа, но и его первой членораздельной фразой - к тому же обращенной к Эдит - с момента нашего появления в итальянском ресторанчике. Как вы уже догадались, на торжестве я присутствовала в шубе, естественно, не на голое тело - внутри был джемпер мужа и юбка от того самого костюма, в котором он забирал меня из клиники. Об обновах я не заикалась, - как бы Мишель не изгнал из дома ночную няню.
Мне и так было хорошо. Это же мой первый выход "в свет" после бесконечного затворничества! Несмотря ни на что, я чувствовала себя вполне комфортно и радовалась людям, незатейливым скатертям в белую и красную клетку, национальным мелодиям и блюдам этого крохотного заведения. Сегодняшний день выдался на редкость холодным, а ресторанчик не претендовал на презентабельность, так что в верхней одежде я не выделялась среди посетителей.
У нас был столик на шестерых - мы с Мишелем, Эдит, Макс и двое наших мальчишек, кстати сказать, последние трое сотрапезников с особым энтузиазмом уплетали спагетти всех цветов. Вернее, два столика были сдвинуты вместе возле самой эстрады, с которой сейчас немолодой тенор в сопровождении еще более престарелых гитариста и скрипача старательно умолял вернуться в Сорренто. Периодически, словно вспоминая о своем существовании, пару трелей на флейте, и не всегда к месту, выводила пухленькая смуглая девчушка лет двенадцати, вероятно, внучка кого-то из артистов.
- Да, господа, повезло, - повторил Мишель, рассматривая на свет кьянти в своем бокале, - необыкновенно повезло с ночной няней. - Он повел бровью и залпом осушил бокал.
- Браво, папаша Сарди! - Селестен пару раз хлопнул в ладоши. Причем именно в тот момент, когда приглашение в Сорренто окончилось. - Браво!
Вероятно, тенор решил, что аплодисменты предназначены ему, и а капелла выдал последний куплет. Да так молодо и задорно, что удостоился одобрения других столиков.
- Наконец-то, пап, ты понял это.
- Почему "наконец-то"? Я всегда говорил…
- Да ладно, па! Ты же только огрызаешься на нее все время. Она тебя до смерти боится, даже не выходит при тебе из детской. - Селестен уверенно взял кувшин и налил отцу и себе.
- Селестен, по-моему, ты увлекся, - заметила я.
- Ничего страшного, Полин, - сказал Макс, протирая пальцами стекла очков.
До чего же он все-таки похож на сына Эдит! Просто родной отец ее Бернара: и всклокоченные кудри, и очки, и такая же коротенькая, коренастая фигура.
- Мальчишки с нами, не в притоне же каком-нибудь. Слабенькое домашнее винцо. Налейте-ка, шевалье, мне и мсье Бернару. А также моей прекрасной даме Эдит. ~ Макс счастливо улыбнулся и, не мигая, уставился на ее почти нетронутый бокал. Очки криво сидели у него на носу. Оказывается, Макс был уже прилично подшофе. И когда он успел набраться? - Ты не пьешь, моя дама. Ты совсем не пьешь… Значит, нам скоро тоже понадобятся услуги ночной няни? - Он протянул руку и игриво потрепал Эдит по щеке. - Да? Я скоро стану папой? Да, моя прекрасная дама?
- Прекрати, Макс! - вспылила Эдит и запечатлела звонкую пощечину на его щеке. - Ты пьян! Как ты мог? При детях. При своих же учениках…
- Да, я пьян, господа и дамы! - Макс неловко поймал ее руку и умудрился поцеловать, правда, не с первой попытки. - Я пьян от счастья! - провозгласил он вполне трезвым тоном.
Я так и не поняла: валял ли он дурака, или пощечина Эдит возымела столь освежающее действие? Но с соседних столиков на нас уже опасливо поглядывали, а музыканты перешептывались с официантом, показывая на нас глазами.
- Господа, за нас! За нашу будущую семью! За новых братьев и сестер Бернара!
- Ма-а-акс, - с осуждением протянула Эдит.
- Мам, пожалуйста, - наконец-то подал голос Бернар. - Отстань от него. Макс не пьян. Просто сегодня он очень-очень веселый. Это ты вечно всем недовольна!
- Значит, Макс хороший, а я плохая?
- Я этого не говорил!
- А ты скажи, скажи!
- Прекрати, Эдит, - попыталась остановить ее я. - А то мы сейчас уйдем, на нас и так уже давно все смотрят.
- Да, смотрят, - поддержал меня Мишель. - Мы так радовались, что у вас с Бернаром наконец-то все складывается счастливо, а ты устраиваешь сцену! Публичную сцену! Уходим, Полин, Селестен?
