К счастью, Дарио молчал на протяжении всей оперы. Элеонора терпеть не могла сидеть рядом со светскими персонами, продолжавшими разговоры о моде, предметах меблировки и всех присутствующих, вместо того чтобы слушать оперу. При этом беседовали такие люди отнюдь не шепотом.
В антракте большинство зрителей занялись как раз тем, ради чего приехали. Все встали и начали прогуливаться по коридору, показывая себя и разглядывая других. Некоторые джентльмены отправились за напитками для сопровождавших их дам. Другие являлись засвидетельствовать свое почтение тем, кто остался в ложах, зачастую надеясь, что те пригласят их присоединиться к себе до конца оперы.
Элеоноре показалось, что все, кого она хоть чуть-чуть знала, считают своим долгом заглянуть в ее ложу. Подобное внимание было бы весьма приятно, не догадайся она, что большинство из этих людей привело сюда любопытство, а не симпатия к ней. Причем любопытство основной части визитеров – особенно женского пола – вызывал Дарио.
Элеонора вежливо представляла им его, с легкой иронией наблюдая, как они смеются и заигрывают с ним. Дарио конечно же реагировал в точности, как она ожидала, и своей улыбкой наверняка разбил немало сердец, а также безбожно льстил им и одаривал пылкими взглядами из-под густых черных ресниц.
Пришли супруги Колтон-Смит и привели с собой графа де Граффео. Элеонора искоса глянула на Дарио, гадая, как он себя поведет в присутствии человека, которого настолько не выносит. Однако Дарио был вежлив, пусть и несколько скован, да и непривычно молчалив.
Граф склонился над рукой Элеоноры с чисто итальянским изяществом и обаянием:
– Леди Скарбро. Как приятно наконец-то с вами познакомиться.
Голос у графа был низкий и добродушный, в противоположность холодному, сдержанному выражению лица.
– Граф, – ответила Элеонора, – вы, должно быть, знакомы с синьором Параделлой, другом моего покойного супруга?
Граф бросил взгляд на Дарио и коротко кивнул:
– Да, разумеется. Buona sera, signore.
Дарио сухо ответил, и граф вновь обратился к Элеоноре:
– Позвольте выразить соболезнования в связи с кончиной вашего супруга, миледи. Музыка, которую мы слушаем здесь сегодня, ни в какое сравнение не идет с творениями сэра Эдмунда Скарбро. Гениальный композитор. Многие оплакивают его гибель не только в вашей стране, но и в Италии.
Слова графа были безупречно вежливы, но взгляд казался подозрительным, слишком пристальным, и Элеоноре невольно стало не по себе. Казалось, граф наблюдает за ней и следит за ее реакцией.
– Благодарю, граф, – сдержанно отвечала она. – Нам всем будет его не хватать.
Граф ди Граффео снова поклонился, и собравшиеся попрощались друг с другом по всем правилам этикета. Колтон-Смиты удалились со своим почетным спутником. Элеонора нахмурилась, пытаясь сообразить, что именно в поведении графа настолько ее смутило.
– Не тревожьтесь, – тихо обратился к ней Дарио. – Он того не стоит.
Элеонора обернулась к нему. Слова Дарио показались ей не вполне уместными. Итальянский граф не сказал ничего такого, из-за чего можно встревожиться. А что касается ее беспокойства, то для него нет ни единой причины. Может, Дарио почувствовал ее настроение или расслышал в соболезнованиях графа некий скрытый смысл?
Прежде чем Элеонора успела спросить у Дарио, что он имел в виду, в дверь постучали, и вошел Энтони.
Элеонора застыла, крепко сжав веер. Все мысли о графе ди Граффео тут же вылетели из головы.
– Лорд Нил.
– Миледи, – кивнул ей Энтони, потом посмотрел на Дарио. Взгляд его был быстрым и оценивающим, а когда лорд Нил снова повернулся к Элеоноре, в глазах его читался вопрос.
Энтони явно ждал, что она представит ему своего спутника. Чуть поморщившись, Элеонора произнесла:
– Разрешите представить вам синьора Параделлу, милорд. Он был другом сэра Эдмунда.
