Всепоглощающая страстная любовь пришла к Оливии и Дереку неотвратимо, как стихия, накрыв их с головой и расцветив все вокруг яркими красками.
Молодые красивые свободные, они предались ей с непосредственностью юности, и, казалось, ничто не могло помешать их безоблачному счастью. Но это только казалось. Препятствия возникли с той стороны, откуда их трудно было ожидать. Окружающие начали делать все, чтобы разлучить влюбленных. И на то у них имелись вроде бы веские причины…
Марианна Лесли
Рыцарь моего сердца
1
Оливия Уэсли Мердок пребывала в сильнейшем раздражении, и на то были две причины. Первая - это то, что ее шикарная укладка, на которую она ухлопала целых пятьдесят долларов вчера в салоне, сегодня выглядела так, словно она сунула пальцы в розетку и получила мощный удар током. Утром Оливии с большим трудом удалось пригладить волосы, но все равно они торчали непослушными космами, и приходилось то и дело приводить их в относительный порядок, что отнимало драгоценное время.
Вторым, не менее неприятным раздражителем были две матроны, члены Грейт-стокского женского клуба, первоначальной целью которого было обсуждение новинок в области литературы и искусства, политических новостей и городских проблем, но в конечном счете все сводилось к обмену последними сплетнями и слухами и сованию носа в личную жизнь других людей.
Члены клуба раз в неделю заказывали у нее чай с домашней выпечкой и обсуждали последние новости их небольшого захолустного городка. Основной темой сегодняшнего обсуждения стал Дерек Логан.
- Я всегда говорила, что этот парень плохо кончит, - надменно заявила Фредерика Честертон, старая дева почтенного возраста. - Если хотите знать мое мнение, я бы не подпустила к нему свою дочь и на милю, - присовокупила она.
- Которой, впрочем, у тебя и нет, - ввернула ее собеседница, Кэролайн Финчли, известная своим ехидством, которую Оливия называла старой язвой - за глаза, разумеется.
Кэролайн обратила свой взор на Оливию, которая в это время протирала стойку и старательно делала вид, что не прислушивается к их разговору.
- А что ты думаешь по этому поводу, Оливия, дорогая? - спросила она.
Оливия неохотно подняла глаза и взглянула на обеих дам.
- Извините, я не слышала, о чем вы говорили, - солгала она.
- Мы говорили об этом негоднике Дереке Логане, - охотно пояснила Фредерика. - О том самом безответственном мальчишке, который был настолько глуп, что бросил тебя и сбежал в Денвер, чтобы начать карьеру рок-певца.
Кэролайн сочувственно похлопала Оливию по руке.
- На мой взгляд, он тем самым оказал тебе неоценимую услугу, милочка, - изрекла она менторским тоном. - Дерек Логан всегда отличался безответственностью и был склонен к авантюризму. И вот вам результат - отвратительная история с изнасилованием пятнадцатилетней девочки. Какое безобразие! - осуждающе покачала она головой с аккуратно уложенными седыми волосами и для пущего эффекта пощелкала языком.
- Если хочешь знать мое мнение, ты поступила совершенно правильно, выбросив его из головы и выйдя замуж за Патрика Мердока, даже несмотря на то, что вы развелись, - изложила свою позицию Фредерика. - Уж лучше быть разведенной, чем стыдиться своего прошлого из-за какой-нибудь грязной истории. Да, это был мудрый поступок с твоей стороны, - удовлетворенно заключила она.
Оливия не имела ни малейшего желания ни с кем обсуждать Дерека Логана и их давние отношения, тем более с известными городскими кумушками. Фредерика Честертон и не подозревала, как сильно ошибается, утверждая, что Оливия выбросила Дерека из головы. К сожалению, ей так и не удалось забыть его, и до сих пор было больно думать о том, что произошло тогда, тринадцать лет назад.
