Она попробовала сдвинуться с места, но это ей не удалось. Тяжелая мужская нога приковала к кровати нижнюю часть ее тела, а властная рука, лежавшая на груди, не позволяла ей даже приподняться. У нее опять заурчало в желудке.
- Тарик... - Повернув голову, она поцеловала его в шею. Оказывается, его теплая кожа имеет вкус пустыни, соли и пряной любви. - Просыпайся.
Тарик только застонал во сне и крепче прижал Джасмин к себе. Вздохнув, она потрясла его за плечи.
- Мина, ты уже готова прокатиться?
При звуках этого сонного голоса Джасмин отчаянно покраснела. Сейчас, когда пыл страсти отошел, она не могла поверить в свое безрассудство.
Она сдвинула брови.
- Я готова поесть. Умираю от голода.
Тарик с легким смешком перекатился на кровати, увлекая Джасмин за собой. Его полуприкрытые глаза блестели.
- А что я получу от тебя, если покормлю?
Желудок опять заурчал. Еще громче.
- Покой.
Теперь Тарик откровенно рассмеялся, и его грудь заходила ходуном под ладонями Джасмин.
- Ах, Мина, никогда не знаешь, чего от тебя ждать. - Он страдальчески вздохнул. - Пойду посмотрю, найдется ли для тебя что-нибудь поесть.
Он осторожно отодвинул ее и выскользнул из постели. Джасмин не могла отвести от него глаз. Ясно обозначенные мускулы на спине напряглись, когда он поднимался на ноги и наклонялся за халатом.
- Нравится то, что видишь? - спросил он, не оборачиваясь.
Джасмин вновь почувствовала, что краснеет.
- Да.
Его развеселил ее ответ. Она заметила его улыбку, когда он накинул халат и повернулся, чтобы выйти из комнаты.
- Куда ты идешь?
- В столовой есть кое-какая еда. Я тебе принесу.
Когда Тарик вышел, Джасмин торопливо отыскала свою измятую ночную рубашку, натянула ее и села, скрестив ноги.
Возвратившись в комнату, Тарик поставил тарелку прямо на кровать, а сам расположился напротив в позе скучающей пантеры.
Утолив голод настолько, чтобы чувствовать себя по крайней мере сносно, Джасмин спросила:
- И как же меня теперь зовут?
- Джасмин аль-Хуссейн Кольридж-Донован Заманат.
Глаза ее расширились, рука замерла в воздухе. Она перестала жевать.
- Прелестно! Ну и набор! Я и не знала, что должна сохранить девичью фамилию.
- Мы в Зюльхейле издавна приучены холить и лелеять женщин, - лениво протянул он. - Потому-то и не требуем, чтобы они меняли религию при замужестве. Выбор только за тобой.
Последние слова согрели ей душу. Да, снова подумала она, значит, надежда есть.
- Выходит, фамилия твоей матери - Донован? Тень пробежала по его лицу, но ответил он непринужденно:
- Ты же знаешь, она была ирландкой. Когда у нас появятся дети, то у них будет фамилия аль-Хуссейн Кольридж Заманат. Фамилия царствующего дома - аль-Хуссейн Заманат, но дети носят также и фамилию матери.
Тарик с любопытством взглянул на Джасмин, так как она ничего не ответила. Она тут же покраснела и опять принялась за еду. Мысль о том, что ей предстоит родить от Тарика ребенка, была и сладостной, и горькой одновременно. Она помнила, что обязана открыть ему свою тайну... Но позже.
- У тебя ее глаза.
Тарик отвернулся на нее и стал всматриваться в полумрак.
Джасмин испытала боль за него. Каждый человек имеет право на личное горе. В том числе и шейх. Она решилась было высказать ему свое сочувствие, но он взял в руки поднос с тарелкой, поставил его на пол и толкнул Джасмин на кровать.
- Хватит разговоров.
Тарик не был расположен говорить о своих родителях. Утрата их причинила ему самые острые страдания. То, что открылось ему после их смерти, едва не свело его с ума. Его прекрасная, нежнейшая мать умирала от рака, и катастрофа произошла тогда, когда родители возвращались из клиники.