– Понимаю. Значит, приехали навестить вдову друга? Из самого Неаполя? Как любезно.
И взгляд, и голос Энтони были одинаково холодны. Дарио нисколько не обиделся, даже чуть развеселился:
– Уверяю вас, милорд, для меня это не труд, а удовольствие.
– Ах вот как? И надолго вы к нам?
– Еще не решил, – дружелюбно ответил Дарио. – Отчасти это будет зависеть от леди Скарбро.
Проигнорировав его слова, Энтони молча развернулся к Элеоноре и произнес:
– Насколько я понял, вы планируете нанести визит леди Гонории, дабы обсудить условия завещания сэра Эдмунда.
– Да. Кроме того, я должна отвезти его прах в семейный склеп, – произнесла Элеонора.
– Леди Гонория попросила, чтобы я тоже приехал, – заявил Энтони.
– Разумеется, – с точно таким же равнодушием согласилась Элеонора.
– Прошу вас, позвольте и мне сопровождать вас, – вступил в разговор Дарио.
Элеонора и Энтони оба удивленно обернулись к нему.
– Я бы так хотел посетить родовое гнездо моего друга, – пояснил Дарио, прибавив чуть хриплым от нахлынувших чувств голосом. – Сказать ему там последнее "прости".
– Да, конечно же, – поспешно согласилась Элеонора. – Простите, что мне раньше не пришло в голову вас пригласить. Почту за честь, если вы будете сопровождать меня.
Элеонора искоса взглянула на Энтони, уставившегося на Дарио с плохо скрываемой неприязнью. Элеонора в любом случае взяла бы Дарио с собой, ведь они с Эдмундом были лучшими друзьями, однако явное неодобрение Энтони весьма скрасило момент.
– Стало быть, до встречи у леди Гонории, – напряженно произнес Энтони и отрывисто поклонился: – Миледи.
– Милорд.
Энтони покинул ложу так же внезапно, как и появился в ней.
– Странный человек, – прокомментировал Дарио, глядя вслед лорду Нилу.
– Что верно, то верно, – пожала плечами Элеонора. – Грубость – его основное качество.
– Кажется, я ему не понравился, – с улыбкой проговорил Дарио.
Элеонора пожала плечами:
– Уверяю вас, ко мне он относится не лучше.
– Да что вы? – В голосе Дарио звучало сомнение. – Не может быть. Я бы сказал, что этот джентльмен невзлюбил меня, поскольку ревнует вас. Осмелюсь предположить, вы нравитесь ему намного сильнее, чем он хочет показать.
Элеонора вспомнила их с Энтони поцелуй той ночью и вспыхнула от одного воспоминания. Это ничего не значит, в сотый раз напомнила себе Элеонора. Всего лишь сиюминутный порыв, о котором оба тут же пожалели. Элеонора была уверена, что лорд Нил не меньше ее хочет забыть об этом эпизоде.
Элеонора понадеялась, что Дарио не заметил ее предательского румянца. Тайком глянула на него, но ничего не смогла понять по выражению лица. Дарио по-дружески ей улыбнулся:
– Ни один мужчина не может устоять перед вашей красотой, миледи, даже холодный англичанин. А меня вы и вовсе сразили наповал.
Элеонора знала, что Дарио заигрывает со всеми женщинами. Для него флиртовать как дышать. Трудно истолковать его зовущие взгляды и отличить привычное кокетство от чего-то более серьезного. Элеонора надеялась, что первый вариант ближе к истине, поскольку не испытывала никаких чувств к Дарио. Он нравился ей как друг, к тому же Элеонора признавала, что Дарио красивый мужчина, перед которым многие женщины не смогли бы устоять. Но для Элеоноры он ничем не отличался от большинства мужчин, при виде Дарио у нее не возникало ни чувств, ни желания.
Как ни странно, однако на самом деле существовал всего один мужчина, в присутствии которого Элеонору охватывало неодолимое влечение.
Элеонора заставила себя не думать на эту бесплодную тему и легкомысленно улыбнулась:
– Да бросьте, Дарио, мы оба прекрасно знаем, что вы это просто так говорите.
