Ричард не долго горевал о брате. Несмотря на усилия Кэтрин, он не питал к Элрою дружеских чувств. Застарелая зависть и обида всегда брали вверх. Узнав о гибели брата, Ричард в первую очередь подумал о наследстве. Как брат он имел право на многое, если Элрой не оставил завещание. Увы, надеждам Ричарда не было суждено оправдаться. Предусмотрительный старший брат отписал все свое достояние малютке-дочери, завещав остальным родственникам жалкие крохи.
Правда, Ричард не остался в накладе. Он был назначен опекуном малышки Айрин, взял ее в свой дом и таким образом получил доступ к ее капиталам. А так как по условиям завещания девочка имела право распоряжаться деньгами только после двадцати семи лет, Ричарду можно было расслабиться и почувствовать себя полновластным хозяином.
Надо отдать ему должное, он пекся об интересах племянницы, как о своих собственных. Состояние девочки увеличивалось, доказывая тем самым, что Ричард Шепперд, вопреки мрачным прогнозам отца, все-таки унаследовал кое-что из семейных деловых качеств.
Благосостояние самого Ричарда Шепперда также росло. Если раньше он еле-еле сводил концы с концами, то теперь о сети супермаркетов Шепперда знали все в стране. Деньги и авторитет старшего брата очень помогли Ричарду. Со временем ему становилось все труднее разделять капиталы Элроя и свои собственные. Он с уверенностью причислял себя к миллиардерам, забывая, что настоящая владелица почти всего состояния – крошка Айрин.
У Ричарда было двое детей. Младший, Уильям, был ровесником Айрин, а его брат Стивен был на пять лет старше. Девочка привыкла считать обоих кузенов родными братьями и никогда не понимала, почему они называют Марту, жену Ричарда, мамой, а она, – всего лишь тетей.
Ричард и Марта старались ни в чем не отказывать малютке, но со временем Айрин все отчетливее понимала, что она не так дорога дяде и тете, как Стивен и Билли. Подростком она даже несколько раз убегала из дому, так как считала, что тетя Марта несправедливо придирается к ней.
Шли годы, Айрин взрослела, менялись ее взгляды, предпочтения, привычки. Она начинала понимать, что одинока в этом мире. Ричард теперь рассматривал ее как досадную помеху на пути к богатству Шеппердов, и Стивен был с ним солидарен.
Айрин все чаще приходило на ум, что ее положение в доме дяди не так просто, как казалось на первый взгляд. Стивен постоянно косо смотрел на нее, и она никак не могла понять, в чем дело, пока один из старых друзей Элроя Шепперда, Макс Линдсей, не открыл ей глаза.
– Все, чем владеет твой дядя, принадлежит тебе, – рассказывал он неторопливо, смакуя гаванскую сигару. Айрин сидела рядом, сложив руки на коленях. На лице ее была написана смесь любопытства, недоверия и упрямства. – Ричард – всего лишь управляющий. Конечно, он тоже многого добился, но, по сравнению с твоим богатством, это сущие пустяки. Боюсь, как бы его зависть и жадность не доставили тебе неприятностей…
Айрин судорожно сглотнула. Она была очень далека от денежных вопросов и даже примерно не подозревала о том, каковы размеры ее состояния.
– И что мне теперь делать? – спросила она с присущей всем Шеппердам прямолинейностью.
Макс рассмеялся. Он узнавал в шестнадцатилетней девочке черты ее отца, которые помогли тому стать одним из самых богатых людей Америки.
Малышка далеко пойдет, если Ричард ей позволит, отметил он про себя, любуясь раскрасневшейся девушкой. Как жаль, что Элрой поступил так неосмотрительно, разрешив дочери распоряжаться своим капиталом лишь в двадцать семь лет. Из нее получился бы отличный управляющий, у девчонки есть голова на плечах.
– Я вполне доверяю Ричарду, – пожал Макс плечами. – Но ты все равно должна держать все под контролем. Пусть дядя пока не допускает тебя к управлению, но, когда тебе исполнится двадцать семь, все изменится.