С тех пор в ее жизни много чего произошло и многое изменилось: она вышла замуж, родила дочь, развелась, похоронила родителей, но ни одно из этих событий не повлияло на нее так сильно, как их разрыв с Дереком и его побег. Оливия никогда не забудет слова его матери, Изабеллы Логан.
- Достаточно ли ты любишь моего сына, чтобы отпустить его?
Тогда она ответила ей "да" и всегда была уверена, что поступила правильно. И лишь в редкие, самые тяжелые минуты ее жизни ее начинал точить червяк сомнения и внутренний голос спрашивал: а что, если бы?..
Но тогда, тринадцать лет назад, она сказала "прощай" и ушла от самого дорогого в ее жизни человека. Все, включая и ее родителей, считали, что это Дерек бросил ее в погоне за славой и богатством, и она не пыталась никого разубеждать. Это наносило удар по ее гордости, но ей было все равно. Разве имеет значение какая-то глупая гордость, когда сердце навек разбито, любовь потеряна, а жизнь безвозвратно изменилась? Она сложила вещи и уехала из родного города в надежде на то, что все как-нибудь образуется и боль пройдет.
Боль так и не прошла, но она встретила Патрика Мердока и вышла за него замуж. Правда, брак их длился всего четыре года, а потом они развелись, но сохранили дружеские отношения. К тому же - и это было самое главное - Патрик очень хорошо относился к их дочери Синди.
Все эти годы она считала, что ей удалось покончить с чувством к Дереку Логану, даже несмотря на тупую сердечную боль и терзающие ее воспоминания. Но однажды, взяв в руки какую-то газету, в разделе скандальной светской хроники она увидела его фотографию, с которой он смотрел на нее, такой же потрясающе красивый, как и в пору их любви. Нет, еще красивее.
Долгое время она старательно игнорировала желтую прессу, страницы которой изобиловали описанием похождений и интимными подробностями личной жизни звезд шоу-бизнеса, в том числе и Дерека Логана, ныне знаменитого рок-певца и музыканта, лидера популярной в стране и за ее пределами рок-группы "Лунные странники". Но в тот день словно само провидение двигало ее рукой. Сердце ее отчаянно заколотилось, как, вероятно, у миллионов его пылких поклонниц. Но при виде заголовка под фотографией Дерека Оливия почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее лица.
"Рок-звезда Дерек Логан обвиняется в изнасиловании пятнадцатилетней девочки" .
Это казалось слишком ужасным, чтобы быть правдой, и Оливия ни на секунду не поверила в подобную глупость. Она решила, что это очередной прием черного пиара беспринципных издателей, направленный на повышение рейтинга газеты, и была уверена, что вскоре последует опровержение. Но вместо этого появились другие статьи с подробностями обвинения и сообщением, что Дерек Логан привлечен к суду за сексуальное преступление.
Но даже миллион подобных статей и сотни неопровержимых фактов и доказательств никогда не убедили бы Оливию в его виновности, даже несмотря на сплетни о его разгульном образе жизни, дюжинах подружек в каждом городе, где он выступал, и диких оргиях. При воспоминании о Дереке у нее, как и тогда, в юности, замирало сердце.
Внезапно очнувшись от своих мыслей, Оливия вдруг заметила, что дамы из женского клуба уже давно притихли и не отрываясь следят за ней.
- Я, разумеется, читала об этой истории, - сказала она, понимая, что любопытным леди не терпится услышать ее мнение на этот счет. - Но, по правде сказать, уверена, что истинной жертвой является сам Дерек, а не та девушка. В конце концов, во время судебного процесса ведь выяснилось, что так называемая потерпевшая не отличалась благонравием и была завсегдатаем ночных баров. Она постоянно впутывалась в какие-то сомнительные истории и определенно не была невинной овечкой. Я бы не удивилась, если бы узнала, что ее родители просто попытались сбыть ее с рук, заодно и обеспечив ей безбедное будущее.
Фредерика осуждающе покачала головой.
