- По иронии судьбы, Софи, я много занимался сексом, в частности роскошным, но жены у меня никогда не было. Даже дрянной. И я хочу иметь жену.
- Мистер Мастер, если не ошибаюсь? - фыркнула Софи, поднимаясь на ноги.
Она знала, что взгляд Лона шарит по ее груди, бедрам, голым ногам, но уже не намеревалась строить из себя оскорбленную невинность. Ей приходилось быть с мужчиной. Она знала, как устроено человеческое тело. У нее есть кое-что. У него есть кое-что. Это данность.
Она заставила себя пройти к тому месту, где сушилась на солнце ее одежда, настолько спокойно, насколько это было в ее силах. И попыталась одеться, как одевалась всегда, несмотря на то что руки немилосердно дрожали. Она застегнула молнию на темно-зеленых брюках и натянула майку.
Надев ботинки и аккуратно зашнуровав их, она направилась к выходу из грота.
Лон знал, что мысли ее в беспорядке. Знал, что она не может справиться с потоком чувства определенного рода. Или с напряжением определенного рода.
Ты, Софи, не избавишься от него в этот раз, шепнула она про себя. Но она и не хотела избавляться от него. Он был ей нужен, но на ее условиях.
Ей нужны простые, удобные отношения. Она взглянула на жесткое лицо Лона. Брак с этим человеком не отвечает ее представлениям о простоте или удобстве.
- Что конкретно тебя пугает?
Вопрос Лона буквально пронзил ее, проколол ее кожу.
- Все.
- Точно и понятно.
Она щелкнула резинкой для волос.
- Хорошо, одно я назову. Доверие. Я тебе не доверяю.
Он шагнул к ней, и она почувствовала, как сужаются в щелки его глаза. Бицепсы заходили ходуном под его рубахой.
- Я когда-нибудь подводил тебя? Не оправдал твоих ожиданий? Говори, когда я заслужил…
- Ты не рассказал мне правду о Клайве.
Лон застыл. Он стоял перед Софи - высокий, неподвижный, безмолвный.
- Или правду о себе и спасательных операциях, которые ты проводишь со своими друзьями. Или о том, как вы с Клайвом были связаны с Федерико.
Лон по-прежнему молчал.
Софи засунула руки в карманы, силясь совладать с безумием, поднимавшимся в ней.
- Ты скрыл от меня то, что мне необходимо знать.
- И эта информация определит, что ты… чувствуешь ко мне? - Он резал ее каждым словом. Она вспыхнула от его сарказма. - Это твой способ разбираться в своих чувствах? Узнать про Клайва… и решить насчет Лона?
- Нет.
- Послушай, muсeca, я и Клайв - разные люди. На случай, если тебе это неизвестно.
- Я знаю.
Лон бросил на Софи убийственный взгляд, и в его голубых глазах отразилась обида.
- А по-моему, нет. - Он наклонился и поднял рюкзак. - Пора возвращаться. Гроза надвигается.
- Ты уходишь от ответа всякий раз, как тебе не нравится то, что я говорю!
- Вовсе нет. Просто мне не улыбается стоять и спорить с тобой, рискуя попасть в грозу.
Однако они недалеко отошли от пещеры, когда черная туча над их головами разверзлась и теплый ливень киселем накрыл их. В таких условиях невозможно было карабкаться по крутому склону, поэтому Лон схватил Софи за руку и потащил к большому дереву, которое представляло собой пусть ненадежное, но все-таки укрытие.
Дождь лупил по пальмовым листьям и по гладким листьям тропических кустов. Софи упрямо старалась стать в стороне от Лона.
- Я не знала, что ты его настолько ненавидел, - сказала она и обхватила грудь руками, пытаясь справиться с болью и шоком, злостью и грустью.
Лон обнял ее и привлек к себе, так что ей пришлось прислониться к нему.
- У меня не было ненависти к Клайву. Он был мне все равно что брат. В свое время я был готов сделать для него все что угодно.
- И все-таки ты злишься, когда тебе приходится говорить о нем.
Софи била дрожь, но не от холода, а от еле сдерживаемых эмоций, вихрем бушевавших в ней.
