Ей было трудно дышать под тяжестью его тела.
- Не беспокойся. Я уверена, твоя невестка все поймет. Ты с успехом сможешь свалить всю вину на меня.
- Ты о чем?
- Ни о чем.
Пожалуй, она сказала больше, чем хотела. Черт, неужели ревнует его к Саре?
Он посмотрел на ее лицо. Элла сразу же опустила глаза. Длинные ресницы, немного темнее волос, бросали едва заметные тени. Мартин даже при этом неясном свете заметил темные круги под ее глазами. Или дети не давали ей спать, или она недосыпала по какой-то другой причине? В бледности проглядывала усталость. Хотелось бы знать почему? Ему стало жалко девушку, но так не хотелось отпускать ее.
- Ты как-то связываешь меня с Сарой? Ты что, ревнуешь? - спросил Мартин, отпустив руки. - Она здесь ненадолго.
Элла тут же попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Мартин придавил ее еще сильнее. Если бы только она знала, как возбуждает его своими движениями.
- Мне плевать, на сколько приехала эта женщина.
Мужчина больше не мог сопротивляться своему желанию и поцелуем заглушил ее слова. Элла пыталась вырваться и не могла. Он подмял ее под себя без особых усилий. Она сжимала губы, но тот силой раздвинул их.
Он почувствовал тот момент, когда ослабло ее сопротивление. До этого боролась, как только могла, в глазах читалось презрение, в сдавленном голосе - протест, и вдруг что-то изменилось. Элла разжала губы и горячо ответила на поцелуй. Потом запустила руки в густые волосы мужчины и притянула его к себе. Этот неожиданный жар передался ему и отозвался ответной горячностью.
Сознавала ли она в эту минуту, что творит? И предполагать было трудно, что она способна на подобную страсть.
Ему хотелось сорвать с нее мокрое платье, снять с себя рубашку и брюки и согреть ее жаром своего тела. Но хоть страсть и затуманила разум, Мартин тем не менее понимал, что это было бы безрассудством. Он наклонился и стал целовать девушку через одежду.
Огонь пробежал по всему телу, когда он коснулся губами ее нежного соска. Даже через одежду он будто чувствовал его сладость.
Мартин забыл обо всем на свете и, отбросив предосторожности, расстегнул мокрое платье. Ее грудь выглядела прекраснее, чем он ожидал: крепкая и упругая, с набухшими сосками, она доставляла ему невыразимое наслаждение. Тело мужчины содрогалось от возбуждения. Элла, наверное, чувствовала, как тверда стала его мужская плоть, требующая удовлетворения. Терпеть муку неутоленной страсти не было сил.
Страшно подумать, вдруг она одумается, вырвется, убежит. Его настойчивые ласки заставили ее застонать от ответного желания.
О, он и сам едва сдерживал стон. Но превозмог себя. Хотел ее до боли, до дрожи во всем теле. Никогда ни одна женщина не вызывала у него такого необузданного желания.
Руки Эллы скользнули ему под рубашку. Маленькие ладошки гладили его плечи, расстегнули воротник. Губы коснулись шеи. Знала ли Элла, что сводит его с ума?
Желание непреодолимо. Ее мягкая женская плоть - вот вожделение его разума и тела. Овладеть, унести ее на вершину блаженства… Но остатки здравого смысла останавливали. И в то же время, какой же он мужчина, если откажется от того, что женщина согласилась дать? Она сама подалась его порыву. Уже не он, а она его соблазняет.
И все-таки Мартин сумел унять головокружительную страсть. Овладеть няней этих господ Бранеров? Не глупость - сумасшествие! Когда Элла притянула его к себе, кровь застучала в его жилах. Мартин уже начал терять рассудок, но нашел в себе силы противостоять искусу. Задыхаясь, отпустил ее и с усилием поднялся на ноги.
7
- Ты скоро встанешь, Элла? - не ограниваясь криком, дети пытались сдернуть с нее простыню, что и заставило девушку открыть глаза. Кэй стояла около кровати и сосала большой палец.
Элла, еще не до конца проснувшись, потянулась и протерла глаза.
- О, Кэй! Который час?
