- Именно это я и собираюсь сделать, - с явным удовольствием ответила Генриетта, - и поверьте - это самое меньшее, чем я могу отплатить вам за те оскорбления, которые я слышала в свой адрес на протяжении всего дня.
- Генриетта, до города не меньше двух лье!
- Вот и прекрасно! У вас будет возможность поразмыслить над своим отвратительным поведением.
"А ведь она действительно так сделает!" - подумал он.
- Генриетта, я прошу у вас прощения, я вел себя не очень хорошо.
- Отвратительно, - поправила его Генриетта.
- Отвратительно, - покорно повторял за ней Луи, - теперь вы довольны?
- Не совсем.
Генриетта решила полностью использовать свое преимущество и насладиться плодами победы.
- Помните, вы что-то говорили о моих ногах?
- Я пошутил, Генриетта! Простите!
- Звучит неубедительно. Генриетта тронула коня.
- Я не видел их, - закричал Луи, - но уверен, что они ровные, как молодое деревце.
- Уже лучше! Оказывается, вы умеете говорить не только гадости! А что вы скажете о произошедшем на пруду?
Луи тяжело вздохнул.
- Я вел себя некрасиво, я использовал вашу неопытность, - признался он.
- Для своих низменных похотливых желаний, - подсказала Генриетта.
Луи покорно повторил все эти слова.
- Меня беспокоит еще одно немаловажное обстоятельство, - с притворной озабоченностью произнесла Генриетта. - Вы дважды обозвали меня уродиной. У вас есть что сказать по этому поводу?
- У тебя самое прекрасное, самое милое лицо из всех, что я видел.
Вряд ли Генриетта догадывалась, что в эту минуту Луи говорит искренне.
- Твои глаза сияют и лучатся, словно лунный свет, мягко опускающийся на землю. Бархат тускнеет по сравнению с мягкостью и шелковистостью твоей кожи. Лебедь с завистью смотрит на твою шею. Взгляд, чья прелесть завораживает. Губы - как два алых лепестка розы, чей аромат хочется вдыхать. Родинка над твоими губами - как маленький островок посредине океана, которым можно любоваться вечно.
- Вы произвели на меня впечатление, - Генриетта радостно засмеялась, - еще немного подобных слов и я не смогу на вас сердиться.
Она не замечала ни взгляда Луи, ни того, как изменилась интонация его голоса. Луи отлично понимал, что Генриетта принимает все его слова за попытку вернуть своего коня, но не стал разубеждать ее, а всего лишь спросил:
- Вы вернете моего коня?
- Верну, - после недолгого раздумья ответила Генриетта, - если меня устроит последний ответ.
- Все, что угодно, - ответил Луи.
- Откажетесь от брака - и конь ваш!
Генриетта удивленно смотрела, как губы Луи расплываются в широкой открытой улыбке.
- Ни за что!
Вопрос Генриетты неожиданно открыл Луи тайну. Он смотрел на нее и понимал, что игра закончилась. Помоги ему, господь, но эта белокурая бестия овладела его сердцем! Он любит ее. Любит.
- Вы не получите коня, придется идти пешком! - донесся до него голос Генриетты.
- Наплевать! - Весело отозвался Луп. - Я получу более ценную для меня вещь!
- Я вам не вещь! - Генриетту снова охватила злость. - И не мечтайте, что я выйду за вас замуж!
- Хотите пари?
- Вы неисправимы.
Генриетта тронула рысью коня. Лошадь послушно побежала рядом.
- Скоро увидимся, милая, - вслед прокричал Луи.
- Наглец, - пробормотала Генриетта.
- Ты не сможешь убежать от меня, - тихо произнес Луи.
Он смотрел вслед Генриетте, и в его глазах светилась любовь. Напевая веселую мелодию, он отправился пешком обратно.
Глава 14
Король сидел в широком кресле у рабочего стола в своем кабинете. Он был облачен в ночной халат светлых тонов. На губах играла легкая улыбка. На столе перед королем лежал полный доклад Гийома Кузино о происходящих событиях в Орлеане. Несмотря на позднее время, король призвал обоих герцогов во дворец. Спустя некоторое время герцоги сидели перед королем. Время от времени они беспокойно ерзали, ожидая, когда, наконец, король соизволит рассказать о содержании доклада.