Лон вздохнул и легким движением погладил ее по спине.
- Я не хочу обвинять его. Его нет с нами, он не может защитить себя. Но я признаю, мне пришлось нелегко, когда все закончилось так, как закончилось. Мне было горько оттого, что он тебя оставил одну, в тяжелом финансовом положении, от всего, что он сделал после того, как увел тебя у меня.
- Лон, Клайв не уводил меня…
- Он знал, что я собирался сделать тебе предложение. - Рука Лона замерла. - Я увидел хорошее кольцо, но мне захотелось узнать мнение Клайва. Он знал тебя, знал твои вкусы. Он согласился, что кольцо тебе понравится. Я его купил.
Софи окаменела. Каждый ее мускул желал протестовать.
- Но ведь мы с тобой никогда не флиртовали и только раз поцеловались.
Лон пожал плечами.
- Я не хотел тебя торопить. Ты заканчивала университет, и я рассчитывал дать тебе время. Я намеревался ухаживать за тобой как полагается.
Софи уловила насмешку в его голосе. Он издевается над собой. Издевается над своими добрыми намерениями. Он предполагал ухаживать за ней, поступить как подобает джентльмену. А на деле оставил дверь открытой, и вошел Клайв.
Софи закрыла глаза и спрятала лицо на груди Лона.
- Ты, Софи, не знаешь, как я боролся с собой, узнав, что Клайв сделал тебе предложение, когда меня не было в стране. Я не мог поверить, что он так обошелся со мной. Не мог поверить… - Лон поджал губы. - Прошло много времени, прежде чем я его простил.
Пальцы Софи вцепились в его рубаху. Она не сразу обрела голос:
- Я понятия не имела.
Лон издал резкий звук, обозначавший раздражение.
- Я не собирался тебе говорить. - Он накрутил ее волосы на ладонь и слегка потянул. - Мне и сейчас говорить не следовало. Я плохо умею проигрывать.
- Да не о проигрыше речь! Вопрос в том, возможен ли свободный разговор. Раз мы близкие друзья, если мы друг другу… верим… значит, мы должны говорить обо всем на свете открыто и честно. - (Совсем рядом с плечом Лона по ветке пробежала изумрудно-зеленая ящерица.) - Мы должны уметь говорить о Клайве. О нас. О жизни. Говорить правду.
Уголок рта Лона приподнялся в горькой улыбке. Он погладил одну бровь Софи, как бы ощупывая кость.
Софи шумно вздохнула: прикосновения Лона что-то с ней делают. Каждый раз. Каждое касание. Она не может не откликаться. Даже легчайшее прикосновение к брови рассыпало искры по всему ее телу. Ей захотелось прислониться к нему и разлиться по нему. Ей захотелось большего.
Больше, и больше, и…
- О Клайве. О нас. О жизни, - задумчиво повторил Лон; его палец опять прикоснулся к нежной коже под изогнутой бровью. - Правды много.
- Но мы выдержим, да? Мы обязаны выдержать, - сказала Софи осипшим голосом.
Голубые глаза Лона потеплели. Он чуть тряхнул головой и посмотрел на Софи.
- Ты неправдоподобно красивая.
Она не могла больше говорить. Ей оставалось только смотреть вверх, на Лона, и желать, желать, желать.
Так было при их первой встрече на балу для учащихся Лэнгли и Элмсхерста. Клайв, в свойственной ему хозяйской манере, предложил Лону пригласить Софи на медленный танец, и Софи испугалась.
Никогда прежде она не знала таких медленных танцев, как с Алонсо Хантсменом. Он не был похож на подростка. Он был сложен как взрослый мужчина. В тот вечер его руки обвивали ее талию, его ладони лежали на ее спине, она чувствовала каждый изгиб его бедер. Она ощущала его тепло, а он вел ее с непоколебимой уверенностью. В том спортивном зале, украшенном желто-синими бумажными вывесками и связками воздушных шаров, Софи чувствовала себя хрупкой, маленькой, изящной.
Но то, что было тогда, так и осталось для Софи мечтой. Чем-то далеким, придуманным. Нереальным.