– Элеонора! – Прижав руку к сердцу, Дарио изобразил, будто она ранила его этими словами, но потом рассмеялся, и оба повернулись к сцене – начался второй акт оперы.
Каковы бы ни были мотивы Дарио, он продолжал наносить Элеоноре визиты – навестил ее на следующий же день, потом вызвался проводить в библиотеку. Элеонора была уверена, что он мог бы найти себе занятие и поприятнее, чем неспешно прогуливаться по городским улицам, однако веселая болтовня Дарио скрашивала дорогу. Тем не менее, когда на другой день Дарио уговаривал ее пойти с ним в театр, Элеонора отказалась, справедливо заметив, что, если будет постоянно появляться в свете вместе с ним, начнутся сплетни, особенно учитывая тот факт, что Дарио будет сопровождать ее во время двухдневной поездки в Кент.
Для Элеоноры было неожиданностью горячее желание Дарио поехать с ней и познакомиться с матерью Эдмунда. Конечно, они были хорошими друзьями, однако Дарио отправился путешествовать ради удовольствия, а поездка им предстояла весьма мрачная.
Дарио присутствовал на погребальном обряде на берегу моря, однако Элеоноре показалось, что из-за всей этой дикой истории он был сам не свой. Уж Элеонора точно чувствовала себя именно так. Целые месяцы после смерти Эдмунда она прислушивалась к звукам пианино или вспоминала о чем-то, что хотела ему рассказать. Элеонора думала – возможно, после обычной поминальной службы и погребения принять и смириться будет легче.
В любом случае Элеонора была рада, что отправится в путь не одна. Поддержка во время встречи с леди Гонорией не помешает. К тому же Элеонора была уверена, что уж кто-кто, а Дарио сумеет очаровать мать Эдмунда. А если и нет, по крайней мере, у нее в этом доме будет компания помимо леди Гонории и лорда Нила.
Накануне отъезда в Кент Закари таинственно поманил Элеонору и произнес:
– Я добыл информацию, которую вы просили.
– О лорде Ниле? – Элеонора отвела Закари в кабинет, и они сели лицом друг к другу в кресла рядом со столом. – Что ты узнал?
– Я точно не знаю, что вам может пригодиться, поэтому на всякий случай докладываю все, – пояснил Закари и опустил взгляд на бумаги у себя на коленях. – Он шестой граф Нил. Титул был присвоен его предку Генрихом Седьмым – кажется, за политическую поддержку. До этого они все были баронами. Мать – достопочтенная мисс Женевьева Каррутерс, также из хорошей семьи, правда, не такого высокого положения. Она была второй женой лорда Нила. Первая супруга – мать леди Гонории. Была еще третья жена, поскольку мать лорда Нила умерла сразу после его рождения. Эта женщина – я имею в виду, вдовствующая графиня – здравствует по сей день и постоянно проживает в Брайтоне. Пятый граф Нил скончался десять лет назад, именно тогда Энтони, нынешний лорд Нил, и унаследовал свой титул.
– Ты провел тщательное расследование, Закари, – произнесла Элеонора.
– Старался вам угодить. – Закари ослепительно улыбнулся и продолжил: – Лорд Нил не женат, помолвлен ни разу не был, и, хоть и считается завидным холостяком, многие полагают, что в этом отношении он бесперспективен. Ходили слухи о его романах, однако… – Закари смущенно прокашлялся. – Полагаю, подробности вас не заинтересуют. В любом случае слухов немного. Судя по всему, лорд Нил предпочитает держать свою личную жизнь в тайне.
На самом деле Элеоноре очень хотелось бы послушать подробности, но сообщать об этом поверенному она не собиралась. Просто кивнула:
– Хорошо. Продолжай.
– Говорят, что в отношениях между лордом Нилом и его отцом произошло охлаждение. С тех пор прошло много лет – если не ошибаюсь, около пятнадцати, – и опять-таки подробности неизвестны. Кажется, они так окончательно и не помирились, а потом пятый лорд Нил скончался.
