- По-вашему, каждая женщина хочет быть единственной для любимого мужчины? Вы романтик, Белль.
- А как же иначе? Мне действительно этого не понять. Он лишил вашу прабабушку семьи, страны, веры, она пожертвовала для него всем, а ваш предок для нее - ничем. Это вопиющая несправедливость.
Принц с широкой улыбкой выслушал ее, затем рассмеялся от всей души.
- Я бы мог с вами согласиться, если бы милая прабабушка не желала моего предка так сильно, как она вожделела им.
- Это неслыханно - так говорить о прабабушке! - гневно отставила Изабелл чашечку кофе, в которую принц налил темную густую жидкость из красивого чеканного кофейника.
- Пусть дела давно минувших дней не тревожат вас так, Белль. Уверяю вас, это был брак по любви. Они стали преданной парой. Прадед был молод, когда встретил свою судьбу. У него не было еще собственного гарема. Фактически он стал зачинателем новой семейной традиции. С тех пор аль Актары не имели более одной жены. И найдя свою единственную, они больше никогда ее от себя не отпускали.
Все повествование и взгляды, которыми принц награждал Изабелл, не оставляли ей иных объяснений, кроме как того, что она снова в плену, но на этот раз похитителя не интересовал выкуп...
- Итак, Белль. Давайте вернемся к устранению нашего вчерашнего разногласия, - предложил принц.
Изабелл рискнула поднять на него свои глаза. Она увидела перед собой суровое лицо, без намека на флирт. Девушка подумала, что ошиблась в отношении его намерений, и устыдилась.
- Вчера вечером вы были категорически настроены вернуться в квартиру своей компании.
- Совершенно верно, - подтвердила Изабелл. - У меня много дел. Выздоровление Дункана займет некоторое время. Придется взять часть его работы на себя. Я хочу как можно скорее вернуться к обломкам корабля для дальнейшего исследования.
- Боюсь, с этим могут возникнуть сложности.
- А что случилось? Остатки корабля повредились во время шторма?
- Обломки на большой глубине, шторм их не задел. Дело не в этом. В интересах следствия мы вынуждены ограничить ваше перемещение по стране. Дело в том, что за вас был заплачен крупный выкуп...
- То есть? Но вы ведь сказали, что нашли нас?
- Мы не могли не заплатить им. Они угрожали убить вас обоих. Сроки, которые установили похитители, исключали всякую возможность найти вас прежде, чем они выполнят свою угрозу. У нас не было права рисковать жизнями людей.
- Значит, они получили то, чего добивались? Выходит, им все удалось? - гневно и разочарованно вопрошала Белл.
- Вынужден это признать.
- Сколько же мы вам должны?
Рафик возмущенно смотрел на свою собеседницу.
- Сколько вы им заплатили? - повторила она свой вопрос.
- Они потребовали не деньги.
- А чего же они хотели?
- Их целью был Павлиний глаз.
- Это, кажется, драгоценность такая?..
Принц снисходительно улыбнулся ее невежеству.
- В некотором смысле. Это фамильная ценность. Уникальнейшая, не имеющая цены часть моего наследства. Эту драгоценность шейхи нашего клана традиционно преподносили в дар своим избранницам. В соответствии со сложившимся веками поверьем вы, Белль, теперь моя нареченная. Я заплатил за вас великую цену. Я отдал дар невесты в обмен за вашу жизнь.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Принц сказал, что хотел, и явно развеселился. Во всяком случае, так показалось Изабелл. Такую же веселость он демонстрировал, когда рассказывал о матримониальных обычаях своих прародителей. Его глаза сияли жадным блеском, а в повествование он вкладывал столько чувства, что перед глазами слушательницы вырисовался образ настоящего приверженца восточных традиций...
Но он не долго радовался. Изабелл застыла в изумлении, и принц невольно осекся. Его губы сложились в плотную складку, а брови нахмурились, отчего зелень глаз сделалась густой, а взгляд острым.
Изабелл хранила непроницаемое молчание. Она как-то неожиданно покончила с завтраком, отстранилась от стола, упершись в резную спинку стула, понурила голову. Она была напугана не столько его заявлением, как тем, что не может ничем оппонировать. Изабелл привыкла держаться за логику, как за спасительную нить сознания. Но здесь национальные различия оказались куда более непреодолимой пропастью, чем ей всегда казалось. Что может она возразить человеку, у правоты которого многовековая традиция, которая неприемлема для Изабелл лишь оттого, что ее духовный склад формировался под влиянием иной многовековой традиции?
Поэтому девушка предпочла молчание бессильным аргументам. Она ничем не хотела обидеть человека, который за ее спасение отдал самое дорогое сокровище своей славной династии.
