* * *
Два дня спустя приятель Гаврило, мелкий торговец вразнос, решил проблему, зайдя в дом Василовичей.
- Гаврило завтра не придет в "Золотой осетр", - сказал он, когда Наталья задержала его у двери в кухню. - Он, Неджелко и Трифко сильно простудились, возвращаясь назад.
- Как же так? - спросила она в замешательстве. Была середина июня, и стояла жара.
Парень усмехнулся.
- Им пришлось искупаться в Дрине, - сказал он, поудобнее устраивая на бедре свою корзину.
Наталья нахмурилась. Река Дрина служила границей между Сербией и Боснией. Впервые она задумалась над тем, как ее друзья попали на свою родину и вернулись назад.
- Благодарю, - сказала Наталья, понимая, что нельзя продолжать разговор с торговцем слишком долго, ведь их могли заметить. - Скажи Гаврило, что меня не будет в "Золотом осетре" неделю или две. Увидимся в июле.
Проследив за тем, как парень, водрузив корзину на велосипед, двинулся по улице, она облегченно вздохнула. Теперь не надо беспокоиться о встрече с Гаврило, а когда они увидятся вновь, она будет чувствовать себя гораздо лучше, если, конечно, белградские газеты ничего не напечатают о поездке ее семьи в Боснию.
* * *
Вечером накануне отъезда в Сараево Наталья постучалась в кабинет отца.
- Мне надо поговорить с тобой, папа, - сказала она, входя.
Он отложил ручку и мягко спросил:
- О завтрашнем дне?
Наталья кивнула и села в кожаное кресло напротив его письменного стола.
- Я не понимаю, почему ты должен выражать почтение этому людоеду эрцгерцогу Францу-Фердинанду…
Алексий подавил улыбку.
- Франц-Фердинанд не людоед, Наталья. Из всех Габсбургов он придерживается необычайно радикальных взглядов.
Алексий говорил с Натальей о политике не так часто, как с Катериной, и поэтому старался сейчас выражать свои мысли как можно проще.
- Когда Фердинанд станет императором, он намерен предпринять решительные шаги, чтобы смягчить недовольство славян Австро-Венгрией.
- Как же ему удастся это сделать? Славяне не хотят жить в ненавистной Габсбургской империи, они хотят…
- Он собирается создать для них отдельное государство.
Наталья смотрела на отца, ничего не понимая.
- Вместо двух государств в империи, австрийского и венгерского, будет три: австрийское, венгерское и славянское. Власть будет поделена поровну между тремя государствами, при этом у них будут единая внешняя политика, вооруженные силы и экономика. Это будет очень похоже на государственное устройство американских Соединенных Штатов, где…
Теперь до Натальи дошло, и она поняла, какие последствия возможны.
- Но это же ужасно! - прошептала она, с трудом веря в то, что говорил отец.
- Почему? Не будет никаких оснований для недовольства.
Получив свободу, славяне будут спокойно жить под правлением Габсбургов…
- И не захотят отделяться от империи! - Глаза Натальи потемнели и расширились от ужаса. - Они не станут стремиться объединиться с Сербией в единое государство южных славян!
- Именно так, - сказал Алексий, довольный тем, как быстро дочь схватывает суть вещей. - Больше не будет разговоров о войне ради освобождения, потому что Франц-Фердинанд сам предоставит славянам свободу.
Чудовищность того, что говорил отец, вызвала у Натальи головокружение.
- Но если планы Франца-Фердинанда сбудутся, никогда не будет Югославии! Никогда не будет королевства южных славян со столицей в Белграде во главе с королем Сандро! - воскликнула она, вставая.
Алексий резко вскинул брови. Поскольку он не имел обыкновения говорить с Натальей о политике, ему трудно было представить, какой националисткой она стала.
- Экстремисты мечтают о великой конфедерации, объединяющей разбросанные остатки южных славян, независимо от вероисповедания, но все это несбыточные мечты, дорогая, - сказал он как можно мягче.
- Ты не прав, папа, - упрямо возразила Наталья. - Просто этого будет гораздо труднее достичь, если Франц-Фердинанд станет императором, но я надеюсь, этого никогда не произойдет.
Лицо Алексия исказилось. Наталья имела в виду, что эрцгерцог умрет своей естественной смертью, однако были люди, которые думали иначе и планировали устранить Франца-Фердинанда до того, как тот станет императором.
- Спокойной ночи, милая, - устало сказал Алексий, надеясь, что боснийский губернатор сделал все, как он ему советовал, и привел службу безопасности в полную готовность. - Не забудь, что мы уезжаем завтра утром и надо встать пораньше.
