Линдсей дотронулась до алых цветов.
- Как бы выглядело это ограждение без цветов? - спросила она. - Может быть, тебе больше не нравится голое ограждение?
- Конечно нет.
- А без ограждения как основы растение росло бы как попало. И тогда здесь были бы сплошные заросли и никакого вида, и не нашлось бы места, где можно посидеть.
- Значит, я ограждение, а ты бегония.
Линдсей дотронулась рукой до его щеки.
- Ты должен решить, хочешь ли ты узнать вещи, которым я бы научила тебя, Стефан? Я не хочу изменять тебя, но и не хочу изменяться. Но я никогда не прощу тебе, если ты меня покинешь. Если же ты меня не покинешь, если ты будешь поддерживать такие отношения, которые установились между нами сейчас, но обособишься, то тогда мы только будем причинять боль друг другу.
- Я тебя не совсем понимаю.
- Я не уверена, поймешь ли ты меня. - Она опустила руку. - Я люблю тебя. С самого начала у меня было право сказать тебе об этом. - Линдсей много раз намекала ему в разных формах, что любит его, но впервые она прямо сказала ему об этом. Она ждала его ответа и не знала, что он думает.
- Ты меня любишь, - сказал он наконец, - но ты же пыталась забыть меня?
- Сейчас переломный момент в наших отношениях. Неужели ты этого не понимаешь? Мы достигли такого момента, когда трудно, очень и очень трудно повернуть назад. Я люблю тебя и не хочу причинить тебе боль. Ни за что на свете! Но я не хочу, чтобы и мне причинили боль. Может быть, сейчас мы причиняем боль друг другу. Может быть, нам не следует заходить дальше в наших отношениях.
- А может быть, и не следует.
Линдсей закрыла глаза. Она почувствовала, как он положил руки на ее плечи. Потом поцеловал ее. Я его предупредила обо всем, подумала она. Когда запах воздуха, смешанный с ароматом цветов и запахом мужчины, которого она любила, наполнил ее, она забыла о всех предосторожностях. Она предоставила Стефану шанс уйти из ее жизни, но он отказался от него.
- Я знала, что в ту ночь мы совершили ошибку, - сказала Линдсей. Она снова почувствовала запах сада, но другого сада, а мужчина, который принес ей столько боли, был тот же самый.
- Нет, ты не совершила ошибку. Ты жила надеждами, и я также.
Она встала со своего места.
- Я страстно желала тебя.
- Ты хотела получить от меня что-то большее, чем секс. Я тоже этого хотел.
- Что ты хотел? - Она повернулась к нему лицом. - Что ты вообще хотел, чтобы я тебе дала? Да, я не могла обеспечить тебе размеренную и спокойную жизнь. Ее тебе могла дать идеальная жена, которая готовила бы для тебя, убиралась в доме, воспитывала тихих, интеллигентных детей, никогда не беспокоивших тебя. Она должна была способствовать росту твоей карьеры и не выступать со своими требованиями. В ту ночь я тебя предупредила, что никогда не буду такой женой.
- Ты должна была постараться.
- Не надо говорить мне об этом, Стефан!
Он встал с места.
- Так что ты сейчас от меня хочешь, Линдсей? Я не оправдал твоих надежд, потому что недостаточно многому у тебя научился? Может быть, мне изменяет память, но ты сама сказала, что мы развелись потому, что я недостаточно обеспечивал тебя.
- Ты обеспечивал меня полностью материально, но не дал самого главного - самого себя. И ты вряд ли бы принял то, что я тебе предлагала.
- Тогда я приму это. - Он притянул ее к себе и, прежде чем она начала протестовать, поцеловал. Но Линдсей и не пыталась сопротивляться. Она уже не была невинной девушкой. Она хотела этого так же сильно, как и он, так же сильно, как в ту ночь в Ки-Уэсте. Линдсей всегда будет нужен Стефан, и ничто, никакие годы, логика или боль, которую они причинили друг другу, не смогут убить в ней это желание.
Он отошел от нее.
