- Вы действительно скучаете и тоскуете по ним? - продолжил он свои расспросы. - Или радуетесь свободе, возможности в их отсутствие порезвиться?
Тот самый безопасный огонек веселья в его глазах разгорелся и стал озорным.
Вероятно, это и есть "резвиться". Наверняка ему известно, что родные не разрешают ей без сопровождения приближаться к нему на пятьдесят футов. Только она не нуждается в сопровождении. Господи, надо же до такого додуматься! Ей уже двадцать лет.
- Надеюсь, милорд, я не должна постоянно заверять своего брата и сестер в том, что веду себя как полагается, - строгим голосом сказала Кэтрин.
Лорд Монфор тихо рассмеялся. Этого оказалось достаточно, чтобы по ее телу прошла волна приятной дрожи.
- И Кона тоже? - спросил он. - Я так безжалостно издевался над ним, утверждая, что после вашего приезда в город он превратился в чопорную няньку, что он сбежал в деревню подальше от своего унижения.
- Никуда он не сбежал. Он отправился осматривать свою новую недвижимость, - возразила Кэтрин. - Это в Глостершире.
- Как бы то ни было, - сказал лорд Монфор, склоняясь к ней, - его здесь нет, как нет вашего брата и сестер, а также зятя.
Он подал это так, будто она всеми силами пыталась отделаться от них, чтобы получить свободу и прийти к нему на свидание. Только это не было свиданием. Она даже не знала, что он будет на вечеринке. Она не…
Однако неожиданно Кэтрин почувствовала себя как на свидании.
- Я живу в Морленд-Хаусе, - пояснила она, - со вдовствующей леди Лингейт, которая выполняет роль моей дуэньи.
- А-а, - протянул лорд Монфор. - Той самой дамы, которая сегодня блистает своим отсутствием?
- Я здесь… - с негодованием начала Кэтрин, но замолчала, когда он опять тихо засмеялся.
- Под покровительством леди Битон, - закончил он за нее, - которая, судя по всему, даже не заметила, что мы отстали от всех.
А ведь они действительно отстали. Компания ушла довольно далеко. Кэтрин удалось разглядеть темно-синие перья, украшавшие прическу леди Битон. Плавно покачиваясь, они плыли над толпой.
- Мисс Хакстебл, - снова заговорил лорд Монфор, еще ниже склоняясь к ней, - неужели у вас никогда не возникала хотя бы слабая потребность в приключениях? Вам никогда не хотелось испытать опасность?
Кэтрин облизнула губы и вдруг обнаружила, что во рту пересохло. Неужели он прочитал ее сегодняшние мысли?
- Естественно, нет, - ответила она. - Никогда.
- Ложь. - Его глаза смеялись.
- Что?! - Она почувствовала, как в ней поднимается гнев.
- Всем хочется приключений, - сказал лорд Монфор. - Всем хочется время от времени пококетничать с опасностью. Даже дамам, получившим строгое и правильное воспитание.
- Это возмутительно, - заявила Кэтрин.
Она не могла отвести взгляд от его глаз. А он смотрел на нее так, будто мог прочитать каждую мысль, распознать все ее желания, понять, о чем она тоскует.
Лорд Монфор снова рассмеялся и слегка отстранился от нее.
- Да, конечно, это возмутительно, - согласился он. - Я преувеличил. Я могу назвать массу людей, мужчин и женщин, которые уравновешенны от природы и готовы умереть, лишь бы не сталкиваться даже с самыми мелкими приключениями. Вы же, однако, к ним не относитесь.
- Откуда вы знаете? - осведомилась Кэтрин.
- Потому что вы задали этот вопрос, - ответил он, - вместо того чтобы уставиться на меня в полном непонимании. Вы принялись обороняться. Вы знаете, что я говорю правду, но боитесь признаться в этом.
- Серьезно? - произнесла Кэтрин, попытавшись вложить в это слово как можно больше холода. - Позвольте узнать, о каком же приключении я мечтаю? И с какой же опасностью желаю кокетничать?
Она пожалела, что выбрала именно это слово, но было поздно.
Он опять склонился к ней.