Айрин кивнула головой. Она должна будет стать достойной продолжательницей дела отца.
И Макс подробно рассказывал Айрин о том, какими заводами, фабриками и магазинами она владеет, во что вложены основные капиталы, и по каким направлениям развиваются компании под единой маркой "Шепперд".
Знания прочно засели в голове у девушки, и когда подвернулся удобный случай, она не преминула сделать дяде замечание относительно некоторых его решений. Ричард Шепперд был неприятно удивлен ее осведомленностью. Он насторожился. С тех пор началось скрытое противостояние между Айрин и Ричардом. А точнее, между Айрин и Стивеном.
Стивен Шепперд был правой рукой отца, в то время как Билли совершенно отстранился от бизнеса – он увлекался музыкой, мечтал о собственной рок-группе и не интересовался акциями и инвестициями.
Стивен же, наоборот, вникал во все. И чем больше он разбирался, тем сильнее его грызла зависть. Айрин, палец о палец не ударившая за все эти годы, была владелицей огромного состояния. В то время как его отец, приложивший столько усилий, по-прежнему оставался всего лишь младшим братом Элроя Шепперда. Стивен не задумывался о том, что Ричард и его семья многого достигли только после смерти Элроя, благодаря его деньгам. Честолюбивого сына Ричарда не заботило его нынешнее положение, он жаждал большего.
Айрин сразу смекнула, что Стивен по-черному завидует ей. Она не понимала, как человек, занимающий настолько высокий пост, зарабатывающий такое количество денег, способен опуститься до подобных чувств. Она постоянно замечала его косые взгляды и кривые ухмылки. Но дочь Элроя Шепперда было тяжело устрашить. Наоборот, ее забавляли переживания Стивена. Девушка не упускала возможности подколоть кузена, и это ей всегда удавалось, ибо Айрин обладала живым чувством юмора.
Отношения их окончательно испортились, когда Айрин стала решительнее вмешиваться в дела компании. Она требовала ставить ее в известность перед заключением особенно крупных сделок, просматривала ежеквартальные финансовые отчеты и, к безмерному удивлению и негодованию Стивена, даже находила там ошибки.
Возможно, Ричард бы не возражал против активного участия племянницы в работе, но Стивен воспротивился этому. Ему была отвратительна сама мысль о подчинении Айрин Шепперд.
– Но мы не можем изменить тот факт, что Айрин владеет фактически всем… – Ричард попытался урезонить разбушевавшегося сына.
– И это отвратительно, – негодовал Стивен. – Посуди сам, отец, зачем девчонке совать свой нос в то, что ее совсем не касается? Ее дело искать себе жениха, выходить замуж, детей рожать. А бизнес пусть оставит мужчинам! Она же всю жизнь нуждаться не будет, чего еще ей надо?
Видя отчаяние в глазах старшего сына, Ричард усмехался. Ему были понятны чувства Стивена. Семейная зависть передалась по наследству, только теперь она усугублялась тем, что Айрин – женщина.
– Мы что-нибудь придумаем, сынок.
– Обязательно, – цедил сквозь зубы Стивен.
Но почему-то никак не придумывалось, как избавиться от надоедливой сестры законным способом. Стивен чувствовал, что жизнь становится невыносимой. С каждым днем настойчивая Айрин все серьезнее интересовалась делами, не давая ему ни минуты покоя.
Но потом ее интерес неожиданно затих. Она перестала теребить Стивена, приходить в главный офис компании, присутствовать на совещаниях. Годовой выпуск обуви и производительность труда не имели больше никакого значения для Айрин Шепперд. Но вместо того, чтобы обрадоваться этому, Стивен испугался. Потому что странное поведение Айрин легко объяснялось. Она не на шутку влюбилась, а это было чревато неприятными последствиями для всех членов семьи.
Эван Грегор учился со Стивеном в колледже. Они были довольно дружны, но после окончания учебы разъехались по разным уголкам страны и потеряли связь друг с другом. Эван уехал на рудники в Мексику искать счастья, а Стивен вернулся в Нью-Йорк и стал работать на отца. Они случайно встретились в одном модном клубе и обрадовались друг другу. Стивен привел его в дом, познакомил с родными.