- Итак, монсеньоры, вы хотите узнать, кто из вас одержал верх?
Король многозначительно поглядывал то на одного, то на другого.
- Я не сомневаюсь в своей победе, - уверенно произнес герцог Орлеанский, - хотя не скрою от вас, поражение порадовало бы меня много больше. А вы как считаете, герцог?
- Если Луи проиграл, я плачу вдвойне! - голос герцога Бурбонского звучал не менее уверенно.
- Тем не менее, один из вас проиграл пари, - король с некоторым участием посмотрел на брата.
- Не может быть! - герцог Орлеанский явно растерялся.
- Первая битва за графом де Сансером, - подтвердил король.
- Что я вам говорил! - в голосе герцога Бурбонского звучали горделивые нотки. - Платите, ваше высочество!
- С огромным удовольствием! - герцог Орлеанский протянул туго набитый кошелек с деньгами.
Герцог Бурбонский взял его и сунул в карман.
- Терпеть не могу легких выигрышей! Но что поделаешь: пари есть пари.
- Я хочу знать все, сир.
- Я тоже бы не отказался послушать.
- Хорошо, - согласился король и начал рассказывать:
- Со слов Кузино ясно, что в день прибытия графа де Сансера Генриетта пребывала в очень плохом настроении. Как только он въехал во дворец, она пыталась спустить на него псов. А после того, как ничего не вышло, она стала поносить и оскорблять графа.
- Ничего не меняется, - вздохнул герцог Орлеанский, - о, что же граф терпел!
- До поры, до времени, - король улыбнулся, - граф повел себя точь-в-точь как отец с непокорным дитем: он отшлепал ее на глазах у всех.
- И она стерпела? - не поверил герцог Орлеанский.
- Судя по тому, что пишет Кузино, Генриетта бежала, оставив поле битвы, - ответил король.
- Невероятно, - пробормотал удивленный герцог Орлеанский.
- Однако, - продолжал король, - Генриетта отомстила графу: она подрезала подпругу, и граф едва не разбился.
- Подлый способ, - заметил герцог Бурбонский.
- Не менее подлый, чем избиение моей дочери, - высокомерно ответил герцог Орлеанский.
- Монсеньоры, - остановил разжигающийся было спор король, - если вы будете ссориться, я не стану продолжать.
Оба герцога замолчали.
- Со слов вашего дворецкого, Кузино узнал, что граф после случившегося, в сильнейшем гневе поднялся в покои Генриетты, что там произошло - неизвестно, но через некоторое время Генриетта пришла в комнату графа и самолично ухаживала за ним. Обмывала раны, которые граф получил при падении.
- Лжете, - растерянно пролепетал герцог Орлеанский.
- Брат, - король укоризненно посмотрел на него.
- Прошу прощения, сир, - опомнившись, сказал герцог Орлеанский, - но это просто невозможно.
- Ваш дворецкий лично присутствовал при том, как Генриетта заботилась о графе.
- Я не могу поверить, этому пройдохе все по плечу, - бросил герцог Бурбонский.
- Луи переупрямит любого, но вопрос в другом: зачем он это делает? Отвечает на брошенный вызов пли Генриетта в самом деле привлекла его?
- В любом случае граф женится, - твердо проговорил король, - через месяц прибывает посольство Испании, а с ним одна очень очаровательная особа. Ей нет и восемнадцати лет. Она происходит из очень знатного и богатого рода. Не знаю, откуда они узнали о графе, но у них виды на него.
- Сир, вы не можете так поступить, - слегка побледнев, произнес герцог Орлеанский, - возможно, это единственная надежда выдать Генриетту замуж. Вспомните, ведь она ваша племянница.
- Брат мой, я сделал все, о чем вы просили меня. У Генриетты есть время изменить свое, с моей точки зрения, непростительное отношение к браку. Если же, по истечении срока, она откажется выходить замуж, граф женится на испанке. Этот союз выгоден для всех. Это мое окончательное решение.