- Это я, - тихо сказал он. - Я - это ответ на оба вопроса.
Кэтрин охватило сладостное возбуждение, и она затрепетала, мысленно молясь, чтобы этого никто не заметил. Все были абсолютно правы насчет него, поняла она. И Кон. И ее интуиция.
- Это… абсурд, - пролепетала Кэтрин.
Она не стала спорить, потому что опасность увлекала. И была не такой уж опасной на самом деле. Ведь они не где-нибудь в тихом уголке, а на главной аллее Воксхолла, их окружают толпы людей - пусть даже их компания уходит все дальше с каждой минутой. Да, опасность - это всего лишь иллюзия.
- Я говорю о ваших самых глубоких, необузданных желаниях, мисс Хакстебл, - продолжил лорд Монфор, видя, что она молчит. - Никакая благородная дама не будет, естественно, руководствоваться ими, что очень жаль.
Кэтрин сердито посмотрела на него - во всяком случае, она надеялась, что сердито. Ее щеки горели, и это смущало ее. Горело и все тело. А сердце так бухало в груди, что, наверное, было слышно всем.
- И вы в первую очередь, - не унимался лорд Монфор. - Мне вот интересно: приходило ли вам, мисс Хакстебл, когда-нибудь в голову, что вы страстная женщина? Вероятно, нет - это противоречило бы нормам благовоспитанности. К тому же, осмелюсь заметить, вы не встречали того, кто был бы способен вынудить вас признать это. Однако поверьте мне: вы действительно страстная.
- Вовсе нет, - с негодованием прошептала Кэтрин. Лорд Монфор промолчал и лениво прикрыл глаза, но девушка успела заметить лукавый блеск в этих дьявольских глазах. Излучавших грех.
Неожиданно для самой себя Кэтрин рассмеялась. Громко.
И с изумлением поняла, что ей все это нравится. Она поняла, что будет снова и снова мысленно проживать этот вечер в течение нескольких ближайших дней, а может, и недель. А возможно, и всегда.
Разговор так и не возобновился. Хотя Кэтрин все еще держала лорда Монфора под руку, они стояли лицом друг к другу, а толпа делилась на два потока, которые обтекали их.
- О, какой же вы нехороший! - расхрабрившись, сказала Кэтрин. - Вы намеренно смущаете меня, не так ли? Вы намеренно подводите меня к тому, чтобы я принялась горячо отказывать себе в наличии качества, которое нам всем хочется иметь.
- Страсти? - уточнил лорд Монфор. - А она у вас есть, мисс Хакстебл? Вы признаете это? Как грустно, что благородное воспитание выбивает из дамы все ее внешние признаки!
- Однако страсть - это то чувство, которая дама должна показывать только своему мужу, - возразила Кэтрин и тут же смутилась, потому что ее слова прозвучали излишне чопорно.
- Дайте-ка я отгадаю. - Лорд Монфор был чрезвычайно оживлен и весел, Кэтрин никогда не видела его таким. - Ваш отец был священником, и ваше воспитание заключалось в том, что вы слушали и читали проповеди.
Кэтрин уже открыла было рот, чтобы возразить, но тут же захлопнула его. Какой у нее может быть ответ? Ведь он совершенно прав.
- Зачем вы ведете этот разговор? - запоздало поинтересовалась она. - Вы отлично знаете, что он противоречит всем правилам приличий. Причем до сегодняшнего вечера мы с вами ни разу не виделись.
- Все это, мисс Хакстебл, - заявил лорд Монфор, - явная ложь, и вам повезет, если за нее вы не будете гореть в аду. Мы не только виделись с вами раньше, но вы еще намеренно и с полной заинтересованностью разглядывали меня при любой возможности. Полагаю, предупреждение Кона насчет меня - я не сомневаюсь, что он действительно предупредил вас, - имело эффект, противоположный тому, которого ваш кузен добивался, и ему, с его-то опытом, следовало бы об этом знать. Но прежде чем вы взорветесь негодованием и отяготите свою душу новой ложью, позвольте мне отметить один факт: раз мне известно, что вы наблюдали за мной, следовательно, я тоже наблюдал за вами. В отличие от вас у меня нет желания отрицать это. Я наблюдал за вами, и каждый раз это доставляло мне все большее наслаждение. Вы должны понимать, насколько удивительна ваша красота, поэтому я не буду отталкивать вас бурными восторгами по поводу вашей внешности. Хотя и очень хотелось бы.
