- В конце сорок первого и в начале сорок второго года мы наносили огромный урон немцам. Не в силах нам отплатить, они начали мстить гражданскому населению. - Петр немного помолчал, затем продолжил резким тоном:
- Я был с Михаиловичем, когда он вышиб немцев из Крагуеваца. Потом туда снова вошли немцы и в отместку расстреляли пять тысяч мужчин, женщин и детей. И это был не единичный случай. В октябре сорок первого Гитлер отдал приказ казнить сотню жителей Югославии за каждого немца, убитого партизанами, и полсотни за каждого раненого. Интересно, как повели бы себя английские войска, если бы они знали, что за каждого убитого немца будут убивать сотню англичан, в том числе женщин и детей?
Стефан не отвечал и не смотрел на Петра. Он уставился на траву у себя под ногами, думая о своей тетке и родителях матери, находящихся в оккупированном немцами Белграде.
- Генерал Михаилович был вынужден пересмотреть свою стратегию, - продолжал Петр. - Вместо того чтобы бить немцев в открытую, расплачиваясь за такие действия слишком высокой ценой, он решил перейти к диверсионной войне и сосредоточиться на подготовке к тому дню, когда вся страна поднимется против захватчиков при поддержке высадившихся союзников. А пока мы устраиваем диверсии, взрывы, поджоги, стараясь главным образом разрушать немецкие пути сообщения.
- А как действуют партизаны-коммунисты? - спросил Стефан, заранее зная ответ.
- Их не мучают угрызения совести, - с горечью сказал Петр. - Для них война есть война, и гражданское население должно терпеть все ее тяготы.
Стефан посмотрел на долину. В розовом утреннем свете она выглядела необычайно красивой. Склоны гор покрывали густые дубовые и буковые леса, а вдалеке виднелся бурный поток, берегом которого они шли прошлой ночью.
Он знал, чью сторону примет Лондон. Он будет впредь поддерживать партизан Тито.
- Боюсь, Лондон предпочтет согласиться с коммунистами, - сказал он с тяжелым чувством. - Там считают, что силы Сопротивления должны бить врага и не важно, какой ценой.
Петр бросил сигарету и поднялся.
- Ксан думает так же, - отрывисто сказал Петр. - Он перешел к партизанам, как только Михаилович отдал приказ совершать диверсии, не убивая немцев. - Он засунул руки глубоко в карманы штанов. - Трудно его винить. Сидеть в горах и ничего не предпринимать, кроме редких подрывов мостов или набегов на склады боеприпасов и оружия, - тяжелое испытание.
Стефан поднялся на ноги.
- Мне необходимо как можно скорее встретиться с Михаиловичем, - сказал он. - Я вполне понимаю причину его относительной пассивности, однако он должен знать о последствиях избранной им тактики.
Петр повернулся и зашагал к дому.
- Нам потребуется дней пять, чтобы до него добраться.
Надо спуститься вниз в село и отвести туда одну из лошадей, чтобы заново ее подковать. Это займет около часа. Мы позавтракаем, отведем лошадь к кузнецу, а потом отправимся в путь.
На завтрак были только черный хлеб и сливовица. Дед дал ее Стефану попробовать еще в раннем детстве, но белградская сливовица была не такой крепкой, как этот самогон, и Алексий, конечно, никогда не пил за завтраком. С влажными от выступивших слез глазами, обжигая горло самогоном, Стефан залпом осушил стакан, хотя мечтал о чашечке английского чая.
За завтраком разгорелся шумный спор о том, кто будет сопровождать Петра и Стефана в село.
Петр усмехнулся:
- Не обольщайся, Стефан. Это не из-за симпатии к тебе, их манят деревенские девушки.
Наконец выяснилось, что с ними поедут Марко, Владо и Милош.
- Сельчане всегда снабжают нас съестными припасами, - сказал Петр Стефану, когда они седлали коней. - Было бы неразумно не воспользоваться такой возможностью.
Стефан вскочил на коня, которого Петр ему выделил, и вскоре они тронулись в путь.
На повороте тропы Стефан инстинктивно оглянулся. Ольга сидела на скамейке у двери и чистила свою винтовку. Сейчас на ней не было фуражки, и в солнечном свете ее волосы, схваченные на затылке лентой, казались светлыми, как у блондинки.