Король встал.
- При всех недостатках графа де Сансера я всегда был высокого мнения о нем. Как оказалось, не только я один ценю его. И если Генриетта окажется настолько глупа и откажет ему - тем хуже для нее. В отношении себя я исключаю любую возможность заниматься дальнейшей судьбой Генриетты. Доброй ночи, монсеньоры.
Надеюсь, полученные вести порадовали вас так же, как меня.
Оба герцога с поклонами проводили короля.
Генриетта не находила себе места. Шел третий день после размолвки, а граф де Сансер так и не появился. "Что с ним могло случиться?" - Генриетта в волнении ходила по комнате. По подсчетам Генриетты, он должен был появиться в тот же вечер, но граф не пришел. Генриетта прикидывала в уме причину возможной задержки графа, но ни одна из них не отвечала на вопрос: а если его убили? Эта мысль привела Генриетту в ужас. В голове сразу же возникли картины смерти графа, одна ужаснее другой. "Зачем я оставила его одного, зачем? - кляла себя Генриетта. - Чем он заслужил такое обращение?". Да, он смеялся над ней, он оскорбил ее, но ведь он попросил прощения, и не раз. А слова, которые сказал ей граф! Даже сейчас, когда Генриетта вспоминала слова графа, её щеки стали пунцовыми. Ей нередко говорили комплименты, признавались в любви. Она никогда не придавала этому значение, но слова графа задели ее. Почему - Генриетта толком не знала. Чем больше она думала о графе, тем отвратительнее казался ей собственный поступок. Неизвестность давила на нее тяжелым грузом. Следовало немедленно предпринять необходимые шаги.
- Я найду его, - пообещала себе Генриетта, - и горе тому, кто его обидел!
Приняв решение, Генриетта вызвала горничную, с помощью которой стала переодеваться. Генриетта облачилась в светло-голубое платье с серебряной каймой и кружевами. Платье плотно облегало талию Генриетты. Книзу оно распадалось широкими складками. Горничная встала позади Генриетты и стала укладывать ей волосы.
- Граф не вернулся? - на всякий случай спросила Генриетта.
- Он не скоро появится, миледи! Генриетта резко обернулась.
- Ой, извините, миледи, я не хотела, - горничная потупила глаза.
- Если тебе что-то известно о судьбе графа - ты должна мне рассказать!
- Вы не рассердитесь на меня? - Обещаю!
Горничная воспрянула духом. Слова так и полились из нее:
- Монсеньор проживает в "Кабане и утке". Он снял в харчевне комнату и целыми днями напролет пьянствует. Моя кузина служит в харчевне, она сама мне рассказала. И еще, она рассказывала,… нет, не решаюсь сказать!
- Говори, - приободрила ее Генриетта.
- Она рассказывала, что граф проводит с ней ночи, и она просто без ума от него. Лучшего любовника она в своей жизни не видела, и…
- Достаточно, - прервала ее Генриетта, - не забывай и впредь сообщать обо всем, что узнаешь. А теперь оставь меня.
Едва горничная вышла, Генриетта схватила вазу с цветами, стоявшую на столе, и со всей силы швырнула ее в окно. Осколки посыпались на пол.
- Мерзкий развратник! - закричала Генриетта в бешенстве. - Я беспокоюсь за его жизнь, а он преспокойно развлекается! Будь ты проклят, мерзавец!
Генриетта вышла из комнаты. Спускаясь вниз по лестнице, она встретилась с виконтом де Валиньи.
- Могу я просить вас об услуге, виконт? - без обиняков спросила Генриетта.
Тот покорно поклонился ей.
- Все, что угодно, миледи!
- Насколько мне известно, граф находится в некой харчевне под названием "Кабан и фазан"?
- "Кабан и утка", - поправил ее виконт. Генриетта косо посмотрела на де Валиньи.