Он изогнул обе брови и посмотрел ей прямо в глаза в ожидании ответа.
Кэтрин отлично осознавала, что попала на глубину и не чувствует дна под ногами. Однако, как ни странно, у нее не было желания возвращаться туда, где безопасно. Он действительно флиртует с ней. И он обратил на нее внимание задолго до сегодняшнего вечера, как и она на него.
Как же глупо чувствовать себя польщенной! Как будто ее можно провести.
- Как я вижу, милорд, - наконец проговорила она, - вы не соблюдаете правил вежливой беседы.
- Вы имеете в виду, - уточнил лорд Монфор, - что я не поддерживаю ложь и прочее лицемерие в угоду вежливости? Вы абсолютно правы. Когда я вижу белое, я не нахожу смысла обсуждать, как еще можно охарактеризовать этот цвет. Возможно, это одна из причин, почему представители высшего света избегают моего общества.
- Одна из причин, возможно, - согласилась Кэтрин. - Но есть и другие.
Он широко улыбнулся и в течение нескольких секунд молча смотрел на нее. И она была ему за это благодарна. Потому что улыбка превратила его в… Ох, где же найти подходящее слово? В красивого мужчину? Она и так давно считает его красивым. Тогда, возможно, в неотразимого?
- Это был очень резкий и неприятный ответ, мисс Хакстебл, - заявил он. - И отнюдь не вежливый.
Кэтрин прикусила нижнюю губу, а потом улыбнулась.
- Мы являемся источником раздражения для тех, кто прогуливается по аллее, - сказал лорд Монфор. - Давайте двинемся дальше?
- Конечно.
Кэтрин посмотрела вперед. Их компания уже исчезла из виду. Надо поспешить, чтобы догнать их. Итак, короткая и странная интерлюдия закончилась? По всей видимости, да. Надо бы радоваться этому, а она почему-то не радуется.
Однако лорд Монфор повел ее совсем не в нужном направлении. Он повернул не в сторону их ложи, а на узкую тропинку, отходившую от главной аллеи.
- Так короче, - объяснил он.
Через несколько шагов они оказались в полнейшей темноте. Плотная стена деревьев обеспечивала абсолютное уединение. Отсутствие фонарей только усиливало ощущение отрезанности от всего мира.
Свидание, подумала Кэтрин, принимает весьма опасный оборот. Она ни на секунду не поверила в то, что это действительно кратчайший путь к остальной компании. Сейчас именно тот момент, когда надо занять твердую позицию, настоять на том, чтобы он немедленно вернулся на главную аллею и отвел ее к леди Битон. Хотя почему ее надо отводить? Она сама способна дойти. Ведь не будет же он останавливать ее силой.
Тогда почему она не идет?
Вместо того чтобы занять хоть какую-то позицию, Кэтрин покорно шла за лордом Монфором в ту часть сада, которая была освещена только луной и звездами.
Она никогда не знала прелести приключения или опасности. И не испытывала трепета перед неизведанным.
И тяги к мужчине, общение с которым было запрещено.
И который был определенно опасен.
И - по крайней мере в настоящий момент - неотразим.
Глава 3
Мисс Хакстебл оказалась, как и предполагал Джаспер, самой наивностью. Причем довольно опасной.
И до умопомрачения очаровательной.
В ней, против ожиданий, было нечто такое, что внушало симпатию. И ее нельзя было назвать пресной, хотя он готовился к обратному.
Однако все это не имело никакого значения.
Ее глаза - бездонные голубые глаза, которые привлекли его, едва он увидел ее, - ее глаза могли неожиданно искриться весельем, и это веселье рождало улыбку, приподнимавшую уголки ее губ, которые так и хотелось поцеловать.