Почувствовав его взгляд, она подняла голову, и их глаза встретились. Стефан непроизвольно помахал ей рукой на прощание, но девушка даже не ответила. Она снова занялась винтовкой, лежащей у нее на коленях. Тогда он повернулся и, пришпорив коня, погнал его по пыльной тропе.
* * *
В селе была всего одна улица с побеленными домами под красными черепичными крышами, церковь и общий колодец.
Сельчане тепло их приветствовали, и к тому времени, когда они подъехали к кузнице, Стефан понял, почему Марко, Владо и Милош так стремились их сопровождать.
Деревенские женщины в черном совали им в руки корзины с фруктами и овощами, яйцами, маслом и даже сливовицей.
Такая щедрость обрадовала Стефана и подняла настроение.
Он последовал за Петром в кузницу. Но его радость быстро рассеялась.
- Есть сведения, что болгарский патруль движется в направлении нашей деревни, - сказал кузнец. - Полчаса назад я послал к вам своего мальчишку, но он вернулся, увидев, что вы едете сюда.
- Откуда они идут? - спросил Петр. - С юго-востока?
Кузнец кивнул.
- Я заберу лошадь позднее, - отрывисто сказал Петр. - Пошли, Стефан. Надо предупредить остальных.
Марко, Владо и Милош уже вскочили в седла, сильно разочаровав деревенских девушек, собравшихся у колодца.
Петр тоже быстро подошел к своей лошади и сказал Стефану:
- Возможно, это всего лишь обычный патруль, и мы просто отсидимся в укромном месте. Но если это облава и они ищут именно нас, придется уходить и искать другую базу. - Он вскочил в седло.
Они услышали отдаленную яростную перестрелку еще до того, как выехали на околицу.
- Болгары! - громко крикнул Владо. - Они атакуют хутор!
Все пятеро пришпорили коней и рванулись вперед.
Стефан почувствовал, что его шея стала влажной от пота.
Сколько человек осталось на хуторе? Восемь? Девять? И сколько болгар в патруле? Он подумал об Ольге, сидевшей на солнышке и чистившей винтовку. Для любого, приблизившегося к дому, она могла бы стать отличной мишенью.
- Быстрее, черт тебя побери! - подгонял он своего взмыленного коня. - Быстрее!
Когда они приблизились к хутору, перестрелка уже слышалась где-то высоко в горах.
- Должно быть, наши их преследуют! - крикнул Петр Стефану.
Стефан кивнул, надеясь, что Петр прав. Он подумал о том, с какой стороны болгары атаковали хутор. Если с тыла, то есть вероятность, что они не застали Ольгу врасплох. А если же…
Его охватил страх. Он не обменялся с ней ни единым словом, но знал, что если ее убили, это омрачит его последующую жизнь.
Крутой подъем сменился пологой тропой, и когда всадники домчались до последнего поворота, они увидели окровавленную фигуру, бегущую навстречу им.
- Не останавливайтесь! - крикнул им Пеко, в то время как впереди снова послышались выстрелы. - Владко загнал их в лес, но он нуждается в помощи!
Когда они промчались мимо него галопом, он крикнул им вслед:
- Джошко убит! Тома и Ольга ранены!
Стефан ничего не мог поделать. Невозможно было отстать и повернуть назад к хутору. Моля Бога, чтобы рана Ольги была не слишком тяжелой, он продолжал гнать коня по тропе, ведущей к лесу.
На опушке Петр сделал знак остановиться.
- Рассредоточьтесь и не высовывайтесь! - резко скомандовал он, спешившись. - И ради Бога, не подстрелите кого-нибудь из своих!
Низко пригнувшись, они бегом углубились в лес, чтобы поддержать Владко и остальных партизан.
Бой был коротким и жестоким. Когда прогремел последний выстрел, оказалось, что только один четник, лейтенант Владко, ранен, а все болгары убиты.
Петр вытер пот с лица.
- Заберите у убитых оружие и патроны, - сказал он Милошу и Владо, а затем обратился к Стефану:
- Кажется, Пеко крикнул, что Джошко убит?
- Да, а Тома и Ольга ранены.
- Тогда скорее назад. Посмотрим, чем можно им помочь.
Не успел Петр договорить, как Стефан развернулся и побежал к коню. Из Каира с ним прислали медикаменты, но они еще не были распакованы, и он не представлял, что в контейнерах. Стефан молил Бога, чтобы там оказался морфий, но вместе с тем страстно желал, чтобы он не понадобился. Вскочив в седло, он помчался вниз по склону горы и влетел в хутор. Ольга сидела в доме, прислонившись к косяку двери. Из плеча у нее сочилась кровь. Стефан сначала почувствовал облегчение, но затем увидел ее белое как мел лицо.