- Похоже, кроме меня все знают, где находится граф. Впрочем, это не имеет ни малейшего значения. Граф присутствует в качестве моего жениха. Его безнравственное поведение наносит вред моей репутации. Исходя из вышеизложенных соображений, я прошу вас найти графа и передать ему: или он немедленно уберется отсюда - я хотела сказать уйдет, - поправилась Генриетта, - или сегодня же вернется во дворец и в дальнейшем будет вести себя достойно чести, оказанной ему моим отцом.
- Миледи, - искренне произнес де Валиньи, - поверьте, я удивлен не меньше вашего. На Луи это совсем не похоже.
- Я слышала иное!
- Я имею в виду пьянство, - пояснил де Валиньи, - не припомню прежде подобного в поведении Луи.
- Виконт, все самое худшее, что существует на свете, собрано в одном человеке, - Генриетта не замечала знаков, которые подавал де Валиньи, и гневно закончила, - вграфедеСансер!
- А все лучшее, несомненно, в вас, миледи! Услышав голос Луи за своей спиной, Генриетта
обернулась, как ужаленная.
Он стоял на несколько ступенек ниже Генриетты и снизу вверх смотрел на нее. На губах блуждала непонятная улыбка. Вообще-то вид у Луи был измятый и, мягко говоря, не очень приятный, не говоря уже об одежде. Светлая рубашка с широкими рукавами даже не была заправлена под брюки. Края ее висели, придавая Луи неряшливый вид.
Генриетта брезгливо поморщилась.
- Хотелось бы назвать вас свиньей, но при этом я явно оскорблю бедное животное! Боже, да от вас несет за лье спиртным и дешевыми девками, - Генриетта притворно закрыла нос двумя пальцами.
Сделав два шага наверх, Луп навис над Генриеттой.
- Мне понадобились три дня для того, чтобы избавиться от очень сильного желания задать вам заслуженную трепку, - внешне Луи говорил совершенно спокойно, хотя язык его немного заплетался, - но если вы позволите еще одно, пусть самое невинное, оскорбление в мой адрес, я отволоку вас в озеро и там нежно, очень нежно, придушу!
Генриетта невольно попятилась назад, услышав эту фразу, однако, подавать виду, что испугана, не собиралась.
- Иначе говоря, это я виновата в вашем пьянстве? - презрительно бросила Генриетта, ни на минуту не спуская с него взгляда. - Наверное, я также виновата в том, что вы прелюбодействовали с девицами дешевого сорта, на которых не польстится и последний бродяга!
- Для начала, - заметил ей Луи, - я не женат, следовательно, такое слово, как прелюбодейство, ко мне совершенно не применимо. Но в продолжение замечу: лучше общество этих дешевых девиц, на которых не польстится и последний бродяга, чем общество вашего высокомерного величества с отвратительными манерами, грубостью, невежественностью, и прочими несносными чертами характера!
- Не смей меня сравнивать с ними! - закричала Генриетта.
- Верно, - согласился Луи, - они куда лучше тебя, ваше гордое высочество!
- Будь ты проклят, мерзавец!
Генриетта развернулась и бросилась наверх, в свою опочивальню. Де Валиньи укоризненно посмотрел на Луп и молча прошествовал вниз. Луи остался в одиночестве. Он простоял на лестнице несколько минут, погруженный в свои мысли. Неожиданно рядом с ним раздался голос Жюли:
- Монсеньор, Генриетта все это время беспокоилась за вас. Она почти отчаялась, думая, что что-то случилось. Она разозлилась, когда узнала, где вы находитесь. Мне кажется, вы… вы небезразличны ей!
Луи с необычайной мягкостью посмотрел на Жюли. Ее удивил его взгляд, но еще больше поразил ответ Луи:
- Я знаю!
Оставив Жюли одну осмысливать услышанный ответ, Луи отправился следом за Генриеттой. У входа в ее опочивальню он на мгновение остановился и прислушался. Различив приглушенные рыдания, он бесшумно открыл дверь и вошел в комнату. Генриетта лежала на кровати, поджав под себя ноги. Голова лежала на подушке. Длинные белокурые волосы, рассыпанные по спине, шелестели каждый раз, как только плечи Генриетты вздрагивали, а это происходило очень часто. Она плакала, и Луп не мог оставаться безучастным к ее горю.
