- Ничего страшного, если ты стала встречаться с новым мужчиной, - сказал Лон непринужденно, не обращая внимания на пламя, которое жгло его изнутри. Софи с другим мужчиной? Возможно. Допустим. Понятно. Софи с Федерико Альваре? Никогда. Именно слух об этих отношениях привел Лона в Англию. Ему сообщили, что у леди Уилкинс неприятности, что она связалась с одним из самых опасных преступников мира. До сих пор он в это не верил. - Нет никаких причин, чтобы ты не встречалась с мужчинами. Прошло два года.
- Я не намерена ни с кем встречаться. Он не мой мужчина. Он просто… друг. - Софи не могла смотреть Лону в глаза; она упорно изучала пол. - Федерико работал с Клайвом.
- Я и не знал.
Нижняя губа Софи задрожала. Она сжала губы, чтобы унять дрожь.
- Ты и не мог знать. Когда мы с Клайвом поженились, ты не захотел с нами общаться.
- Это улица с двусторонним движением, Софи.
- Клайв пытался.
Синие глаза гневно сверкнули. На ней было шерстяное кремовое платье. Вот обозначились груди, вот изящная шея, вот этот сладкий рот…
Губы Софи даже без помады были полными и розовыми; Лону захотелось выпить из этих губ все упреки, высосать воздух из ее легких, вдавить ее в себя.
Он загорается от одного взгляда на нее. Он физически жаждет ее. Его разуму нужен ее разум. Его коже нужна ее кожа. Его тело мечтает утонуть в ней.
- Ты могла бы позвонить мне, - сказал он, хотя графиня уже входила со стаканом в руках.
- Ты представить себе не можешь, как я рада тебя видеть, - сказала Луиза Уилкинс, слегка обнимая Алонсо. - Сколько лет! Два года. Наверное, с похорон Клайва.
Лон услышал судорожный вдох Софи и почувствовал, как она напряглась.
- По-видимому, да, - сказал он и поторопился перейти к менее щекотливым предметам: - А вы, Луиза, изумительно выглядите, ни на день не стареете.
Графиня просияла. Ей тоже недоставало мужского общества.
- Спасибо, Алонсо, с твоей стороны очень любезно так говорить. Ты же останешься у нас поужинать?
В синих глазах Софи мелькнула паника.
- Луиза, он же, наверное, занят.
- Ну, не настолько, - возразил Лон. - Я с удовольствием останусь.
- Сейчас попрошу поставить еще один прибор. - Графиня повернула голову. - Софи, покажи Алонсо, где у нас виски. Насколько я помню, он любил выпить хорошую порцию перед ужином.
В библиотеке Софи смотрела, как Лон наливает себе виски.
- Похоже, у нее к тебе слабость.
- Праздничные дни. У нее ностальгия. - Он сделал глоток из высокого стакана. - Я думаю, ей тоскливо в Рождество.
Софи ничего не ответила. Она села на софу и скрестила ноги.
- Должно быть, тебе трудно тут одной с ней.
Голос Лона прозвучал спокойно, не отразив его чувств. А в нем поднимался гнев. Он раздражен. А он не любит терять голову.
Сослуживцы подшучивали над ним из-за того, что при необходимости у него появлялась почти сверхчеловеческая сила. В самом деле, он мог поднять вес вдвое больший, чем его собственный. С легкостью. Однажды в учебном лагере он поднял в толчке шестьсот килограммов; остальные только раскрыли рты. Он сказал, что это у него семейное, отец был шотландским шахтером. Но это не вполне соответствовало истине.
Его отчим был шотландцем, был и шахтером. Его биологический отец был аргентинским аристократом, который погиб, врезавшись в дерево на скорости двести миль в час. Пьяный, естественно.
Аргентинская кровь принесла ему неприятности.
Софи смущенно поерзала.
- Луиза очень хорошо ко мне относится.
Смешно слушать. Графиня всегда воспринимала Софи как гражданку второго сорта. А может быть, он чересчур сурово судит.
- Она отлично выглядит, - заметил он. - А как вообще у нее дела?