Он быстро подошел к девушке, стянул через голову рубашку и свернул ее жгутом, чтобы остановить кровотечение.
- Вы можете его подержать? - спросил Стефан, перетягивая жгутом плечо девушки.
Ольга кивнула.
- Сначала помогите Томе, - сказала она. - У него рана посерьезнее.
Снаружи у входа послышались слабые стоны. Стефан неохотно отошел от Ольги, взял один из индивидуальных пакетов и, вскрыв его, направился к Томе.
* * *
Позднее, когда Стефан помог Томе и извлек пулю из плеча Ольги, обработав рану, он спросил у Петра:
- Что теперь? Ты считаешь возможным здесь оставаться?
- Нет. Мы должны уйти в горы и там отсидеться. Боюсь только, раненым будет нелегко перенести долгий переход.
Стефан посмотрел на Ольгу. Ее лицо было пепельно-серым, скулы резко обозначились.
- Может, Ольге лучше остаться в деревне? - предложил он, представив, как тяжело придется девушке на опасных горных тропах. - Ее присутствие можно будет легко объяснить, не вызвав подозрений. Можно сказать, что она гостит у своих родственников.
Петр кивнул в знак согласия, но Ольга отказалась.
- Нет, - сказала она, с трудом шевеля языком под влиянием болеутоляющего, которое дал ей Стефан. - Я не так тяжело ранена, как Тома и Владко. Если они смогут добраться до пещеры, то смогу и я.
- У Томы и Владко нет выбора, - мягко возразил Стефан. - Их присутствие в деревне сразу привлечет внимание.
Она покачала головой, и ее волосы, стянутые в узел на затылке, распустились, упав на плечи.
- Нет, - повторила она. - Вы англичанин и не знаете, как выносливы женщины-славянки.
Стефан подумал о своей бабушке и тете, которые совершили тяжелейший переход через заснеженные албанские горы.
- Я наполовину серб, - сухо ответил он, - и хорошо знаю, как выносливы славянские женщины.
- Кажется, ты имеешь в виду нашу общую бабушку? - вмешался Петр, широко улыбаясь, несмотря на то что час назад им пришлось выдержать страшный бой.
Стефан улыбнулся ему в ответ, а Ольга недоуменно переводила взгляд с одного на другого.
- О, - сказала она, наконец сообразив, в чем дело. - Так, значит, вы двоюродные братья? Никто не сказал мне об этом. - Затем, помолчав, добавила:
- Впрочем, это ничего не меняет. Я не собираюсь оставаться в деревне!
В тот же день Стефан установил по радио связь с Каиром.
Старательно отстучав свое сообщение, он ждал ответа. Когда наконец пришла радиограмма из центра и Стефан ее расшифровал, он очень долго смотрел на лежащий перед ним клочок бумаги. Затем почти с таким же бледным лицом, как у Ольги, отправился на поиски Петра.
Стефан нашел его на склоне холма. Петр смотрел на долину, глубоко задумавшись. Солнце клонилось к закату, и небо было расцвечено теплыми янтарными красками.
- Это только что пришло из Каира, - решительно сказал Стефан, протягивая шифровку Петру. - Кажется, теперь нет необходимости встречаться с Михаиловичем.
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Петр неохотно взглянул на листок папиросной бумаги. Сообщение было кратким и ясным.
"Решено прекратить всякую поддержку Михаиловича и его отрядов. Вам следует отправиться на юг и присоединиться к партизанам Тито. Дальнейшие инструкции получите позже".
Петр долго молчал, потом сказал с горечью:
- Вот и все. Англичане нас бросили, и теперь мы предоставлены самим себе.
- Когда ты намерен переправить раненых в пещеру? - спросил Стефан.
- Сегодня ночью. А ты? Когда ты двинешься на юг?
- Тоже ночью.
Над отдаленными горными вершинами небо из янтарного стало багровым.
- Тогда прощай, - сказал Петр. Его низкий голос, казалось, слегка дрогнул. - Может быть, встретишь среди партизан Ксана. Так или иначе, мы снова встретимся всей семьей, когда кончится эта проклятая война. Алексий и Зита, Кеан и Зорка, Макс и твой отец, твоя мать и моя мать, ты и я.