- Ты развелась со мной, потому что не научилась идти на компромисс! Ты хотела получить все, а когда не смогла, то решила развестись со мной!
- Я развелась с тобой потому, что я любила тебя так сильно, что не могла больше выносить этого!
Он взглянул на нее.
- Ну, и что это означает?
- Я любила и люблю тебя очень сильно. Можешь ли ты понять, что значит жить с человеком, надеясь каждый день получать от него хоть немножко любви?
- Я любил тебя.
- Да, ты так говорил. Иногда так говорил. Но твоя любовь была как оазис в пустыне, Стефан! Оазис, окруженный кирпичной стеной. И я не могла преодолеть эту стену, хотя прекрасно знала, что все, что мне нужно в жизни, находится под другую сторону стены. Я не смогла преодолеть ее, несмотря на то что прилагала огромные усилия.
Стефан сказал тихо и взвешенно:
- Когда ты искала меня ночами, я был с тобой. Я всегда был с тобой.
Она отвернулась от него.
- Нет, ты не был со мной.
- Но я снова могу быть с тобой.
- Наш брак не удался.
- Как и наш развод. Тебе по-прежнему нужен я. И ты тоже нужна мне. Мы могли бы снова создать семью и жить вместе.
Он обнял ее за талию.
- Может, нам нужно попробовать начать все с начала?
- А что это изменит? - Линдсей была непоколебима. Она поцеловала его и подумала, что уже никогда не прижмется к нему. - Что это изменит? - повторила она.
- Но мы могли бы приложить еще больше усилий, чтобы сделать это.
- Я не смогу.
- Тогда я тебе совсем не нужен. Неужели ты хоть раз не мечтала о том, чтобы мы снова были вместе? Неужели ты не думала обо мне хоть раз ночью, когда не могла уснуть, потому что твое тело разрывалось от страстного желания?
- Перестань, Стефан!
Он повернул ее лицо к себе.
- Тогда скажи мне, что ты меня больше не любишь. Скажи мне, что когда ты сказала несколько минут назад, что любишь меня, - это просто сорвалось с твоего языка. Скажи мне, убеди меня, чтобы я в это поверил, и я никогда больше не буду спрашивать тебя об этом.
Линдсей хотела найти подходящие слова, но не смогла солгать ему.
- Думаю, тебе нужно сейчас уехать.
Стефан поднял ее подбородок, и она была вынуждена смотреть ему в лицо.
- Я реальность для тебя, а не те цветные огни в небе, неземная музыка, ощущение совершенства и бесконечности. Я только человек, который находится рядом с тобой. Ты можешь дотронуться до меня, видеть и слышать меня. Я хочу, чтобы ты снова возвратилась в мою жизнь, чтобы мы были вместе до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
- То, что я видела той ночью, не касается тебя!
- Ты всегда хотела большего, чем я тебе давал, чем давал этот мир и люди, живущие в нем.
- Я хотела только любви.
- И ты нашла ее в видении одной ночью. Но это видение не было реальностью, а я реальный человек. - Стефан снова поцеловал ее.
На этот раз она оказала сопротивление. Линдсей знала, как легко будет уступить ему, но она не могла уступить ему, несмотря на то что это причиняло ей боль.
- Я хочу, чтобы ты уехал, Стефан.
- Нет, не говори так.
- Уезжай! - Она оттолкнула его от себя.
- Ты не можешь сказать, что больше меня не любишь. Ты не можешь этого сказать.
- Зачем снова спрашивать меня об этом? Почему ты так долго ждал момента, чтобы тебе предоставили еще один шанс?
- Я поверил тебе, когда ты сказала, что хочешь уйти от меня.
- Логично.
- А сейчас я не верю тебе.
- Ты мне всегда был нужен, но ты никогда со мной не был и не будешь, потому что не можешь отдать всего себя мне.
- Но я же здесь, с тобой. - Он дотронулся до ее щеки, и Линдсей почувствовала теплоту его рук. Она закрыла глаза. Линдсей точно определила момент, когда эта теплота исчезла. Она стояла в саду и слушала, и стояла там до тех пор, пока не услышала шум отъезжающей машины.
