- Я знаю прискорбные обстоятельства, о которых вы упомянули, сэр, - сказал Ропер: - но я уверен, что несчастная женщина не так виновата, как полагают.
- Ничего не знаете вы! - резко отвечал Плот. - Я знаю, что леди Джуга была виновата; но нечего толковать об этом. Пусть умершие мирно спят в гробах.
"Хорошо, если б леди Джуга послушалась этого совета", - подумал про себя трактирщик.
- Я не хочу тревожить их, или говорить о воспоминаниях, неприятных для вас, бывших в дружбе с сэром Вальтером, - отвечал управитель, - но я уверен, что напрасно осуждают невинную супругу его, и когда будет время, докажу основательность своих слов.
- Если вы сделаете это, вы облегчите мою грудь от тяжелого камня, который давно ее давит, который подавил в ней все добрые чувства, если когда они были вложены в меня природою. Вы тем убьете меня… нет нужды, я буду заслуживать наказания; потому что я советовал сэру Вальтеру развестись с женою.
- Итак, мне лучше молчать, сэр?
- Нет, говорите, не щадите меня. Я медик; знаю, что язвы лечатся с жестокою болью; но моя неизлечима, прибавил он тоном глубокой горести.
- Нет, сэр, я найду более удобное время рассказать вам эту историю, как она мне известна. Теперь с минуты на минуту жду Френка Вудбайна, с которым должен говорить о важном деле. Ах, сэр! если б вы взглянули на его жену, вы изменили бы ваше дурное мнение о женщинах, сэр.
- Я много о ней слышал и готов познакомиться с нею. Не можете ли вы доставить мне случай видеть ее?
- Очень легко, - отвечал управитель, - ее муж охотно пригласит вас к себе.
- Но мне хотелось бы видеть ее без мужа.
- Быть может, и это устроится, сэр.
Тут вошел в комнату Френк Вудбайн, и в ту же минуту из другой двери явилась в залу Нелли.
V. Френк Вудбайн обманулся
Френк Вудбайн был в самом деле красавец. Мистрисс Неттельбед улыбнулась ему очень благосклонно, поблагодарила его за подарок, спросила о здоровье жены, и так заговорилась, что незаметно дошла с ним до окна; но Френк был холоден и, поклонившись ей, пошел к мужчинам. Нелли начала кусать губы от досады.
- Он ведет себя очень скромно, - заметил управитель трактирщику.
- Он остерегается нас. Наедине он был бы не таков.
- Нам с вами нужно поговорить о деле, Вудбайн, - сказал управитель, когда молодой человек стал подле него.
- Да, мистер Ропер; я затем и пришел.
- И прекрасно. Начнем же стаканом эля: дело пойдет глаже. Хозяин, дайте нам кружку хорошего эля.
Эль был принесен и оказался достойным пивоварной известности Ионы.
- Теперь, хозяин, одолжите нам чернильницу с пером; а вы, мистрисс Неттельбед, прикажите подать свечу: становится темновато, а в денежных делах необходима ясность. - С этими словами, Ропер вынул из кармана записную книжку, заглянул в нее и положил на стол.
- Так у них денежные дела! Вот чего не ожидала я от Френка! - подумала Нелли, ставя на стол чернильницу и зажигая свечу.
Между тем Ропер вынул какой-то гербовый лист и разложил его на столе перед Френком.
- У вас есть письмо на мое имя, мистер Неттельбед? - сказал молодой человек.
- Совсем было забыл опять о нем; извините, Вудбайн; вот оно, в целости. - И трактирщик, вынув из ящика письмо, передал его егерю. Хромой джентльмен между тем ушел на свое прежнее место у камина, но внимательно следил за разговором.
- Вся сумма составляет ровно двести фунтов, Вудбайн, - сказал Ропер. - Я напишу вам квитанцию в том, что получил их для передачи сквайру Монкбери.
- Двести фунтов! - подумал Иона. - Я не полагал, чтоб у Френка было хотя сто.
- Двести фунтов! - подумала Нелли. - Неужели у него столько же денег, как у моего мужа?
- Сейчас получите их, мистер Ропер, - сказал Френк, распечатывая письмо. - Что это значит, - вскричал он, вдруг побледнев и вскочив со стула, - денег нет! Они вынуты из письма!
