Когда он доставал одеяло, в нем оказались маленький оловянный чайник, старая тарелка и эмалированная кружка. Из второго кармана он извлек еще несколько свертков и бросил их на землю.
- Этого хватит, чтобы не умереть с голоду! - грубовато произнес он. - Тебе нужно переждать денек-другой и не появляться на городских площадях. Вероятно, мы скоро двинемся дальше…
Нона уже узнала цыганские обычаи и не стала ни о чем его расспрашивать.
- Мы еще увидимся, Бенджи?
Он поворошил листья ногой, стараясь не смотреть на нее.
- Смотря куда мы пойдем. Но я постараюсь прийти снова. С тобой будет все в порядке?
Нона улыбнулась и кивнула. Ей хотелось сказать юноше, как глубоко она тронута его заботой, но ей мешала робость. Она часто видела, как цыгане весело болтают друг с другом, но она знала, что они весьма сдержанны в проявлении своих чувств. Странные, скрытные люди! Нона и не заметила, как Бенджи исчез, только темная тень мелькнула между деревьями, да едва шелохнулись ветки. Нона заглянула в шатер, взяла оставленные Бенджи свертки, сложила их внутри и начала готовиться ко сну. В лесу стало совсем темно.
Вечером следующего дня Бенджи снова пришел к ней, принеся с собой большой кусок зайчатины, и они вместе поужинали.
Нона рассказала ему о Сэмми.
- Держать зайца как домашнее животное?! - удивился он.
- А этого ты поймал так же, как когда-то показывал мне?
Бенджи, улыбнувшись, кивнул.
Вечером, когда Нона еще жила в таборе, Бенджи поманил ее, и они с двумя собаками пошли в поле, примерно в миле от табора.
- Здесь водится заяц. Я следил за ним. Зайцы ходят все время по одной и той же тропе. Я знаю все повадки этого зайца. Смотри, как я его поймаю!
Бенджи с одной из собак бесшумно обошел огороженное поле, оставил собаку сторожить у одного конца заячьей тропы, затем вернулся, пустил вторую собаку по следу зайца, а сам встал у ворот изгороди. Нона видела, как заяц, преследуемый собакой, бросился к знакомой щели в изгороди, но там его ожидала собака. Пес схватил зайца и притащил его к воротам, где стоял Бенджи.
Ноне было интересно наблюдать за охотой, но ей совсем не хотелось, чтобы испуганного зайца убили. Бенджи с удивлением смотрел, как она плакала от горя.
- Но нам же нужно что-то есть! - просто произнес он.
В свой третий визит Бенджи принес две новости. Он нехотя сообщил ей первую:
- Через день-другой мы сворачиваем табор, уходим на юг. Обычно мы никому не говорим, куда идем, но я подумал, что тебе можно.
- Спасибо, Бенджи! Я никому не скажу ни слова! Значит, я могу двигаться дальше к Лондону и снова играть на скрипке?
Он кивнул.
Они заговорили о другом. Бенджи всегда рассказывал удивительные истории о своих предках. Его прадед был знаменитым артистом и кочевал, одетый в черную бархатную куртку с золотыми монетами вместо пуговиц и такими же серьгами в ушах.
- А когда он умер, его арфу сломали, а кибитку сожгли, как это у нас принято. Я помню похороны, помню, как все причитали.
- Сломали арфу? Почему же не оставили его сыну или тебе?
- Цыгане не оставляют свои вещи другим. Это приводит к ссорам. Лучше грустить по умершему, чем ссориться из-за его вещей! - ответил Бенджи.
- Наверное, это правильно. У цыган есть здравый смысл, но вы его очень умело прячете, правда?
- Я должен тебе сказать кое-что еще… - немного помолчав, медленно произнес юноша.
- Что же?
- Один из ваших людей наводил о тебе справки по всем городам, где ты играла.
Нона сделала большие глаза.
- Ты видел его, Бенджи?
Бенджи кивнул.
- Он высокий, молодой. Хорошо говорит по-английски.
- Это, наверное, Джулиан, - сказала Нона. - Он, должно быть, ищет меня. - Она поднялась, на лице у нее читалась тревога. - Не случилось ли что-нибудь дома? Вероятно, Ханна… Я должна была написать… Где он, Бенджи?