- Ох, Оливия, дорогая, как ты можешь защищать человека, который бросил тебя ради богатства и сомнительной славы и сбежал в Денвер, где, кстати сказать, стал любовником женщины почти вдвое старше его. - Она выдержала эффектную паузу, достойную Сары Бернар, затем поднялась с поистине королевским достоинством и надменно изрекла: - Все-таки, несмотря на возраст, ты еще очень наивна, милочка.
Ну и плевать, что меня считают наивной, подумала Оливия. Пусть думают и говорят обо мне что хотят, мне все равно. На самом деле, не такая уж я наивная, какой, возможно, кажусь. Даже тогда, в свои восемнадцать, я не была наивной и прекрасно понимала, на что иду, давая обещание его матери отпустить его. А теперь, когда у меня за плечами брак, рождение дочери, развод, смерть родителей, я и подавно не наивная глупышка, а вполне взрослая и мудрая женщина. Не так-то легко самостоятельно заниматься бизнесом, поддерживать большой дом в мало-мальском порядке и воспитывать двенадцатилетнюю дочь, которая сегодня почему-то задерживается в школе. Она строго-настрого приказала Синди идти из школы прямо домой, чтобы помочь ей подготовить все к свадебному приему, назначенному на семь часов. Оливия взглянула на старинные настенные часы, принадлежащие их семье уже несколько поколений, и ужаснулась. Уже третий час! Времени осталось всего ничего, а у нее еще куча дел. И первостепенное из них - избавиться от назойливых кумушек.
- Я глубоко убеждена, что Дерека просто подставили. Подстроили ему ловушку, в которую он благополучно попался.
Фредерика презрительно фыркнула, явно не согласная с такой точкой зрения.
- Дерек Логан - беспринципный, испорченный тип, и все в городе знают это. Он был таким еще тогда, когда жил здесь, ну а популярность и деньги окончательно испортили его.
Оливия никак не отреагировала на это обвинение. Она знала о Дереке то, чего не знали другие. Это было слишком личным, чтобы обсуждать с кем бы то ни было. И что бы ни говорили, она точно знала, что Дерек не мог воспользоваться доверчивостью юной девушки, и знала почему. Но этим двум матронам, считающим себя вправе судить других, она не могла ничего сказать, да и не хотела, поэтому просто пожала плечами с безразличным видом и начала убирать пустые чашки в надежде, что женщины поймут намек и наконец уйдут.
- Не понимаю, почему его не посадили в тюрьму за совершенное преступление? - задумчиво проговорила Кэролайн, когда Оливия направилась на кухню.
- Что же тут непонятного? - презрительно скривилась Фредерика. - Подмазал кого надо, вот ему и смягчили наказание. Он же входит в двадцатку самых богатых людей Америки. Ему ничего не стоит подкупить правосудие. - Она выдержала паузу. - Поэтому-то он и получил условный срок с принудительной отработкой. На их месте я бы заперла его в каком-нибудь подземелье и выбросила ключ. А они отсылают его отрабатывать в Грейт-Сток.
- Это форменное безобразие, что ему разрешили приехать сюда, - возмутилась Кэролайн. - Нам совершенно ни к чему подобные проблемы. - Она надменно выпрямилась. - Подумаешь, знаменитость! Воображает о себе бог знает что! Когда несколько лет назад его пригласили принять участие в нашем музыкальном фестивале, так он счел это ниже своего достоинства, а как прижали хвост, так наш город сразу стал хорош!
Едва успела Кэролайн Финчли закончить свою гневную филиппику, как раздался грохот и звон разбитой посуды. Подпрыгнув от неожиданности, дамы оглянулись и увидели, что Оливия уронила поднос с чашками.
- Прошу п-прощения, - заикаясь проговорила она. - Вы хотите сказать, что Дерек приезжает в Грейт-Сток?
Фредерика фыркнула.
- Именно об этом мы и ведем речь, - заявила она. - И потому-то все в такой панике. Вполне возможно, что он уже здесь.