Глава 9
Всю неделю после разговора в саду Линдсей просыпалась задолго до рассвета. Сон благотворно влиял на нее, приводил мысли в порядок. На восьмой день, сквозь густую дымку сна, она услышала, как открывается дверь спальни. Затем раздалось хихиканье.
Повернувшись на бок, Линдсей увидела возле своей кровати Мэнди. Язык отказывался шевелиться. Она с трудом спросила:
- Ты давно проснулась, дорогая?
- Ну ты и соня!
Она взглянула на прикроватные часы - они показывали десять. Она ужаснулась.
- Мы приготовили тебе завтрак.
- Кашу с тостами и апельсиновый сок, - уточнил Джеф, входя в спальню вслед за сестрой.
- Вы и апельсиновый сок сами приготовили? - Линдсей понимала, что необходимо сесть, чтобы дети видели, насколько ей приятна их забота. Подняться ей удалось с трудом. Произошло то, чего она опасалась, - комната закружилась волчком. Она сжала зубы и стала ждать. Неожиданно головокружение прошло.
Джеф взволнованно склонился над ее постелью.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Боюсь, что нет. Поэтому и проспала так долго.
- Может быть, вызвать врача? Позвонить Алдену?
- Нет. Наверное, в меня заполз какой-нибудь жучок.
- Светлячок? - спросила Мэнди.
Линдсей удалось рассмеяться.
- Нет, но такое ощущение, что голова светится изнутри.
- Мама имеет в виду, что у нее грипп или что-нибудь в этом роде. То же самое, что было у тебя прошлым Рождеством, когда ты не смогла играть в школьной пьесе, - пояснил Джеф.
- Алден мог бы помочь!
Линдсей взяла сок.
- Мне не нужна ничья помощь, дорогая. Просто я должна отдохнуть. Отлежусь сегодня в постели. Вы сможете присмотреть друг за другом?
Детям эта мысль пришлась по душе. Они принялись кормить Линдсей кашей и обсуждать, как они будут друг за другом присматривать. Ясно, что болезнь Линдсей для них такой же праздник, как Рождество или день рождения.
Сама Линдсей никак не могла оценить это обстоятельство как праздничное. Болезнь не была для нее неожиданностью. Выходя в город за молоком и хлебом, она слышала разговоры о том, что уже несколько человек на острове умудрились подхватить летнюю простуду. Вероятно, большая нагрузка, связанная с детьми, сказалась на ее иммунитете. На прошлой неделе они ездили в соседний парк Седар-Пойнт. Затем два дня ходили под парусом с двумя друзьями, живущими в восточной части острова, в Роки-Ривер. Они много катались на велосипедах и совершали бесконечные прогулки. Она считала, что это поможет ей выбросить из головы, перестать думать о том, что случилось с Джефом, а также о Стефане и переменах, происшедших в их отношениях.
Остаток утра прошел для Линдсей как в тумане. Периодически просыпаясь, она то ловила на себе взгляды Мэнди и Джефа, то вдруг обнаруживала, что рядом никого нет. Один раз она сделала попытку попить воды, но даже не смогла взять в руку чашку.
Через какое-то время, может, через несколько минут, а может, и часов, до нее донесся отчаянный лай Конга. Странно, что одна собака может поднять такой же шум, как и целая стая волков. Не успела эта мысль до конца оформиться в ее голове, как раздался голос Алдена.
- Как вы себя чувствуете?
Она ощутила у себя на лбу прохладу его руки.
- А вы что здесь делаете?
- Пришел Джеф и сказал, что вы заболели.
- Алден, со мной… со мной все будет в порядке. Просто мне нужно отдохнуть.
- Я тут кое-что принес. Это должно помочь.
- Я не принимаю никаких лекарств. Лучше… пусть лучше организм сам себя лечит.
- Вы очень плохо себя чувствуете?
- Просто отвратительно.
- Тогда давайте немножко поможем вашему организму.
- Вы неумолимы.
- Ваша болезнь может оказаться серьезнее, чем кажется.
- Что же это может быть?