Эдит поджала губы.
- Извините нас, господа, - смущенно попросил Макс. - Останьтесь. И расскажите нам с Бернаром про няню. Нам ведь наверняка тоже скоро понадобится!
- Она - классная тетка! - с полным ртом заявил Селестен. Услышав, что мы собрались уходить, наш сынок принялся стремительно запихивать в себя остатки спагетти.
- Прожуй сначала, - сказала я.
- Мам, но она ж, правда, классная! Просто супер! Я ведь тебе говорил, Бернар, она учит меня нотной грамоте. И я с ходу все понял! Тон, тон, полутон, два тона, полутон! И про терции, квинты и кварты!
- Потрясающе, - вздохнул Макс. - Для меня все это недосягаемая галактика!
- Ну так! Наша няня - профессиональная музыкантша, - гордо пояснил Мишель, словно присутствие в доме Мадлен являлось его собственной выдающейся заслугой. Впрочем… - А как она поет! Полин говорит, что она поет наизусть всякие классические хиты! А как относится к детям! В наше время это большая редкость.
- Выходит, ты, папочка, до сих пор делал вид, что ее не выносишь? - прищурился Селестен. - А на самом деле?
- Да, - сказала я. - Ты ведь даже стараешься не заходить при Мадо в детскую.
- Что тут объяснять. Мне хочется поцеловать и потрогать не только малышек, но и жену. Не могу же я обниматься с ней при постороннем человеке!
- Ой, пап! Я все понял! - хохотнул сын. - Ты просто положил глаз на Мадо, а она не отвечает взаимностью!
- Ты что несешь, балда! Эх, не дотянуться, чтобы дать подзатыльник! Чтоб я положил глаз на эту бесцветную особу?
- Да ладно, па. Бесцветная не бесцветная… Она ужасно хорошая. И мама подтвердит. В Мадо просто невозможно не влюбиться, как, например, в мсье Валанси! Ну ведь правда же?
- Правда, - тихо произнес Бернар. - Ты классный, Макс!
Явно польщенный классный Макс расплылся в улыбке.
- Только ты больше не играй в пьяного мушкетера. Мама иногда совсем не понимает шуток. Я тебя предупреждал давно.
Эдит открыла было рот, но я не дала ей выдать очередную порцию недовольства.
- Кстати, совсем забыла рассказать, - как бы вспомнила я. - Мы тут болтали с Мадо о том о сем, и вдруг выясняется, что она твоя давняя подруга, Эдит. Да не смотри на меня так! Вы же с ней соседи.
- Мам, ты дружишь с соседями? - ошалел Бернар.
- Я? - Эдит судорожно сглотнула, а Мишель вдруг часто-часто захлопал глазами.
- Нет, Бернар, - сказала я. - Твоя мама дружила с Мадо давно, в детстве. Она жила со своей бабушкой в том же доме, где до сих пор обитает Мадлен.
- А, там, в доме на площади Виктора Гюго? Да, мам? В квартире, которую мы теперь сдаем какой-то фирме?
- И она до сих пор живет там? - очень старательно удивилась Эдит. - Надо же! Я там бываю периодически, но ни разу не сталкивалась с Мадо. А как она выглядит?
Я пожала плечами, наслаждаясь натужным враньем подруги.
- Наверное, очень изменилась… - предположила она. - Я ведь не видела ее лет тридцать, а то и больше, пожалуй.
- Мам, это здорово! - заинтересовался Бернар. - Столько лет! Вам обязательно нужно встретиться. Как в кино! Тридцать лет спустя! Тридцать лет!
- Я обязательно загляну к Мадо. Как-нибудь. Когда поеду туда за квартплатой.
- Зачем тянуть, Эдит? - улыбнулась я и посмотрела на часы. - Сейчас начало девятого. Мадлен должна в девять часов менять Мари, но она всегда приходит пораньше. А мне как раз пора кормить девчонок. Мишель посидит здесь, а ты проводишь меня вместо него, заодно и возобновишь знакомство. Я уверена, Мадо искренне обрадуется тебе.
Эдит растерянно обводила всех глазами.
- Правда, мам, - сказал Бернар. - Иди, так даже интереснее. Потом расскажешь.
- Только незачем дамам бегать пешком по холоду, - заметил Мишель, поднимаясь из-за стола. - Отвезу вас обеих на машине.
- Мишель, до нашего дома меньше квартала, я в шубе, не замерзну, а ты выпил, - возразила я.
- Мы поедем со скоростью десять миль в час, дорогая. Клянусь! Селестен, Бернар, не скучайте тут с мсье Валанси. Мы - быстро. Идемте, Полин, Эдит.