- Уже поздно, - заявила малышка, не выпуская изо рта палец. - Мама велела тебя разбудить. Она сказала, что у нее болит голова.
И не только у нее, подумала Элла, повернувшись на спину. Сколько сейчас времени? Селма никогда не встает раньше меня.
Нашла наконец часы и с ужасом воскликнула:
- Уже полдевятого!
С ума сойти! Спала намного дольше обычного, так что у хозяйки имелись основания для недовольства.
Но тут вспомнилось, что произошло вечером. Заснуть удалось лишь под самое утро. О, как безобразно она себя вела! Так опуститься! Позволить этому негодяю, брату того, кто сломал жизнь отцу, почти овладеть ею?! Но хуже всего то, что она его не остановила, скорее наоборот…
- Элла!
Кэй начала терять терпение, заметив, что няня напряженно о чем-то думает, не считаясь с ее присутствием. Глаза открыты, но смотрят как бы сквозь Кэй - девочке это совсем не нравилось.
- Что? - переспросила Элла, пытаясь отбросить неприятные мысли. - Ах, да, уже поздно. Пойди и скажи маме, что я не задержусь. Только умоюсь - и буду с вами.
- Ты проспала, - сказал Сол, просовывая голову в дверь спальни. - Должна кормить нас завтраком, а сама просыпаешь.
- Да, сейчас, - ответила Элла устало. - Я только почищу зубы и оденусь. Почему бы вам не сделать то же самое? Уверена, вы можете одеться и без моей помощи.
- Но мы не должны… - начал было Сол, но сестра оборвала его.
- Я остаюсь здесь, - заявила она, усаживаясь на край кровати. - Я хочу посмотреть, как ты одеваешься. Я могу, потому что я девочка. Правда?
- Ну…
- Если ты остаешься, то и я остаюсь, - сказал мальчик.
- Никто не остается, - устало перебила их Элла, слезая с кровати. - Я не задержусь, обещаю. А сейчас будьте хорошими ребятами и почистите зубы.
Закрыв за детьми дверь, она глубоко вздохнула. У нее было несколько минут, чтобы прийти в себя.
Глядя в зеркало, Элла не удивилась, что у нее тени под глазами. С тех пор как нежданно-негаданно появилась здесь мать, бессонница усилилась, а прошлой ночью из-за этого гадкого человека вообще невозможно было уснуть.
Господи, ну почему бы ей тогда не уйти в свою комнату? Зачем понадобилось идти на пляж, да еще и купаться?
Что глупо, то глупо. Она и сейчас не могла даже самой себе сказать, почему вела себя таким образом. Действительно стало жарко, и нервы напряжены до предела, но разве это веская причина, чтобы портить хорошее платье в соленой воде?
Как бы там ни было, но что сделала, то сделала, и до появления соседа-сумасброда Элла наслаждалась редкой возможностью быть самой собой. И мысли-то тогда были отчетливо резкими: нет, нельзя позволить Селме управлять собой, как той вздумается. И больше никогда не следует видеть здесь мать.
К счастью, Сара не узнала ее, иначе, наверное, не перепутала бы имени. Конечно же, она дурочка, что назвала Мартину вымышленную фамилию. Утопающий хватается за соломинку. Одна надежда - повезет, и обман не раскроется. К тому же есть предчувствие, что ей больше не придется свидеться с Элтхаузом, а тем более с его невесткой. Даже если бы ничего не произошло на пляже, Мартин ни за что больше не придет сюда. Ему здесь все осточертело. Селма явно выводит его из себя.
Допустим, обман с фамилией раскроется, ну тогда можно будет сказать, что Мартин просто ослышался. И Том, возможно, подтвердит. Он же явно ей симпатизирует.
Элла вздохнула. Ей понравился секретарь знаменитого писателя. Он много говорил с ней за ужином. Том, хоть и работает на ее злейшего врага, стоит признаться - это один из самых приятных мужчин, с которыми довелось встречаться.