Отогнав от себя воспоминания, он прижал Джасмин к матрасу. Ему понравилась ее полная покорность. В тех наслаждениях, которые обретут их тела, нет никаких секретов. Прочь предрассудок, утверждающий, что не бывает страсти без эмоциональных последствий, и потому незачем уступать этому маленькому существу женского пола, ее ласковым улыбкам, ее пьянящей сексуальности. Она не найдет опоры в пустотах его души...
Два дня спустя Тарик повел ее в башенку, расположенную в конце их апартаментов. Джасмин всплеснула руками и воскликнула:
- Чудесно!
Комната, три стены которой состояли из чистейшего стекла, была залита солнечным светом. Мина сделала несколько танцевальных па, и пылинки заплясали в лучах света, словно их развеселил ее смех. Грудь Тарика сжалась. Похороненные в ней чувства напомнили о себе. Вот с какой легкостью Мина забрала в руки его сердце.
Потрясенный своей беззащитностью перед женщиной, чья верность не принадлежала ему, Тарик постарался подавить нахлынувшую на него нежность.
- Что именно чудесно?
Джасмин, застигнутая врасплох его холодным тоном, замерла и смущенно пролепетала:
- Эта комната. Я подумала, что ее можно оборудовать для моей работы. Это можно?
- Мина, это твой дом. Делай все, что пожелаешь.
Она улыбнулась и обняла Тарика. Он не отреагировал, и она поспешно отошла, чтобы он не успел оттолкнуть ее.
- Спасибо. - Она подошла к одному из окон и выглянула в уединенный сад. - А это место отлично подошло бы для твоих занятий живописью. Где твоя студия?
Почувствовав босыми ногами легкую вибрацию, она поняла, что Тарик приблизился к ней. Положив руку ей на плечо, он повернул ее к себе.
- Мина, я шейх. У меня нет времени на такие вещи.
Джасмин сдвинула брови.
- А ведь ты любил рисовать.
Она берегла как зеницу ока картину, которую он написал для нее в Новой Зеландии. Эта картина стала для нее своеобразным талисманом, рядом с которым она предавалась потайным мечтам.
- Не всегда удается делать то, что любишь.
- Это верно, - согласилась она.
Ее поразила та интонация неумолимости, которую она уловила в его словах. Снова у нее появились сомнения в том, что она сможет достучаться до него, однако она отогнала их.
Тарик сомкнул руки на ее шее и погладил большими пальцами чувствительную кожу. Его глаза были полуприкрыты.
- На свадебное путешествие у нас нет времени, но завтра я планирую посетить одно из живущих в пустыне племен. И ты поедешь со мной.
Он не оставлял Джасмин выбора, да выбор, в сущности, не был ей нужен. Четыре года прошли для нее в разлуке с ним. Хватит.
- Куда мы поедем?
Ее кожу как будто прожгло огнем. Тарик погладил одно место на ее шее.
- Утром я оставил на тебе отметку.
- А я и не подумала, когда надевала эту блузу. - Она накрыла его руку своей ладонью.
Тарик пристально посмотрел на нее, и его зеленые глаза сделались почти черными.
- Мина, ты моя во всем.
Она не знала, как ей реагировать на этот тон собственника. Почти страшно быть женой этого опасного человека. Иногда перед ней возникал ее Тарик, но большую часть времени она видела лишь холодную, непроницаемую маску.
- Тарик, что... - начала она, изумленная, когда он начал расстегивать ее блузку.
Глаза ее округлились, когда она увидела склонившуюся к ней черноволосую голову и ощутила прикосновение его губ к ее груди. Они прожигали Джасмин насквозь. Затем он отстранился от нее, взял за руку и прикоснулся ее пальцем к пятну на ее груди.
- Посмотри и убедись, что ты моя. Ночью я сделаю так, что мы оба останемся довольны.
Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Джасмин чувствовала, что у нее подгибаются колени. Чтобы устоять, она ухватилась за оконную раму. Вторая ее рука против воли прикоснулась к груди. Итак, Тарик намеренно оставил на ней знак своей власти, своего обладания. Она вспомнила, как удовлетворение сверкнуло на его лице, как заострились скулы, как изогнулись чувственные губы. И содрогнулась. Отчасти от стремления к нему, а отчасти - от мучительной неуверенности. Она отказывалась думать, что Тариком движет исключительно похоть, - ведь иногда он бывает с ней по-настоящему нежен, но причиной появления этих "отметок" стало нечто куда более темное, чем любовь или ласка. Нечто такое, что рано или поздно разрушит их отношения, если она не дознается, что это такое и как этому противостоять.
Новый день встретил Джасмин и Тарика небом такой первозданной голубизны, прозрачности и такой незамутненной чистоты, что у Джасмин защемило сердце. Эта величественная красота и заставляла ее робеть, и дарила мужество.
Сначала им предстоял пятичасовой переезд из Зюльхейны в один из отдаленных районов Зюльхейля. Там они пересядут на верблюдов и отправятся в путешествие в небольшое, но имеющее большое значение пустынное поселение Зейна.
- Кто едет за нами? - поинтересовалась Джасмин, когда их лимузин выехал с территории дворца.
- С нами будут трое членов малого совета. - Тарик поманил ее пальцем, а когда она придвинулась к нему ближе, притянул ее к себе. В отличие от минувшей ночи, когда он действовал, как стальная машина, сейчас он был расслаблен и доволен тем, что просто обнимает ее. - Когда мы приедем, нас встретят двое дозорных из Зейны и проводят на заставу.
- Похоже, это неблизко.
- Это жизнь нашего народа. Мы не такие, как кочевники бедуины, потому что у нас есть города. Но наши города по большей части маленькие и удалены друг от друга.
Тарик опустил руку ей на затылок и принялся медленно и нежно поглаживать тонкую кожу. Она по-кошачьи выгнула спину.
- Какая же ты непонятная, Мина.
- В каком смысле?
Он провел пальцем по ее полуоткрытым губам.
- В моих объятиях ты свободна, естественна, а на людях - совершенная леди. Приятное сочетание.
Джасмин обвила руками его шею и отдалась его медленным, ленивым ласкам. Тарик не торопился. Усадив ее к себе на одно колено, он гладил ей груди и давал урок наслаждения от поцелуев.
- Хватит, Тарик, - выдохнула она и прервала поцелуй, почувствовав, как твердеет его плоть.
Его глаза подернулись сонной пеленой, в пылкости его желания невозможно было сомневаться, но он опустил полы ее платья и пересадил ее на сиденье.
- Точно, Мина. Иначе мне понадобятся часы и часы.
Джасмин, взволнованная, разгоряченная, скользнула в противоположный угол салона.
- Пока ты не занят, расскажи мне про Зейну.
Он смотрел на ее набухшие груди и улыбался довольной мужской улыбкой.
- Зейна - один из главных поставщиков Розы Зюльхейля. Мы еще не знаем, с чем это связано, но камень встречается только вблизи месторождений нефти. Это прихотливый кристалл.
Джасмин присвистнула.
- То есть у Зейны два источника доходов?
- Так могло бы быть, но вот уже не одно столетие племена Зюльхейля используют в экономике такую систему, что доход получают не только те, кто живет около сокровищ. Например, Роза Зюльхейля вывозится из Зейны в почти не обработанном состоянии. Она поступает к двум северным племенам, которые традиционно являются лучшими обработчиками в мире.
Джасмин было известно, что гордость Тарика имеет основания. Мастера из Зюльхейля повсеместно считаются волшебниками.
- Если камень можно добывать только возле нефтяных месторождений, почему Зюльхейна не стал нефтяным центром?
- Зюльхейна необычна во многих отношениях. Наши инженеры и геологи утверждают, что в этих краях нет ни капли нефти, - объяснил Тарик. - Поэтому наш дворец считается даром богов.
- С этим я не буду спорить, так он прекрасен, - улыбнулась Джасмин. - А какая цель нашей поездки?
