– Однако эта не пройдет мимо молча, как ее папаша. Обязательно отпустит какую-нибудьскверную реплику из своего дрянного репертуара, – проговорил сестре на ухо Киран, увидев, что с неизбежностью локомотива к ним приближается старшая из кузин Денби.
– И вы двое тоже здесь? Неужели что-то настригли? На пару носков, надеюсь, хватит.
– Мы, в отличие от прогрессивных Денби, не мерим настриг носками. Все как-то по-ста-ринке – кипами и тоннами, – хладнокровно парировал Киран. – Как поживает дядюшка Чарлз? Постарел, послабел глазами? Прошел вплотную к нам и не заметил, бедняга, – съязвил он. – Чего не скажешь о тебе… Раздобрела, сыто живешь. Настоящая дочь скотника.
– Иди ты, Киран… – злобно процедила кузина.
– Куда девались твои хваленые светские манеры, Ви? Пообтрепались в безуспешных поисках подходящего мужа? Должно быть, высоки, требования девицы Денби, если годы бегут, а партия все не находится.
– Простите, что я слышу? Какая-то рвань берется давать оценки моим светским манерам? Я в отличие от некоторых в себе уверена, и ваше злословие мне ничем навредить не может.
– Твоя уверенность, Ви, это производная от твоей глупости. Так что иначе и быть не может, – насмешливо объявил Киран Кэллахан.
– Вот уж кто был глуп, так это ваша мать. И нужно было против воли семьи выходить замуж за ирландского выскочку, который и отправил ее в могилу!
– Никогда не мог понять, чем вы, Денби, на самом деле кичитесь, чем так чванитесь. Наша мать была родной сестрой твоего отца. В семье Кэллахан немыслимо, чтобы брат относился к своей сестре так, как Чарлз относился к Аннабел. И если это признак вашего благородства и высокого развития, то упаси Господь наш род от такого отличия. Предпочитаем оставаться просто людьми. А что касается оценок всяческих достоинств, то мне и Алане посчастливилось быть детьми женщины, которой твой отец и все твое спесивое семейство в подметки не годятся.
– Да пошел ты!.. – яростно бросила ему Виолетт и энергично зашагала прочь, высоко задрав голову в праведном негодовании.
– Не слишком ли ты был с ней крут? Она всего лишь самовлюбленная дурочка.
– Сама напросилась, – безразлично ответил Киран. – Видеть этих напыщенных идиотов не могу.
– Эти напыщенные идиоты – наши ближайшие родственники, Киран, – поддела брата Алана.
– Да… Родственников не выбирают, – попенял он. – Узколобые мизантропы, филистеры, – бурчал старший брат.
– Сколько гнева! – раздался голос Гая Радклиффа. – Надеюсь, это не обо мне?
– Нет, – всерьез возразил на его шутливый вопрос Киран, повернувшись на голос. – Встретили родственничков.
– Да, я недавно расстался с ними, сославшись на дела. Иначе не было шансов. Бедняга Чарлз… С сединой на висках, а все старается прослыть отличным малым. Он робеет чуть не до смерти, когда с ним заговаривает какой-нибудь набоб. В окружении своих капризных и требовательных женщин он стал совершенным невротиком. Мне его искренне жаль.
– А мне нисколько. Что хотел, то и получил, – резко отозвался Киран.
– Ты удивишься, дружище, но ровно то же самое я только что услышал от него. Только это высказывание касалось Кэллаханов. А по-моему, не нам судить, кто какую кару заслуживает в земной жизни. Успех – это та же самая рулетка. С одинаковым успехом может выиграть и достойный человек, и отпетый негодяй.
– Я бы сказал, что отпетые негодяи все же выигрывают чаще, – хмуро пробормотал Киран.
– Опять-таки нам неизвестно, чем они за это платят…
– Меня эти душеспасительные беседы никогда не трогали, – раздраженно оборвал друга Киран и, обратившись к сестре, проговорил: – Лана, мне претит эта атмосфера. Ты не станешь возражать, если я вернусь в отель?
– Конечно, возвращайся. Я еще побуду, посмотрю, как идут торги.