- Иными словами, мой народ имеет все основания считать, что мы помолвлены. Для нас традиции много значат. Конечно, раньше Павлиний глаз всегда оставался в собственности невесты, а соответственно и семьи. Что и позволяло ему переходить из поколения в поколение. Так было с незапамятных времен.
- Насколько долго? - задала Изабелл историографический вопрос.
- Никто не знает доподлинно, но эксперты сходятся на том, что с шестнадцатого века.
- Но всем известно, по какой причине вы отдали им эту ценность. Не по доброй воле, а под нажимом обстоятельств. И не только за меня, а и за Дункана. Это выкуп за нас обоих. Я полагаю, вы не планируете связывать свою судьбу с мистером Макдоналдом?
- Вы всегда такая остроумная? - добродушно отозвался принц. - Видите ли, не захвати бандиты невинную девушку, может быть, я и не стал бы отдавать им Павлиний глаз, ограничился бы поисками заложника. Поскольку это не вопрос скупости. Вы не хуже меня знаете, как мировая общественность относится к выкупу заложников. Это приравнивается к поощрению торговли людьми... Но нельзя не учесть и другую сторону происшествия. Позвольте вам разъяснить положение: вы видите перед собой город, преображенный современными технологиями, множество учебных заведений, развитую инфраструктуру. Но для моих подданных это как приятная игра по общим правилам, которые мы охотно соблюдаем. Это не меняет нашей сути. В глубине души мы те же, что и столетия назад. Если монарх отступится от своих правил, это не только потрясет основание правящей династии, но и спутает ориентиры всего народа. И даже наш уважаемый демократически избранный парламент не в силах будет приостановить эрозию многовековых устоев, на которых зиждется наше общество. Не рискну утверждать, что неоправданные ожидания подданных именно в данном вопросе способны сокрушить государственность, но это непременно станет той каплей, которая точит камень. Я понятно объясняю?
Изабелл категорически отказывалась что-либо отвечать своему последовательному собеседнику.
- Ситуация, поверьте, чрезвычайная, - мирно продолжал растолковывать наследный принц. - Я утратил бесценное ожерелье, но я обрел вас. Я дал понять, что это равноценный обмен. От вас самой, я в этом уверен, не укрылся символический характер сделки.
Принц не задавал ей решающего вопроса. Более того, он ни единым словом не обмолвился о существе своих намерений.
Что ждал он от Белл, безмолвно сидя теперь напротив и не сводя с нее глаз? Что она могла ответить ему, кроме того, что поняла серьезность положения? Какие у Изабелл основания предлагать себя в жены, кроме того, что она обязана ему своим спасением? Но ведь брак - не рабство и не кабала. Как ей отвергнуть всякую мысль о возможном браке, кроме того, что они плохо знают друг друга и имеют мало общего? Но ведь брак - не клуб по интересам...
А что такое брак? - задала себе вопрос Изабелл впервые за двадцать пять лет.
Она смотрела на принца и явственно ощущала, в каких уголках ее души расцветало влечение к этому мужчине. Может ли это влечение обратиться в страсть? И как эта страсть может заполнить все существо желанием? Где та любовь, о которой всегда грезилось Изабелл? И должна ли любовь предопределять брак? Девушка всего этого не знала.
Появился Дауд.
- Доброе утро, мисс Уинтерс! - сказал Дауд. - Надеюсь, вам удалось отдохнуть.
- Доброе утро, Дауд! - поприветствовала его Изабелл. - Благодарю, я отлично выспалась.
- Вынужден вас побеспокоить, но у меня срочная информация для Его Высочества. Если вы позволите... Принц, все произошло, как вы и предполагали, по наихудшему сценарию... - с мрачным видом произнес Дауд.
- Где и когда? - холодно поинтересовался принц.
- В Шакаре, менее четверти часа назад.
- Простите меня, Белль. Наш разговор слишком важен для меня, чтобы его прерывать, так и не придя к решению. Но серьезность сложившихся обстоятельств требует принять меры. Я вынужден вас покинуть, - принц встал из-за стола и с выражением глубочайшего сожаления на лице поклонился гостье. - Я вернусь, и мы продолжим нашу дискуссию. Не будете ли вы настолько любезны не удаляться из дворца до моего возвращения?
Изабелл не смогла отмолчаться на сей раз. Согласие продолжить их разговор означало целесообразность самого разговора, его обоснованность. Да и обходительность принца не позволяла ей возражать.
- Я вас дождусь...
- Благодарю. Просите моих людей обо всем, чего только пожелаете. Они позаботятся о вас.
Их шаги утонули в эхе колоннады дворца. Изабелл осталась наедине с грандиозным изображением павлина и под бдительным присмотром невидимых слуг, взор которых она повсеместно ощущала на себе. Но Белл это не беспокоило. От слуг принца веяло предупредительностью и чуткостью. Она боялась совсем другого...