Софи заметила, что гроза прекратилась. Капли дождя еще шуршали в листве, но солнце уже пробилось сквозь облака, и джунгли окутал пар. Птицы пронзительно кричали, снизу поднимался запах влажной плодородной земли.
И опять Софи пронзила дрожь, когда прозвенел голос Лона:
- Дождь кончился. Нам лучше вернуться.
Уже почти стемнело, когда они добрались до лагеря. В сумерках Софи различила на реке небольшой катер. Два человека сидели на корточках вблизи их с Лоном импровизированной стоянки. Навес развалился, и пальмовые листья были разбросаны вокруг. Застигнутая врасплох, Софи захотела быть поближе к Лону.
При их приближении двое мужчин поднялись. Оба были одеты очень просто: один - в шортах, футболке и красной бейсболке, второй - тоже в шортах и желтом дождевике.
- Флип, - обратился Лон к человеку в красной бейсболке, - вы рано приехали.
- Нужно вывозить вас отсюда, - спокойно отозвался Флип. - Становится весело.
Лон не стал задавать вопросы. Он только перебросил рюкзак товарищу Флипа, взял Софи на руки, войдя в реку, усадил ее на корме катера и сказал:
- Надень спасательный жилет.
Она послушалась и заняла место в середине. Лон поместился рядом с ней. Он расслабился, почти что развалился на сиденье, но взгляд его оставался напряженным.
Человек в желтом дождевике сел напротив Флипа. Эти двое не разговаривали между собой. Было видно, что они очень сосредоточенны. Происходит что-то серьезное, подумала Софи, и от сосредоточенности гостей у нее по коже побежали мурашки.
Что случилось? Может быть, Федерико вычислил, где они прячутся? Или что-то еще?
Катер медленно двинулся вверх по реке, удаляясь от водопада. Наступила ночь, и только лунный свет рассеивал темноту. Река была широкой и тихой. Единственным признаком присутствия цивилизации были береговые фонари, указывающие местонахождение старого летнего домика.
Софи уже не могла выносить тягостное напряжение. Она склонилась к Лону и спросила вполголоса:
- Что он имел в виду, когда сказал, что "становится весело"? Только не отмахивайся от меня. Мы договорились насчет правды.
- Приехал Мигель Вальдес, босс Федерико.
- У Федерико есть босс?
Ее наивность могла бы вызвать улыбку, если бы опасность не была так велика.
- Федерико не купит бутылку молока, не спросив разрешения у Мигеля Вальдеса.
Флип знаком велел им умолкнуть. Катер приближался к массивному стальному мосту. Над их головами проносился поток горящих автомобильных фар, который издали можно было принять за светящуюся горизонтальную балку. А когда мост остался позади, их вновь поглотила тьма.
Через несколько минут Флип завел катер в незаметную бухту. Мотор тихо гудел. Из-за самого толстого из деревьев, окружавших бухту, дважды сверкнул фонарь.
- Все чисто, - сказал Флип и выключил мотор.
Лон выбрался из катера и помог сойти Софи. Молчание мужчин и тишина леса действовали ей на нервы. Она взяла Лона за руку и крепко сжала ее, когда они стали подниматься по крутой каменной лестнице, ведущей к большому дому.
- Где мы? - шепотом спросила Софи, когда они миновали железные ворота.
- В безопасном месте.
Софи, скосив глаза, бросила на Лона быстрый взгляд.
- Это означает, что у меня будет отдельная спальня с запирающейся дверью?
- Дом безопасен не в этом смысле. - Лон слабо улыбнулся. - Ты здесь защищена от врагов, а не от меня.
Это был большой дом в индейском стиле, с высокими прокопченными потолками, начищенными полами желтого дерева. Повсюду лежали индейские национальные циновки.
Софи была отведена отдельная комната, рядом с комнатой Лона. Эти две комнаты соединял проход. Софи подняла глаза на Лона.
- Эта дверь запирается?
- Нет. - Он ласково, но твердо посмотрел ей в глаза. - Тебя что-то не устраивает? - (Софи покачала головой.) - Вот и хорошо. Ужин готов. Давай поедим.