Школьный приятель Стивена пришелся по вкусу всем Шеппердам. Особенно Айрин.
Эван Грегор был высок, строен и хорош собой. У него всегда была наготове стандартная шутка и белозубая улыбка. Он никогда не смущался и не обременял себя излишними приличиями и сантиментами. Когда Айрин увидела Эвана в первый раз, она чуть с ума не сошла от счастья. Перед ней стоял ее идеал мужчины: сильный, крепкий, свободный. При виде Эвана на ум приходили ковбои времен покорения Дикого Запада. Казалось, он только что слез с необъезженного мустанга и зашел в бар, чтобы промочить горло капелькой виски.
Айрин была хороша, а первая любовь сделала ее еще прекраснее. Темно-каштановые волосы с медным отливом, лукавые карие глаза, маленький прямой носик не могли не очаровать "сына прерий".
Эван не сразу понял, какие выгоды ему сулит любовь богатой наследницы. Он не привык забивать голову цифрами и вычислениями, ему были ближе бейсбольные матчи и пивные бары. Однако, когда Эван пригляделся к Айрин, к ее дому и окружению, он почувствовал, что здесь пахнет большими деньгами. Миленькая сестренка его давнего приятеля стала Эвану Грегору еще милее.
Дальновидный Стивен и не предполагал, что его встреча со старым приятелем по колледжу будет иметь такие последствия. Айрин и Эван встречались почти каждый день. Он водил ее на матчи своей любимой бейсбольной команды, катал на огромных скоростях в своем автомобиле и даже однажды привез в Техас на родео. Айрин замирала от счастья. В любимом воплотились мечты о свободе и независимости, залитых солнцем равнинах и бушующих морях. Ослепленная любовью девушка не замечала того, что ее избранник не знает, как вести себя в приличном обществе, а имена Хемингуэя и Фицджеральда кажутся ему кличками скаковых лошадей.
Айрин не смущало ничего. Рядом с ней был настоящий мужчина, который выпивал пинту пива залпом на спор, помнил результаты всех бейсбольных матчей за последние пять лет и так целовал ее, что у нее останавливалось сердце.
Девушке казалось, что она будет счастлива с Эваном всю свою жизнь. Она мечтала об уютном домике где-нибудь в пригороде родного Нью-Йорка, симпатичных детишках и веселых совместных вечерах у камина. День, прожитый без Эвана, был пуст и безрадостен. Айрин считала часы и минуты до того благословенного момента, когда она вновь увидит добродушную улыбку своего любимого и услышит его громкий смех.
Шепперды были в шоке. Особенно Стивен. Неожиданная привязанность Айрин не очень удивила его. Стивен всегда подозревал, что у его сестры стойкое стремление к примитивным существам, в этом он видел лишний повод для насмешки. Но он почуял опасность. Стивен прекрасно знал, что Эван не так пустоголов, как кажется на первый взгляд, и что при удобном случае он не упустит своей выгоды. Любовь Айрин Шепперд была манной небесной для Эвана Грегора.
Когда же Айрин торжественно объявила, что выходит за Эвана замуж, Стивен пришел в ярость. Он предвидел, что после женитьбы на самой богатой из Шеппердов его дружок захочет сам поучаствовать в дележке пирога. Угрозу следовало устранить немедленно.
Стивен принялся за дело. Искусный дипломат, он знал, на какие рычаги надо нажимать, чтобы добиться желаемого. Он аккуратно предложил Эвану крупную сумму отступного. Вскользь упоминая о многочисленных обременительных обязанностях главы концерна "Шепперд", выставляя Айрин в самом черном свете, Стивен сумел убедить Эвана в том, что его семейная жизнь будет далеко не праздником. Не забыл он также проинформировать незадачливого жениха о том, что Айрин станет настоящей богачкой только после двадцатисемилетия, до которого было еще долгих шесть лет…
Становиться послушным мужем стервозной богатой наследницы в планы Грегора не входило. Он подумал-подумал, да и предпочел синицу в руках журавлю в небе. Эван забрал наличные и исчез, отправившись то ли на Запад, то ли на Юг.