– Иди, брат. Я присмотрю за Аланой, – заверил его Гай Радклифф.
– Вам нет нужды за мной присматривать, – тихо проговорила Алана Кэллахан, облокотившись о перила, когда старший брат ретировался. – Я в полном порядке, и все у нас хорошо.
– Не уверен. У раздражения Кирана есть причины посущественнее присутствия Денби.
– Брат просто очень устал… Отправляйтесь к своим друзьям.
– Ты и Киран и есть мои друзья, – заверил ее Гай Радклифф.
– Хотя в ваш круг мы не вхожи.
– Это потому, что вы сами не желаете в него войти. Сколько моих приглашений проигнорировала лично ты, Алана? Я стараюсь дружить со всеми в долине, и мне обычно отвечают взаимностью. Понимаю, что у каждого свои мотивы для сближения со мной, и не всегда эти мотивы кристально чисты, но только гордые Кэллаханы упрямо держатся особняком. Впрочем, именно это мне в вас и нравится. Вы верны себе, что бы ни происходило в вашей жизни, как бы тяжела и сурова она ни становилась. Мне импонирует то, что вы не ропщете. Я не принимаю в расчет те едкие замечания, которые порой отпускает Киран, поскольку даже представить не берусь, как сложно человеку с душой и призванием художника растрачивать свои жизненные силы на неблагодарный крестьянский труд. Порой он теряет самообладание, за что сам потом себя нещадно корит. Я давно знаю Кирана… Но ведь и с Денби не все так безнадежно, – бодро сменил тему Радклифф. – Ты сама недавно отмечала, что малышка Роуз подает большие надежды. В отличие от маменьки и старших своих сестрицона не третирует папашу до такой степени, что он буквально начинает трусливо от них увиливать. И на нее благодаря разрыву в возрасте не столь сильно влияние этой мегеры Виолетт… Ну так как, выпьешь со мной кофе? – вновь виртуозно переменил он тему.
– Не хочется, – покачала головой Алана.
– А мне хочется. Составь компанию? – просительно проговорил мужчина.
– Хорошо… Но обещайте мне рассказать, что вам известно о личных делах Кирана. Мне кажется, у него кто-то есть в городе, – заговорщически сообщила девушка. – И он неспроста сейчас сбежал с биржи. Что вы об этом знаете?
Алана и Гай заняли столик в небольшом кафе в деловом центре города.
Девушка подкупающе улыбнулась спутнику, надеясь на ответную любезность с его стороны. Она была убеждена, что он более осведомлен об амурных делах ее старшего братца.
– Что это было? – демонстративно подозрительно спросил ее Гай Радклифф, нахмурившись.
– В смысле? – непонимающе уточнила Алана.
– Ты мне улыбнулась или мне так только показалось?
– Ну, улыбнулась, – нехотя призналась она.
– Тогда это событие нужно отпраздновать! – торжественно объявил он. – Я закажу виски. А ты что будешь?
– Не рановато ли для виски? – осторожно осведомилась Алана.
– Можешь не пить, – отозвался Гай. – Закажи джин с тоником или бокал белого вина.
– Вы, кажется, собирались что-то праздновать. По-моему, шампанское больше годится для этих целей.
– Ты совершенно права, Лана. Твоя лучезарная улыбка стоит того, чтобы распить за нее бутылку шампанского, тем более что мне она адресуется впервые.
– Не возводите напраслину, мистер Радклифф, – притворно возмутилась девушка. – Не такая уж я и бука.
– И совсем не бука. Но до сих пор со мной ты была чрезвычайно сурова… А теперь, Лана, сделай глубокий вдох и расслабься, – распорядился он, поднимаясь из-за стола, и в ответ на вопросительный взгляд девушки шепотом заметил: – Я очень скоро вернусь. Почитай пока меню.
Гай отправился в бар. Алана предположила, что за шампанским. В данный момент ее больше занимала загадка поспешного исчезновения старшего брата. Внутреннее чутье подсказывало, что в Сиднее у Кирана есть тайная возлюбленная. Но почему тайная? Это серьезно озадачивало девушку.