Типичный аргентинский ужин, состоявший из жареного мяса с хрустящим соленым картофелем, уже ждал их. Запах был отменный, но Софи почти не могла есть под жгучим взглядом Лона, которым он провожал каждый кусок, который она клала в рот. Лон наблюдал за движением ее губ как за самым захватывающим спектаклем в мире.
- Не заставляй меня уносить ужин в кухню, - попросила она.
Она чувствовала, как бьется ее сердце, а по телу разливаются слабость и лень.
- Я последую туда за тобой, вот и все.
- Зачем?
Он издал низкий, дразнящий смешок.
- А ты как думаешь, зачем?
Опять он принялся буквально гладить взглядом ее губы, а потом заглянул ей в глаза, в которых светилась откровенная, неприкрытая похоть.
Его взгляд проникал в нее так глубоко, что она чувствовала почти физическое прикосновение, словно бы прикосновение руки, которая может добраться куда ей заблагорассудится.
Он хочет ее. Он хочет ее сильнее, чем хотел ее кто бы то ни было. Он намерен любить ее всю, целиком, глазами, руками, губами, телом.
Софи ощутила внутренний трепет. Щеки ее покраснели, грудь заныла, соски затвердели, в низу живота сделалось горячо и влажно.
Он получит ее всю.
Она с трудом сглотнула.
- Ты говорил… - начала она высоким, слабым голосом, - ты говорил…
- Я говорил… - поощрил ее Лон, улыбаясь, источая мужское удовлетворение.
- Что мы подождем. Когда я соглашусь… когда мы…
- …поженимся. - Улыбка Лона сделалась шире, удовлетворение в глазах - ярче. - Ну да, мы подождем.
Он блефует, не иначе.
- Я не хочу замуж.
- Зря. Я припас для тебя сотню видов любви.
- Ста разных поз не может быть.
- А разве я говорил о позах? - Лон поднял бокал с вином. В свете лампы над головой хорошо была видна твердая и резкая линия его скулы. А затем он посмотрел на Софи взглядом, в котором горел потайной чувственный огонь. - По-моему, о позах я ничего не говорил, хотя многие из них должны тебе понравиться, а некоторые, я не сомневаюсь, ты никогда не пробовала.
Воздух застрял у Софи в горле. Она смотрела на Лона словно в бреду. Голова у нее кружилась. Она была заинтригована в высочайшей степени. Перед ее мысленным взором мелькали изображения Лона и ее самой в разнообразных положениях. Он на ней сверху… Он снизу… Он сзади нее…
Она медленно выдохнула, распаляясь.
- Ты действительно ничего со мной не сделаешь, пока…
- …ты не станешь моей.
Софи поднесла трясущуюся руку к горлу и оттянула ворот майки: ей было трудно дышать. Ей нужен воздух. Лед. Хотя бы долгий, умопомрачительно холодный душ.
- Это же безнадежно старомодно. - Она еще раз оттянула ворот. - А ты не старомодный.
Лон допил красное вино и поднялся из-за стола.
- Кто тебе сказал?
- Это я говорю. Я знаю тебя. - Она посмотрела на него снизу вверх - и увидела, почувствовала его. Ей захотелось, чтобы каждая клеточка этого мощного тела (обнаженного) прижалась к ней. - Ты был готов взять меня на заднем сиденье "бентли" Уилкинсов в Буэнавентуре, а мне было только семнадцать лет!
Взгляд Лона задержался на полной груди Софи; под ее майкой вырисовывались затвердевшие соски, которые, казалось, вот-вот прорвут ткань.
- Даже тогда у тебя была роскошная грудь. В тот вечер я хотел всего лишь взять в рот твои соски.
Софи с грохотом отодвинула от стола свой стул. Костяшки на ее сжатых кулаках побелели.
- Очень милая история. Спокойной ночи, Алонсо.
Она увидела холодный серебряный блеск в его глазах. Он полностью владел собой.
- Спокойной ночи, Софи.