* * *
Наталья долго не могла уснуть. Чем больше она думала о предполагаемых реформах эрцгерцога Франца-Фердинанда, тем ужаснее они ей казались. Что, если идея об австро-венгро-славянской федерации понравится сербам? Что будет тогда? Конец Сербии как независимого королевства?
В нескольких шагах от нее Катерина тоже не спала, лежа в темноте. Джулиан больше не появлялся в их доме, не было его и во дворце на традиционном недельном чаепитии. Как бы она того ни хотела, но ей в голову закрались подозрения. Если Джулиан намеревался сделать ей предложение во время Летнего бала, неужели он не нашел больше возможности ее увидеть? Времени у него было достаточно.
Но надежда все-таки взяла верх над ее сомнениями. Когда же он мог встретиться с ней наедине? Не было ни приемов, на которые они оба были бы приглашены, ни торжественных церемоний при дворе. С мыслью о том, что ей вовсе не хочется покидать Белград на этой неделе, Катерина закрыла глаза, безуспешно пытаясь уснуть.
* * *
- Мы остановимся в отеле "Босна" в Илидце, - сказал Алексий своей семье, в то время как их поезд мчался на запад. - Это небольшой курортный городок недалеко от Сараево. Там мы познакомимся с эрцгерцогом и герцогиней. Завтра и послезавтра я встречаюсь с советниками кронпринца, пока тот будет на военных маневрах, а в ваши обязанности входит сопровождать герцогиню во время посещения ею больниц и приютов для сирот.
- Я тоже хотела бы побывать на маневрах, - мрачно сказала Наталья.
Алексий улыбнулся:
- Такие зрелища не для молодых девушек. Тебе будет гораздо приятнее с герцогиней. Она очень привлекательна.., и к тому же очень несчастна.
Наталья тотчас заинтересовалась.
- Почему? - спросила она, в то время как их поезд, пыхтя, приближался к боснийской границе. - Этот людоед плохо с ней обращается?
- Я уже говорил тебе, Наталья, эрцгерцог Франц-Фердинанд не людоед.
- Папа назвал ее несчастной, потому что она часто страдает от дурного обращения с ней императора и остальных членов семьи ее мужа, - вмешалась Зита. - Хотя она и знатного происхождения, но тем не менее не королевского. Когда она выходила замуж за эрцгерцога, император настоял, чтобы брак был морганатическим, из чего следовало, что герцогиня не получила права на почести, оказываемые ее супругу. Ей не дозволяется сопровождать его в королевской карете или сидеть рядом в театре в королевской ложе. На обедах и балах ей отводится весьма скромное место, а когда Франц-Фердинанд возглавляет какую-нибудь процессию, София следует за самой последней принцессой королевской крови.
- Это возмутительно! - воскликнула Катерина. - Ведь она жена престолонаследника, и с ней должны обращаться соответствующим образом.
- Людоед! - яростно крикнула Наталья.
- Сколько можно повторять, Наталья, - сердито сказал Алексий. - Эрцгерцог не…
- Я говорю не о нем, а об императоре, - сказала Наталья.
На этот раз никто ей не возразил.
- Хуже всего то, что ни один ребенок, рожденный в этом браке, не может претендовать на габсбургский трон. Франц-Фердинанд многим пожертвовал, женившись на Софии, но никогда не пожалел об этом. Друзья в Вене говорят, что он так же ей предан, как и четырнадцать лет назад, когда они поженились.
- Мне кажется это очень романтичным, - мечтательно сказала Катерина, глядя в окно вагона на горы, леса и бурные реки, мелькающие мимо, и думая при этом о Джулиане.
- Совершенно с тобой согласна, - сказала мать, открывая сумочку и доставая оттуда вышивание. - Эта история могла бы лечь в основу чудесного романа.
Всю остальную часть путешествия Наталья представляла герцогиню красавицей и сказочной героиней. Однако действительность не оправдала ее ожиданий.
- Моя дочь Наталья, - сказал отец, представляя ее даме средних лет с великолепными густыми темными волосами и доброй материнской улыбкой.
Затем ее представили эрцгерцогу, который был высок и внушителен, губернатору Боснии генералу Потиореку и придворным.
Когда церемония была завершена и подали напитки в ресторане отеля, герцогиня обратилась к Наталье:
- Сегодня мы получили очень приятное сообщение. Мой старший сын Максимилиан сдал на "отлично" все экзамены в университет.