Однако если быть честной, то стоит признаться и в другом: она больше не видит в Мартине Элтхаузе врага. Боже, какое унижение! Сдалась почти без борьбы, и если бы тот сам не оттолкнул ее…
Она смотрела в зеркало, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение происшедшему, и не находила. Ей хотелось выплакаться, но этого нельзя позволить. Она на работе. И уж кому-кому, но не Селме доверить переживания прошлой ночи.
Вчера Элла так надеялась незаметно проскользнуть на виллу - не повезло: пока возилась с застежкой платья и пока приводила себя в маломальский порядок, игроки закончили партию и перешли на веранду. Как ни старалась остаться незамеченной, а Данбар все-таки увидел ее.
Потом уже выяснилось, что во всем косвенно виноват Том. Плохо играл, все время забывал правила, партию пришлось прекратить.
Появление Эллы в столь экстравагантном виде было, конечно же, интереснее бриджа. Пришлось выдержать допрос Селмы, которую не убедило ее объяснение, что она пошла прогуляться по пляжу и ее смыло океанской волной. Селма заявила, что это полное сумасшествие - выходить одной на прогулку после наступления темноты. Муж поддержал ее.
Муж… Разве не ясно - ни мнение жены, ни его собственное мнение не имело для него не малейшего значения. Дана куда больше заинтересовали ее бедра. Да и мамочка смотрела на дочь осуждающим взглядом. Господи, только этого не хватало…
А где Мартин? Пошел домой переодеться?
Том единственный, кто встал на ее сторону. Он высказал мнение, что Бранеры должны бы позволить Элле пойти переодеться, вместо того чтобы мучить ее расспросами. На хозяев особенно подействовало замечание Тома, что няня их детей может подхватить воспаление легких и с месяц проваляться в постели.
Элла пошла переодеться и больше не возвращалась. Ее буквально раздирало любопытство, чем Мартин объяснит свое отсутствие. В то же время, проведя остаток вечера в своей комнате, она говорила себе, что просто не желает слушать его лживых извинений. На самом же деле ей просто стыдно было бы смотреть мужчине в глаза.
Одно хорошо - больше не надо разговаривать с матерью, которая, уж если честно, и не очень-то интересовалась ею. В этом вся Сара, так отличавшаяся от того образа, который создала девочка в своих мечтах о тоскующей маме.
Дети, умытые и одетые, уже завтракали, когда Селма вошла на кухню. Удивительное дело - в столь ранний час, а полностью одета. Возможно двойное толкование: или упрекнет служанку в опоздании, или попросту задумала куда-то ехать.
- А вот и ты, - воскликнула хозяйка так, будто Элла от нее пряталась. - Я уж думала, ты не покажешься после своего вчерашнего фиаско.
Элла решила не принимать вызова и сделать вид, что занята намазыванием булочки джемом. Трудно предугадать, сможет ли она спокойно встретиться глазами с Селмой.
- Простите, не понимаю, о чем вы? - спросила Элла.
Дети с интересом наблюдали за необычной сценой. Особенно Сол, которому вообще нравились любые споры и пререкания.
- О чем я? - переспросила Селма с возмущением, и сердце Эллы замерло от дурного предчувствия. - Мне всего лишь нужно объяснение. Надеюсь, я прошу не слишком многого? Ты в курсе, что один из гостей ушел не попрощавшись? Так вот, объясни, сделай милость, почему он толкнул тебя в воду. Что такого ты ему наговорила?
- Кто-то толкнул тебя в воду, Элла? - воскликнул Сол, забыв про свой завтрак, но у няни не было времени удовлетворить его любопытство.
- Никто не толкал меня в воду. Я уже говорила, что упала.
- Правда?
Селма, конечно, не поверила. Эти Бранеры удивительные люди - все вроде поняли правильно, только с обратным знаком.
- Я говорю правду. У вас есть основания мне не верить? Мне кажется, что о раннем уходе гостя вам лучше спросить себя, а не няню ваших детей.
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего. Мне показалось, что знаменитый, с вашей точки зрения, посетитель ушел, когда ему стало скучно.
- Да, его трудно развеселить, - согласилась Селма. - Так ты его не видела после того, как мы пошли играть в карты?
- Я этого не говорила.
Элла органически не умела лгать. К тому же, если Селма спросит Мартина, еще неизвестно, какова будет его версия.