– Итак, ты определилась с заказом? – вывел ее из задумчивости вернувшийся Гай Радклифф.
– Пакетик картофельных чипсов, – пошутила девушка.
– Идеальный выбор к шампанскому, – отозвался он. – И все-таки подумай еще. Я хочу, чтобы ты плотно пообедала. А то, не дай бог, голова от вина кругом пойдет, начнешь творить такое, о чем впоследствии пожалеешь…
– Если и пойдет голова кругом, то не от вина, Гай, – возразила она. – Я уже с трудом представляю, как после таких-то торгов мы еще один год протянем. Задолженности растут, а платить нечем.
– Может, все еще наладится. Торги еще в самом начале.
– Ну, не утешайте меня, это пустое, – махнула рукой девушка.
– Ладно… Давно пора заречься спорить с Кдллаханами, а тем более пытаться их в чем-то убедить, – весело проговорил Гай. – Что ты закажешь? – спросил он, когда к их столику подошел официант.
– Простите, Гай, но я действительно не голодна, – покачала головой Алана.
– Хорошо, я не буду настаивать, но при одном условии. Мы сейчас выпьем по бокалу шампанского за будущие успехи, я доставлю тебя в отель, поскольку обещал твоему брату, но ты должна дать мне торжественное обещание, что мы поужинаем вместе.
– А мне надеть нечего, – призналась она.
– Это проблема? – спросил Гай.
– Полагаю, да…
– В городе, где столько модных магазинов?
– Вы смеетесь надо мной, Гай?! – возмутилась девушка. – Пригласите Виолетт, у нет недостатка в обновках! И вообще, я не могу задерживаться в Сиднее. Я планирую как можно скорее вернуться на ферму. Боюсь, как бы отец вновь не запил от тоски и одиночества.
Глава пятая
Ее не было в квартире, когда Киран прибыл, хотя он и не надеялся ее застать. Он отлично знал ее распорядок и хотел использовать время ожидания для раздумий. Киран мог позвонить ей, поторопить, но не стал этого делать.
Он привычно вошел и всей грудью вобрал в себя милый и любимый аромат ее жилища, ее аромат, который проник, казалось, в каждую клеточку его восприимчивого существа. И все в этом обиталище было безупречно, под стать хозяйке, за исключением его самого.
Начинало смеркаться, Киран зажег несколько светильников, наполнивших пространство приглушенным золотистым светом. Все, на чем останавливался его взгляд, напоминало о ней, о ее любви к чистоте линий и изысканности форм, о ее безупречном вкусе, о ее эстетических предпочтениях. Зеленые драпировки наделяли убранство дома неистовым магнетизмом, белоснежные фарфоровые фазы с пунцовыми розами своими силуэтами повторяли ее совершенные женские формы и тоже гипнотизировали его взгляд. Антикварная мебель была умело расставлена так, чтобы не повредить легкости и воздушности пространства. Киран обожал все, чего касалась ее изящная рука. В этих атрибутах жизни любимой женщины он видел не только ее среду обитания, но и продолжение ее сущности. Его сердце заходилось, когда он выхватывал из всей этой роскошной пестроты особо личный для нее предмет, такой как шелковый шарфик, перекинутый через спинку кресла, или гребень для волос.
Киран снял пиджак и аккуратно положил его на край софы. Ослабил галстук, расстегнул пару пуговиц на вороте своей рубашки. Целенаправленно проследовал в кабинет, где, как он знал, находился бар. Ему требовалось выпить. Из-за пагубного пристрастия своего отца он перестал воспринимать это желание как нечто естественное, в чем время от времени бывает замечен каждый смертный. Он стал видеть в этом опасный симптом. Однако это видение его еще ни разу не остановило. Так и теперь, он подошел к бару и решительно наполнил бокал.
Киран поднес виски ко рту, и запах крепкого напитка перебил аромат цветов, царивший в квартире. Он никогда не видел эту квартиру без цветов, искусно собранных в букеты и расставленных повсеместно. Он знал, как любит она цветы.