- Ты не собираешься прятаться от него? А мне казалось, ты убежала из своего дома в Лондон.
- Да, я хочу попасть в Лондон. Но мне не надо прятаться от Джулиана Херриарда. Он студент и снял коттедж недалеко от нас. Это он помог мне бежать. Может, он принес мне какую-нибудь весточку. Я должна увидеться с ним, Бенджи! Ты можешь отвести меня к нему?
Бенджи нахмурился:
- Это неправильно… отводить тебя к мужчине, который тебе не кузен и не брат. Цыганские мужчины хорошо обращаются со своими женщинами, но молодым женщинам не стоит доверять мужчинам-нецыганам.
- Этот Джулиан… он не такой, - сердито сказала Нона. - Он позволил мне пожить в своем коттедже. Он был добр…
Бенджи недоверчиво посмотрел на нее:
- Это не есть естественно… тебе жить в его доме. Он должен тогда стать твоим мужем. Пусть сначала женится на тебе, а потом ты будешь жить у него в коттедже!
- Ах, Бенджи! - Нона с досадой прикусила губу. - Он не может жениться на мне, потому что обручен с другой. Кроме того…
- Тогда ему нечего бродить по городам и искать тебя! - упрямо повторил юноша.
Похоже, она оказалась в безвыходном положении. Если ей не удастся, убедить Бенджи, что Джулиан не представляет никакой опасности, он не устроит их встречу: А когда она сама бросится догонять Джулиана, тот уже уйдет из этих мест.
Бенджи, прислонившись к дереву, ожесточенно стругал палку. Ноне хотелось встряхнуть его.
- Вот что я тебе скажу, - вкрадчиво произнесла она. - Приведи его сюда и будь с нами во время всего разговора. Когда он скажет мне, зачем меня ищет, тогда уведи его! Хорошо?
Бенджи задумался.
- Что ж… может быть…
- Пожалуйста, Бенджи!
Наконец он согласился:
- Сегодня утром он был поблизости. Я заметил дом, где он остановился на ночлег. Сейчас пойду и приведу его.
Нона отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Да, в лице Бенджи она обрела отличного телохранителя!
Когда Бенджи скрылся из вида, она побежала к ручью и умылась. Потом причесала волосы, попыталась очистить юбки от листьев и застирала грязные подолы. Вынув из кармана серьги, подаренные Лавенди, она надела их. Взглянув на себя в маленькое зеркальце, Нона решила, что теперь действительно похожа на цыганку. Приготовившись к встрече с Джулианом, она стала нетерпеливо ждать. После нескольких недель, проведенных вдали от дома, он казался ей старым другом. Она надеялась, что в Пенгорране не произошло ничего страшного. А вдруг Бенджи ошибся и это вовсе не Джулиан? Нона много раз выбегала на опушку, пока наконец, уже в сумерках, различила две приближающиеся фигуры. Одна, маленькая и гибкая, принадлежала, конечно, Бенджи, вторая же, высокая и широкоплечая… Джулиан!
- Нона! - Джулиан подошел к ней, протянул руки.
Она без колебаний вложила в его ладони свои. Бенджи наблюдал за ними. Джулиан огляделся.
- Почему вы живете как… беглянка? Бенджи мне почти ничего не рассказал. Знаю, что вы пели по городам, так я вас и выследил. Кто-то сказал мне, что вы живете с цыганами: Зачем вы прячетесь от людей, живете совсем одна в лесу… Или с вами здесь Бенджи? - Джулиан испытующе взглянул на цыгана.
- Если бы не Бенджи, я бы умерла от голода. А живу я здесь совсем одна, сейчас я не могу рассказать вам больше. А в Пенгорране не случилось ничего страшного? Отец…
- Нет, нет! Ваш отец поправился. Недавно я видел, как он взбирался в горы. А вот Ханна… Вы должны написать ей, Нона. Она очень беспокоится за вас, особенно после того, как узнала, что кузина Анна уехала в Америку!
- О господи! Я напишу ей, как только попаду в Лондон!
- В Лондон? Что вы собираетесь там делать?
- Вы рассказывали мне о больших домах и работающих там служанках! Я собираюсь стать одной из них! - Она беспомощно развела руками. - Вы же знаете, я ничего больше не умею, кроме как играть на моей кроте!