Когда мы усаживались в "BMW", я все-таки улучила момент и шепнула подруге:
- Все идет так, как я задумала. Мишель уже едва выносит свою пассию! Да и та шарахается от одного его вида. Еще чуть-чуть, и она навсегда исчезнет из нашей жизни.
Эдит повела бровями и выразительно вздохнула.
- Но, если честно, мне самой жаль расставаться с такой первоклассной няней, - призналась я. - Да и человек она, в общем-то, милый.
- Ну-ну, - тихо сказала Эдит. - Милый и смешной, - добавила она уже в полный голос, потому что в этот момент мой муж, обогнув машину и открыв переднюю дверцу, сел за руль.
- Это вы обо мне сплетничаете, очаровательные дамы? - спросил Мишель, кокетливо улыбнувшись нам в зеркало заднего обзора. Я прекрасно чувствовала, как он нервничает и изо всех сил старается контролировать ситуацию.
- О Мадлен, - ответила я. - Я считаю ее милым и смешным человеком.
- Конечно, - с деланной обидой произнесла Эдит. - Твоя жена завела себе новую подругу и расхваливает теперь ее на все корки. Милая и смешная, не то что я!..
- …Занудная искусствоведка, которая собралась замуж за первого встречного звездочета, - в тон Эдит закончил фразу Мишель.
- А, по-моему, Бернар нашел себе замечательного папочку, - возразила я. - Они даже внешне похожи.
- Похожи, - согласилась Эдит.
Мишель промолчал.
Мадлен как раз переобувалась в прихожей из уличных сапог в тапочки. Она так и замерла на одной ноге, когда мы все втроем вошли с улицы. Естественно, она разахалась и разохалась при виде "полузабытой" подруги детства. Эдит тоже не отставала. Кстати сказать, надо отдать должное обеим: они совершенно убедили Мишеля в том, что не виделись тридцать три года. Я, пожалуй, и сама бы поверила в искреннюю радость их встречи, если бы не знала всей подноготной.
Мишель тут же предложил отметить это дело, поинтересовавшись, что предпочтут дамы: божоле или мартини? Честно говоря, после счетов из клиники, мебельного магазина за обстановку для детской, от строительной конторы за ремонт, а также состоявшихся и предстоящих расчетов с нянями и мадам Сифиз я удивилась такому выбору в баре Мишеля.
Дамы оказались патриотками и предпочли по глоточку божоле. Пока Мишель расставлял бокалы на столике в гостиной и открывал бутылку, я спросила Мадлен:
- Мари еще не ушла?
- Нет, конечно. Она в детской. Что вы, Полин, разве мы оставили бы малышек одних?
- Замечательно, - сказала я. - В таком случае поболтайте тут вдвоем, вспомните детство, а мы с Мари и Мишелем покормим девочек. Пойдем, дорогой, ты поможешь мне.
- Не скучайте, дамы! - Мишель с лукавым видом кивнул на божоле, подал мне руку и так торжественно повел к лестнице на второй этаж, словно должен был представить меня по меньшей мере английской королеве.
За прошедшую неделю у нас уже появился некоторый опыт: с кормежкой мы справились на этот раз просто в рекордные сроки. Сытенькие девчушки дремали: Жюльет на коленях у меня, Мадлен - у Мари и Эдит - у Мишеля. Между прочим, он до сих пор не умеет их различать. Хотя, Мари, кажется, тоже, но скрывает это достаточно ловко.
- Мадам, - прошептала Мари, укладывая отрыгнувшую Мадлен в кроватку. - В упаковке осталось только два подгузника. А вдруг понадобятся ночью?
- Так откроем новую упаковку, - удивился Мишель, - какая проблема?
- Это последняя, мсье. - Мари забрала у него Эдит и вытерла ей ротик.
- Как это, последняя? Полин, ты, что, решила экономить на подгузниках?
- Тихо, тихо, дорогой. Подгузников полно. В стенном шкафу в гардеробной. Забыл? Ты сам покупал десять упаковок. Потом матушка Анжели привезла еще три. И мадам Сифиз купила вчера две на всякий случай. Я скажу Мадо, она найдет.
- Я сам принесу. - Мишель резко поднялся со стула.
- Посиди. К чему такая спешка? Мы же только что их всех переодели. Понадобятся, Мадо сходит за ними в гардеробную.
- Да? А девочки будут тут одни? - Он направился к двери.
- Мишель, они еще не сбегают по ночам на танцы!
- Я схожу, мсье, - подхватилась Мари.
- Нет, я сам. Не хватало только беспорядка в гардеробной!
- Но я очень аккуратно, мсье…
Мне пришлось сделать Мари знак глазами, мол, пусть идет, если уж так хочет.