Когда Киран наведывался в эту квартиру, впервую очередь втайне от отца и Аланы, он чувствовал себя дезертиром и предателем. Он знал, что у его близких нет того утешения, какое он находит в объятьях прекрасной женщины. Его отец поставил на себе крест и методично приближал свой смертный час, откупоривая бутылку за бутылкой. Его сестра – простая деревенская девчонка, которая, как ему казалось, даже мечтать о лучшей доле не отваживается, обрекла себя на жизнь с вечно подвыпившим отцом и болезненно раздраженным братцем. Тогда как он имеет особую привилегию хотя бы на час-на два забыться, утопая в любви, не веря собственному счастью, не доверяя ему…
Кирану казалось, что он не имеет на это права. Хотя он не мог забыть слов, сказанных матерью: "Я верю, однажды ты прославишься как живописец".
Молодой человек услышал, как ключ скользнул в замок и провернулся, и сердце его заколотилось еще беспокойнее. Он прислушался, затаив дыхание. Дверь отворилась, раздался знакомый стук каблучков и нежный шепот:
– Киран?
Он сорвался с места и в мгновение ока был уже возле нее, подхватил на руки, безумно бормоча:
– Боже, как же я хочу тебя! И никогда не перестану…
Она мелодично рассмеялась, чувствуя себя вполне комфортно на его руках.
– Алекс, Алекс, Алекс… – твердил он, зацеловывая ее. – Не знаю, что бы я с тобой сделал!
– Так уж и не знаешь, – продолжал журчать ее смех, когда Киран нес ее в спальню.
– О, как ты хороша! – сказал он, положив молодую женщину на постель. – Слишком хороша!
– Почему не предупредил, что приедешь? – спросила Александра Радклифф.
– Но ты ведь почувствовала, что я здесь.
– Я увидела твой пиджак на диване, – развеяла она тайну.
Но Киран уже не слушал, он торопил ее с раздеваниями, спеша добраться до великолепного кружевного белья.
Он касался Алекс с такой осторожностью, словно она была из фарфора или же обжигающе горяча.
– Киран! Киран! – Ей не сразу удалось окликнуть его, самозабвенно ласкающего ее волнующее тело. – Ты меня любишь?
Киран отстранился от нее. Черты его лица приобрели примечательную резкость.
Алекс внимательно смотрела на него. Ее глаза наполнились слезами. Она смиренно ждала ответа.
– Как я могу любить тебя после того, что ты с нами сделала?! – гневно упрекнул ее мужчина. – Я хочу тебя до безумия, ты мне жизненно необходима… Но будь я проклят, если еще хоть раз доверю тебе свое сердце!
Алекс кинулась ему на грудь.
– Какой же ты жестокий человек, Киран! Сколько еще должно пройти времени, чтобы ты простил меня? Ты всегда был для меня особенным!
– Просто я не успел довести тебя до скуки смертной, как это делали остальные. Ты мне просто шанса такого не дала своим предательством.
– Но сейчас я с тобой честна! Ты можешь мне верить! – слезно уверяла она его.
– Алекс, прошу тебя… – скупо произнес Киран Кэллахан. – Мне теперь все равно, – хладнокровно солгал он.
– Семь лет… – сквозь слезы пробормотала она.
– Алекс, – ласково прошептал он ей на ухо. Он присоединился к ней на постели и высушил поцелуями ее слезы.
– Тогда почему мы все еще вместе? – спросила она.
– Потому что быть врозь немыслимо для нас обоих, – просто ответил Киран.
Мерное шуршание шин усыпило Алану Кэллахан. Она продремала всю дорогу до дома.
– Очнись, Спящая Красавица, – легко дотронувшись до ее плеча, проговорил Гай Радклифф.
Алана заморгала, растерянно повела головой в одну, в другую сторону, озадаченно посмотрела на Гая и, подавив зевоту, спросила:
– Я что, уснула?
– Да так сладко, – насмешливо отозвался он.
– Невероятно!
– Что ж тут невероятного? Любой бы овчар на твоем месте уснул, – ехидно заметил он.