- И вы готовы таскать ведра с углем на верхние этажи, кувшины из погребов, стоять целыми днями у раковин? Вы же можете играть! Прислушайтесь к моему совету - возвращайтесь в коттедж, пока мы не придумали ничего лучше. Можете пожить в коттедже, а потом уж отправитесь в Лондон, если захотите.
- Ты не посмеешь так просто увести ее! - выкрикнул Бенджи. - Ты ей не муж, не брат…
- Я не понимаю тебя. Полагаю, хочешь сказать, что я не имею на нее никаких прав, но ведь и ты тоже.
Двое совсем непохожих мужчин сердито смотрели друг на друга.
Нона взяла Бенджи за руку:
- Ты не должен ссориться с ним!
Бенджи сплюнул.
- Это все бабьи хитрости! - презрительно бросил он. - Но я могу пустить в ход кулаки!
- Если уж на то пошло, я тоже! - спокойно ответил Джулиан.
Нона встала между ними и топнула:
- Никаких драк! Бенджи, думаю, Джулиан прав, но как быть с отцом? Ханна сказала, чтобы я ушла от него. - Она вопросительно взглянула на Джулиана. Тот покачал головой.
- Я не очень хорошо знаком с вашим отцом… знаю только, что возвращаться к нему на ферму неразумно. Но на короткое время я могу вас приютить.
Немного помолчав, Нона повернулась к Бенджи:
- Думаю, мне нужно вернуться с Джулианом. Кочевница из меня и в самом деле никудышная! - Она печально взглянула на грязную одежду и провела ладонью по грязным волосам. - Я все время одна, и это мне не по душе. С твоей родней, с вами, это другое дело, но до Лондона еще далеко. Не беспокойся обо мне, Бенджи! Джулиан позаботится обо мне. - Она повернулась к Джулиану: - Бенджи волнуется. Он не доверяет нецыганам.
- С ней все будет в порядке, - сказал Джулиан цыгану. - Тебе не о чем волноваться.
Поздним вечером все трое сидели у костра и разговаривали. Нона с радостью отметила, что Джулиан не сердится на Бенджи, а тот отбросил все подозрения. Они с Бенджи учили Джулиана валлийским и цыганским песням под тихий аккомпанемент ее скрипки. Потом втроем пошли к опушке леса и стали смотреть на ясное, лунное небо.
- Это Медведица… Большая Медведица. - Джулиан показал на созвездие.
- Нет, - возразил Бенджи. - Для кочевников это Корабль, а это Портняжное Поле…
- Пожалуй, звучит лучше, чем Плеяды, - согласился Джулиан.
Нона договорилась с Джулианом встретиться утром, и, когда мужчины собрались уходить, Бенджи протянул ей веточку можжевельника.
- Так цыгане желают счастья, - произнес он.
- Дорогой Бенджи! Я буду хранить ее вечно… даже когда она засохнет и осыплется! Я буду думать о тебе и вспоминать, как ты был добр ко мне!
Смущенный Бенджи стал теребить цветастый шейный платой, потом шаркнул ногой, бросив на Нону быстрый взгляд.
- Пусть у тебя все будет хорошо, - тихо произнес он, и Нона, наблюдая, как он удаляется вместе с Джулианом, поймала себя на том, что ей стало грустно и хочется плакать.
Вечером другого дня они с Джулианом добрались до Крейгласа. Часть пути ехали на поезде, потом на попутных повозках и, наконец, шли пешком. Ночь провели в маленькой гостинице, хозяин которой принял их за брата и сестру.
Джулиан относился к Ноне с легким, нетребовательным дружелюбием, что придавало ей уверенности.
- Нона, почему вы предпочли жить у цыган? - спросил он однажды.
- У меня не было выбора. Я наткнулась на них, и они позволили мне остаться.
- А потом?
Она пожала плечами и отвернулась. Когда-нибудь, возможно, она все расскажет Джулиану и спросит, что он обо всем этом думает, но не сейчас…
Как-то раз он задал ей странный вопрос о ее отце, собирает ли тот картины, знает ли художников.