Ее волосы были совсем не золотистыми. Скорее, темно-русыми. Их можно было бы назвать невзрачными и даже бесцветными, если бы не золотые проблески, заставлявшие их сиять и придававшие ей особый шарм.
Она была по-юношески, по-девичьи стройной, но не страдала отсутствием форм. Когда у него был выбор, он всегда предпочитал пышных женщин, но когда выбора не было, стройные и пропорционально сложенные не вызывали у него отторжения.
Она двигалась с естественной грацией.
Ему просто здорово повезло, что Рейчел пригласили на сегодняшнюю вечеринку в Воксхолл и что среди гостей оказалась сама мисс Кэтрин Хакстебл, причем в одиночестве, без своих многочисленных родственников. Он тайно навел справки и выяснил, что все они уехали из города и оставили ее на попечение матери Лингейта. Но сюда его привела не удача и не случайность. Ему стоило целых пятьдесят гиней уговорить Гудинга подвернуть ногу сегодня утром. Конечно, убедить старшую сестру обратиться именно к нему с мольбами сопровождать ее вместо Гудинга и даже заставить ее поверить в то, что идея принадлежала целиком ей, было значительно легче.
"А для чего еще существуют братья, - великодушно заявил он Рейчел в ответ на ее благодарности, - как не для того, чтобы поддерживать своих сестер в минуту разочарования. Кстати, меня заверили, что у Гудинга нет перелома. Осмелюсь предположить, что к следующему большому балу он будет в добром здравии и сможет танцевать с тобой".
Самый щекотливый момент уже миновал. Мисс Хакстебл не стала возражать, когда ее увели прочь от главной аллеи. В образование юных барышень следовало бы включить науку о хитрости, коварстве и порочных намерениях людей.
Лорд Монфор держал Кэтрин за руку, пока они шли по этой дорожке, но когда они свернули на другую, еще более узкую и темную, он вынужден был обнять ее за талию.
Кэтрин не возразила, как следовало бы, будь она благоразумной. Она напряглась на мгновение, но потом расслабилась.
- Ммм… - тихо произнес лорд Монфор. - У вас чудесные духи. Они мне не знакомы.
И это было правдой.
- Это не духи, - сказала Кэтрин. - Я вообще не душусь. Наверное, это мыло, которым я сегодня утром мыла голову.
Лорд Монфор наклонился к ее макушке и, уткнувшись носом в мягкие и шелковистые волосы, глубоко втянул в себя запах.
- Ах! - пробормотал он. - Восхитительно. Кто бы мог подумать, что мыло может пахнуть так… соблазнительно!
Он почувствовал, как она задрожала.
- Я им всегда пользуюсь, - пролепетала Кэтрин.
- Позвольте дать вам совет, - сказал он, поворачивая ее к себе и вынуждая ее положить руку ему на грудь. - Никогда не изменяйте этой привычке. У этого мыла более сильный и приятный запах, чем у любых духов.
- Да? - произнесла Кэтрин. - Вы думаете?
- Именно думаю, мисс Хакстебл, - воодушевленно проговорил лорд Монфор, одной рукой взял ее ладонь и положил себе на плечо, а другой притянул ее к себе. - Хотя иногда предпочел бы не думать. Есть более интересные занятия.
Он коснулся губами ее теплой и нежной шейки, провел языком по крохотному изящному ушку. Она судорожно втянула в себя воздух и, изогнувшись, прижалась к нему. И тогда он поцеловал ее в губы.
Ее губы оставались плотно сжатыми, и он вдруг сообразил, что, вероятно, это первый поцелуй в ее жизни. Она вся дрожала и все сильнее прижималась к нему. Ее руки крепко сжимали его плечи.
Он целовал ее нежно и, дождавшись, когда она немного расслабилась, провел языком по ее губам. Ее губы тут же раскрылись. Она медленно выдохнула, и это непроизвольное действие мгновенно возбудило его. Ее губы отдавали клубникой и вином. Одной рукой он обнял ее за талию, а другой стиснул ее попку.
- Красавица, - шептал он между поцелуями, - красавица, красавица. - Ее глаза были закрыты. Она охотно отвечала на его поцелуи. - Мы поступаем опрометчиво, - тихо проговорил он. - Вам не следует быть здесь со мной. Особенно со мной. Вас же предупредили.