На сей раз он сделал более длительную паузу, чем обычно.
- Возможно, что ничего серьезного. Но это не то, что выльется в легкий озноб и небольшой кашель. У вас жар и вдобавок, боюсь, малокровие. Может быть, вы переутомились?
- Немного. Но из-за этого я никогда не болела.
- Теперь болеете. Так что лучше примите то, что я принес.
У Линдсей не было сил сопротивляться.
- Ну хорошо. Только если это поможет мне побыстрее поправиться. Мне не хотелось бы, чтобы… Джеф и Мэнди оставались без присмотра.
Алден отвернулся от нее и открыл свою сумку.
- Они сказали, что у вас друзья в другой части острова. Давайте, я позвоню им и попрошу взять детей к себе на сегодняшний вечер. Если они не смогут, я их сам возьму. Только боюсь, что, если дети будут слишком близко, вы вряд ли сможете как следует отдохнуть.
- Я не хочу никому причинять неудобства.
- Причинять неудобства?
- Ну знаете… беспокоить кого-то.
- Правильно.
Неожиданно ее осенила мысль, что было весьма странно, так как последнее время ее мозги варили не очень хорошо.
- Алден, английский вам родной язык?
- Нет.
- Тогда все ясно.
- Что ясно?
- Ясно, почему вы так долго думаете, прежде чем что-то сказать.
- Вы очень сообразительны.
Голова снова загудела. Она опустилась на подушку и закрыла глаза. Вскоре она почувствовала, как Алден взял ее за руку. Укол был настолько безболезненным, что Линдсей даже не потрудилась открыть глаза и посмотреть, что он делает.
Стефан лишь однажды видел Алдена. Они познакомились во время грозы - в первый день приезда на остров Линдсей с детьми. Джеф с Мэнди столько о нем рассказывали, а Линдсей давала ему такие лестные характеристики, что Стефану уже казалось, будто они старые знакомые.
Алден не нравился Стефану.
А Алден был достаточно чуток, чтобы не чувствовать неприязни со стороны Стефана. Он без всякого труда сумел завоевать симпатию его жены и детей. О такой легкости Стефан мог только мечтать. Стефан был уверен, что Алдену все дается без труда. Он тоже был врачом, но в отличие от Стефана не был повязан таким количеством ограничений. Он мог менять свои планы, по желанию устраивал себе летние отпуска и даже отказывался от специализации ради удовольствия заниматься общей терапией.
А может, он просто так это преподносил Линдсей.
Стефан понимал, что ему следовало бы быть благодарным Алдену. Он заботился о Линдсей и даже взялся присмотреть за детьми, чтобы та смогла как следует отдохнуть. Но в глубине души Стефан был благодарен ему не больше, чем в тот раз, когда Алден спас жизнь Джефу.
Когда паром прибыл на остров Келлис, был уже почти вечер. Чтобы успеть на него, Стефан отказал двум пациентам, чем, безусловно, нанес ущерб своей профессиональной репутации.
За последний месяц он позволил себе выходных больше, чем за все время работы в больнице. Его репутация человека, на которого можно рассчитывать днем и ночью, не считаясь с его личной жизнью, оказалась подмоченной, но ему было все равно.
Как только паром пристал к берегу, Стефан отправился к своему адвокату, чтобы забрать "пежо". И уже через несколько минут стучал в дверь Алдена Фицпатрика.
Человек, открывший ему дверь, лишь отдаленно напоминал вымокшего до нитки спасителя Джефа и Мэнди. Теперь Алден превосходно выглядел и дружелюбно улыбался.
Стефан протянул ему руку.
- Я Стефан Дэниелс, отец Джефа и Мэнди. Мы с вами встречались несколько недель назад.
Алден пожал ему руку.
- Верно. Джеф сказал, что вы с ним утром разговаривали.
- Я звонил, чтобы узнать, как у них дела. Я рад, что позвонил.
- Проходите, - пригласил его Алден.