Стивен торжествовал. Одним камнем он убил двух зайцев – насолил ненавистной сестре и отвел угрозу, нависшую над его личным благополучием. Айрин рыдала и не выходила из своей комнаты целыми днями, забыв о компании и финансах.
Но Стивен не желал на этом успокаиваться. Всегда существовала вероятность того, что появится новый Эван Грегор, умнее и расчетливее, который не удовлетворится деньгами, а пойдет до конца, чтобы получить все. Рано или поздно Айрин Шепперд выйдет замуж, и тогда господству Стивена и его отца наступит конец. Это надо было предотвратить любой ценой.
– Отец, а почему бы нам самим не найти жениха для Айрин? – как-то предложил Стивен. Он постоянно размышлял о том, как бы удачно сплавить сестру с рук, чтобы обезопасить свое положение.
Ричард оторвался от бумаг и внимательно посмотрел на сына. Тот в последнее время сон потерял из-за неприятностей с Айрин. Ричарду тоже не нравилась мысль о том, что когда-нибудь придется все отдать племяннице и ее супругу, но он держал себя в руках.
– Айрин – своевольная девчонка. Она ни за что не будет плясать под нашу дудку, – рассудительно заметил Ричард. У Стивена порой возникают такие бредовые мысли!
– Сейчас она в депрессии. Очень удачный момент, и если преподнести все как следует, она сделает то, что надо. Главное – найти подходящего кандидата.
Стивен демонически улыбнулся и лихо повернулся на каблуках. Его осенила блестящая идея.
– Послушай, отец, – быстро заговорил он, наклоняясь к Ричарду через весь стол. – Мы ведь с удовольствием пожертвуем несколько миллиончиков тому, кто согласится увезти ее от нас подальше?
От кровожадной улыбки на лице сына Ричарду стало не по себе.
– О чем ты говоришь, Стив? – спросил он, заикаясь.
– Никакого криминала, отец, – досадливо отмахнулся Стивен, правильно истолковав замешательство отца. – Мы просто удачно выдадим ее замуж, снабдим хорошим приданым. И заключим грамотный брачный контракт, который надежно обезопасит нас от Айрин Шепперд.
– Что ж, – одобрил сына Ричард. – Действуй. Только аккуратно. Нам не нужны лишние проблемы. И… – Ричард запнулся. – Пусть уж жених будет не очень плохой. Она все-таки славная девочка.
– Конечно, папа, за кого ты меня принимаешь, – возмутился Стивен. – Она будет устроена лучшим образом!
3
Лорд Томас Сэсил Огастес Пэддингтон, граф Холиуэй сидел на низеньком диванчике в своем лондонском клубе с послеобеденной чашкой кофе и размышлял о бренности бытия. На философствование единственного сына покойного сэра Бенджамина и леди Маргарет подвигли две вещи: ужасающее состояние его финансов и несчастная любовь.
Графу Холиуэй летом исполнилось двадцать восемь лет. Он обладал всеми плюсами и минусами молодого английского аристократа. От благородных предков он унаследовал изысканную красоту черт и прекрасное телосложение. Кроме того, он обучался в Оксфорде, говорил на французском и итальянском и был знатоком английской литературы. А также немного боксировал и увлекался греблей.
Лорд Сэсил был рожден, чтобы управлять огромным поместьем и жить в наследном замке Холиуэй, представляя собой частичку того избранного круга, который зовется английской знатью и является предметом зависти всех стран.
Граф осознавал свое предназначение и избранность. Он презрительно кривил губы, когда речь заходила о новоиспеченных дворянах или нуворишах из Америки, которые стремились во что бы то ни стало завоевать мир, издавна принадлежавший истинным аристократам. Однако мир бизнеса и денег беспощадно вторгался в жизнь лорда Сэсила, заставляя его безмерно страдать.