- У нее на удивление крепкое здоровье. А в эти дни, как всегда, все ее мысли вокруг бала.
- А, ну да. Ежегодное гала-торжество Уилкинсов. Я на прошлой неделе получил приглашение.
- Значит, ты придешь? - Ее голос дрогнул. Она не хочет, чтобы он приходил. Это интересно.
- А стоит?
- Нет. - Софи покраснела и быстро добавила: - Просто этот праздник не в твоем духе. Сотни людей. Еды не хватает. Ты, наверное, и не знаешь никого из тех, кто приедет.
- Ничего страшного, если я увижу тебя.
Софи приподнялась, затем снова села. И прижала ладони к софе.
- Ничего между нами не будет. И дело не в Клайве. Я не готова ни к чему новому.
- Я не новый.
Как это верно, подумала она, и сердце сжалось в ее груди. Он не новый. Почти пятнадцать лет он был частью ее жизни. Пятнадцать лет назад он не подходил ей. И десять лет назад не подошел. И даже сегодня ей нужен не он.
- Не порти, Лон. Не заставляй меня быть грубой.
- Тебя? Грубой? - Он засмеялся, но веселья в его смехе не было. - Ты не сможешь быть грубой, даже если постараешься. Для тебя дипломатия - искусство. Такт ты обратила в добродетель. Можешь не волноваться, Софи. Ты стала мученицей, как всегда хотела.
- Ты, Лон, действительно любишь быть недобрым?
Он видел, как заострились ее тонкие черты, поджались губы. Голос ее сделался тише, так что слова были едва слышны.
Да. Он намеренно недобр. Он хотел причинить ей боль. Где-то очень глубоко в нем таилось желание заставить ее страдать за то, что она выбрала Клайва, а не его. Он лишился сердца в тот день, когда провел ее по проходу в церкви и в буквальном смысле передал Клайву. Ему было мучительно замещать ее отца, который был слишком тяжело болен, чтобы участвовать в свадебной церемонии. Ему было мучительно и то, что она хотела ввести его в семью - в качестве отца или брата.
Он не хочет быть ее отцом. Он хочет быть ее любимым.
- Нет, - мрачно проговорил он. - Я не люблю быть недобрым. Я такой и есть.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Лон с сожалением покачал головой.
- Леди Уилкинс, у меня колоссальное самообладание, пока дело не касается тебя.
- И ты еще удивляешься, что Клайв опасался тебя, после того как мы поженились? - Она задохнулась, вставая с софы.
Нет, он не удивлялся, отчего Клайв его опасался; он знал. Но он не скажет об этом Софи, он ничего не расскажет ей о потаенном прошлом Клайва. Клайв не говорил ей, кто он (или чем стал). И Лон, хотя и знал все, поклялся себе много лет назад, что оградит Софи от правды. Потому что эта правда погубит ее, как уже погубила его. Клайв был с ними, один из них. Он не должен был стать чужим.
Пылая от переживаний, от смешавшихся воспоминаний, Лон приблизился к Софи.
- Если я отдалился от Клайва, это не из-за моего такта…
- Или его отсутствия, - со злостью перебила Софи и сделала шаг назад. Отступать некуда, за ней софа. Перед ней Лон. - Ты был для Клайва всем. Он восхищался тобой. Ты это не можешь не знать. Ты был его лучшим другом во всем мире. Зачем же ты ушел от него? Что произошло?
- Мы стали взрослыми.
- Не так все просто. Вы много лет были самыми близкими друзьями. Вы все делали вместе. Вместе учились в пансионе. Вместе в университете. У вас были одни друзья. Он даже поступил в авиацию вслед за тобой.
Голубые глаза Лона смотрели на нее сверху вниз.
- Возможно, это была излишняя близость. Может быть, Клайву было бы лучше приобрести новых друзей, вращаться среди людей. Не думаю, что я так уж хорошо подходил Клайву. Кажется, при мне ему было неуютно с самим собой.
Они приближались к неизведанной территории. Софи знала, что Лон давно сердился за что-то на Клайва, и ей требовалось понять. Так же, как ей требовалось понять, что случилось с Клайвом в Бразилии.