Дом Алдена был небольшим и очень ухоженным. По всему было видно, что в нем не живут дети, не было даже маленьких безделушек, которые повсюду так любила раскидывать Линдсей. Казалось, что здесь вообще никто не живет. Стефану вспомнилась его собственная квартира. В ней было много общего с домом Алдена.
- Я как раз еду к Линдсей. Мне хотелось бы знать, что вы думаете по поводу ее заболевания.
- Теперь ей должно быть лучше.
- Да?
- Я дал ей одно лекарство.
- Какое?
- Я сам его изобрел.
- Не думаю, что это могло бы меня утешить.
- Я глубоко изучил восточную медицину. Есть множество способов лечения заболеваний, не доступных пониманию врачей на западе.
- И все же мне бы не хотелось, чтобы вы ставили свои эксперименты на членах моей семьи.
- Вы сами убедитесь, что ей стало легче. Хотя, конечно, о полном выздоровлении говорить пока не приходится.
- Что вы имеете в виду?
Алден замялся. Стефан успел обратить внимание на то, что Алден частенько запинается, когда говорит. Но на этот раз было ясно, что он не знает, что сказать или как сказать.
- Мне кажется, это не обычный вирус.
- Что же тогда это, по-вашему?
- Не думаю, что моей квалификации достаточно, чтобы назвать точный диагноз. Но считаю, что ее должен осмотреть специалист, которому это по силам.
- Да о чем вы все говорите, черт бы вас побрал?
- Я всего лишь осмотрел ее накоротке. Имеет место некое перерождение. Осмотрите ее сами, и вы поймете, что я имею в виду.
- Перерождение?
- Перерождение. Перерождение. Это все, что я могу вам сказать.
- Где вы учились?
Алден улыбнулся.
- Там, где нельзя было прикинуться, что ты в чем-то разбираешься, если на самом деле это не так.
Стефан посмотрел в глаза Алдену - у него возникло странное чувство кротости.
- Пойду-ка я лучше сам ее посмотрю.
- Думаю, это лучшее, что можно предпринять.
Когда Линдсей проснулась, на улице было уже темно. Последние несколько часов прошли для нее словно в тумане. Ей даже стало казаться, что в действительности Алден не приходил и не делал ей никаких уколов. Но ведь она и впрямь почувствовала себя лучше. Много лучше. Хотя еще и не вполне нормально.
В доме царила полная тишина. Линдсей повернулась, чтобы посмотреть на часы, и нашла записку, которая была оставлена возле термоса с холодной водой. В ней было написано, что дети у их друзей в другой части острова и приедут только завтра во второй половине дня. Конга они забрали с собой.
Линдсей села, чтобы налить себе немного воды - комната уже не ходила ходуном. Не было причин волноваться за Джефа и Мэнди. В семье, которая взяла их к себе, тоже были дети, их сверстники. Они смогут неплохо провести время вместе, а Линдсей найдет, чем их отблагодарить, когда поправится. Теперь она могла себе позволить думать о выздоровлении.
Еще через полчаса она нашла в себе силы принять душ и переодеться в вязаный комбинезон. Она даже стала подумывать о том, чтобы спуститься на кухню и перекусить, но тут хлопнула входная дверь.
- Алден?
- Нет, это другой доктор.
- Стефан, а ты что тут делаешь?
Он несся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
- Почему ты не в постели?
- Я собиралась спуститься вниз и поискать что-нибудь съестное.
- Даже не думай. Я что-нибудь приготовлю и принесу тебе.
Линдсей хотела возразить и даже раскрыла было рот, но потом поняла, как здорово было бы поесть наверху, в спальне.
- Отлично. Благодарю тебя.
Стефан думал, что она начнет спорить. Но стоящая перед ним женщина была слишком бледна и ослаблена. Казалось, что даже легкий сквознячок может сбить ее с ног. Он приложил ладонь к ее щеке.
- Как ты себя чувствуешь?
- Полагаю, тебе это известно. Иначе ты не приехал бы.
- Я еще утром звонил, чтобы узнать, как дела. Джеф сказал мне, что ты заболела. По пути я заехал к Алдену.
- Не стоило тебе беспокоиться. Я просто простудилась.