- Наши племена разбросаны по всей стране, и я поставил себе за правило посещать каждое из них хотя бы раз в год. - Тарик вытянул длинные ноги. - Прости, но мне нужно прочитать доклады.
Он указал на бумаги, которые в начале поездки засунул в карман на обивке дверцы. Джасмин понимающе кивнула. Мысли ее были обращены к тому, что Тарик рассказал ей. Было очевидно, что он еще не вверил ей свою любовь, поэтому у него пока нет желания посвящать ее в государственные дела. В первый раз в жизни она чувствовала себя не просто сторонним наблюдателем. Надежда оживала в ее сердце. Она вынула из сумочки блокнот и принялась делать набросок платья цвета луны и серебра.
Тарик оторвался от чтения и покосился в ее сторону. Лицо Джасмин было сосредоточено, а линия губ заставляла предположить, что нечто интересное поглотило ее внимание. Тарик был заинтригован.
Когда они встретились впервые, Джасмин была студенткой, но учеба не занимала ее. Сейчас же она была полностью погружена в свое занятие. С некоторым удивлением Тарик осознал, что только сейчас воистину увидел взрослую женщину, которой стала его Мина. И ему захотелось поближе узнать эту новую Джасмин, женщину, от которой исходила угроза для его душевного покоя.
- Можно взглянуть? - попросил он.
Синие глаза с недоумением взглянули на него, но тут же на губах заиграла легкая улыбка.
- Если хочешь, пожалуйста.
При этом несмелом разрешении Тарик придвинулся к ней, положил руку на спинку сиденья и заглянул через ее плечо.
- Ночная рубашка.
- Я предполагаю использовать материю с серебряными блестками.
Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть набросок, а его пальцы зарылись в ее мягкие волосы.
- А это красиво. Ты талантлива.
Щеки Джасмин порозовели.
- Правда?
- Да, правда. В следующем месяце должна прийти партия товаров из Разараха. Может быть, тебе понравится какая-нибудь материя. - Он обеспечит поставки образцов для Джасмин. - Расскажи мне о своих проектах.
С горящими глазами она начала рассказывать. В результате часть пути они проехали настолько незаметно и непринужденно, что это приятно удивило Тарика. Поскольку он занял престол, то не может позволить себе просто "быть" с кем-то. А Мина, ее смех, ее планы уносят его беспокойство. Но доверяет ли он ей так, чтобы раскрыться перед ней?
Глава пятая
- Мне страшно, - выпалила Джасмин.
- Страшно?
Она кивнула.
- Они такие большие и...
К ее удивлению, Тарик подошел к ней и мягко обнял.
- Не волнуйся, Мина, я буду приглядывать за тобой.
- Обещаешь? - Ее голос дрожал. - Придется сидеть так высоко, а я не переношу высоты.
- Смелее. Мина. - Он тронул большим пальцем ее дрожащую нижнюю губу. - Машина еще здесь; ты можешь вернуться домой.
Джасмин вскинула голову.
- Ты больше не хочешь, чтобы я ехала с тобой?
- Я не хочу, чтобы тебе было плохо.
Джасмин закусила губу.
- А скоро мы вернемся?
- Путь до Зейны занимает три дня. Если учесть обратный путь и время, которое придется провести там, то дома мы будем недели через полторы.
Полторы недели! Она не перенесет такой долгой разлуки!
- Я поеду. Можно мне сесть с тобой?
Он кивнул, и его ласковый поцелуй в губы означал одобрение ее выбора.
- Ты можешь уткнуться мне в грудь и закрыть глаза. Как будто легла в постель.
Джасмин вспыхнула. Да, она вправду любит спать, положив голову ему на грудь.
- Спасибо тебе, Тарик.
- Пожалуйста, жена. Идем. Нам пора.
Когда Тарик помогал ей взобраться на спину горбатого зверя, Джасмин подумала о том, что временами ее муж бывает самым заботливым мужчиной на свете.