- Почему ты не подходил Клайву? Как это - из-за тебя ему было неуютно с самим собой?
Лон колебался, словно не желая идти туда, куда Софи его вела.
- Мы… изменились, - наконец выговорил он. - Мы расстались.
Этого она так не оставит. Здесь частица тайны Клайва, тайны, окружавшей крах ее брака.
- Клайв не менялся. Это ты, наверное, изменился.
- Клайв тоже изменился. Он мог быть очень сложным человеком.
Клайв - сложным? В это Софи не поверит ни на секунду. Клайв был самой несложной натурой из всех, кого она знала.
- Ты несешь чепуху. Я знаю тебя, Лон, ты умеешь быть прямым. А сейчас ты юлишь. Ты не говоришь ничего, кроме того, что я знаю и так.
- И что хорошего в том, если я тебе расскажу, из-за чего у нас с Клайвом произошла размолвка? Что это исправит? - Он протянул руку и поправил вязаный воротник ее платья. - Мы дружили, все втроем, и я не хочу предавать его. Я не хочу делать тебе больно. - Легким касанием он погладил ее шею.
Острой стрелой удовольствие загорелось у нее внутри. Она сжала кулаки, стараясь погасить в себе наслаждение и желание.
Жизнь не состоит из наслаждений и желаний. Жизнь требует холодного, спокойного расчета. Жизнь требует практического подхода.
А менее практичного человека, чем Лон, Софи не знала.
Она затаила дыхание, желая удержать гнев, не дать чувствам набрать силу. Не забывай, кто он, безмолвно приказала она себе. Лон - бродяга. Она была права, когда выбрала Клайва. Лона все время несет куда-то. Он - законченный холостяк: ни привязанностей, ни корней, ни детей, ни дома.
В годы учебы в пансионе Лон был одним из тех воспитанников, кто никогда не уезжал домой на выходные. И даже, как правило, на каникулы.
Долгие годы Софи считала, что таково было решение его матери, и только при выпуске из пансиона узнала, что таково было решение Лона. Он не мог жить с матерью и новым отчимом.
- Ты когда-нибудь видишь маму? - спросила она.
Только бы не обращать внимания на его руку, которая все еще касается ее воротника, не обращать внимания на его легкое прикосновение, на старую ноющую боль в груди. Он заставляет ее чувствовать так остро… Слишком остро. Острота пугает ее. По-прежнему.
- При возможности, - ответил он. Он смотрел ей в глаза, а в его голубых глазах таились секреты, которыми он никогда не поделится. Эта тень тайны обитала в его глазах в школьные дни в Лэнгли, но рассеялась, когда он, Клайв и Софи покинули школу. А теперь тень вернулась. И жесткость. - Мама с Бойдом вернулись в Шотландию. Они живут возле Эдинбурга. Я обещал приехать к ним на Рождество. Возможно, вернусь в Лондон в День подарков .
А она в День подарков вылетает в Бразилию.
- У них все в порядке?
- Да. Бойд вышел на пенсию, и они теперь наслаждаются жизнью. А у тебя как дела? - Лон слегка потянул ее за воротник. - Ты счастлива?
Этот глубокий, грубый голос пронзил ее насквозь, и она содрогнулась.
- Счастлива? - шепотом повторила она. Пусть она и не в состоянии любить его так, как это нужно ему, но и ненавидеть его она не в состоянии. - Мой муж умер. Я потеряла дом. Мне приходится целиком зависеть от щедрот свекрови. - Она взглянула Лону в глаза. - Так как ты полагаешь?
Он провел большим пальцем по ее подбородку.
- Я полагаю, тебе нужен я.
- Ты все-таки невероятный наглец.
- А ты все так же упрямо все отрицаешь.
Двери библиотеки резко распахнулись. Графиня протянула Лону руку.
- Ужин, мои дорогие, подан.
За ужином графиня Луиза была в превосходной форме и рассказывала Лону одну историю за другой.
Софи поражалась, как Лону удается сохранять невозмутимое выражение лица. Десять лет назад он эти скучные истории Луизы слушать бы не стал.