Она открыла глаза, и, хотя вокруг была полнейшая темнота, ему показалось, что он увидел в них доверие и покорность.
- Я сама оцениваю людей и принимаю решение, - сказала она.
Ах, глупышка! Сплошная наивность. В нем вдруг вспыхнула странная нежность.
- Вот как? - прошептал он, легко касаясь ее губ. - Я пристыжен. И посрамлен. Вы очень красивы.
Неожиданно он обхватил ее ладонью за затылок и впился в ее губы страстным поцелуем. Она непроизвольно обняла его за шею.
- О, - простонал он, - вы искушаете меня!
Она ничего не сказала, и он прижал ее спиной к дереву.
Он ласкал и целовал ее медленно, нежно, терпеливо, почти с благоговейным трепетом, все время помня, что она может испугаться и убежать. Он догадывался, что ею владеют противоречивые эмоции, в том числе тревога и угрызения совести. Он догадывался, что она охвачена и любовным пылом, из-за которого все оттягивает то мгновение, когда надо остановить его. Но скоро она поймет, что останавливать его уже поздно, и если все же остановит его, то будет выглядеть полной дурой.
Его задача - дождаться этого самого момента.
И претворить в жизнь ее мечты о запретном наслаждении. Он всегда получал огромное удовольствие, владея женщиной, но для него было делом чести подарить удовольствие и женщине - пусть даже если все это делалось на спор.
Он принялся медленно стягивать платье с ее плеч и обнажил грудь, а затем ласково накрыл ее ладонями, поцеловал и сжал губами сначала один сосок, потом другой. Они были маленькими, твердыми, как камешки, теплыми и шелковистыми.
Учащенно дыша, она перебирала пальцами его волосы.
Нужно, чтобы кто-то обязательно изготовил духи из этого мыла. Этот кто-то сделает на таких духах целое состояние.
Нежно целуя ее лицо и бормоча какие-то ласковые слова, он задрал ей юбку и погладил упругие бедра.
Она застонала, когда он прикоснулся к сокровенному бугорку, и он, замерев на мгновение, впился поцелуем ей в губы.
- Ах, - пробормотал он, - какая прелесть!
Она тоже была прелестной. Стройная, олицетворение чистой красоты. Сама невинность, наделенная шармом истинной женщины. Он рукой дразнил ее. Внутри она была горячей и влажной.
Пылавшей безумным желанием.
Целуя ее, он расстегнул и приспустил свои бриджи. Когда его возбужденная плоть прикоснулась к ее телу, он испытал сладостную боль предвкушения.
Обнаженная плоть к обнаженной плоти. Вот оно. Как только…
А ведь он и в самом деле хочет ее, подумал лорд Монфор. Это не просто соблазнение. И им руководит отнюдь не холодный цинизм.
Кого он пытается одурачить?
Вопрос обрел свою четкость и ясность в тот самый момент, когда он по идее должен был бы находиться в таком же бездумном состоянии, как и она.
Он вдруг представил, как завтра с самодовольным видом завалится в клуб и потребует свой приз. Соблазнение невинной девушки свершилось. Какой же он молодчина! Барону Монфору, известному в кругу друзей под прозвищем Монти, нет равных в дерзости, необузданности и беспутности.
Он всегда был и будет победителем.
Он также представил, как завтра Кэтрин Хакстебл поймет, что ее жизнь разрушена: она стала очередной жертвой безжалостного и бессовестного развратника и превратилась в изгоя. Еще она поймет, что винить во всем надо только себя. Ее предупреждали - даже он.
Хотя на самом деле ее вины во всем этом почти нет. Разве можно было ожидать, что невинная девушка сможет противостоять его безграничному опыту?
В нем неожиданно вспыхнула злость. Он не привык думать в такие моменты - причем о таких вещах. Он бессердечный. И бессовестный. Он беспринципный развратник. И ему нужно выиграть пари.
Он просунул ладонь ей между ног, преграждая своей плоти доступ в столь вожделенное лоно.