Наталья была искренне за нее рада. Трудно было не поддаться очарованию герцогини, и, поскольку она не принадлежала к роду Габсбургов, Наталья не видела причины избегать общения с ней.
- Немного отдохнув, мы собираемся поехать в Сараево и посетить Восточный базар, - доверительно сказала ей герцогиня. - Хотите к нам присоединиться? Мне очень нравится делать покупки, а вам?
- О, я тоже люблю что-нибудь покупать, - призналась Наталья, решив, что герцогиня очень сходна с ней в привычках. - А на базаре есть, кроме одежды, что-нибудь интересное?
- Думаю, да. Там большой выбор шелковых тканей, чудесных инкрустаций, чеканки, и я хочу купить что-нибудь Максимилиану в награду за его трудолюбие.
Личный секретарь эрцгерцога устроил так, что Франц-Фердинанд и герцогиня должны были ехать в машине с генералом Потиореком, а остальные члены свиты, включая девушек Василовичей, - следовать за ними в другом автомобиле.
Наталье начинало нравиться ее пребывание в Боснии. Ненависть к Францу-Фердинанду постепенно отошла на второй план среди чудесной природы, какую она никогда прежде не видела. К тому же ее очень увлекала перспектива посетить легендарный Восточный базар в Сараево.
Столица Боснии расположена в долине, окруженной горами, и путешествие туда из Илидцы не заняло много времени.
Повсюду были развешаны флаги и транспаранты по случаю предстоящего на следующий день официального визита. Когда их "даймлер" пересек по мосту мутную зеленоватую реку и направился к центру города, Наталья почувствовала себя счастливой при мысли, что сегодня вечером в отеле должен состояться грандиозный прием и, несомненно, на нем будут присутствовать молодые красивые офицеры.
Она совсем забыла о своих прежних переживаниях по поводу того, что родители заставили ее принять участие во встрече с ненавистным эрцгерцогом. Никто из ее новых друзей об этом не узнает. Визит становился все более интригующим и волнующим событием в ее жизни, и она решила наслаждаться каждой минутой своего пребывания в Боснии.
Через несколько секунд после того, как автомобили с важными особами остановились, по базару разнесся слух об их прибытии. Со всех сторон к ним устремились любопытные, и не успели гости дойти до ближайшего ларька, как вокруг собралась многочисленная толпа. Офицеры из окружения эрцгерцога медленно прокладывали путь сквозь тесные ряды зевак, и Наталья улыбнулась Катерине, возбужденная шумом и пестротой экзотического Восточного базара. Солнечный луч ее ослепил, она протерла глаза и вдруг увидела его.
Наталья заморгала, и улыбка исчезла с ее лица. Должно быть, она ошиблась. Как и все остальные, он старался увидеть эрцгерцога, а когда она пристально посмотрела на него, все еще не веря своим глазам, он слегка подвинулся, чтобы лучше видеть Франца-Фердинанда через головы стоящих впереди.
Нет, ошибки не было. Солнце больше ей не мешало, а он находился всего в нескольких шагах от нее. Наталью охватил ужас. Что он подумает, увидев ее здесь? Как ему объяснить, что ее семья включена в свиту эрцгерцога по политическим соображениям, хотя никто из них не хотел ехать в Боснию?
Когда свита и эрцгерцог начали с трудом продвигаться в глубь базара, Наталья застыла на месте, молча глядя на Гаврило.
Ее первоначальный ужас постепенно ослабел и сменился изумлением. Что, черт возьми, он делает в Сараево? Разносчик сказал, что Гаврило, Неджелко и Трифко вернулись из Боснии неделю назад, сильно простудились и слегли.
Предприимчивый торговец, видя, что она отстала от своих спутников, сунул ей в руки рулон темно-красного шелка и, улыбаясь беззубым ртом, начал уговаривать купить ткань. Наталья не обращала на него внимания, не сводя глаз с Гаврило. Как бы почувствовав ее взгляд, он вдруг резко повернул голову, и Наталья отшатнулась, моля Бога, чтобы он ее не узнал, Глаза Гаврило расширились, и она увидела в них такой же ужас и удивление, какой только что испытала сама. Он начал пробираться к ней сквозь толпу и, схватив ее за руку, ошеломленно произнес:
- Наталья.., ради Бога.., что ты здесь делаешь?
Глава 5
Шелк выскользнул из ее рук и, подобно крови, обагрил пыльную землю.
- Я.., я… - Она пыталась найти правдоподобное объяснение, но безуспешно. - А ты что здесь делаешь? - спросила она в свою очередь, решив, что нападение - лучшая защита. - Твой друг сказал, что ты покинул Боснию неделю назад и лежишь больной.