Когда она шла по коридору, то чувствовала, что он провожает ее зловещей улыбкой победителя.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Не бывает снов более сексуальных, больше наполненных физическими ощущениями, чем те, что снились Софи в эту ночь. Она просыпалась едва ли не каждые полчаса, пылающая и несчастная, смотрела на часы и молилась о наступлении утра, которое исцелит ее от эротических видений.
Но потом она закрывала глаза, и сны возвращались, и Лон в них был несказанно хорош, несказанно ярок.
Его глаза горели, когда он знакомился с ее телом.
Она чувствовала, как его твердое тело прижимается к ней, но стоило ей потянуться к нему, как он от нее ускользал. А когда она отталкивала его, он опять принимался ее целовать в плечи, в шею; тогда она поворачивалась к нему и отвечала. Ее влекло к его губам. Влекло к его глазам. Влекло к твердому телу и теплой, гладкой коже.
Мерзавец.
Софи резко проснулась. Ее пальцы сжимали край белой простыни, а кожу покрывала испарина.
Она чувствовала себя измученной, выжатой как губка, все ее тело, от губ до коленей, трепетало и пульсировало, каждая клеточка жаждала прикосновения Лона. Жаждала освобождения.
Он уничтожил ее. Уничтожил тем, что не взял ее.
Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.
Но суть не в сексе. Это Софи называла это сексом. Это она придала проблеме физический характер в отчаянном усилии защитить свое сердце.
Какая нелепость. Как нелепа она. Она вышла замуж за Клайва, чтобы быть уверенной в том, что Лон не сможет разбить ее сердце.
Лон - это шторм эмоций.
Клайв - это мир и надежность.
Не злая ли это шутка судьбы? Клайв оказался ненадежным, их брак не принес мира, а Лон, как оказалось, непоколебим как скала.
Лон - ее скала, ее опора.
Так было всегда.
Слезы подступили к глазам Софи. Она закусила губу, вцепилась в подушку и зажала ею уши, как будто этот жест мог ей помочь спрятаться навеки.
Она испортила жизнь и себе, и ему. Нет, она не маленький трусливый страус. Она - трусливый ядовитый страус. Она отравила себя, Клайва, Лона. И вот Лон пришел к ней, давая ей второй шанс, а она все-таки не решается?
Софи села на кровати, прижимая подушку к животу. Она любит Лона. Не было в ее жизни дня, когда бы она не любила Лона. Да, его необузданность немного пугала ее, но за прошедшие десять лет он отчасти научился справляться со своими порывами. Он по-прежнему страстный, но теперь он чаще смеется. Он шутит. Он стал куда терпеливее. Он куда меньше спорит.
И она нужна ему.
Ему нужна жизнь вместе с ней, а ей нужно все, чем он готов охотно поделиться: его сердце, его мысли, его тело, его судьба.
Она тоже хочет разделить с ним его жизнь. Им будет хорошо вдвоем. Она может представить себя его женой: вот они гуляют, завтракают, шутят. Эта жизнь будет напоминать те каникулы в Колумбии, но теперь будет еще лучше, потому что они стали старше и умнее. Жизнь внесла коррективы в их фантазии.
Но есть препятствия. Есть кое-что, чего Лон о ней не знает.
Она умеет быть мотовкой. Универмаг "Хэрродс" навсегда останется ее городским раем.
Она бывает импульсивной. Ее реакция на предложение Клайва была чисто рефлекторной; она объяснялась только известием о том, что Лон в очередной раз уехал из страны на три месяца.
Ее стихия - разрушение. Она оформила бы развод с Клайвом, если бы он не умер. В этом браке не было любви.
Вот как обстоят дела. Невеселая, зато правдивая картина. И она должна открыть Лону правду о себе. Он должен видеть, кто она и что. Если он сможет жить с ней, какая она есть, что ж, тогда она будет с ним.
Тогда он станет ее мужем. Будет ее любить. Так, как любит его она.
Софи потянулась за халатом. Нужно поговорить с Лоном не откладывая.
Из соседнего номера доносился звук льющейся воды. Софи поплотнее запахнула халат, подумав, что ей придется вернуться в свою комнату. Но шум воды прекратился, и она замерла.
Вперед, приказала она себе. Постучи.