Вечер Изабелл прошел беспокойно. Она исходила все садики и розарии дворца. Ее смятение не уменьшило ни благоухание роскошных соцветий, ни журчание водных струй, ни потрясающая архитектура дворца. Ничто не растворяло тревоги непонимания.
Она помнила его взгляд. Он был однозначно требовательный. Но почему же принц так ничего и не потребовал от нее?
Изабелл посетила королевскую приемную и зал аудиенций. Ее наполнило особое, неизведанное чувство. Оказавшись в этих священных для каждого жителя Карума уголках дворца, Изабелл ощутила, как ее охватил невероятный трепет, некое благоговейное чувство, не испытываемое ранее.
Дело было то ли в масштабах окружающего ее великолепия, то ли в духе многовекового страха и почтения, который пронизывал все вокруг, но Изабелл поняла главное: без этих двух эфемерных на первый взгляд составляющих невозможно было бы само царствование. Именно окружающее ее волшебство наполняло смыслом саму идею наследования не только власти над соплеменниками, но, пожалуй, и это было главное, преемственности абсолютного, непререкаемого величия крови. И Павлиний глаз был одним из таких атрибутов царствования...
Изабелл посетила арсенал, стены которого были плотно увешаны старинным холодным и огнестрельным оружием, рукоятки и чехлы которого пестрили самоцветами, драгоценными камнями, эмалями, чеканными узорами из драгоценных металлов.
Изабелл беспрепятственно гуляла по всему дворцу. Удивляясь, восхищаясь, наслаждаясь увиденным, девушка всматривалась, вникала, вдумывалась в узнанное, старалась прочувствовать эту новизну, красоту, восторг, и это ей удавалось.
Но больше прочего она осознавала явственную чуждость всего вокруг. Белл не находила себя в роскошном изобилии, она не видела свою роль в этой части человеческой истории, хоть та и казалась ей захватывающей, но и таинственной тоже. Она терялась...
Изабелл Уинтерс была простой австралийской девушкой, но никак не восточной принцессой, и ее рациональной мозг дальше девичьих детских игр эту фантазию не пускал. Она всегда адекватно оценивала свои достоинства и недостатки, спокойно сознавала свою заурядность. И с детства себя готовила к тому, что хороший человек обязан честно трудиться и что в ее силах освоить именно ту профессию, которая сделает ее короткое пребывание на этой земле менее тягостным, чем у бедолаг, что не вняли своему призванию.
Ее работа служила ей отрадой, ее друзья - отдушиной, ее семья - неугасаемым маяком, а любовь, которой суждено было когда-нибудь случиться, - заоблачным счастьем... А встреча с принцем была из чужой сказки. Благоразумие Изабелл отторгало подобное развитие событий.
Гостья Его Высочества как могла коротала время. Девушка позвонила домой и целый час разговаривала с мамой. Она вкратце описала пережитое приключение, сдабривая свой рассказ шутливыми замечаниями. Изабелл делала все, чтобы уверить маму в нелепости и, следовательно, несерьезности всего произошедшего.
Но мама, конечно, взволновалась не на шутку. Белл пришлось потратить немало времени, чтобы разуверить распереживавшуюся мамочку в необходимости немедленно лететь в Карум. Изабелл поговорила со своей сестрой, которая должна была вот-вот родить. Роза готовилась стать матерью-одиночкой, и Белл была рада услышать ее непринужденную воркотню, потому что прежде сестра находилась в горестном предвкушении тяжелой доли.
Положив трубку, Изабелл пообещала себе, что после рождения племянника обязательно выкроит время для посещения родных.
В одной из комнат Белл соблазнилась включить огромный плазменный телевизор. Она нашла интернациональный кабельный канал, по которому передавали региональные новости с английскими субтитрами. Прямой репортаж вели из Шакара, куда Рафик выехал несколько часов назад.
Посреди широкой городской улицы зияла воронка взрыва, окрестности которой были испещрены кусками, осколками, обрывками, ошметками... На экране появились двое. Один - пожилой человек в национальном тюрбане, и другой рядом с ним, в национальной одежде, - помоложе.
Операторы увеличили лица. Изабелл узнала в последнем наследного принца Карума. Они стояли перед огромной толпой собравшихся, которые на множество голосов скандировали имя принца. Телекамера пробежала по возбужденным лицам. Принц обещал этим людям сделать все, чтобы обеспечить их безопасность. Он взывал к ним голосом власти и силы. Люди слушали его, они верили своему будущему властителю или хотели верить...
Около одиннадцати Изабелл почувствовала волнение. Она услышала его приближение, его долгожданное возвращение. Долгожданное?.. Белл задумалась, и тут дверь распахнулась.
Он был таким, каким она видела его на экране телевизора, но голова была без убора. Лицо принца сохраняло выражение решительности.