- Вынуты! - сказал в изумлении Иона. - Отвечаю за то, что в моем доме не бывает покраж.
- Нет, нет, я ошибся, - продолжал Френк, в отчаянии перечитывая письмо: - деньги не высланы мне!
- Значит ли это, что вы не можете произвесть мне уплату долга, молодой человек? - сурово сказал управитель.
- Вы видите, что я обманулся в ожидании: мне должны были выслать деньги, но не выслали; почему - я не знаю. Дайте мне неделю отсрочки, и я заплачу вам все сполна.
- Я не позволю так играть мною, Френк Вудбайн. Мне очень неприятно прибегать относительно вас к мерам строгости, но я не могу поступить иначе.
- Но вы сами знаете, мистер Ропер, что деньги были взяты не мною; что я только ручался за других.
- Но как сами они не в состоянии уплатить, взыскание обращается на вас. С этим условием я и принял ваше ручательство.
- Я уплачу долг, если вы дадите мне небольшую отсрочку.
- Отсрочки нельзя дать. Очень жаль, что я должен прибегнуть к мерам строгости; но я действую за сквайра Монкбери, а не за себя, потому должен поступать по законам, как ни противно это моим чувствам. Если у вас нет денег, я должен буду арестовать вас.
- Арестовать! - вскричал Френк.
- Да, и отправить вас в Чельмсфордскую Тюрьму.
- Мистер Ропер, вы не злой человек; вы не злой человек, вы этого не сделаете.
Управитель покачал головою.
- И у вас достанет духа посадить меня в тюрьму за то, что я избавил от погибели бедную вдову?
- Не толкуйте своего поведения фальшивым образом. Нет сомнения, намерение у вас было доброе; но вы сделали доброе дело в ущерб другому. Подписав обязательство, без верных средств удовлетворить ему, вы поступили очень дурно, и теперь испытаете следствия своей опрометчивости. Но сквайр Монкбери не должен через вас терпеть убытки; вы не можете уплатить денег, и я должен прибегнуть к силе закона.
- Жена моя, бедная жена! - вскричал Френк, закрывая лицо руками.
- О ней вы должны были подумать прежде, когда подписывали вексель. Вас посадят в тюрьму; вы потеряете место; ваша жена пойдет, быть может, по миру - все по вашей опрометчивости.
Слушая слова управителя, Френк с гордостью выпрямлялся, как бы готовился дать ему ответ, какого он заслуживал; но сделал над собою усилие и сказал с принужденным спокойствием:
- Я не считал вас таким человеком, мистер Ропер. Вы говорите с жестокостью, совершенно неуместною. Я вовсе не отказывался уплатить вам деньги. Я могу и хочу заплатить, прошу только небольшой отсрочки.
- Молодой человек, я уж не раз вам повторял, что я только агент сквайра Монкбери и не имею в этом деле собственного произвола. Но если хотите, я могу арестовать вместо вас мистрисс Лесли.
- Арестовать бедную старушку! Бросить ее в тюрьму, где она умрет с печали и стыда - нет, сэр, этого не будет!
- Так он ручался за бедную мистрисс Лесли! - шепнула Нелли мужу. - Ах, как мне жаль его! Заплати за него деньги, Иона; заплати, мой дружок.
- Двести фунтов? Да разве я с ума сошел! Как это можно!
- Нет, пожалуйста, заплати, Иона!
- Мистер Неттельбед, - сказал управитель, - сделайте одолжение, позовите сюда моих людей из передней.
- Не ходи, Иона; они хотят сделать что-то страшное, да, у них на уме ужасное дело! - вскричала Нелли.
- Не беспокойтесь, мистрисс, - сказал управитель, - я позову их сам.
Два высокие, здоровые служителя вошли в комнату и, по знаку управителя, схватили Вудбайна.
- Полицейские! - закричала Нелли, - поддержи меня, Иона! Я упаду в обморок… Падаю!
- Эх, лучше б они арестовали его где-нибудь в другом месте, - сказал трактирщик, - этим компрометируется мое заведение.
- Плати же скорее деньги, - со слезами повторяла Нелли, - со мною сделается истерика!
- Жизнь моя! Душа моя! - твердил трактирщик, стараясь успокоить жену.
- Не упустите же вашего арестанта, - сказал управитель служителям, - отведите его как можно скорее в Чельмсфорд и там представьте в тюрьму - понимаешь, Исааксон?
- Как же, понимаем, - отвечал служитель.
- Не позволите ли вы мне проститься с женою, мистер Ропер?
- Нет, лучше без прощаний, - отвечал Ропер.
- Гораздо лучше, - подтвердил служитель.
- Ах, какой ужас! Ах, какая жалость! - рыдая, говорила Нелли.
В эту минуту доктор Плот, до сих пор молча смотревший на все, кивнул головою управителю, который, по этому знаку, велел служителям остановиться.
- Я принимаю участие в этом молодом человеке, - сказал Плот, - и уж думаю, не помочь ли ему.
- Очень приятно это слышать, сэр; мне очень грустно прибегать к строгим мерам, но я действую не по своей воле.
- Знаю это, - нетерпеливо возразил Плот. - Но скажите, заслуживает ли участия мистрисс Лесли, за которую он поручился?
- В высшей степени, сэр. Она вдова бедного пастора. Вы должны помнить мистера Лесли, сэр; он был лет пятьдесят донмовским пастором, пока не переселился на свое приходское кладбище. Мы все жалели о нем, сэр. Ах, какие благочестивые назидания он давал нам! Сколько семейных распрей примирял своим словом! Ах, как хорошо говорил он о семейном согласии!
Волнение показалось на лице Плота. Постоянное нервическое подергивание рта его усилилось. Наконец, сердито взглянув на управителя, он сказал:
- Какое мне дело до назиданий мистера Лесли? С чего вы взяли передавать их мне?
- Извините меня, если я напомнил вам что-нибудь прискорбное: я вовсе не думал огорчать вас; я только хотел показать, каким прекрасным наставником нам был мистер Лесли.
- Вижу, что надобно чтить его память, - спокойнее отвечал Плот.
- Но он мало заботился о себе и умер, не оставив ничего жене, которая без помощи добрых людей терпела бы самую горькую нищету. Ей купили домик, дали ей денег и теперь она не нуждается.
- И все это сделал для нее Френк Вудбайн?
- Все он. Знаете, его жена племянница мистрисс Лесли; по крайней мере, так говорят. Верно то, что она воспитана ею. Вскоре после женитьбы Френка, начала старушка терпеть нужду, потому что племянница только и поддерживала ее хозяйство. Френк вздумал помочь. Посоветовался со мною. Старушке нужно было двести фунтов, чтоб устроить свои дела. Я взял ей денег у сквайра Монкбери, под ручательство Френка. Он условился только, чтоб не сказывать мистрисс Лесли, кто достал ей денег, чтоб не говорить об этом и его жене. Видите, он хотел поступить деликатно.
- Ничего я не вижу. Но на каком же основании вы думали, что он может вам уплатить? Есть у него средства?
- Средства небольшие, - улыбаясь, сказал управитель, - но я поверил его слову. И теперь убежден, что он действительно надеялся получить в письме деньги, только другие его обманули. Если вы ему поможете, ваше доброе дело не пропадет.
- Прежде надобно мне взглянуть на жену его и на мистрисс Лесли, - сказал старик.
- Вы увидите, что она точно такова, как я вам описывал. Если угодно, я вас провожу, сэр.
- Благодарю. Пусть же молодой человек останется здесь. Я хочу видеть жену его без него.
- Очень хорошо, сэр, потому что вы хотите сделать ему добро. Угодно вам идти сейчас?
Старик кивнул головою и пошел за своим плащом.
Пока продолжался этот разговор, полицейские служители, видя, что конца дождутся нескоро, уселись на другом конце комнаты за стол, посадив арестанта между собою. Тут подошла к нему с утешениями мистрисс Неттельбед, оправившаяся от истерики, и, чтоб развлечь его горе, подала ему бутылку старого элю. Но Френк не хотел пить.
- А мы не откажемся от стаканчика, мистрисс, - сказал Исааксон, - ведь не откажемся, Лэчем?
- Никоим образом, мистрисс, - подтвердил товарищ его, - мы в этом предмете знаем толк, и слышали, что у вас эль отличный.
- Этот сорт не вашему брату пить, - с неудовольствием отвечала Нелли, - не горюйте же, мистер Вудбайн, все уладится.
- Я думаю о бедной жене: с самой нашей свадьбы мы еще не проводили ни одного вечера не вместе, а нынче будет она одна.
- Вот важность! - сказал Исааксон, - моя супруга часто сидит одна по вечерам и никогда не жалуется…
- А можно сказать, еще рада бывает, - дополнил Лэчем.
- Бесчувственные изверги! - проворчала Нелли.
Тут подошел управитель и служители встали при его приближении.
- Не беспокойтесь, сидите, - сказал Ропер: - останьтесь здесь, покуда я на час схожу по одному делу с доктором Плотом; тогда я вам скажу, что делать с арестантом. Да смотрите, не упустите его.
- Слушаем, - отвечал Исааксон.
- Часа мне будет довольно, чтоб проститься с женою, сэр, - сказал Френк, - позвольте мне проститься с нею, сэр. Даю вам честное слово возвратиться. Моему слову можно верить. Позвольте мне проститься.
- Вашего слова не нужно, - отвечал Исааксон, - мы вас не отпустим.
- Варвары! - воскликнула Нелли, - я вырву его из ваших лап, во что бы ни стало!
- Отпустить вас невозможно, - подтвердил Ропер, отводя умоляющую руку Френка. - Мистрисс Неттельбед, угостите этих джентльменов; дайте им закусить и выпить.
Он поспешно ушел, чтоб избавиться от настойчивых просьб арестанта и догнать доктора, который уж был на улице.
Френк опустился на стул и закрыл лицо руками.
- Слышали, мистрисс, что сказал управитель? - заметил Исааксон трактирщице. - Так угощайте же; то есть не мешает подать нам трубки и пару бутылок - так ли, Лэчем?
- Так, отвечал, - облизываясь, Лэчем.
Нелли очень радушно подала им отличного эля, снабдила их трубками, и угрюмые служители уже порядочно разнежились, когда Иона с торжеством увидел в окно "суд присяжных окорока", церемониально приближающийся к его дому. В восторге побежал он, вместе с женою и всеми домочадцами, встречать дорогих гостей.
VI. Присяжные
Шесть молодых людей и шесть девушек попарно идут в дом; каждая пара, проходя мимо хозяина и хозяйки, здоровается с ними. Иона любезен до чрезвычайности, до нелепости. Молодые люди все в зеленых куртках, в белых чулках, в башмаках с пряжками. Все они красивые парни. Девушки очень милы и мило одеты. На них чепцы с розовыми лентами; розовые спенсеры с темно-малиновыми юбками; синие чулки и башмаки с высокими каблучками. Волоса у всех завиты в локоны. Перед судьями идут музыканты, наигрывая веселые песни.
Толпа любопытных идет за ними. Всех радушно встречают хозяин и хозяйка. Узнав об аресте Френка, все жалеют; но Френк сидит молча, погруженный в печальное раздумье, не обращая внимания ни на бесполезное сожаление, ни на шумное веселье.
Присяжные становятся в ряд. Музыка умолкает. Все снимают шляпы. Хозяин и хозяйка, взявшись за руки, подходят к судьям отвечать на их вопросы. Вопросы точны и строги, сообразно формуле клятвы. Бодро отвечают на них Иона и Нелли. Никогда еще мир не видал таких согласных, любящих и счастливых супругов. Судьи, кажется, довольны их ответами.
- Но это еще только предварительный розыск, - говорит старший присяжмый, Симон Эппельярд, - еще три дня остается до присуждения награды. Не провинитесь в это время.
- Не провинимся, - отвечает Иона, обнимая жену.
- Не провинимся, - повторяет она, ласкаясь к нему.
- А про тебя хозяин, видно, забыл, - шепчет Керроти Дик румяной Пегги.
- Держи язык за зубами, глупая голова, - отвечает Пегги.
- Через три дня мы возобновим розыск, - продолжает старший присяжный, - и если он будет удовлетворителен, как мы и надеемся, мы засвидетельствуем это мистеру Роперу: он передаст наш приговор сквайру Монкбери, и вы можете тогда предъявить свои требования в Баронском Суде.
- Ура! - кричит Иона, и толпа повторяет его крик.
Том становит на стол пуншевую чашу; Нелли и Пегги несут стаканы; толстая кухарка тащит пастет и сладкий пирог. Иона берет ковш и разливает ароматный пунш. Начинается общее веселье, шумная болтовня. Веселятся и полицейские. А пока они заняты стаканами, Нелли шепчется с Френком.
Музыканты начинают играть джиг. Стол придвигают к стене, очищают место для танцующих. Иона с женой открывают танцы, за ними следуют присяжные. Веселье достигает полного разгара.
Тут Нелли подходит к Френку и предлагает ему также танцовать. Он не соглашается, но Нелли неотступна. Смягченные пуншем полицейские не противоречат ее желанию. Френк должен согласиться. Он идет с Нелли; но стражи его, не забывая своей обязанности, становятся у дверей, чтоб арестант не мог убежать. Ионе, быть может, несовсем приятно видеть Нелли под руку с Френком, но он скрывает свое неудовольствие и утешает себя стаканом пунша. Живее и живее играют музыканты; танцующие кружатся как вихрь.
Вдруг - что это значит? Иона не верит своим глазам. Да, Нелли с Френком бегут по лестнице, ведущей из залы во второй этаж. Они оба громко хохочут, и все хохочут, кроме Ионы и двух полицейских. Они бросаются за беглецами; но до лестницы едва можно продраться сквозь густую толпу. Симон Эппельярд с товарищами отталкивают их назад. Нелли и Френк с веселым хохотом уже скрылись.
Иона поражен. Ему кажется, что он видит все это во сне; но полицейские выводят его из оцепенения, похлопывая по плечу и объясняя, что муж должен отвечать за проступки жены и что он будет виноват по закону, если арестант скроется из его дома. Спасительная мысль озаряет несчастного.
- За мною, джентльмены! мы еще поймаем его, - кричит он сторожам, - она хочет провесть его заднею дверью через сад; мы его там перехватим.
Он бежит из комнаты; но в дверях, Симон Эппельярд подставляет ему ногу: Иона падает. Бегущие за ними Исааксон и Лэчем падают через него. Поднявшись на ноги, они опять бросаются бежать в сад. Толпа уже там и, кажется, готова отнять у них Френка, если они его перехватят.
VII. Путешествие доктора Плота и его сомнения
Доктор Плот очень прозяб, да и дорога была очень дурна. Хромая нога доктора скользила по гололедице и, без помощи Ропера, он несколько раз упал бы. Настала ночь; но месяц освещал им дорогу. Приветно блестели огоньки в окнах, и доктор Плот чувствовал, при виде их, сильное искушение укрыться от пронзительного ветра; но не похожа была на теплые домики, оставшиеся за нашими путешественниками, бедная, одинокая хижина, мимо которой они теперь проходили. Не топился в ней камин, не слышались из нее веселые разговоры; слабый свет едва проникал сквозь замерзшие стекла ее окон. Хижина была так жалка, что доктор с любопытством сострадания заглянул в окно.
Бедно одетая женщина сидела у камина, нагнувшись к погасающим угольям. Тоненькая сальная свеча горела на столе, освещая всю бедность комнатки. Доктору стало еще холоднее. Он протянул руку к двери.
- Не ходите, сэр, - сказал Ропер, останавливая его, - эта женщина не заслуживает сожаления. О ней не скажут вам ничего хорошего.
- Все равно. Я не могу оставить ее мерзнуть в такую холодную ночь.
Он постучал. Дверь отворилась. Перед доктором стояла бледная, преждевременно состаревшаяся женщина. Он, как бы узнавая ее, вскрикнул от удивления, но, не желая, чтоб управитель заметил это, сунул ей в руку монету и пошел прочь от двери.
Она также узнала его. Долго не могла она опомниться от внезапной встречи; ей не верилось, что она в самом деле видела его; но золотая монета, оставшаяся в ее руке, говорила, что это был не сон. Долго глядела она на монету и, положив ее на стол, прошептала: "Он пришел судить меня. Покаюсь, прежде чем сойду в могилу".