- Так ты его видела?
- Ну да. Он шел по пляжу.
- Мартин не сказал, куда идет?
- Нет.
- Это было до или после того, как ты упала в воду? - спросила Селма со значением. - Знаешь, я просто не могу поверить, что он мог спокойно уйти, несмотря на то, что сказала Сара.
- Что же она сказала?
- Да так, - бросила нетерпеливо Селма. - Спрашивала, где мы тебя нашли. Ты же не совсем обычная няня.
Элла насторожилась.
- Я думала, она что-то говорила о вашем писателе.
Только бы уйти от прямых расспросов, только бы не выразить интереса в отношении Сары… Но чего зря паниковать? Мать никогда не интересовалась никем, кроме самой себя, а про дочь и думать забыла.
- Ну да, говорила, - раздраженно воскликнула Селма. - Сара извинилась за то, что у Мартина возникают писательские идеи в самое неподходящее время. Зря, наверное, я предложила играть в бридж, но Сара так хотела… Она сказала, что не играла с тех самых пор, как переехала в Америку. Отец ее погибшего мужа разводит лошадей и…
- Прямо так и сказала, что не играла с тех пор, как переехала во Флориду? - перебила Элла.
- Да. - Глаза Селмы сузились. - Откуда ты знаешь про Флориду? Не помню, чтобы я или Сара говорили об этом.
Элла покраснела.
- Наверное, мне сказал Том, - поторопилась заверить Элла, стараясь сохранять спокойствие. - Разве это так важно? А шут с ними. Скорее всего, мы их больше никогда не увидим.
- Это тебе хотелось бы так думать, - позлорадствовала Селма, - но я уверена, что мы с Даном скоро будем приглашены к соседям. По крайней мере, того требует элементарная вежливость, кроме того, Сара знает, как мне хочется увидеть их дом.
- Но это ведь не ее дом.
Элла тут же пожалела о своих словах и обрадовалась тому, что Сол решил заговорить. Мальчик выручил, а то бы ненароком можно было проговориться еще больше. Пора бы научиться держать рот на замке.
- Можно нам с вами? - спросил мальчик. - Ну, в смысле пойти к соседям? Кэй там не понравится.
- Нет, понравится, - сказала Кэй, кулачком ткнув брата в бок.
Мать, совершенно не расположенная слушать их болтовню, зло оборвала детей:
- Не лезьте не в свое дело! Не разговаривайте, когда вас не просят! Наша беседа вас не касается. Я говорю с Эллой, а не с вами. А сейчас оба заканчивайте свой завтрак, и желательно без чавканья.
Губы Кэй задрожали, на глазах навернулись слезы. Девочка очень ранима. Элле довелось в очередной раз убедиться, как плохо Селма знает и понимает своих детей.
- Итак, - продолжала хозяйка, - Элла, ну-ка отвечай, почему, если ты совершенно не желаешь их видеть, задаешь так много вопросов? Кстати, что сказал мистер Элтхауз, когда вы встретились на пляже? Думаю, вы не о погоде разговаривали?
Элла перевела дыхание. Мысли в полном беспорядке, и поди-ка среди них отыщи подходящий ответ. А действительно, о чем же они говорили? Ни о чем, если не считать насмешливых замечаний мужчины о купании в одежде. Ужасно было не то, о чем они говорили, а то, что делали. От одних этих воспоминаний раскалывается голова.
- Он, то есть мы говорили о купании, - ответила она наконец, поскольку ничего другого, кроме правды, не могла придумать. А если промолчать, то лишь удвоишь подозрения Селмы. Сказать же неправду тоже рискованно - ложь могла рано или поздно раскрыться. Лжецы должны иметь хорошую память, чтобы не запутаться. А то, что ни с мистером Элтхаузом разговаривали о купании, не так уж необычно.
- Так вы говорили о купании? - с сомнением переспросила Селма.
Но прежде чем Элла успела ответить, раздался звон упавшей тарелки. Ее уронила Кэй, пытаясь, очевидно, дотянуться до брата, чтобы отомстить ему за причиненную обиду. Неловкость девочки - только на руку, поскольку отвлекла внимание Селмы.