Впрочем, десять лет назад Луиза не стала бы говорить с Лоном.
Все они изменились за прошедшие десять лет. Нет, пожалуй, за пять лет. Уход Клайва полностью переменил их жизнь.
Лон поднял голову и встретился взглядом с Софи. Она могла бы поклясться, что он прочитал ее мысли, потому что в его взгляде было столько тепла. И голода. От любопытства у Софи перехватило дыхание.
Поцелует он ее когда-нибудь снова?
Заставит он ее - сможет ли - почувствовать то, что она чувствовала в восемнадцать лет, когда так горела жизнью?
Графиня со стуком поставила чашку на блюдце.
- Тебе хватило десерта, моя радость? - спросила она Лона.
- Да, Луиза. Спасибо.
- Ну, тогда приходи ко мне в библиотеку, - подытожила Луиза и поднялась из-за стола, в то время как Софи принялась собирать посуду.
- Может быть, я останусь и помогу Софи убрать со стола?
- Ерунда. Софи отлично справится. - Луиза подплыла к Лону и вцепилась в его руку так, как если бы он был последним мужчиной на земле. - Ты же справишься, Софи?
- Я справлюсь, - подтвердила она - не потому, что ей не требовалась помощь на кухне, а потому, что ей было необходимо побыть одной хотя бы несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
Она видела Лона, говорила с Лоном, вспоминала прошлое; от всего этого она впала как бы в прострацию. Ей следует думать о поездке в Бразилию. Но сейчас она могла думать только о Лоне, о том, что было между ними когда-то.
Но разве она не всегда была такой с ним? Цепенела? Нервничала? Рвалась к нему без надежды?
- Я справлюсь, - повторила она как можно тверже, ради себя самой, не ради него. Она уже не девочка. Она - женщина. Жена. Теперь вот - вдова. Если она справилась со всеми этими жизненными перипетиями, то справится, безусловно, с одним вечером, проведенным в обществе Алонсо. - Я к вам присоединюсь, как только закончу.
Ее руки были по локоть в мыльной пене, когда она заметила рядом с собой мужскую руку, которая ловко подхватила кухонное полотенце.
- Что ты делаешь? - воскликнула она и повернула голову, чтобы увидеть лицо Лона. - Графиня будет недовольна.
- А графиня и не знает. Для нее я в туалете.
Он улыбнулся - совершенно по-мальчишески, совершенно как тот Лон на летних каникулах. Сердце Софи, переполненное воспоминаниями, сжалось до боли.
- Да, ты не изменился, - произнесла она, глядя на него исподлобья.
- Правильно. Да ты бы этого и не хотела. Давай сюда следующую тарелку.
Его рука протянулась вблизи ее груди, и она ощутила странное удовольствие, когда их бедра соприкоснулись.
- Давно ты живешь с графиней? - поинтересовался он.
- Чуть больше года, - с усилием ответила она. - С тех пор как стало невозможно жить в Хамфри-хаус, имении, куда Клайв повез меня как свою невесту. Я не могла оплачивать содержание дома и ремонт.
- Но если вы выдержали целый год, значит, поладили?
- Согласись, у меня был небогатый выбор. - Софи пожала плечами. - Но все идет нормально. Я довольна. Мне повезло, что она приняла меня.
- Но?..
- И никаких "но". Англия - не Южная Америка. И ей никогда не быть Южной Америкой.
Лон потянулся за последней тарелкой.
- Так ты вспоминаешь Колумбию?
Софи улыбнулась.
- Всегда и везде. - Голос ее сделался тише, и она надолго замерла, вглядываясь в мыльную воду. - Это были лучшие годы моей жизни.
Вот так и надо говорить, подумал Лон. Она была изгоем на Вязовом Холме. В этом элитном пансионе для девочек обучались еще две американки, но обе происходили из очень богатых семей и были близки между собой. Ни то, ни другое не могло относиться к Софи.
- А когда ты вспоминаешь Колумбию, то что именно?
- Буэнавентуру.