Джейн Кроуфорд, все это время хранившая молчание, впервые подала голос:
- Какое счастье, что у меня сыновья, а не дочери.
Все матроны согласно закивали.
Все еще пребывая в шоке от услышанной новости, Оливия, словно во сне, собрала осколки разбитых чашек и прошла на кухню. Высыпав их в мусорное ведро, она обессиленно плюхнулась на табурет, чувствуя слабость и головокружение, словно ее стукнули по голове чем-то тяжелым. После тринадцати лет отсутствия Дерек Логан возвращается в Грейт-Сток! Это невероятно! Этого просто не может быть! Сердце болезненно сжалось. И что, скажите на милость, ей теперь делать?
Хотелось бы ей, чтобы они с Синди стали невидимками до тех пор, пока он не вернется к себе домой, в Денвер. К сожалению, ни исчезнуть, ни спрятаться им негде. Грейт-Сток - городок небольшой, все здесь друг у друга на виду. Ладно, тяжело вздохнула она, даст бог, все как-нибудь обойдется.
Дерек Логан стоял на подъездной дорожке, ведущей к главному входу внушительного двухэтажного особняка канареечно-желтого цвета, окруженного высоким забором с остроконечными башенками, увитым хмелем и диким виноградом.
Сколько Дерек себя помнил, особняк всегда был выкрашен в ярко-желтый цвет, и его не переставало это удивлять. Впрочем, неизменным остался не только цвет. Дом по-прежнему производил впечатление солидности и достатка, а окружавшая его территория занимала довольно большую площадь, чуть ли не целый квартал.
Все это было хорошо знакомо Дереку. Он столько раз лазил через этот высокий забор и пробирался к окнам Оливии в западном крыле, что и не счесть. Они забирались на крышу, сидели там, целовались и любовались звездным небом. Тогда им, разумеется, и в голову не приходило, что они могут свалиться и покалечиться или вовсе сломать себе шею. Нет, их мысли были заняты куда более важным - друг другом. Единственное, чего они опасались, это как бы родители Оливии не застукали их. Джеймс и Линда Уэсли чересчур опекали свою дочь, ведь она была их единственным, к тому же поздним ребенком. У матери Оливии было несколько выкидышей, прежде чем ей удалось выносить и благополучно родить ребенка в возрасте сорока двух лет.
Дерек еще немного постоял, глядя на дом, затем решительным шагом направился по дорожке к крыльцу. Несколькими минутами ранее, проезжая мимо ворот, он увидел вывеску "Сдаются квартиры" и решил попытать счастья.
По правде сказать, то, что чета Уэсли стала сдавать часть своего особняка внаем, немало удивило его. Видно, семья переживает не лучшие времена. Нечто похожее на злорадство шевельнулось в его душе, но он поспешно подавил это недостойное чувство. Тринадцать лет - слишком большой срок, чтобы помнить обиды. К тому же он надеялся, что здесь ему повезет больше, чем в других местах. Добропорядочные горожане оказали ему, мягко говоря, не слишком теплый прием. Видимо, он представляется им кем-то вроде людоеда, пожирающего юных девиц на завтрак. Ну что ж, для дочери Уэсли Оливии он вряд ли представляет серьезную опасность. Она уже далеко не юна, подумал он с долей цинизма, к тому же наверняка обзавелась уже целым выводком детишек.
Что ж, попытка не пытка.
Со смиренным вздохом Дерек остановился перед входной дверью и положил руку на кнопку дверного звонка.
В элегантном темно-синем платье, которое она всегда надевала на большие приемы вроде сегодняшнего, с убранными в аккуратный узел волосами цвета опавших осенних листьев, Оливия пробовала греческий салат, который собиралась подавать на свадьбе. Она задумчиво прожевала, затем дала попробовать Синди.
- Как ты думаешь, они поймут, что это не брынза? - спросила она у дочери, вынужденная заменить брынзу более дешевым сортом в целях экономии.