Увы, семья лорда Томаса Сэсила Огастеса Пэддингтона, графа Холиуэя была до неприличия бедна. Фамильный замок дошел до такой степени разрушения еще при жизни отца молодого лорда, что семья была вынуждена переехать в поместье Болтонрок, которое входило в приданое леди Маргарет. Средств даже на косметический ремонт замка Холиуэй не было, и Сэсил предпочитал не ездить туда, чтобы лишний раз не расстраиваться.
После смерти лорда Бенджамина дела пошли особенно худо. Маргарет еле сводила концы с концами, лорду Сэсилу пришлось умерить свои аристократические аппетиты и искать работу. Но, увы, все, что мог предложить мир амбициозному лорду, – это место преподавателя. Что ни в коем случае не устраивало Сэсила.
Он стал помогать матери с поместьем, и благодаря его усилиям оно держалось на плаву. Конечно, пришлось отказаться от дорогостоящей светской жизни и забыть на время о Лондоне с его шумными развлечениями. Но лорд Сэсил не жаловался. Со свойственным юности энтузиазмом он брался за любое дело и за четыре года жизни с матерью в Болтонроке узнал о жизни больше, чем за все время учебы в стенах Оксфорда.
Лорд Сэсил постепенно привязался к Болтонроку и Чиппелу, небольшому городку в пяти милях от имения. Когда он скакал на своей гнедой кобыле в Чиппел и смотрел на колосящиеся поля арендаторов, то казался себе почтенным землевладельцем, которого обожествляют простые крестьяне. А жители видели перед собой молодого человека с открытым привлекательным лицом и юношеским задором в глазах и относились к нему соответственно. Юный лорд пришелся по вкусу обитателям Чиппела и его окрестностей.
Жизнь лорда Сэсила текла размеренно и неторопливо, не балуя его событиями. Пока однажды он не встретил леди Джейн Камиллу Максел и не влюбился без памяти.
Макселы были соседями Пэддингтонов. Их усадьба находилась к юго-востоку от Чиппела, далеко от Болтонрока, и этим объясняется тот факт, что Сэсил и Джейн познакомились не сразу. Но когда это все-таки произошло, все в округе поняли – свершилось эпохальное событие.
Леди Джейн была воплощением всевозможных женских добродетелей. Кроткие голубые глаза, длинные белокурые волосы, немного вздернутый носик и фарфоровая кожа пленили лорда Сэсила с первого взгляда. Как и подобает благовоспитанной девице, леди Джейн была строга со всеми молодыми людьми, не позволяла себе ничего лишнего, постоянно цитировала Шекспира и порой забывала, что живет в двадцатом веке, а не в восемнадцатом.
Граф Холиуэй обожествлял это небесное создание. Он забрасывал любимую цветами, безжалостно сорванными со скудных клумб Болтонрока, и часами слагал сонеты в ее честь. По едва заметным признакам лорд догадывался, что его усилия не пропали зря, – девица была настроена к нему весьма и весьма благосклонно.
Чего нельзя было сказать о ее родителях.
Нет, они ничего не имели против молодого графа Холиуэя лично. Их устраивало его происхождение (куда знатнее их собственного), его воспитание и внешний вид. О лучшем муже для малютки Джейн можно было и не мечтать. Но таких малюток у сэра Максела было еще пять, и отцу семейства приходилось думать о более прозаических вещах, чем любовный пыл лорда Пэддингтона.
С помощью старшей Джейн, самой привлекательной из сестер Максел, семья надеялась значительно улучшить свое материальное положение, которое, увы, оставляло желать лучшего. Влюбленному лорду намекнули, что пока он не найдет способа быстро разбогатеть и предложить Джейн что-нибудь посущественнее развалин фамильного замка, ему не стоит даже смотреть в ее сторону.
Граф был в отчаянии. Никогда в жизни он не вожделел презренного металла с такой силой. Но о том, чтобы быстро разбогатеть, не могло быть и речи, и Сэсилу пришлось смириться с тем, что надежда на счастье разбилась о столь прозаичную преграду.