Школьные каникулы в пляжном владении Уилкинсов. Клайв сумел тогда убедить отца, и тот пригласил на лето как Лона, так и Софи.
Итак, тарелки вымыты. Софи выключила посудомоечную машину, вынула штепсельную вилку из сети и бросила се в раковину.
- Чудесные были каникулы.
Грудь Лона словно покрылась броней. Что-то очень тоскливое есть в ее голосе. Что-то до боли одинокое. Да знает ли она сама, насколько она одинока?
- Приезжай к моим на Рождество, - предложил Лон, повинуясь внезапному импульсу. С ним она будет счастливее… И в большей безопасности. Он обязан удержать ее подальше от Федерико, удержать от неразумных поступков в праздничные дни. - Моя мама будет тебе рада. Тихий праздник…
- Я не могу оставить Луизу, - прервала его Софи.
- Пусть она тоже приезжает.
- Она не поедет.
- Так это ее дело. Ты не должна зависеть от ее решений.
Софи заколебалась. Ее лицо приняло задумчивое выражение.
- Чем сейчас заняты твоя мама и Бойд?
- Учатся мирному сосуществованию.
- Но они вместе почти двадцать лет!
- Ей потребовалось много времени, чтобы научиться не сравнивать Бойда с моим отцом.
- Бедняга Бойд.
- Он знал, что моя мать выходила за него замуж, воспользовавшись тем, что он дал слабину. Знал, что любовь там ни при чем. - Опиравшийся на стойку Лон улыбался, но Софи видела в его чертах безмолвную угрозу. - Ты ведь никогда не любила мою мать, правда?
Софи уже жалела о том, что заговорила на эту тему. Теперь она не знала, как с честью выйти из положения. Они с Лоном знакомы слишком давно, что ложь могла помочь.
- Я ее не понимала. Ты сам мне говорил, что у нее роман с женатым мужчиной, который длится много лет.
- Этим женатым мужчиной был мой отец.
Софи перевела дыхание. В голосе Лона она уловила стальные нотки и поняла, что затронула больное место.
- Я просто не понимала, как она могла позволить тебе пройти через это… Ведь ты был ребенком…
- Он ее любил. А она любила его.
- Он был женат! Неужели чувства его жены не имели значения? И чувства других его детей? Неужели твоя мать не видела, чего стоило тебе видеть отца от случая к случаю? Встречать Рождество или день рождения без отца?
Выражение лица Лона сделалось холодным.
- Он присылал открытки. Подарки.
- Открытки. Подарки. - Гнев вскипал в ней. - Они считали, что подарки заменят самовлюбленного, бросившего тебя отца. Он откупался от несчастной матери, от разрушенного дома.
- Ее жизнь, ее сердце…
- Нет! Это твое сердце. Твоя жизнь. Ее выбор задевал и тебя!
- Я не подозревал, насколько ты не переносила мою мать. Но ты не должна ее судить. Ее никто не должен судить. Она вправе совершать свои ошибки, как и ты вправе совершать свои.
- Это какие же?
- Все в страуса играешь, да? - проворчал он, бросил на тумбочку мокрое полотенце и вышел из кухни.
Софи проводила Лона взглядом. Сердце ее разрывалось на части.
Когда-то они были очень близки. Он был главным человеком в ее жизни. Как же так вышло? Почему так вышло?
Клайв.
Софи прижала ладонь к виску. Голова ее внезапно отяжелела, как будто от невероятной усталости. Так многое она старалась сохранить втайне, внутри себя, все, что касалось празднества, поездки… У нее не оставалось сил.
Если бы погрузиться в память, сделать то, что в человеческих силах… Если бы она могла сбежать с празднества Луизы… Если бы она могла предотвратить встречу Лона и Федерико… Если бы она могла прямо сейчас прыгнуть в самолет и улететь в Бразилию…
Осталось два дня, напомнила она себе. Держи себя в руках. Наберись терпения. Не успеешь оглянуться, как окажешься в Сан-Паулу.
Софи глубоко вздохнула и расправила плечи. Пришло время встретить Луизу и Алонсо.
И этого ей хочется меньше всего.