– Печально. К сожалению, Энтони упрям.
– Похоже, отец ему в этом не уступал. В той местности его даже прозвали Железным графом. К сыну отношение более доброжелательное.
– В самом деле?
– Что касается финансового положения – наконец перехожу к вопросу, который вас более всего интересует, – лорд Нил весьма богатый человек.
– Ах вот как.
Новость Элеонору не удивила. Уже во время разговора с лордом Нилом она начала подозревать, что, возможно, ошиблась, обвинив его в корыстных мотивах. На лице его читались легкая растерянность и даже веселость, что заставило Элеонору задуматься. В основном по этой причине она и велела Закари провести расследование.
– Земли лорда Нила обширны и весьма доходны, – продолжал Закари. – Их семья известна внимательным отношением к своему имуществу. Доходы с поместья достаточно велики, к тому же мать лорда Нила была единственной внучкой очень обеспеченного человека, и тот завещал все свое состояние ее сыну. Лорд Нил вступил в право собственности по достижении совершеннолетия. Однако к чрезмерным тратам лорд Нил не склонен. Он не игрок. Инвестирует деньги в надежные предприятия, и его состояние стабильно прирастает.
– В таком случае лорд Нил, скорее всего, намного богаче сэра Эдмунда, – предположила Элеонора.
– О да. По всей видимости, его состояние не меньше вашего, а может, даже больше.
Элеонора кивнула:
– Спасибо, Закари.
Он вышел из кабинета, а Элеонора подошла к окну и застыла, глядя на маленький сад, разбитый у дальней стены дома.
Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих чувствах. С одной стороны, Элеонора невольно обрадовалась, узнав, что лорд Нил вовсе не преследует корыстные интересы, как она предполагала, и, в отличие от матери Эдмунда, не жил на его состояние.
Однако Элеонора была весьма уязвлена, когда поняла, что лорд Нил пытался расстроить их с Эдмундом брак не оттого, что беспокоился за собственное благополучие, – выходит, он хотел спасти племянника от нее. Значит, единственные причины его отношения – презрение и неприязнь.
Даже думать не хотелось, что единственный мужчина, чей поцелуй поразил Элеонору в самое сердце, презирает ее.
Элеонора сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Что ж, делать нечего, подумала она, остается только поехать в Кент и встретиться лицом к лицу с неумолимым врагом. С единственным человеком, которого любила и который не испытывал к ней ответных чувств.
Глава 6
Тедлоу-Парк, старинная резиденция семейства Скарбро, представляла собой красивое, пусть и несколько беспорядочное из-за многочисленных пристроек сооружение из красного кирпича с несущими конструкциями из дерева. У центральной части, возведенной во времена королевы Елизаветы, был неровный фундамент, отчего казалось, будто она клонится вбок, а каждый следующий Скарбро, видимо, при малейшей прихоти приказывал строить новое крыло, и в результате дом разросся в разные стороны. После всех преобразований поместье получилось одновременно и обширным, и уютным, а причудливость придавала ему особое обаяние.
Эдмунд вырос в этом доме и очень любил его, но Элеонора была здесь всего один раз, когда он привез ее знакомиться с леди Гонорией. Однако визит превратился в настоящее испытание – мать то рыдала, то бранила сына, а потом и вовсе удалилась в спальню и отказалась даже поужинать с молодоженами. Эдмунд и Элеонора уехали на следующее утро. Спустя несколько месяцев Эдмунд навестил мать перед отъездом в Италию, но отправился в Кент один, Элеонора же осталась в Лондоне.
Когда карета остановилась напротив поместья, у Элеоноры защемило сердце при мысли о том, что перед смертью Эдмунд не успел увидеть дорогой его сердцу дом.
Дарио с любопытством выглянул в окошко.
– Значит, вот он какой – Тедлоу-Парк, – кивнул он, разглядывая здание. – Да, все точно как рассказывал Эдмунд. Я тогда не мог себе представить, как это выглядит, но теперь понимаю, что он имел в виду. Эдмунд говорил, будто это место похоже на заколдованный замок.