– Зато теперь я дома! – торжествующе заключила девушка.
– Да, с доставкой до дверей, миледи… Пригласишь зайти? – попросился он.
– Ну… – замялась Алана. – Знать бы, как там папа… – задумчиво проговорила она.
Но в этот момент на крыльце появился Бадди, как всегда сияя белоснежной улыбкой.
– Мисс Лана, а я и не знал, что вы вернетесь сегодня! Добрый вечер, мистер Радклифф.
– Добрый вечер, приятель… Как дела дома? Все ли хорошо? – по-хозяйски спросил его Гай.
Бадди хмуро и озадаченно посмотрел на мужчину. У парня не было привычки отчитываться перед чужаками.
Юноша подошел к Алане и тихо проговорил:
– Мистер Алан снова запил.
– В каком он состоянии? – тоже тихо спросила она.
– Пока в приподнятом, говорливом… Но это пока. Я лучше пойду к нему. Хозяину нужен слушатель.
– Да, Бадди, ступай. Спасибо тебе.
– Не за что, мисс Лана. Это мой долг, – проговорил мальчишка. – Но мне понадобится помощь. Он уже несколько раз отключался всвоем кресле. Я пытался отвести его наверх. Но у меня сил не хватает.
– И не пытайся больше, – запретила ему девушка. – Еще надорвешься. Вместе отведем.
– Я вам помогу, – вызвался Гай Радклифф.
– Не вмешивайтесь, прошу вас. Это дело семейное, – сердито воспротивилась Алана.
– Дала бы парню передохнуть, – строго зашептал ей Гай, затем спросил Бадди: – Ты сегодня отдыхал, перекусывал что-нибудь?
– Нет, сэр. Времени не было. Я не отлучаюсь от мистера Алана, как мне и было велено.
– Тогда отправляйся-ка ты, приятель, отдыхать, а хозяина предоставь мне с мисс Ланой! – безапелляционно потребовал Гай и, обращаясь к Алане, добавил: – Хороший парнишка.
– Мы тут все хорошие, да только жизнь у нас ни к черту! – еле сдерживая слезы, бросила она и побежала в дом.
Алана рухнула на колени перед креслом отца.
Алан Кэллахан приподнялся и осоловело уставился на дочь, затем заметил входящего Гая Радклиффа.
– Гай! – тяжело приподняв правую руку, воскликнул он и заморгал красными водянистыми глазами. – Надо же! Простите… Никак не ожидал, – извиняясь, пробормотал он.
– Почему бы вам не подняться в свою спальню, Алан? – ледяным голосом проговорил сосед.
– В спальню? – словно растерявшись от такой непривычной строгости, повторил Алан Кэллахан. – А почему бы и нет? – простодушно заключил он, делая одну за другой безуспешные попытки подняться.
– Папочка, я помогу тебе, – сострадательно прошептала Алана, подхватив отца под локоть, но ей мало что удалось, разве что вновь погрузить его в кресло.
– Ладно, Алана, отступись. Я все сделаю, – тоном не терпящим возражения проговорил Гай Радклифф.
Алана подчинилась, старательно воздерживаясь от слез более из-за присутствия отца, нежели постороннего.
Гай неожиданно легко взвалил на себя пожилого человека и направился к лестнице. Девушка предпочитала не смотреть, как там он управится дальше. Сердце ее сжалось от отчаяния и унижения, и все то время, что Гай отсутствовал, она провела в некоем подобии оцепенения. До нее лишь доносилось нечленораздельное бормотание отца, который впал в забытье.
– Что сталось с комнатой? – гневно воскликнул Гай, вернувшись. – Где все вещи? Это же голый угол!
– Так захотел отец, – сдавленно ответила девушка. – Он себя наказывает.
– Кошмар, – проговорил Гай, – рухнув на диван. – Я раздел его и уложил под одеяло. До утра можешь за него не переживать. Он устроился там с относительным комфортом… Поверь, ему сейчас куда приятнее, чем тебе.
– Оставьте свои иезуитские замечания при себе, мистер Радклифф! – прикрикнула на него Алана.