Теперь уже Гаврило, путаясь, искал подходящее объяснение:
- Я должен был вернуться в Белград на прошлой неделе вместе с Трифко и Неджелко, но пришлось остаться.
Толпа около них сомкнулась. Свита эрцгерцога уже была довольно далеко в глубине базара.
- Так, значит, ты не болен? - спросила Наталья, в то время как торговец подбирал с земли свой драгоценный шелк.
- Болен? - На мгновение на лице Гаврило отразилось недоумение, затем он сказал:
- Нет, я не болен.
В этом не было сомнения. Он выглядел вполне здоровым и необычайно возбужденным. Гаврило беспокойно огляделся по сторонам и быстро сказал:
- Я не должен здесь находиться и буду очень тебе благодарен, если ни одна душа не узнает, что мы с тобой встречались…
Наталья увидела через плечо Гаврило одного из офицеров из охраны эрцгерцога. Он пробирался сквозь толпу и, очевидно, разыскивал ее.
- ..Я не могу сейчас объяснить, но уверен, что ты поймешь, Наталья. Это часть подготовки и…
Наталья ничего не понимала, но была рада, что он не стал выяснять, почему она оказалась в Сараево.
- ..ты должна забыть о нашей встрече. Ты никого не видела. Меня здесь не было.
Она заметила, что офицер смотрит прямо на нее и беспокойство в его глазах сменилось облегчением.
- В таком случае чем скорее мы закончим разговор, тем лучше, - сказала Наталья, когда свитский офицер начал к ним пробираться. - Поговорим потом, Гаврило. В "Золотом осетре"…
Гаврило продолжал держать ее за руку.
- Ты все поняла, Наталья? - спросил он, пристально глядя на нее своими карими глазами. - Это чрезвычайно важно для твоей же безопасности…
Сейчас для Натальи важнее всего было то, чтобы Гаврило не догадался, почему она в Сараево.
- Мне все понятно, - сказала она, отходя от него и моля Бога, чтобы посланный за ней офицер не окликнул ее в присутствии Гаврило.
Наталья не стала дожидаться, когда он с ней попрощается.
Ее рука теперь была свободна, и она, быстро отвернувшись, начала медленно пробираться навстречу австрийскому офицеру.
* * *
- Что, черт побери, произошло с тобой на базаре? - спросила Катерина позже в их комнате в отеле. - Ты была рядом со мной и вдруг куда-то исчезла.
- Я застряла в толпе, - сказала Наталья, стараясь быть как можно искреннее. - Там такая ужасная толкучка. Я не могла выбраться.
Наталья притворилась, что увлечена выбором платья для обеда.
Встречаясь с Гаврило и его друзьями в "Золотом осетре", она ощущала волнующую дрожь каждый раз, когда ее предупреждали о необходимости хранить тайну. Сейчас ей ужасно хотелось поделиться с Катериной, но она помнила о своем обещании.
- Я выбрала себе сине-лиловое для завтрашнего вечера, - сказала Катерина, глядя на сестру, которая продолжала разглядывать модное платье парижского фасона, одобренное Хельгой. - Завтра предстоит довольно спокойный обед. Не думаю, что папа ожидает от него чего-нибудь особенного. Граф Конрад фон Гетендорф, начальник имперского генерального штаба, тоже будет присутствовать на обеде. Папа говорит, что он отчаянный вояка, предлагавший императору Францу-Иосифу уничтожить Сербию.
Глаза Натальи засверкали патриотическим огнем.
- Пусть только попробует! Это будет подходящий предлог наголову разбить Австрию и освободить Боснию и Герцеговину…
Катерина помрачнела. Вопреки всем ожиданиям ей нравился визит в Боснию и не хотелось портить впечатление напоминаниями о напряженных отношениях между Сербией и Австрией и о трудном положении, в котором оказался отец, представляя сербское правительство на территории, находящейся под габсбургским правлением и в присутствии наследника австрийского трона.
- Давай не будем сейчас говорить об освобождении Боснии, - сказала она, прикрепляя к платью белую розу. - -Нас могут услышать, и у папы будут неприятности.
- А что, если фон Гетендорф или этот гадкий Франц-Фердинанд заговорят на обеде о Боснии? - воинственно не унималась Наталья. - Мне и тогда молчать?
Катерина похолодела от одной только мысли, что может произойти в случае, если Наталье изменит выдержка.
- Ты должна быть нема как рыба. Думаю, никто не станет касаться этой взрывоопасной темы.