- Мой отец? - растерянно нахмурилась она. - Да, кроме фермы, его ничего не интересует…
Теперь, глядя на коттедж, едва различимый в сумерках, она думала о том, что ее ждет впереди. Она больше не опасалась Джулиана. Но одно воспоминание не давало ей покоя. Той ночью, когда Бенджи повел их смотреть на ночное небо, она заметила, что Джулиан, прислонившись к дереву, смотрит не на звезды, а на нее. И ее беспокоило, что это воспоминание доставляло ей удовольствие.
Глава 6
Возвращение в Крейглас-коттедж казалось Ноне в каком-то смысле возвращением домой. Она снова спала под крышей и знала, что ей больше не надо бродить по пыльным дорогам, зарабатывая себе на хлеб.
В первый же вечер Нона снова увидела Сэмми. Зайчонок, похоже, вспомнил Нону, позволив ей погладить себя, и даже лизнул ее.
Джулиан обещая Ханне по возвращении в десять вечера помахать фонарем. Он вышел, подал условленный сигнал и увидел вдали крошечный огонек, означавший, что сигнал принят.
На следующее утро, встав из-за стола после завтрака, Нона посмотрела в глаза Джулиану.
- Думаю, мне следует вернуться в Пенгорран, - произнесла она. - Не только потому, что мне нужна свежая одежда, но я должна помогать Ханне. Она слишком стара, чтобы управляться одной, а от деревенской женщины помощь невелика.
Джулиан удивился:
- Но ваш отец…
- Я не могу прятаться от него всю жизнь! Он не имеет права ни в чем винить меня, поскольку я не сделала ничего плохого. Кроме разве свидания с Мэттью Рисом, которого он ненавидит.
Джулиан серьезно смотрел на нее.
- Вы как-то спрашивали меня об отце. Я вам сказал, что мне мало что известно. Но дети Прайсов распускают сплетни, хотя он и не обращает на них внимания. Вероятно, мне придется сказать вам. Говорят, большую часть дня он проводит в поле у реки и стережет там изгородь. Это похоже на навязчивую идею. - Джулиан пожал плечами. - Возможно, это и неправда, но если это в самом деле так, вам следует держаться подальше от него.
- Я помню, когда-то он носил меня на плече… смеялся… пел… играл со мной! Не может же он сейчас совсем не любить меня?!
Неожиданно Джулиан почувствовал, как его переполняет нежность. Ему хотелось обнять Нону, заверить, что ее любят, прогнать ее печаль поцелуями. Но он не имел права этого делать. Джулиан взглянул на портрет Коры на камине и вспомнил, что ни разу не посмотрел на него с тех пор, как вернулся. Возможно, Ноне лучше вернуться на ферму. А если ее отец рассвирепеет?
- Может, мне пойти с вами? - спросил он.
Нона покачала головой:
- Нет, я должна справиться с этим сама!
Дождь, барабанивший по крыше всю ночь, пеленой застилал овраг, когда Нона вышла из коттеджа.
- Сообщите мне, как все прошло! - крикнул он ей вдогонку.
Ветер заглушил его слова, и, похоже, Нона не слышала его. Джулиан долго стоял у распахнутой двери и смотрел в сторону фермы. Он уже жалел, что не пошел вместе с нею.
Когда Нона вошла в кухню, Ханна стояла на коленях перед большим горшком и месила тесто. Нона пот целовала ее, а потом покрыла поцелуями сморщенную руку.
- Вы много находились на солнце, дитя мое! Но сейчас вы вымокли. Идите сядьте у огня.
Ханна тревожно взглянула на дверь за спиной Ноны и нахмурилась, при этом морщины у нее на лбу стали еще глубже.
- Вам нельзя оставаться здесь! В такой дождливый день отец может скоро вернуться.
- А где он?
Ханна вздохнула и стряхнула с рук тесто.
- В поле у реки… роет канаву… которая сегодня же заполнится водой! Не знаю для чего… Думаю, у того места в изгороди, где пробираются овцы. Иногда мне кажется, ваш отец повредился умом.
- Я хочу увидеться с ним, Ханна! Я хочу вернуться к домой!
Лицо Ханны исказилось от страха.
- Нет, нет! Вам надо уйти… - Она снова посмотрела на дверь. - Здесь небезопасно! Мне не позволено даже упоминать ваше имя! Он видел вас вместе с Мэттью Ривсом и никогда не простит этого!