- Рафик! - невольно кинулась она к нему.
- Белль. Уже поздно. Почему вы не спите? Что стряслось?
- Со мной? Ничего. Но как вы? Никто не мог мне сказать, когда вы вернетесь. Я так беспокоилась. Вас не ранили? - всплеснула Изабелл руками, когда увидела пятна крови на его одеждах.
- Нет, я не ранен. Но я был в больнице.
- Неужели много раненых?
- Вы знаете о взрыве?
- Из телевизионных новостей.
Он обнял Изабелл, и она сказала:
- Вы выглядите усталым.
Принц сел на софу.
- Расскажите мне, - попросила Белл.
- Это не для ваших ушей.
- Оттого что я женщина? - вскипела девушка.
- Вы выбрали не лучшее время для обид, - укорил ее принц усталым голосом.
- Не бойтесь, мои уши многое могут снести. Или вы не желаете говорить со мной, Ваше Высочество?
- Кто-то взорвал бомбу в центре Шакара. К счастью, никто не погиб, но несколько человек серьезно пострадали.
- Это был смертник?
- Нет. Это был трус, который, по всей видимости, использовал дистанционный взрыватель.
- Ради чего?
- Они провозглашают себя борцами за возрождение традиционных ценностей, а по сути являются преступниками, борющимися за власть. На прошлой неделе нашей службе безопасности удалось предотвратить взрыв на рыночной площади.
- Кто был тот пожилой человек, с которым вас засняли на месте взрыва?
- Мой дальний родственник. Он лидер оппозиционной группировки, которая расчищает путь к власти, используя крайние методы борьбы. Они спекулируют на желании некоторых консервативно настроенных членов общества ввергнуть страну в мрак средневековья. Селим использует свой формальный титул шейха, чтобы претендовать на верховную власть в Каруме. Похищение людей является их излюбленным способом давления на мою семью и моих сторонников. Ты догадываешься, по чьей инициативе похитили тебя и Дункана? Таким образом, он пытается влиять не только на внутренний политический климат, но и на мнение мирового сообщества.
- Объясни, почему он потребовал в качестве выкупа Павлиний глаз, ведь ожерелье слишком уникально, его нельзя продать? Не лучше ли было потребовать деньги?
- В данном случае он не преследовал цели обогатиться. Он покусился на безусловную фамильную, династическую, национальную ценность, а не на антикварное украшение. Это все равно что выдернуть из-под правителя трон. Тридцать лет назад моя страна выбрала демократический путь развития, но некоторые кланы не разделяют мнения большинства своих сограждан. Они выбрали своим лидером Селима.
- Но я не понимаю... Все знают, что он участвовал в похищении.
- Все также знают, что в этот раз я оказался бессилен ему помешать. Еще несколько таких промахов, и я перестану восприниматься как гарант безопасности и стабильности в собственной стране.
- А что за ними стоит? Почему тебе трудно им противостоять?
- Влиятельные сторонники и сочувствующие, саботаж и умелая конспирация.
- И что вы намерены предпринять?
Принц улыбнулся. Он взял руку девушки в свои руки.
- Вы правы, Белль, я обязан что-то предпринять. Я сделаю вас своей невестой. Вы станете тем, что ценнее Павлиньего глаза. Люди все еще верят, что любви подвластно всё...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
- Вы не шутите? - вырвала Изабелл свою руку.
- Не шучу, - твердо сказал принц.
- Но это невозможно!
- Это было бы невозможно, если бы я этого не желал.
- Это неправильно!
- Неправильно жениться?
- Ваше Высочество, вы понимаете, что я имею в виду. Неправильно соглашаться на брак только потому, что вы выкупили меня у похитителей. Это не основание. Это насмешка над истинными ценностями.
- Как бы вы к этому ни относились, я сделаю так, как лучше для моей страны!
- Тогда надо просто обезвредить Селима и его сторонников. А мне позвольте жить своей жизнью.
- У вас бы не было этой жизни, если бы... - принц вовремя остановился и отвел свои глаза.
Изабелл винила себя за резкость. Она видела, как устал и расстроен Рафик, как он переживает случившееся с его подданными. Изабелл сочувственно посоветовала:
- Вам надо найти альтернативное решение.
- Например?
- Я не знаю, принц. Я плохо разбираюсь в политике и еще хуже знаю вашу страну, совсем не понимаю ваших людей, ваши традиции. Тем более мне не понятна ваша уверенность, что эта женитьба может благотворно сказаться на внутренней обстановке. И реликвию таким способом не вернешь. На мой взгляд, вы заблуждаетесь, принц.
- Вы имеете в виду, что вы иностранка?
- Мы даже не влюблены друг в друга, Ваше Высочество!
- Вы любите другого человека, мисс Уинтерс?