Он оказался за ее спиной раньше, чем она успела испугаться. Оба они для путешествия надели просторные блузы и широкие шаровары; головы и шеи тоже были надежно прикрыты от палящего солнца.
Когда верблюд сделал первый шаг, внутри у Джасмин что-то неприятно перевернулось, но она мужественно смотрела вперед, твердо решив побороть страх. Бесконечная пустыня, как ни странно, радовала глаз и приносила покой. Расширенными глазами Джасмин жадно всматривалась в пейзаж до самого привала. Мерное покачивание на спине верблюда несколько смущало ее, но она не чувствовала тошноты, если только не смотрела на землю прямо под собой. А если быть честной до конца, то сильные руки мужа, держащие ее за талию, придавали ей уверенности в себе.
Но даже Тарик не мог избавить ее от боли в седалище. Когда они стали устраиваться на ночлег, она отошла подальше и встала в тени небольшого дерева, потирая зудящие ягодицы.
Услышав горловой смех Тарика, она резко обернулась; щеки ее пылали. Тарик стоял за нею, скрестив на груди руки. Она отвернулась.
- Не сердись, Мина. Просто я беспокоился, отчего ты не возвращаешься.
К ее изумлению, он принялся осторожно массировать ей больное место. Джасмин застонала; она чувствовала такое облегчение, что ей было не до смущения. Руки Тарика творили чудо, и вскоре она поймала себя на мысли, что готова предложить ему заняться любовью. Она слегка толкнула его в грудь и отошла на нетвердых ногах.
- Давай... давай лучше вернемся, а иначе пропустим ужин.
Вздох разочарования был отчетливо слышен в тишине.
- Ты права, Мина. Пойдем. - Когда они подходили к стоянке, он наклонился к ее уху и негромко сказал: - Обещаю, моя Джасмин, что ночью еще помассирую тебя. Не так уж тебя измучила эта поездка, чтобы я не мог прокатиться на тебе еще раз.
Жаркая волна накрыла ее.
Поджидавшие их в лагере мужчины бросили на нее взгляд и понимающе улыбнулись. Не обращая на них внимания, Джасмин опустилась рядом с Тариком. А он сел слева от нее и чуть подался вперед, оберегая ее от нескромных взглядов. Джасмин захотелось улыбнуться над его повадками собственника, но она не стала его дразнить.
И дело не только в том, что Тарик является шейхом в восточном княжестве, где мужчины смотрят на женщин как на собственность, даже если холят их и лелеют. Это - он. Скрытный человек, который всегда является людям в маске. Его гордость - неотъемлемая часть его закрытой натуры.
Он доступен для своих людей, добр к ним, но держится на расстоянии, как и подобает его аристократическому статусу. В Новой Зеландии он буквально заморозил родственников Джасмин, хотя ничем не обнаруживал своего совершенного презрения к их хитростям и уловкам. А вот Джасмин он согревал, веселил, поддразнивал. А главное - любил.
Четыре года спустя ей стало ясно, что человека, скрытого под маской, видела только она одна. Он доверял ей. Даже сейчас с ней он иногда бывает самим собой - в тех случаях, когда вроде бы забывает о прошлом. А в другие моменты он и перед ней носит маску - маску мужчины, который "владеет" ею. Это - всего лишь маска, говорила она себе. А под ней живет ее Тарик.
Вскоре они попрощались с остальными и удалились, решив заночевать не в палатке, а под звездами. Тарик принялся стелить постель на толстом слое каких-то растений, которые должны были предохранить их тела от жесткой земли, наподобие пружинного матраса. Закончив, он взял Джасмин за руку.
- Мина, запомни одно.
- Что?
- Сегодня - никаких звуков. Мы слишком близко к остальным.
- Ни единого, - чуть слышно пообещала она.
Она не издала ни единого звука, когда Тарик раздевал ее и раздевался сам. Она сумела хранить полное молчание, когда Тарик исполнял свое обещание расслабить ее мышцы в том месте, которое пострадало во время переезда. Она даже удержалась от крика, когда ее набухшие соски побывали у Тарика во рту. А потом его рука задвигалась между ее ног.