- Ты забыл еще кое-кого, - сказал Стефан, желая, чтобы Петр не спускал с Ольги глаз и заботился о ней.
Темные брови Петра вопросительно взметнулись вверх.
- Кого ты имеешь в виду?
- Ольгу, - сказал Стефан с пророческой уверенностью, что они обязательно встретятся.
Глава 23
Стефан отправился в путь на двух лошадях. Петр выделил ему жеребца и вьючную лошадь для снаряжения и увесистой радиостанции. Ближайший район, где действовали партизаны, находился на северо-западе, в Черногории. С картой, на которой Петр приблизительно наметил маршрут, а также зная, что из Каира должны поступить дальнейшие, более подробные инструкции, Стефан исчез в ночной мгле.
Мальчиком он часто проводил каникулы в Югославии вместе с дядей Максом, Ксаном и Петром, так что горы его не пугали. Среди его снаряжения был американский неприкосновенный запас, и он очень на него надеялся, потому что избегал заходить в населенные пункты, где могли оказаться немцы.
В конце первой недели он получил радиограмму из Каира.
Ему сообщили точные координаты места, куда он должен прибыть, а также краткие сведения о районах, занятых немцами, которых ему следовало избегать.
Стефан верхом пробирался через густой лес и был вынужден часто пригибаться. Подъем становился все круче, и он спешился, чтобы помочь коню. С трудом пробираясь вперед между берез и сосен, он задумался о том, когда сможет побывать в Белграде и увидеться с родными.
Ночью, усевшись у костра, Стефан склонился над картой.
Он все больше и больше удалялся от Белграда и был сейчас ближе к Сараево, который находился милях в пятидесяти от его маршрута. Возможно, скоро ему удастся туда попасть и выполнить обещание, данное матери.
Он сложил и убрал карту. Сараево подождет. Сейчас важнее всего установить связь с партизанами. Согласно координатам, полученным из Каира, ему оставалось несколько дней, а может, даже часов, до встречи с ними. Стефан снял с огня котелок с кипящей водой и бросил в него концентрат супа из своего неприкосновенного запаса. Он надеялся, что вместе с партизанами будет участвовать в боевых действиях.
Забравшись в спальный мешок, Стефан долго лежал без сна, думая о предстоящих сражениях, о своих родителях и сестре в Лондоне, о родственниках в Белграде и, наконец, об Ольге.
Его разбудили грубый пинок и резкий голос, спрашивающий, кто он такой. Слава Богу, вопрос прозвучал на сербскохорватском языке, а не на немецком или болгарском, однако он испугался от того, что не проснулся инстинктивно несколькими минутами раньше. Над ним стояли трое мужчин с винтовками, нацеленными ему в грудь. На них была смесь гражданской одежды с формой, захваченной у врага; Одинаковыми были только серые пилотки с красной звездой.
- Я британский офицер, - отрывисто сказал Стефан, поднимаясь на ноги, когда они опустили винтовки. Для большей убедительности он повторил фразу по-английски, а затем, перейдя на сербскохорватский, спросил:
- Вы партизаны?
Незнакомцы заулыбались и взяли винтовки на плечо.
- Да, - сказал один из них. - А вы, значит, тот самый англичанин, посланный к нам для связи?
- Так точно, - сказал Стефан с улыбкой, в душе признательный Каиру.
- Нам сообщили, что по прибытии вы договоритесь со своим центром о посылке нам снаряжения, - сказал один партизан, в то время как его товарищи пытались заглянуть под брезент, прикрывающий радиопередатчик. - Наш командир, майор Кечко, беспокоился о вашей безопасности. А я лейтенант Стефанович, хорват. Мои товарищи, Йелич и Велебит, - сербы.
- Я капитан Филдинг, - сказал Стефан, пожимая ему руку. - Далеко ли до вашей базы, лейтенант?
- Мили четыре или пять, - ответил лейтенант, пожимая плечами, а затем, как бы прочитав мысли англичанина, добавил:
- У нас еще есть время выпить кофе. У вас есть кофе?
- Только эрзац.
Лейтенант Стефанович выглядел явно озадаченным.
- Это заменитель кофе. Не очень-то хороший, но лучше, чем ничего.
Стефанович усмехнулся:
- Тогда выпьем эрзац, капитан Филдинг. Для нас и это роскошь.