Прибежавшая на шум Памела тут же бросилась собирать осколки, но Кэй каким-то образом умудрилась порезать ногу. Потекла кровь, раздался рев, что вывело мать из себя.
- О господи! - воскликнула она, с отвращением глядя на дочь.
И хотя Элла ни за что на свете не пожелала бы боли девочке, ей оставалось только благодарить провидение за это маленькое происшествие.
- Я могу купаться? - спросила Кэй, когда няня заклеивала ранку на ноге пластырем. - Ты обещала, что мы сегодня поиграем в воде. Я уже приготовила ведерко и игрушки.
- Ведерко! Игрушки! - презрительно отозвался Сол, но Элла не обратила на него внимания.
- Думаю, мы немножко порыбачим сегодня, - предложила она, сожалея о том, что придется идти на пляж. После вчерашней ночи Мартин вряд ли захочет ее видеть, но случайная встреча вполне вероятна.
Как угораздило ее влипнуть в подобную ситуацию? Это так не похоже на нее. Раньше она бы никогда себе такого не позволила. Конечно, у нее были знакомые мужчины. Один из них, кстати, даже предложил ей выйти за него замуж, но Элле не хотелось раньше времени менять свою устоявшуюся жизнь с отцом. Решила, что не стоит спешить с замужеством. Сейчас-то, в ее нынешнем положении, брак, возможно, оградил бы ее от многих бед, но претила сама мысль выскакивать замуж по расчету. Нет, такой выход из ситуации не назовешь достойным.
Когда же она стала работать у Бранеров, то семейная жизнь перестала казаться заманчивой. Куда проще временная любовная связь - если разочаровалась, в любой момент можешь уйти.
Нет, все-таки прошлой ночью на нее нашло затмение. Просто не ее стиль поведения! Впрочем, может быть, она драматизирует события прошлой ночи и излишне корит себя. Ну поцеловал ее мужчина, вот и все.
Но тут всплыли картины их любовной борьбы. Вспомнилось, какие чувства вызвали его действия. Мартин не только целовал ее, его ласки были настойчивы и дерзки, руки властны и чересчур смелы. И ведь позволила же! Позволила бы и нечто большее…
- Элла, что с тобой?
Кэй смотрела на нее, засунув в рот большой палец. Няня улыбнулась через силу.
- Ничего. Просто задумалась. Я видела в шкафу сачки для ловли креветок. Наверное, их оставили дети владельцев виллы. Давайте возьмем их с собой. Вдруг мы что-нибудь поймаем.
- В каком шкафу? - спросил Сол, тем самым показывая, что не так уж равнодушен к играм на пляже.
- Я достану, - вызвалась Кэй. - Где они? И я возьму ведерко для рыбаков.
- Рыбок, - поправила Элла, останавливая попытки Сола ущипнуть сестру. - Да, бери свое ведерко, а Сол свое, они нам потребуются для рыбок, крабов и моллюсков.
- Кто такие моллюски? - с трудом выговорил мальчик.
Няня подтолкнула детей к двери.
- Я тебе покажу, когда мы их найдем. А сачки достану сама.
Надев на детей панамки и намазав их розовую кожу солнцезащитным кремом, Элла повела своих питомцев на пляж. Оставив полотенца на берегу, они пошли к воде.
Ах, какая теплая вода в океане! И все равно освежает. Подавленное настроение скоро прошло. Элла вспомнила каникулы, которые проводила с отцом, будучи еще ребенком. С каким терпением, с какой любовью папа относился к дочери! Конечно, у нее имелась и няня, но по возможности Кэлвин Дакос сам смотрел за девочкой. Наверное, поэтому таким трудным оказалось их расставание.
- Фу, что это? - спросила Кэй, скривившись при виде ужасного насекомого, выползшего из воды. Они с Солом поспешно отскочили в сторону.
Элла узнала морского клеща и сачком поймала его.
- Только не трогайте. Эти маленькие чудовища могут впиться в кожу, и их нелегко вытащить.
- Уф, - поежилась от омерзения Кэй, и няня поняла, что ее слова возымели действие.