Конечно, надо бы во всем признаться, пока не поздно. Вряд ли этот искушенный человек имел дело с девственницами. А может, он и так знает, или хотя бы догадывается? Странность поведения должна бы хоть намекнуть на ее абсолютную неопытность.
Но Мартин неистовствовал в своей страсти. Теперь явно не время для запоздалых признаний. Да что говорить! Признаваться в своей неискушенности, сообщить, что до него ни один мужчина даже не мог подумать прикоснуться к ней?
- Господи, дорогая, - бормотал Мартин. - Я хотел продлить тебе удовольствие, но вряд ли смогу. Моей выдержке тоже есть предел, и он как раз наступил.
У него, искушенного, свои заботы. Мартин открыл ящик и достал маленький серебристый пакетик. Элла попыталась что-то сказать, но во рту пересохло. Он предохранял ее от себя.
Ей, мол, не о чем волноваться. Да она и не волновалась. Но…
Мартин продолжал гладить ее. Осознать происходящее невозможно, но было хорошо. Как же хотелось ощутить последнее его неотвратимое желание. Когда он вошел в нее, мышцы Эллы расслабились. Казалось, ее естество только и требовало от мужчины активного действия. Бедра поддались мощному толчку. И вдруг Элла истошно закричала: секундная боль казалась непереносимой. Господи, она и не предполагала, что будет так больно.
- О боже! - воскликнули они вместе, и трудно было определить, чей возглас громче.
Мартин смотрел на нее с недоумением. Плач Эллы, ее неожиданное и запоздалое сопротивление, невольное сокращение мышц оборвали нарастающее наслаждение. Он навалился на нее всем своим весом. Ей было трудно дышать, хотелось избавиться от невыносимой тяжести, а он… Как понять, что испытывал он?
12
Мартин поднял голову и увидел глаза Эллы, полные слез сожаления и разочарования. Ей хотелось избежать его испытующего взгляда.
Элла была настолько подавлена первым опытом любви, что Мартин забыл и злость, и раздражение. Ну, удовлетворил жажду тела, а теперь куда денешься от чувства вины за содеянное? Вот уж действительно чего у него не было, так это привычки соблазнять девственниц. Предвидь он, с кем имеет дело, Элле не пришлось бы узнать силу его страсти.
А может, все равно пришлось бы…
Но что теперь размышлять об этом? Глядя во влажные серые глаза, Мартин думал, смог бы он отказаться от нее, если бы знал, что он первый? Хватило бы у него сил? Он желал Эллу так сильно, как никогда не хотел ни одну женщину. И что еще хуже, продолжал хотеть. Его плоть твердела и поднималась.
- Пожалуйста… - Голос Эллы, мягкий и дрожащий, остановил его.
Она попыталась встать, хотела убежать отсюда, но как такое позволить?..
Мартин нежно провел пальцем по ее щеке. Элла вздрогнула от прикосновения, но тот не остановился и дотронулся до ее влажных губ.
- Сколько тебе лет? - неожиданно спросил Мартин.
Элла на минуту перестала сопротивляться и устало взглянула на него.
- Господи, даже смешно, неужели это важно?
- Рассмеши меня.
Элла с секунду колебалась, но все-таки сказала:
- Двадцать два. А теперь, если ты получил то, что хотел, позволь мне встать.
Ее порыв рассердил Мартина, но он сумел подавить в себе злость и тихо спросил:
- Как тебе удалось дожить до двадцати двух лет без?..
Мартин не знал, как закончить фразу, но это было и не нужно.
- Вот такая я неудачница, - призналась Элла, но он удивительно тонко почувствовал, что ей больно, не столько физически, сколько…
- Невероятно, - заключил Мартин.
- Хочешь сказать, невероятно скучно? Может, у меня просто не было возможности. Не все же такие, как…
Явно имелась в виду Сара.
- Прости, если я не оправдала твоих ожиданий. Мы равны: ты тоже не оправдал моих.
Мартин провел большим пальцем по ее нижней губе.
- Это что, твоя манера выражать разочарование?
Она покраснела и воскликнула:
- Нет! Ты опять смеешься надо мной. Ладно, ты прав, я сама виновата, что не сумела уйти от тебя.
- Я не смеюсь над тобой, - размеренным тоном изрек Мартин, поглаживая ее плечо, а потом руку. Он чувствовал, что ее бросало в дрожь от его прикосновений. То ли хотела от него отгородиться, то ли желала его?
- Зачем же ты осталась? И почему не призналась? Я бы не стал посягать на невинность, и я никогда бы не принудил тебя…
- Я не… Я не знаю, зачем я осталась, - честно призналась Элла. И вздохнула, когда его рука нашла ее грудь. Возможно, из любопытства. Кто-то, то есть какой-то мужчина, должен был это сделать.
- И ты выбрала меня?
- Нет. Да… Не знаю.
Она совсем запуталась и избегала смотреть на него. Как ей сейчас трудно! Тело предало ее, обогнав доводы рассудка. Она даже не знала, чего ждала от их соития, а он, умудренный, и не попытался ее оградить от боли. Заботился только о себе.
Игнорируя назревающее желание, Мартин поднялся, но когда Элла попыталась встать, задержал ее за плечи.
- Подожди. Я думаю, самое время принять душ. Пойдем, покажу, где он.
Элла хотела было протестовать, но поняла: он прав, необходимо освежиться. Она еще не успела принять решения - Мартин подхватил легкое девичье тело и отнес в душевую.
Помещение душа достаточно велико для двоих, но Элла испугалась, когда увидела, что он вошел туда за ней и открыл воду.
- Не надо. У меня волосы будут мокрыми.
- Я их высушу. А теперь перестань дергаться и наслаждайся теплой водой.
Неожиданно для себя Мартин почувствовал, какая радость угождать такой незащищенной, такой славной женщине, как та, что, не ощущая своей красоты, стояла перед ним в полной растерянности. Вот потянулась за мылом, и он позволил это, хотя руки чесались обогнать ее желание. В другой ситуации с другой женщиной все было бы совсем иначе. А сейчас он стоит и смотрит, как с прелестной юной груди стекает вода. Тело его дрожит, но есть силы противиться откровенному вожделению. "Примерное поведение" дается мужчинам очень нелегко.
Наконец гигиеническая процедура закончена, и Мартин, поддавшись желанию, дотронулся до влажной кожи Эллы.
- Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь? - спросил он, поглаживая плечо Эллы, и потом прибавил, понизив голос: - Теперь тебе лучше?
Она вздрогнула, но на сей раз отстранилась.
- Полагаю, что да, - ответила Элла, по мере сил сопротивляясь ласке его рук. - Дай мне, пожалуйста, полотенце, я хочу вытереться. Волосы вроде не очень намочила.
- Я вытру тебя, - спокойно произнес Мартин, отпуская ее из объятий не без чувства сожаления. - Полотенце на полке.
Сам взял пушистое полотенце и, стараясь не смотреть на Эллу, обернул ее мягкой тканью.
- Ты так поступаешь с Кэй? - неожиданно спросил Мартин, чтобы разрядить обстановку.
Полотенце упало с ее плеч. Их глаза встретились, и взглядом Элла позволила ему обнять себя. Она, без сомнения, нервничала, и, видимо, ее смущало его неудовлетворенное желание. Мартин трактовал эту нерешительность в свою пользу. И снова взяв Эллу на руки, отнес ее на кровать.
Та что-то лепетала о мокрых волосах, но так легко проигнорировать эти несвязные слова. Господи, никогда он не чувствовал ничего подобного! Элла не только не обманула его ожиданий, но даже превзошла их.
Как странно все складывается… Раньше Мартин сам считал себя ненасытным животным, но едва удавалось затащить женщину в постель, он сразу же думал, как от нее отделаться. Не считая парочки связей, ему всегда удавалось выйти сухим из воды. По-видимому, виной всему была Сара. Его цинизм - ее подарок. После встречи с Сарой трудно доверять женщинам.
И вот теперь незнакомые ранее чувства наполнили его. Это желание покровительства, чувство жалости, нестерпимое сопереживание боли… Мысль о том, что другой мужчина может хотя бы прикоснуться к Элле, заранее сводила с ума.
Ее губы были крепко сжаты, но как только язык Мартина коснулся их, они разомкнулись, словно по волшебству. Сладость ее дыхания, как нектар, заполнила его ноздри. Желание заставило горячую кровь пульсировать в жилах. Как он хотел ее! Боже, невинная и зовущая, смущенная и страстная… Как же велико его желание обладать ею!
Мартин почувствовал девичьи руки на своей груди, потом Элла притянула его к себе… Казалось, что он горит в огне. Прикосновение ее набухшей груди было так притягательно сексуально, что он не мог удержаться от настойчивых ласк.
Удивительно, но юная женщина не остановила его. Более того, явно чувствовалось, что она сама возбуждена до предела. По какой-то невероятной причине Элла все еще хотела его. С ума можно сойти!
- Ты сама не знаешь, что со мной делаешь, - выдавил он и застонал, когда ногти Эллы впились в его плечи.
- Я знаю, что ты делаешь со мной, - прошептала она. - Думаешь, на этот раз мне больше понравится?
- Надеюсь, - прошептал Мартин, зарываясь лицом в гущу светлых волос. - Только не останавливай меня, - добавил он, почувствовав слабое сопротивление, - успокойся и расслабься.
Мартин не без труда вспомнил эти свои слова, когда в изнеможении лежал рядом с ней. Господи, думал он, Элла - мечта каждого мужчины. Несмотря на всю свою неопытность, она доставила ему невыразимое наслаждение.
К тому же он осознал: плоть плотью, но таких светлых чувств ему не доводилось испытать. Раньше он не любил, а занимался сексом. Какая-то его часть оставалась невостребованной. Тело получало удовольствие, но душа не имела удовлетворения. С Эллой все иначе. Потребности тела оставались, но их обгоняли потребности души. С ней он мог быть самим собой, вместе они составляли единое целое.
Это прекрасно! Да, прекрасно… Но и опасно. Раньше Мартин никому не позволял иметь над собой такую власть. Умудренный телом, он оставался в некотором смысле девственником души. Элла помогла ему выбраться из тщательно построенного домика цинизма.
Не слишком ли скоропалительны выводы? Мартин хотел убедиться, что не одинок в своих откровениях, и повернул голову. Элла дремала в его объятиях, но почувствовав на себе взгляд, открыла сонные глаза.
- Я не могу здесь дольше оставаться, - пробормотала она, а в голосе слышалось нежелание уходить.
- Я знаю, - сказал Мартин, проводя пальцем по ее груди, - думаю, нам надо поговорить, но это достаточно трудно в нашем положении.
- Нет, - возразила Элла, - но… все было в порядке? Я имею в виду… все прошло нормально? Ну, во второй раз. Я все правильно делала?
Он улыбнулся.
- А ты сама что скажешь?
Она смутилась:
- Это было прекрасно. Я не знала… я не думала, что…
Мартин приложил к ее губам палец, потом нагнулся и поцеловал.
- Не продолжай, я понял, - сказал он, когда они оба лежали почти бездыханными. - Мы обсудим это позже. Когда все остальные уйдут.
- Остальные?!
В глазах Эллы застыл ужас, но Мартин не позволил ей уйти.
- Уверен, они поняли, в чем дело, - сказал он сухо. - Не все ли равно? Они бы все равно узнали.
- Ты так думаешь?
- А почему нет?
Ее нервозность передалась Мартину. Элла еще не успела ничего ответить, как вдруг в комнату ворвалась… Сара!
Он еще никогда в жизни не чувствовал такой ненависти или… растерянности. То, что Сара жила в доме, уже достаточно ужасно, но то, что она могла ворваться в эти апартаменты, просто за гранью возможного.
Нагота мешала Мартину встать и решительно выставить невестку вон, хотя это было бы самым лучшим, что можно предпринять в подобных обстоятельствах.
Как бы хотелось свернуть Саре шею. Однажды мерзавка уже пыталась сломать его жизнь, и, видимо, хочет разрушить снова. А еще Мартин видел болезненную реакцию Эллы, что, пожалуй, волновало больше всего.
Сара вошла так быстро, что он не успел ничего сказать и слишком поздно укрыл их обнаженные тела шелковым покрывалом. Том следовал за Сарой по пятам. Бедный Том хотел всего лишь остановить наглую родственницу босса, а наткнулся на такую картину! Он резко повернул к двери.
Сейчас уже нечего ни объяснять, ни оправдываться. Сара закричала с таким отчаянием, что ее крик эхом отозвался в огромной комнате. Элла нервно вздрогнула, но Мартин тут же успокоил ее поцелуем.
- Доверься мне, - сказал он так тихо, чтобы услышала только она, но Элла его не слышала. Ее глаза были устремлены на женщину, причинявшую неприятности всем, кто ее окружал.
Решив, что лежать в ожидании бесполезно, Мартин завернулся в простыню и соскочил с кровати. Он подошел к Саре и посмотрел на нее ледяным взглядом.
- Какого черта ты здесь делаешь? Убирайся, пока я тебя не вышвырнул.
Вмешался Том:
- Я пытался остановить ее. Я не знал, не предполагал… Черт возьми, что подумают твои гости?
- Плевать я на них хотел. Только уведи отсюда эту сумасшедшую. Я хочу, чтобы она собрала вещи и навсегда покинула мой дом.
Невестка промокнула глаза платочком и театрально вздохнула.
- Может быть, я могу захватить с собой свою дочь? - спросила она, и голос отразил всю меру ее страданий. Промокнула неизбывные слезы, отбросила платочек и продолжила, отвечая на вопросительный взгляд Мартина: - Разве Элла не говорила тебе, что она моя дочь? Иначе зачем бы она пришла сюда?
- Неправда, я не поэтому пришла! - вырвалось у Эллы.
Мартин резко повернулся к ней и спросил:
- Что неправда? Ты не ее дочь? Или ты не поэтому пришла сюда? Позволила мне затащить тебя в постель тоже не поэтому?
Элла побледнела.
- Я ее дочь…
Он не дал ей закончить. Планы на будущее, которые Мартин строил с тех пор, как понял, что чувствует по отношению к этой девушке, рушились как карточный домик. Она - дочь Сары! Прелестная женщина, которую, как ему казалось минуту назад, он полюбил, оказалась дочерью самого ненавистного для него человека. Не хотелось этому верить, но что поделаешь? - видимо, это правда…
13
- Вам пришло письмо, мисс Дакос, - сказала хозяйка дома, заходя в квартиру Эллы. - Еле поднялась по этим ступенькам, - добавила старушка, пытаясь отдышаться. Она весила больше, чем позволял ее полутораметровый рост, и Элла сочувствовала ее проблемам.
- Спасибо, миссис Блэр, - поблагодарила она, засовывая письмо в карман брюк. - Прекрасное утро, не так ли?
- Мм, - разочарованно согласилась хозяйка. - Разве вы не собираетесь распечатать письмо? Может, там что-то важное?
- Сомневаюсь.
Элла симпатизировала этой любопытной пожилой женщине. Та, скорее всего, уже изучила конверт вдоль и поперек. За три месяца, что Элла снимала однокомнатную квартиру на верхнем этаже, ей удалось изучить характер хозяйки.
- Ну… - миссис Блэр сделала последнюю попытку хоть что-то вызнать, - это не рекламный листок. Я думаю, его прислала женщина. Может, ваша мать? Или сестра?
- У меня нет сестры, - ответила Элла. - Извините, тороплюсь. Через полчаса у меня урок, не могу его пропустить.
Миссис Блэр сдалась.
- О да, конечно, - сказала она, поворачиваясь к выходу и собираясь вернуться в свою квартиру на первом этаже. Для нее стало очевидным, что от Эллы ничего не добьешься. Притом миссис Блэр не хотела пропускать свою любимую телепередачу.
Элла спустилась вниз и направилась к автобусной остановке. Она не обманывала, когда говорила, что у нее урок. Девушка проходила курс подготовки секретарей-референтов и хорошо усвоила, что пропускать уроки не в ее пользу.
Ее сбережений хватало только на шестимесячный курс. А дальше что делать? Хотелось бы работать с детьми, но для этого нужен диплом специализированного колледжа. Для учебы в котором денег нет.
Но, если разобраться, работать секретарем все-таки лучше, чем торчать на заправочной станции. К тому же есть простор для самостоятельности. Когда она работала на Селму, непереносимо было чувство постоянной зависимости, но была защищенность тылов, теперь же приходится все решать самой.
Автобус на сей раз пришел вовремя. Элла купила билет, села на свободное место, положила сумку рядом с собой и только после этого достала письмо. Рано или поздно все равно придется его прочитать.
Письмо от Селмы. Элла увидела это сразу, как только миссис Блэр его принесла. Бывшая хозяйка уже дважды писала ей после того, как сама же ее уволила: первый раз, чтобы излить свои чувства, второй - чтобы выслать чек.
Какого черта ей нужно на сей раз? Все, что хотела, - уже высказала: выплатила все, что обещала. О чем еще писать? Разве что жаловаться на невыносимого мужа…
Открыв конверт, Элла достала тонкий листок бумаги. Письмо короткое, деловое.
"Элла!
Со мной связался отец Мартина Элтхауза. Он бы хотел, чтобы ты ему написала (адрес в конце письма).
Селма Бранер".
Элла, вздохнув, положила лист обратно в конверт и уставилась в окно. Автобус проезжал парк, полный матерей, гуляющих с детьми, собак и стариков, один из которых, вполне прилично одетый, искал что-то у мусорного ящика. Что-то, видно, потерял. Вот и она тоже кое-что потеряла, но вряд ли ей суждено найти утраченное.
Элла подержала письмо в руках и, сложив его пополам, засунула в карман - потом выбросит в первую же попавшуюся урну. Брось она письмо в автобусе, досужий доброхот непременно перешлет его адресату-растеряхе.
Ее остановка. Элла вышла и, обогнув автобус, направилась к зданию, где располагались курсы.
- Отличное утро! - воскликнул какой-то мотоциклист. - Слишком прекрасное для работы, а? Может, прокатишься со мной на мотоцикле, красотка?
- Нет, спасибо.
Элла посмотрела на него отсутствующим взглядом. Мотоциклист понял - тут ничего не добьешься, и проехал так близко от нее, что едва не задел.
- О, прости, дорогая!
- Ничего страшного, - спокойно произнесла Элла и перешла через дорогу.
Около школы к ней подлетела Джун, с которой она успела подружиться за те шесть недель, что они вместе посещали курсы. Ровесница, но уже успела выйти замуж и относилась ко всем девушкам в школе, как мать к детям.
- Привет! - воскликнула Джун. - Что-то случилось?
- Мм… ничего. Не совсем, - замялась Элла и потом пояснила, стараясь говорить как можно естественнее: какой-то мотоциклист перегородил мне дорогу и едва не наехал на меня.
- Мужчины! - вздохнула подруга. - Они просто ужасны! Мы с мужем поцапались сегодня утром. У Софи аллергия, и он считает, что только я могу отвести девочку к врачу. При всем при том, что сам сидит дома.
- О господи!
Элла обрадовалась возможности думать о чужих проблемах, а Джун тем временем распространялась о преимуществах одиночества:
- Мне не следовало так рано заводить ребенка. Мать предупреждала, только я ее не послушала. А ведь матери всегда правы. О, прости меня, пожалуйста, я совсем забыла, что сделала твоя мать.
Вот уж чего не хотелось, так это думать о Саре. Письмо от Селмы остро напомнило о Мартине. Испорчено настроение на целый день. Она почувствовала некоторое облегчение, когда к ним присоединилась группа сокурсников.
Джун, наверное, решила, что упоминание о матери расстроило подругу. Элла когда-то в порыве откровенности рассказала ей о смерти отца и о том, что мать бросила ее еще в младенческом возрасте. Говорила только правду, стараясь предупредить ненужные вопросы.