Элеонора рассмеялась:
– Да. Мне он тоже так говорил. Очаровательное место.
Дарио высадился из кареты и предложил Элеоноре руку, помогая ей спуститься. Некоторое время они постояли молча, разглядывая дом.
– Кажется, теперь поместье принадлежит кузену Эдмунда, сэру Малькольму Скарбро, – задумчиво проговорила Элеонора.
– А его мать до сих пор тут живет? – спросил Дарио.
– Кажется, нет. Она отправила мне письмо из поместья Бейнбери, однако встретиться пожелала здесь. Ее дом, написала леди Гонория, слишком мал, чтобы достойно принять гостей. Только не спрашивайте, что она хотела этим сказать. Если честно, сомневаюсь, что леди Гонория примет нас достойно, здесь или в любом другом месте.
– Эдмунд мне кое-что о ней рассказывал. У меня создалось впечатление, что она очень… м-м… требовательная женщина.
Элеонора с тихим вздохом кивнула:
– Не следует говорить о ней дурно. В конце концов, леди Гонория потеряла единственного сына. Естественно, она очень горюет. К тому же мне еще долго предстоит иметь с ней дело. Ну почему он поручил контролировать деньги сестры именно мне?
– Наверняка посчитал, что вы с этим справитесь лучше всех, – польстил Дарио. – Он всегда вами восхищался.
– Восхищался? – опешила Элеонора. – Он – мной? Но ведь Эдмунд был гением!
– Зато вы разбирались в вещах, в которых он ничего не понимал – приходно-расходных книгах, прибылях, инвестициях.
Элеонора улыбнулась со светлой грустью:
– Эдмунд говорил, у него от всего этого голова болит.
Лакей в парадной ливрее открыл дверь и провел гостей в ближайшую комнату. На кушетке сидели женщина средних лет и юная девушка – вернее, девочка, еще не начавшая носить длинные юбки, – а сбоку в кресле сидел молодой мужчина. Но Элеонора сразу же отыскала взглядом человека, стоявшего в стороне от остальных, опершись локтем о каминную полку. Это был лорд Нил.
В ту же секунду их взгляды встретились, лорд Нил выпрямился и шагнул вперед:
– Леди Элеонора.
Он поклонился, она протянула ему руку. Энтони ощутил, что пальцы Элеоноры слегка дрожат. Элеонора почувствовала, какая теплая и чуть жесткая на ощупь у него кожа.
– Милорд.
Элеонора постаралась ответить как можно более спокойно. Она испугалась, что сейчас покраснеет, потому что ей вдруг отчего-то стало жарко. Элеонора старалась не вспоминать об их последней встрече наедине. Но сейчас все, о чем она могла думать, – тот поцелуй в кабинете.
– С моей сестрой вы знакомы, – произнес Энтони, обернувшись к дивану. – Леди Гонория Скарбро.
– Здравствуйте, миледи, – вежливо приветствовала ее Элеонора.
– Леди Элеонора.
Мать Эдмунда едва кивнула, лицо ее воплощало застывшую маску скорби. Леди Гонория была одета в черное, плотная вуаль откинута за спину, чтобы открыть лицо. Наряд был настолько подчеркнуто траурным, что казался неуместно комичным, будто гротескный костюм театрального героя. К тому же Элеонора заметила, что платье сшито по последнему писку моды из шелка высшего качества. Леди Гонория все еще была привлекательной женщиной и одевалась безупречно. Элеонора подозревала – если бы белокожая, светловолосая леди Гонория не выглядела так эффектно в черном, она не стала бы столько времени соблюдать полный траур.
Далее Энтони представил Элеонору девочке. Это была дочь леди Гонории Саманта. Элеонора видела ее всего один раз и теперь ни за что бы не узнала, поскольку за прошедшие полтора года девочка очень выросла и из ребенка с пухлыми щеками превратилась в худенького подростка с длинными руками и ногами, который вот-вот станет девушкой. Саманта тоже была с ног до головы одета в черное, но, в отличие от матери, этот суровый цвет совсем не шел ей, заставляя бледную кожу и белесые волосы казаться вовсе бесцветными.