- Вздор! - возразила Нона. - Отец, наверное, сходит с ума из-за того, что пара коров Мэттью однажды потоптала его кукурузу! Но ведь изгородь давно починили.
- Дело не только в скотине и в изгороди, - произнесла она с расстановкой. - Не только в этом. Вы многого не знаете, а я могу лишь предупредить вас. Держитесь от отца подальше! Уходите!
- Но он же мой отец! Почему я должна бегать от родного отца? В чем дело, Ханна? Расскажи мне, я ничего не понимаю!
Ханна сжала губы и покачала головой:
- Еще не время… Кроме того… Нет, больше я ничего не могу вам сказать!
Нона пожала плечами:
- Что ж, хорошо, я уйду. Но сначала возьму кое-что из одежды, и, кроме того, у нас с Джулианом мало еды.
- Идите, быстро собирайте вещи, а я приготовлю вам корзину с едой. - Ханна уже взяла корзину. - Только поспешите! - Женщина посмотрела, как Нона нехотя пошла из кухни, и добавила: - Это для вашего же блага. Я умоляла, но… - Она покачала головой и вздохнула.
Нона пошла к лестнице, но, услышав возглас Ханны, обернулась и лицом к лицу столкнулась с отцом в грязной и мокрой одежде, с мокрой головой и струйками воды, стекающими по лицу. Однако больше всего поразили Нону горящие ненавистью глаза.
- Значит, ты вернулась, ты… - Тут отец произнес слово, ужаснувшее ее и заставившее отшатнуться. Он крепко схватил ее за руку, и она вскрикнула от боли. - Наконец-то ты попалась! Теперь я тебя запорю до смерти! Покажу тебе, как тискаться с этим Рисом на пороге моего дома! - Он крепко держал ее, а свободной рукой схватил висевший у камина кнут. С торжествующим воплем он поднял кнут и резким ударом прорвал тонкую ткань ее блузки. - Сейчас… я… тебе… покажу… - прошипел он.
Нона пыталась вырваться, но не тут-то было. Она лишь увидела, что Ханна с мертвенно-бледным лицом, трясясь от рыданий, стоит, прижавшись к двери, не в состоянии ей помочь.
Гриффит Талларн замахнулся кнутом в третий раз, когда резкий стук в дверь заставил его застыть. Мгновение спустя от внезапного порыва ветра дверь в кухню распахнулась, и Джулиан, вбежав в дом, вырвал кнут из рук Гриффита Талларна.
Глаза у Джулиана сверкали от гнева, он был готов броситься на фермера, но между ними встала Нона.
- Нет… нет… нет! - взмолилась она. - Джулиан! Пожалуйста!
- Боже мой, да он же этого заслуживает! - с яростью в голосе произнес Джулиан. - Будь он кем-то другим, а не вашим отцом, я бы его…
Джулиан осекся, когда Гриффит зашатался и, тяжело дыша, свесил голову на грудь и опустился на стул.
В Джулиане снова заговорил врач, и он бросил кнут.
- В вашем возрасте психовать опасно! - холодно произнес он и посмотрел на Ханну, постепенно обретающую прежний цвет лица. - В доме есть какие-нибудь нюхательные соли? - спросил он у Ноны. Та бросилась к лестнице, а сосредоточенное выражение его лица не выходило у нее из головы.
Джулиан подвел Ханну к креслу, и Нона принялась за ней ухаживать. Гриффит Талларн сидел на стуле с полузакрытыми глазами. Он, казалось, не замечая их. Джулиан поднял кнут и бросил на стол. Посмотрев на Нону, склонившуюся над Ханной, он заметил волдыри у нее на спине.
- Не знаю, что ваша дочь натворила, сэр, но вы не имеете права… никто не имеет права обращаться с вашей дочерью так, как вы обращаетесь с ней. Я забираю ее и позабочусь, чтобы она попала под надежную опеку. Ноне оставаться здесь небезопасно.
Гриффит Талларн зыркнул на него, с трудом поднялся и направился к двери. Проходя мимо дочери, он бросил на нее быстрый, странный взгляд, ничего не сказал и ушел. Дверь за ним захлопнулась.
Нона кинулась следом, но Джулиан схватил ее за руку.
- Пусть идет, - повысил он голос. - Вероятно, когда-нибудь…
Нона оборвала Джулиана: