– Вернее будет сказать, что меня очень эффективно лишили этой способности. До такой степени, что я предпочитаю общаться с лошадьми, а не с людьми. Лошади всегда прекрасны. Их легко любить. И, как правило, они оправдывают доверие.
Циничное это заявление вызвало ее протест.
– Но вы позаботились о Джесси.
– Сара, я всегда пытаюсь уравновешивать то, что я даю, и то, что беру. И горжусь тем, что играю честно.
– По чьим правилам? – вспыхнула она, боясь, что он никогда не вернет то, что возьмет у нее.
Тарик рассмеялся.
– Естественно, по своим собственным. В конечном итоге нам приходится жить с самими собой, так что это – наилучший способ не изменять тому, во что мы верим.
Отрезвляющее напоминание о том, что она уже знала в глубине души. Ей придется собрать все свои силы, чтобы противостоять искушению, которое олицетворяет Тарик аль-Хайма. Все козыри в его руках, и он не предлагает любви. Если она не останется верной себе… Верной в чем?
За то время, что она провела с Тариком, родилась новая Сара, незнакомка с желаниями, затопившими здравый смысл.
А Тарик – черт его побери! – всегда полностью владеет собой.
– Вам не обязательно оставаться. Я умею пользоваться электронной почтой, – резко сказала она, снова сосредоточившись на экране.
– Отлично.
Его отстраненность болезненно отозвалась в ней, что было в высшей степени глупо, ведь она сама напросилась. Сара попыталась отключиться от звука его удаляющихся шагов.
Пожалуйста, поблагодари его за меня…
Она не поблагодарила.
– Тарик… – Сара резко развернулась на кресле.
– Да?
Он остановился в дверях кабинета, полуобернувшись, все такой же самоуверенный и убийственно недостижимый… и Сара испытала непреодолимое желание проверить его невозмутимость, отбросила мысли о риске. Он касался ее, только когда хотел этого, и ей не терпелось узнать, как он отреагирует на ее прикосновения, не дрогнет ли его броня.
Сара быстро пересекла комнату и, положив ладони на его грудь, привстала на цыпочки.
– Джесси просила поблагодарить вас, – сказала она и поцеловала его в щеку.
Тарик поймал ее руки, прижал ее ладони к своей груди, и его сила, его властность молнией пронзили ее, заставив каждой клеточкой прочувствовать катастрофическую перемену в ней. Его глаза горели, сжигая ее мелочную мстительность, обнажая желания, которые она еще даже не начинала понимать.
Сара беспомощно смотрела на него, загипнотизированная его силой, боясь, что опрометчиво привела в движение неподвластный ей механизм. Сердце словно колотилось в ушах, груди распухали, твердели. Тяжесть внутри превращалась в невыносимый жар.
И самое шокирующее – он видел… он знал…
– Сара, не искушай дьявола, если не хочешь играть с огнем.
Резкие, отрезвляющие слова. Никакой попытки соблазнить. Никакой попытки принудить. Он только требовал ее решения.
Я никогда не тащил в свою постель женщину против ее желания.
Его правила…
Господи! А где же ее правила? Как она смогла так легко отказаться от них?
Охваченная паникой, Сара еще цеплялась за безопасность. Альтернатива была слишком страшной.
Она с трудом сглотнула и выдавила из себя, чтобы как-то оправдать свое поведение:
– Я всего лишь поблагодарила вас.
– Неужели?
Ее щеки горели.
Обжигающий огонь его глаз медленно превратился в насмешливое мерцание.
– Ну что же. Пусть так. Считай, что поблагодарила.
Он отпустил ее руки и вышел из кабинета… мужчина строгих принципов.
Сара почувствовала себя брошенной… глупой… но испытала облегчение. Грозная правда обожгла ее мозг. Ей не под силу играть в эти игры, если только она не хочет утонуть в омуте по имени Тарик аль-Хайма.
Конечно, это было бы полным безумием.
Или головокружительным приключением?
Глава восьмая
Тарик ругал себя, не жалея выражений. Идиот! Он мог бы взять ее на месте. Он мог бы захватить ее в плен так быстро, что мысль о сопротивлении даже не пришла бы ей в голову. А теперь его тело разрывалось от напряжения, в котором он сам был виноват.
И ради чего? Она хотела удовлетворить свое любопытство. Она хотела узнать, какой он любовник. Она так прозрачна…
И невинна. Именно поэтому он и отступил.
Тарик бросился к бассейну, разделся и нырнул, пытаясь прохладной водой и физической нагрузкой разрядить невыносимое напряжение, дать выход бушующей энергии. Когда наконец он остановился передохнуть, напряжение исчезло, но он все еще не заключил мира с самим собой.
Он хотел показать Саре жизнь во всем ее многообразии, дать ей то, чего она лишена была с детства, и, даря ей наслаждение, открывая перед нею мир, хотел сам получать удовольствие, все больше при этом узнавая ее. Справедливый обмен, как он считал вначале.
Она отличалась от женщин его окружения, и он хотел вкусить это различие. Горькая ирония судьбы: его цель разрушала именно то, что влекло его.
Тарик с жестокой ясностью понимал, что ее любящее сердце воспримет физическую близость, о которой он и думал с самого начала, со всей серьезностью. Если он воспользуется ее незащищенностью, что станет потом с ними обоими? У нее и без него было достаточно разочарований в жизни. Нестерпимо было думать, что он умножит их.
Однако он хотел ее, всю ее. Он был чертовски измучен ее манящей свежестью и великодушием, ее безыскусной честностью. Он дорожил всем, что она дарила ему. И знал, что хочет большего, чем когда бы то ни было до встречи с нею.
Так что же ему делать, черт побери?
Он не знал ответа, и это убивало его.
Необходимо было найти какой-то выход из создавшейся ситуации.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Затишье после бури, с иронией думала Сара, сидя напротив Тарика за завтраком. Он снова был вежлив, как обычно, никакого намека на напряженность. Сара тоже пыталась расслабиться, расспрашивая о ранчо, о его владельцах, о лошадях, интересовавших Тарика.
Она запомнила имена – Джек и Мириам Уэллесли-Эдамс, – подозревая, что двойная фамилия олицетворяет союз двух очень богатых семейств.
Взяв пример с Тарика, она оделась просто: черные джинсы, светло-желтый топик с высоким воротом и – на случай, если день окажется прохладным, – короткая джинсовая куртка. Поскольку Тарик не высказал критических замечаний, она решила, что ее одежда будет уместной, какими бы ни были представления о моде их хозяев.
Им предстояло ночевать на ранчо, и выбор вечернего туалета оказался более сложным.
Тарик посоветовал "элегантную небрежность", но насколько небрежность и насколько элегантную – осталось неуточненным. Сара понадеялась, что ее новый брючный костюм лимонного цвета отвечает обстоятельствам.
Решая мелкие неотложные проблемы, она несколько отвлекалась от более волнующих мыслей. Ей даже удавалось притворяться спокойной. Логика подсказывала, что, пока она не дотрагивается до Тарика, он не нарушит выбранную ею дистанцию. Он явно не собирался набрасываться на нее, предпочитая выжидать. Впрочем, если бы она позволила себе задуматься, ее нервы вряд ли бы выдержали.
Ей бы хотелось позабыть о том, что произошло в кабинете, оставить это далеко позади, как физически, так и мысленно. Как только они уедут из Флориды, она снова станет просто его спутницей и, Бог даст, найдет чем развлечь себя.
Тарик удивил ее.
Перед домом стоял сверкающий красный "кадиллак" с откидывающимся верхом, и Сэм Бейтс загружал их вещи в багажник. Сара изумленно уставилась на машину. Всю неделю они ездили в серебристо-сером "БМВ". Этого "кадиллака" точно не было. Только слепой мог бы не заметить такое пламя.
– Откуда это?
– Я арендовал его для поездки, – спокойно ответил Тарик.
Сара озадаченно покачала головой. Тарик не жалел денег на свой комфорт, но она не могла бы назвать его плейбоем. Насколько она знала его, он ничего не делал напоказ, а красный "кадиллак" словно кричал: "Посмотрите на меня! Я – король дорог!"
Сара с трудом отвела взгляд от сверкающего чуда.
– Зачем?
Тарик усмехнулся, совершенно обезоружив ее и вызвав неудержимый трепет в груди.
– Для забавы, – ответил он и протянул ей ключи. – Я подумал, что тебе понравится вести его.
– Мне? Но я не могу. Я никогда не вела машину по неправильной стороне.
Он рассмеялся.
– Здесь это правильная сторона. И на шоссе у тебя не возникнет никаких проблем. Просто держись в своей полосе как дома.
В ней шла борьба между осторожностью и искушением.
– А если я ошибусь?
– Я буду рядом и помогу.
Она все еще сомневалась.
– Было бы безопаснее, если бы за руль сели вы.
– Безопаснее, Сара? Как скучно! Неужели ты никогда не мечтала вести такой автомобиль: солнце бьет в глаза, ветер развевает волосы, руль в твоих руках?
– Конечно, мечтала.
– Так смелее. Рискни. Хоть один раз в жизни.
Сара рискнула и взяла ключи. Может, это и впрямь ее единственный шанс осуществить свою мечту: промчаться по автостраде, управляя роскошной и мощной машиной.
Некоторое время она напряженно следила за дорогой, но, привыкнув к автомобилю и к правостороннему движению, снова задумалась над мотивами Тарика.
Может, он снова испытывает ее?
А она не отказалась от мимолетного удовольствия, которое он ей предоставил. Соблазнять можно под разными масками, и неограниченное богатство – сильное искушение. Может, предложив ей управлять этой экстравагантной игрушкой, Тарик проверял, как быстро его подопечная откажется от своих принципов? Саре совсем не хотелось давать ему повод думать, что ее можно купить.
С другой стороны, может, он хотел оценить ее способность бросить вызов опасности, пренебречь инстинктом самосохранения. Он так сформулировал свое предложение, что отказ выглядел бы капризом. Может, он хотел проверить, рискнет ли она снова после утреннего поцелуя?
Однако, подумав, Сара отказалась от этой мысли. Тарик наверняка арендовал этот автомобиль заранее, вероятно, еще вчера, хотя все равно за его поступком скрывалась определенная цель. Вряд ли это был минутный каприз.
– Тарик, почему вам пришло в голову арендовать этот автомобиль? – спросила Сара, искоса взглянув на него.
Она заметила его легкую улыбку, но ей пришлось снова перевести взгляд на дорогу. Поскольку невозможно было следить за выражением его лица и одновременно вести автомобиль, она попыталась разобраться в нюансах его голоса.
– Это всего лишь одно из невинных удовольствий жизни. Я хотел подарить тебе его.
– Почему?
– А почему нет? Я мог это сделать и сделал.
Как компьютер для Джесси. Но для подарка Джесси была причина, а ей самой неловко было ощущать себя объектом его щедрости.
– Вы говорили, что пытаетесь уравновешивать то, что даете, с тем, что берете…
– И ты подумала, что, даря тебе невинное удовольствие, я могу взамен потребовать безнравственное.
Ее сердце дрогнуло. Ей так хотелось услышать правду, ей необходимо было узнать, что он думает о ней.
– Я бы хотела знать цену, если она есть.
– Никакой цены, Сара. – Категоричный ответ пресекал дальнейшие расспросы, однако Сара испытала разочарование оттого, что он ничего не объяснил. – Как видишь, в общении со мной есть и положительные стороны.
Вот это прозвучало как призыв. Сара снова метнула на Тарика взгляд, и он перехватил его. Выражение синих глаз потрясло ее: какой-то тревожащий коктейль из желания и мучительной внутренней борьбы… Тарик словно бы проклинал себя за что-то…
Сара снова уставилась на дорогу, борясь с охватившим ее смятением.
– Вы ничего не должны мне, я не жду никаких наград, – сказала она, думая о том, что любая награда будет компенсирована наказанием.
– Эти маленькие радости – часть нашего совместного путешествия. Только познав их, можно сделать выбор.
– Какой у меня выбор в данной ситуации?
Тарик засмеялся.
– Множество. Ты все время выбираешь, сколько дать мне, сколько оставить себе, сколько ты захочешь взять от меня.
И снова его проницательность заставила Сару покраснеть.
– Интересно, не правда ли? – поддразнил он.
– Я рада, что вы так думаете, – сказала она раздраженно, чувствуя себя дрессированным животным, прыгающим через обручи ради удовольствия Тарика.
– Полно, Сара. Разве ты не согласна, что это придает изысканную остроту нашим отношениям? Нам не скучно – ни тебе, ни мне. Подбирать нужные фрагменты картинки-загадки – очень интересно.
В нем самом наверняка тысячи и тысячи таких фрагментов… Сара подумала, что Тарик разгадает ее гораздо быстрее, чем она его, и сухо сказала:
– Полагаю, вам станет скучно, как только сложится полная картина.
– Или наоборот? Картина редкой красоты может дарить бесконечное удовольствие.
У каждого свое представление о красоте, подумала Сара. Интересно, насколько требователен Тарик?
– А если вы найдете в картине недостатки?
– У некоторых недостатков есть свой шарм. Они могут быть гораздо привлекательнее совершенства.
Сара вздохнула. Тарик по-прежнему оставался для нее загадкой.
– Мне не нравится чувствовать, что вы все время меня испытываете.
– Разве ты не сделала то же самое, когда утром поцеловала меня? – возразил он.
Правда, но лишь до некоторой степени. Ею руководил внезапный порыв, а не трезвый расчет. Расчеты – не ее стихия. Ей не хватает хладнокровия, чтобы составлять планы, а потом неуклонно претворять их в жизнь, как Тарик. Вероятно, ей следует поучиться у него, если она хочет пережить этот год и остаться целой и невредимой.
– Сара, будь честной со мной. – Его голос прозвучал нежно, но настойчиво. – Разве ты не попыталась проверить свою власть?
Сара внутренне съежилась от такой суровой и беспристрастной формулировки.
– Не в том смысле, как вы думаете, – слабо запротестовала она. – Я пыталась пробить вашу броню. Понять вас. Судя по вашей реакции… я поступила очень глупо.
Тарик ничего не ответил на это. Его молчание тянулось так долго, так тягостно. Он не смотрел на нее, погруженный в свои мысли, и выражение его лица было совершенно непроницаемым. Неужели ей удалось как-то расстроить его планы? Настроение Сары несколько улучшилось, но затем она поняла, что в любом случае ничего не выиграла. Вероятно, Тарик мысленно перекладывает фрагменты, чтобы составить цельную картинку, или просто начинает сознавать, что Сара вообще не укладывается в необходимый ему образ.
Вождение уже не доставляло ей никакого удовольствия. Яркая машинка поглощала милю за милей, как любой другой автомобиль, двигающийся из точки А в точку Б.
– Мы приближаемся к Окале, – сухо заметила Сара. – Съезд на Силвер-Спрингс ясно обозначен?
– Я покажу тебе, – уверил ее Тарик, чуть оживившись.
Пока они мчались по автостраде, пейзаж вокруг был весьма однообразным, но как только машина свернула на живописную сельскую дорогу, Сара воспрянула духом. Они проезжали мимо ранчо – одно красивее другого; пастбища скорее напоминали ухоженные лужайки, огражденные добротными заборами. Чистокровные лошади на фоне сочной зеленой травы, словно сошли с яркой открытки. Даже обочины дороги, казалось, были аккуратно подстрижены. Изумительной красоты деревья, словно расставленные художником, дарили блаженную тень.
Эти ухоженные земли говорили о богатстве, передающемся из поколения в поколение, и резко контрастировали с ирландским поместьем Майкла Киарни и австралийской фермой ее отца. То, что Сара видела здесь, было в полном смысле слова американским.
Среди пастбищ мелькали роскошные особняки, от одного их вида захватывало дух. Когда Тарик указал на место их назначения, Сара просто вытаращила глаза. Дом Уэллесли-Эдамсов – с бесконечными рядами белых колонн высотой в два этажа, с верандами, декорированными ажурными решетками, – вполне мог украшать какую-нибудь старинную южную плантацию.
Сара решила, что исследование этого архитектурного рая послужит прекрасным отвлечением от Тарика и вызываемого им стресса. Ничто не предвещало появления змеи, нарушившей ее душевный покой.
Мириам и Джек Уэллесли-Эдамс радушно приветствовали гостей, и Сара вошла в роскошный вестибюль, наслаждаясь теплой встречей… как вдруг на лестнице, словно предназначенной для торжественных выходов, появилась самая настоящая кобра, изготовившаяся к нападению.
– Тарик, дорогой…
Лощеной кобре было лет тридцать с хвостиком. По ее плечам струились длинные белокурые волосы, рот ослепительно сиял белоснежными зубами. Гибкая фигура, затянутая в оранжевые – из атласа с лайкрой – брюки и топик, перепоясана золотыми цепями. На руках – золотые браслеты, в ушах – золотые обручи, на ногах – золотистые босоножки… но ни на одном пальце, заканчивавшемся длинным оранжевым ногтем, Сара не заметила обручального кольца.
– Диона… какой сюрприз! – отозвался Тарик. – Кейл с тобой?
– Разве ты не слышал, дорогой? Мы с Кейлом разъехались несколько месяцев назад. Когда папочка с мамочкой сказали, что ты сегодня приезжаешь, я не устояла и прилетела из Нью-Йорка, чтобы поздороваться с тобой.
Поздороваться? Поцелуи, прикосновения… неутомимые руки и надутые губы… девица светилась, как неоновая реклама: "Я доступна, и я с удовольствием забралась бы в твои джинсы".
Тарик предупреждал, что есть женщины, которых ничем не остановишь, да Сара и сама это знала: хищницы такого рода набрасываются на мужчину без зазрения совести, предъявляют и закрепляют свои права. Однако, зная это, Сара разрывалась между черной ненавистью и первобытным инстинктом собственницы.
Вцепиться в нахалку зубами и ногтями, оторвать ее от Тарика, завизжать, что он принадлежит ей!… Боже, как она могла даже в мыслях допустить такое! Как могла принять все это так близко к сердцу! Она же просто заложница Тарика, больше их ничего не связывает! Это наваждение необходимо подавить в зародыше.
Вот только чувство гадливости подавить она не могла. Неужели Тарик не способен оттолкнуть Диону? Он даже не попытался остановить ее откровенное заигрывание. Саре стало больно. Так больно, что она даже начала уговаривать себя: это пустяк, не стоит внимания.
Сара не раз встречалась с подобной распущенностью на приемах своей матери. В высшем обществе такое поведение воспринимается как само собой разумеющееся, как часть игры. Таким образом светские львицы поддерживают форму, не прекращая охотиться за главным призом. Как будто говорят себе: "Нужен ли мне этот мужчина? Ну, на всякий случай подержим его на цепи. Вдруг пригодится?"
Сара почувствовала спазмы в желудке. Если Тарик такой же…
– А кто это тут у нас? – запищала Диона, повиснув на руке Тарика, видимо полагая, что настал удобный момент для нападения. Она быстро окинула Сару своими кошачьими зелеными глазами и явно решила, что спутница Тарика не составит ей никакой конкуренции. – Господи, дорогой! Такая юная! Ты теперь показываешь мир школьницам? – Звенящий смех. Кокетливый взгляд. – Неудивительно, что ты заказал отдельные спальни.
– Диона, ты смущаешь Сару, – упрекнул ее отец, но при этом ласково улыбнулся своей дорогой доченьке.
– Вовсе нет, – вмешалась Сара, вся кипя от ярости. – Хотя, возможно, Тарик… – она бросила на него испепеляющий взгляд, – наконец найдет время познакомить нас.
Ледяной упрек развеселил Тарика. Он отцепился от блондинки и слегка отступил.