Луи сел на кровать позади Генриетты и положил руку на ее голову.
- Оставь меня одну, кормилица, - сквозь плач раздался голос Генриетты, - я не хочу никого видеть.
- Из-за меня? Я виноват?
Генриетта резко села в постели лицом к нему, услышав его голос. Слезы еще текли по щекам, но в глазах начала появляться ненависть.
- Вы? Как вы посмели?
Генриетта с внезапным страхом смотрела, как рука Луи тянется к ее щеке. Она ненавидела его, но в то же время ее охватило внезапное желание прижаться к Луи. Генриетта едва сдерживала свое желание, но в тот миг, когда рука Луи коснулась ее щеки, и его голос, полный нежности, прошептал: "Прости меня!", она поняла, что не сможет больше сдерживаться. Чувства переполняли Генриетту и она, неожиданно для самой себя, прижалась губами к ладони Луи, чувствуя в то же время, как Луи целует ее руку. Генриетта оторвалась от его ладони и взглянула в его глаза. То, что она там увидела, разожгло в ее душе бушующее пламя. Видимо, Луи увидел то же самое. Издав свистящий звук, он одним движением уложил Генриетту на постель и лег сверху. Почувствовав его тяжесть на себе, Генриетта перестала понимать происходящее. Она с такой силой впилась в губы Луи, что он застонал, вызывая в душе Генриетты новые вспышки страсти. Она и так была обуяна страстью. Она непрерывно целовала Луи, и он почувствовал, что также теряет способность думать. Луп разорвал ее платье, обнажая полные, налитые груди Генриетты, а в следующее мгновение его язык начал описывать круги вокруг них, исторгая у Генриетты один стон за другим. Еще мгновение, и Генриетта с силой перевернула Луи. Он оказался на спине, а она села сверху и начала покрывать поцелуями лицо Луи, а затем разорвала рубашку и начала целовать его грудь. Луи стонал едва ли не сильнее Генриетты. Он пытался привести себя в порядок, пробовал трезво мыслить, но поцелуи Генриетты были настолько восхитительны и вызывали такую бурю чувств, что он перестал бороться и отдался на волю овладевшей им страсти.
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в следующее мгновение не появилась Жюли.
- Господи Иисусе! - ошеломленно воскликнула Жюли при виде представившейся картины: Генриетта, обнаженная по пояс, сидела на Луп и целовала его; ее ноги также были обнажены и на них лежали руки Луи; больше того, они гладили их.
Возглас Жюли холодной водой обрушился на Генриетту. Она внезапно остановилась. Непонятным взглядом окинула Жюли, затем посмотрела на Луп, лежавшего под ней, и уже в конце - на себя. Генриетта пришла в полнейшее смятение. Неужели она смогла дойти до такого? Господи, что он с ней сделал! Унизить настолько себя!
Луи видел то, что происходило с Генриеттой. "Нельзя, чтобы она почувствовала стыд, иначе она замкнется в себе!"
- Не терзай себя, Генриетта, - нежно произнес, - ведь это было прекрасно!
- Это было мерзко и отвратительно! - Генриетта быстро слезла с Луи, прикрыла обнаженную грудь руками и с ненавистью посмотрела на Луп:
- Не знаю, как вам это удается, но то, что вы делаете со мной - бесчестно! - голос у Генриетты сильно дрожал и прерывался.
- Отлично, - Луп в расстегнутой рубашке медленно поднялся с постели и почти спокойно произнес, но чего стоило ему это спокойствие!
- Похоже, мы пришли туда, где и были. Я снова стал мерзавцем. Но, увы, Генриетта, я не могу согласиться с тобой в отношении пережитого нами, ибо это было чудесно. Никогда в своей жизни я не испытывал подобного, но поскольку вы уверены в обратном, я не стану вас разубеждать, более того, отныне и до приезда короля я постараюсь не беспокоить вас своим присутствием. Прощайте, Генриетта!
Луи, с достоинством поклонившись, вышел из комнаты, оставив Генриетту наедине с Жюли.