Синди медленно прожевала, проглотила и покачала головой. Внешне она очень походила на мать: такие же рыжевато-золотистые волосы, только коротко постриженные, тот же овал лица, тот же аккуратный, слегка вздернутый носик. Только глаза у Оливии были голубые, а у Синди зеленовато-карие.
- По-моему, никто не догадается. По крайней мере, я никакой разницы не чувствую, - вынесла дочь свой вердикт.
- Будем надеяться, что ты права, - вздохнула Оливия. - А сейчас давай…
Ее прервал дверной звонок.
- А, это, наверное, прибыл посыльный из винного магазина. Я заказала джин с вермутом для приготовления мартини и немного шампанского. Разложи пока ветчину и сыр на блюда. Когда я вернусь, начнем накрывать столы.
Синди кивнула, но Оливия видела, с какой неохотой дочь все это делает. Оливия понимала, что девочка с куда большим удовольствием погуляла бы с подружками или поиграла в компьютерные игры, но одна она не могла справиться, а нанять помощницу пока была не в состоянии по финансовым причинам. И потом, не так уж сильно она нагружает дочь, а немного физического труда еще никому не повредило.
Синди была хорошей, послушной девочкой и не доставляла Оливии особых проблем, но иногда, как, вероятно, большинство подростков, начинала капризничать или бунтовать. Частенько она небрежно выполняла порученное ей дело, и Оливии приходилось доделывать за нее.
Оливия вышла из кухни и прошла через большую столовую, где уже были расставлены столы, украшенные свежесрезанными цветами для свадебного торжества. Выйдя в передний холл, отделяющий правое крыло дома, которое она сдавала внаем, от левого, остававшегося в ее личном пользовании, она подошла к входной двери и распахнула ее.
- Надеюсь, вы не забыли про шампанское, - с улыбкой проговорила она, но ее улыбка тут же растаяла, когда она увидела, кто стоит на пороге. Сердце Оливии подпрыгнуло к самому горлу, а потом ухнуло куда-то вниз. - О боже, - выдохнула она. - Это ты.
2
Дерек был настолько потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Он неподвижно застыл, не в силах пошевелиться. Он предполагал, что, приехав сюда, возможно, встретит Оливию, но не думал, что это произойдет так скоро и так неожиданно. Он не был готов к этой встрече.
Он все такой же высокий, стройный и потрясающе красивый, подумала Оливия, глядя на мужчину, которого последние тринадцать лет видела только по телевизору и в газетах.
Она стала немного пышнее в груди и бедрах. Ей идет, отметил про себя Дерек. Она изменила прическу, но волосы остались все такими же золотистыми, а глаза такие же синими, похожими на васильки, которые он однажды принес ей.
Он никогда по-настоящему не любил меня.
Мне никогда не забыть той боли, которую она мне причинила.
- Да, это я, - хрипло выдавил Дерек, затем прокашлялся. Он злился на себя за то, что в минуту слабости принял решение приехать отрабатывать назначенный ему судом срок в родной город. И за то, что черти принесли его сюда, на порог особняка Уэсли. Что ему здесь нужно? И что делает здесь она? Разве она не должна быть в Бревилле со своим мужем? Может, приехала навестить родителей? - Здравствуй, Оливия. - Ему удалось произнести это вполне уверенным голосом, не выдававшим ни его волнения, ни растерянности. - Я увидел вывеску на воротах о сдаче квартир и решил зайти узнать. Могу я поговорить с твоими родителями?
- С моими родителями? - Она недоуменно заморгала, затем до нее дошло, что он, вероятно, не знает. - Родители умерли… два года назад, - проговорила она и по его лицу увидела, что он действительно ничего не знал.
- Прими мои соболезнования, - сказал он нейтральным светским тоном, исключающим всякую вероятность усмотреть в этом какой-либо личный интерес. Обычная формула вежливости, принятая в цивилизованном обществе, и ничего больше.